Загадочные кости (ЛП) - Риттер Уильям 5 стр.


Глава седьмая

Когда мрачная атмосфера убийства осталась далеко позади, я задумалась над событиями сегодняшнего утра. При мысли, что по улицам города может бродить еще один маньяк, у меня сердце ушло в пятки. Но с другой стороны, невозможно было и отмахнуться от перспектив, развернувшихся передо мной. Теперь мы можем посетить ту самую долину. Даже если кража была всего лишь предлогом, я получила вожделенную возможность попасть на раскопки. А тот факт, что мы будем работать в тесном сотрудничестве с Чарли Баркером, только добавлял прелести данному предприятию.

Кучер Марлоу подвез нас прямо к дому Джекаби, и я поспешила скорее пройти через ярко-красную дверь. Разумеется, мне нужно было собраться, и я не могла дождаться, чтобы рассказать последние новости Дженни. Я бросилась вверх по лестнице к своей комнате, но прежде чем успела попасть на второй этаж, мои уши уловили тихий звук. Что-то в этом звуке заставило волосы встать дыбом на затылке. Внимательно прислушиваясь, я на цыпочках поднялась еще на один пролет по винтовой лестнице.

Дом Джекаби был оснащен электричеством и прочими инженерными диковинками с непонятными дополнениями, порой загадочного происхождения, которые преобразили архитектуру здания внутри. Моим самым любимым преображением был пруд на третьем этаже. Стоило мне только ступить на площадку третьего этажа, как передо мной открылось пространство зеленой пышной растительности, перемежающейся с цветами клевера, до которого оставалось всего каких-то десять футов. На этом этаже не существовало никаких внутренних перегородок, только редкие колонны, поддерживающие высокий потолок над живым переменным пейзажем. Солнечный свет, проникающий через широкие окна с разных сторон, заливал пространство золотом, освещал укрытые коврами из мха шкафы и письменные столы, увитые плющом. Полотно зелени разрывала лишь узенькая тропинка, тянувшаяся до самого пруда, водная гладь которого, искрясь на солнце, рисовала на потолке золотые волны. Пруд занимал большую часть помещения и был шире и глубже, чем ему полагалось, учитывая размеры дома (законы физики в руках такого искусного мастера, как Джекаби, были весьма сговорчивы, позволяя ему трактовать их как заблагорассудится). Было в этой потере реальности в данном пространстве нечто слегка тревожащее и в то же время успокаивающее.

Полевые цветы уже начали цвести и воздух насыщали сладкие ароматы, но в атмосфере слышался еще какой-то запах, который я не могла распознать. Когда я ступила на дорожку, почувствовала холодный ветерок, который проник сквозь платье и заставил меня поежиться. Творилось что-то неладное. Даже в самые холодные, зимние дни, третий этаж служил сам себе оранжереей, сохраняя покой воды и изумительное поле зелени, и здесь было гораздо теплее, чем на улицах Новой Англии. И при мысли об этом мне стало совсем неуютно. Я уже заметила, что мое дыхание превращалось в облачка пара. Тихий звук пополз над водой, сковывая меня сильнее, чем холод. Я услышала плач, но поначалу не поняла, кто это плакал: мужчина или женщина.

Я с трудом сглотнула и подумала, не вернуться ли мне к лестнице, чтобы крикнуть Джекаби, но выкинула эту мысль из головы. Что мне теперь, звать его из-за любой мелочи?! Сойдя с дорожки, я двинулась вдоль пруда. Трава была высокой и мокрой, и то, что она колола мне ноги, определенно не помогало взять себя в руки и унять дрожь. Когда я отодвинула плотную завесу плюща, свисающую со стропил на этой стороне комнаты, то была встречена взрывом движения.

Я отлетела назад и приземлилась на ягодицы, в то время как у меня над головой пронесся шквал коричневого, зеленого и белого. Изумленный селезень, сидевший незаметно в листве, пока я на него чуть не наступила, теперь летел прочь в другой конец здания, отчаянно взмахивая крыльями над рябью воды. У меня перехватило дыхание. Дуглас был главным обитателем пруда и ничего не боялся. Величественная водоплавающая птица когда-то была человеком и помощником Джекаби, пока его не застали как-то врасплох на страшной вылазке, и он пал жертвой проклятья. Джекаби так и не вернул ему былое состояние, поэтому Дуглас остался птицей, продолжая следить за архивами, прекрасно справляясь со своими обязанностями, особенно учитывая то, кем он был. Но чего не мог делать мой пернатый коллега, так это плакать человеческим голосом, а плачь не смолкал.

Дуглас, обычно такой невозмутимый, сбежал с места происшествия в такой панике, что я не на шутку забеспокоилось, что же его могло так напугать. Я собралась с духом и осторожно продвинулась вперед, отодвигая завесу из плюща в сторону. Оказавшись внутри, я будто попала в ледник. Влажный воздух сконденсировался в густой туман, а кусты на этой стороне пруда образовали укромную тенистую поляну. Мне потребовалось мгновение, чтобы разглядеть источник стонов и криков. Скрытая туманом в самом сердце теней стенала Дженни Кавана.

Дженни всегда являла мне себя в качестве неимоверной призрачной красавицы, одержимая живым смехом и легким изяществом — духом веселья и элегантности. Сгорбившаяся фигура передо мной воплощала нечто совсем иное. Она сидела, накрыв голову руками, всхлипывала и вздрагивала, словно котелок на огне, испускающий пар при кипении. Её волосы свисали влажными, спутанными прядями, прилипали к аспидно-серым рукам, как водоросли к мокрой скале. Платье на ней было ветхим, больше напоминая лохмотья, чем предмет одежды. Воротник оторванной тряпицей свободно свисал вдоль спины.

Холод немедленно вторгся в мою грудь, и я замерзла. Тело Дженни то вырисовывалось четче, то бледнело в завитках и вихрях тумана. От пристального вглядывания в туман у меня разболелись глаза, словно я пыталась рассмотреть отдельные детали на плохо проявленной фотографии. Очертания грязи и листьев под ней искажались и плавились, как горизонт в жаркий день. Весь воздух вокруг неё клокотал, будто в жерле вулкана, несмотря на жуткий холод.

Оказывается, я не дышала в течение нескольких очень долгих секунд, потому что, когда воздух ворвался в мои легкие, я чуть было не поперхнулась им. Дженни услышала мой вздох и подняла глаза. Ее лицо было словно мрачным отражением темных, бурных вод. Весь её вид говорил о том, что она не узнала меня. Пока она поднималась во весь свой рост, её тело дрожало от ярости, и на лице уже была не гримаса страдания, а гнева. Глаза привидения, сверлившие меня исподлобья, не излучали ни дружелюбия, ни сострадания. Её глаза были охвачены диким, необузданным безумием. Это приведение ничем не напоминало того духа, которого я знала.

— Ты не должна быть здесь, — сказала она шипящим, резким голосом.

Туман словно вскипел вокруг неё и она, будто демон из преисподней, бросилась прямо ко мне через поляну.

— Д-д-дженни? — пробормотала я едва слышно.

Когда я её нашла, она сидела не дальше, чем в двух футах от меня. И теперь, когда она неслась на меня, словно пушечное ядро, в её глазах мелькнуло узнавание. Спустя мгновение на её лице вместо гнева появилось смятение, а после она просто исчезла. Импульс её движения накрыл меня холодной волной, но без источника. Это был просто туман, который, не успев меня охватить, начал рассеиваться, а потом и вовсе бесследно исчез.

Тепло оазиса третьего этажа вернулось, но оно не спешило прогонять дрожь из моего тела. Я нетвердой походкой обошла пруд и ступила на поляну. Рядом со мной сел Дуглас и мы оба, молча, какое-то время просто сидели и смотрели на воду.

— Это было неожиданно, — сказала я наконец.

Дуглас неопределенно мотнул головой.

— Такое уже было? — спросила я. — А... и как часто такое с ней случается?

Дуглас расправил крылья и посмотрел на меня. Его глаза блестели, словно бусинки из черного дерева. Он был чудесным слушателем, и все же ужасно удручало, что он не человек, а всего лишь птицей.

Я вздохнула.

— Гмм, мне это не нравится.

Поскольку ужас испытанный мной еще несколько мгновений назад пошел на спад, я почувствовала боль за подругу, которая очевидно отчего-то испытывала такие мучения. Дженни всегда вела себя уверено. Она всегда была такой сдержанной, совершенно ничем не напоминая этого злостного призрака.

— Мы должны поговорить с ней, — решила я.

Дуглас склонил голову набок.

— Ты знаешь, о чем я. Я должна поговорить с ней. Прямо сейчас ей может понадобится друг. Пойдешь со мной?

Кряква встряхнула крыльями, вспорхнула с поляны, и, пролетев над прудиком к островку посередине, уселась на кресло сливового цвета, стоявшее там посреди кустарника.

— Хватило бы и простого «нет».

Я поднялась на ноги. Сложно было винить селезня за трусость. Я мысленно увидела глаза призрака, преисполненные холодной яростью, но потом сглотнула и прогнала видение прочь. Дженни не одна из тех одичалых существ. Она была моей подругой, и (эта девушка или призрак) нуждалась во мне.

Глава восьмая

Прежде чем спуститься по винтовой лестнице, я бросила взгляд на лужайку полевых цветов. Мама мне всегда говорила: «Даже незначительные жесты могут оказать наибольшее влияние».

Я достала фарфоровую вазу из шкафа у дальней стены, чтобы наполнить её подходящими цветами, пытаясь вспомнить, какие из них любила Дженни. Здесь было столько вариантов: от обыкновенных ромашек до редких экзотических цветов. Дженни могла сказать название любого цветка на этой лужайке. В дни затишья она водила меня туда-сюда, рассказывая какую пользу может принести то или иное растение. Но, похоже, все, что я смогла запомнить — это небольшое количество растений, из которых можно было бы сварить сусло.

Я остановилась перед изящным растением. Его длинный стебель, который тянулся вверх, обрамлял веер листьев и венчал широкий конус ослепляющих белых бутонов. Этот цветок напомнил мне о Дженни, бледной и красивой, но в то же время хрупкой. Я сорвала несколько штук и поставила их в вазу. Но мне показалось, что этому букету чего-то не хватает, поэтому я добавила фиолетовые цветы, в форме звездочек, свисающих с ползучих лиан в темном углу.

Я понесла вазу вниз на второй этаж. Дверь в мою комнату стояла открытой, будучи все еще заваленной избытком старинных безделушек с тех самых пор, как она служила шкафом для Джекаби. Комната Дженни находилась в другом конце коридора. Я поспешила к её двери и негромко постучала.

— Дженни? — позвала я. — Дженни, это я, Эбигейл. Ты там? — Ответа не последовало. Я робко нажала на ручку и дверь со скрипом приоткрылась. — Дженни? Я принесла тебе цветы... я просто хотела...

Дверь внезапно распахнулась внутрь, и я чуть было не выронила вазу из рук. Дженни стояла в проеме, её волосы струились изящными серебристыми волнистыми локонами, обрамляя нежные скулы. Её платье стало прежним, чистым и опрятным, а выражение лица — радостным и милым. Я не заметила ни единого признака недавних страданий.

— Эбигейл, это мне? Ты просто прелесть!

— Я... я просто... — Я моргнула и снова заговорила: — Ты... все в порядке?

— Ну конечно, дорогая. Я всегда в порядке.

Я была просто ошарашена этим заявлением. И с каждой секундой чувствовала себя все более и более неловко.

— Я просто... я продумала, может быть... ты захочешь, чтобы они украсили твой прикроватный столик?

Дженни бросила взгляд назад. Её улыбка дрогнула.

— Всё в порядке, — сказала я, поздно спохватившись, — я знаю, что ты не любишь, чтобы в твою комнату кто-нибудь входил. Ты можешь просто забрать их отсюда.— Весь дом когда-то принадлежал Дженни. В общем, она нисколько не возражала, когда Джекаби занял каждый угол здесь, но её комната принадлежала только ей. Почему и для чего ей нужна была именно эта комната, я не знала (единственное, что я знала наверняка — она никогда не спала), но я никогда не претендовала на перемену принятого уклада. Не собиралась делать это и сегодня. Продолжая стоять в коридоре, я протянула ей вазу.

— Нет. Боюсь, что я не могу её взять. — Она тихонько вздохнула, поднимая полупрозрачные руки. — Мои перчатки пропали.

После смерти Дженни могла взаимодействовать напрямую только с теми вещами, которые когда-то принадлежали ей, и то это требовало от неё очень большой концентрации. Чтобы обойти это ограничение загробной жизни, она часто носила пару своих старых кружевных перчаток, чтобы иметь возможность больше взаимодействовать с материальным миром. Она настолько редко бывала без них, что я даже и забыла, как они ей нужны.

— А у тебя нет запасных? — спросила я.

— Несколько пар. Но все пропали.

— Джекаби?

— Вполне возможно. Но вы оба всё утро отсутствовали, и у меня не было возможности спросить у него. Это всё чрезвычайно неприятно, но разве с этим человеком может быть иначе. — Она покачала головой, обозначив свое раздражение, но смятение и печаль полностью исчезли. — Что ж, дорогая, тебе нет необходимости стоять в коридоре, — сказала она. — Проходи, поставь цветы и расскажи мне всё о ваших последних похождениях.

Она грациозно отплыла вглубь комнаты и отдёрнула шторы, чтобы впустить внутрь солнечный свет. Я нерешительно шагнула в комнату. В жизни на Огр Лейн было достаточно перипетий и неожиданных поворотов, чтобы у девушки случился нервный срыв.

Комната Дженни всегда оставалась нетронутой, кровать аккуратно заправлена, а пол отполирован до блеска. Пыль не смела оседать на широкий шкаф из розового дерева, хотя его содержимое покоилось нетронутым больше десяти лет. Если бы Дженни не начала одалживать мне свои вещи с возрастающим по мере процесса энтузиазмом, то скорее всего её внушительный гардероб так бы и остался на произвол судьбы.

Я поставила вазу на столик и поправила цветы.

— Асфодели и древогубец. — Голос Дженни раздался прямо у меня за плечом, когда я выпрямилась. — Они составляют интересную композицию. Разумеется, ни в одном саду они никогда не растут вместе — им нужен совершенно разный климат. Джекаби называет такие вещи — «нечто грандиозное и впечатляющее». Транстемпоральное сезонное приращение или что-то вроде этого. Мне кажется, подобные аномалии заставляют его давать объяснение невероятным вещам, словно у них есть научная подоплека, даже, когда его объяснение, по сути, не объясняет ничего. Асфодели вообще не произрастают так далеко на север, они не принадлежат этим краям, но опять же, — она подмигнула мне, — как и я.

Я улыбнулась. Узел у меня в груди наконец-то начал ослабевать. Это было большим облегчением видеть, что она, похоже, вернулась к своему прежнему, такому привычному я.

— Белые цветы напомнили мне тебя, — сказала я, — а сиреневые... ну мне просто понравились они, и я подумала, что они понравятся и тебе.

— Хороший выбор для начинающей молодой исследовательницы. Древогубцы стоят за истину. Подходящее название, как мне кажется. У правды всегда горько-сладкий привкус [6].

— А какое значение у белых цветов?

— Асфодели? — Дженни протянула палец к поникшему белому цветку и отдернула её, прежде чем её кисть успела пройти сквозь растение. — О да, не стоит забивать себе этим голову. В любом случае, я уверена, что ты не захочешь слушать мой нудный рассказ об этих дурацких цветах. Лучше расскажи мне о своих приключениях, Эбигейл. Что за новое дьявольское преступление вы расследуете?

— Да, собственно говоря... кости и тела... и тому подобное. Мы едем завтра в Гадову Долину.

— А разве это не то место, где несет службу тот твой красивый молодой полисмен? Как там бишь его зовут?

Мои щеки залил румянец, а Дженни озорно улыбнулась.

— Чарли вряд ли можно назвать моим, — заметила я. — Но да, его привлекут к расследованию. И не думаю, что в мире хватит цветов, чтобы воплотить этот роман в реальность.

— Дорогая, тебе не нужны цветы. Тебе нужна уверенность. В следующий раз, когда ты его увидишь, ты должна просто подойди к нему и поцеловать его красивое личико.

— Дженни!

— Эбигейл, удача сопутствует храбрым!

— Не то слово. Правда в последний раз, когда я была храброй, из-за меня этот мужчина чуть не погиб, а после он сменил имя и уехал куда подальше. Не очень-то мощный старт для начала отношений.

— Вот глупышка. Все так... но он же рисковал своей жизнью ради тебя!

Назад Дальше