Они познакомились на общем занятии. Хор помнил, как тоненькая невысокая девушка с длинной косой темных волос, кончик которой она постоянно теребила, и большими зелеными глазами, в которых, на удивление, читалась искренность, доказывала преподавателю свою точку зрения. А говорили они как раз о системе образования и её нюансах. Впоследствии Хор ещё не раз встречал людей, не собирающихся выкладываться на полную или со всем соглашаться с учителями, но Адилунд Раль была первой. После урока они разговорились, и у неё оказался необычайно тихий и спокойный в обычное время голос.
— Я ведь не хотела спорить-то, — произносила Раль негромко и ровно, и не хотелось её просить, чтобы повторила звучнее. — Как будто оно мне нужно, самоутверждаться, показывать, какая я тут несогласная. Нет. Но я видела их лица — и вы видели, они же сидели и слушали это как великую истину. И потом надолго затвердили бы неправду. Я не могла оставаться в стороне, вот и выступила.
Обоих мотало по разным группам, но знакомство постепенно переросло в крепкую дружбу. Женихом и невестой их прекратили называть уже к концу первого учебного года, но поняли, что эта парочка расходиться не собирается. Казалось бы, что могло привлечь двух настолько противоположных людей? Хором двигал трезвый разум, Раль нередко руководствовалась чувствами. Он мог лукавить, изворачиваться, изображать приветливость по отношению к людям, которых ненавидел. Она долго не соглашалась на ложь, если считала цель недостаточно оправдывающей это средство. Он был необычайно практичным, она любила тишину, чтобы подумать обо всем на свете, не обязательно полезном.
Они во многом различались, становясь похожими лишь тогда, когда в Раль просыпалось её упрямство, — но ведь сошлись. В первую очередь из-за отношения к Центру Одаренных и его методам обучения. Кроме того, Адилунд оказалось прекрасной собеседницей, начитанной и владеющей многими темами. С ней было приятно проводить время: Хор отдыхал рядом с человеком, которые не стремился скрыть св чувства или надавить на собеседника, чтобы что-то у него выпросить. Раль нравилось дружить бескорыстно, она привыкла так дружить, а Хор постепенно учился у неё этому. Окончательно близки они стали после того, как Ли передела свое имя в Ли Хан, и по ей примеру Мальс превратился в Хора. Адилунд поддержала его и навеки сделалась Раль: он знал, что будет называть её так, даже если она уйдет в другой Мир с другой фамилией.
Совмещать добросовестную учебу и деятельность контрабандиста оказалось не так уж и просто, и Хор решил, что ему в этом деле необходима напарница. Раль оказалась самым подходящим вариантом. Правда, первый год она немного робела, зато вот потом начала свои вызовы судьбе. Судьба пока принимала их без раздражения, но могла и обидеться.
Полной тайны из своих теневых занятий Хор делать не мог, отдавая себе отчет в том, что некоторым вышестоящим людям эти мелочи прекрасно известны, ведь они тоже сотрудничали с организацией, получая от неё немало полезной информации. Теперь выяснилось, что к теням имеет отношение и Ли. Это не особо удивляло, ведь директриса была далека от идеала начальницы учебного заведения.
Ли Ханненсдон стола во главе Центра уже около шести лет. Когда Хор впервые её встретил, он уже знал, что к этой даме стоит относиться со всем вниманием. Невысокого роста, с семенящей походкой и изящными маленькими ножками, обутыми в неизменные черные туфли, директриса выглядела привлекательно, дружеским отношением отыскивая нужный подход к людям. Ли нередко появлялась среди учеников, чтобы сделать важное объявление, но никогда не выступала, если приходилось извещать одаренных о каких-либо негативных вещах. Таким образом её появление практически у всех стало ассоциироваться с хорошими событиями, а о плохих сообщали прочие преподаватели, с которыми у учеников и так имелись натянутые отношения. Директриса не вела уроков, не устраивала воспитательные беседы, вообще не входила в близкий контакт с одаренными, соответственно, не проявляя перед ними никаких отрицательных черт.
В общем, Ли Ханненсдон возвышалась над прочими преподавателями, как королева цветника учеников, не возделывающая землю, не остригающая кусты, не выдергивающая сорняки, но светлая и прекрасная, где-то вдали от всех раздающая указания и появляющаяся среди сада яркой бабочкой, радующей глаз. Это было по-своему мудро. Ведь в Центре появился хоть один преподаватель, которого одаренные уважали и даже любили. Подчеркнутый контраст между доброй директрисой и строгими учителями позволял ей добиваться большего благодаря мягкому поведению и доверию к ней со стороны учеников. Особенно хорошо это действовало на тех, кто упрямился только ради того, чтобы упрямиться.
Хор к этому разряду не относился — впрочем, как и Раль. Они оба упирались лишь тогда, когда имели на это веские причины, и сама Ли в таких случаях понимала, что ничего не сможет сделать, а потому не вмешивалась, дорожа своей репутацией доброго духа Центра Одаренных, а с непокорной ученицей, не желающей посещать профильные занятия, по нескольку раз в месяц говорила Марджорис Амитале Зорренд, отвечавшая за Крылатых.
Ли имела обширные связи среди высших и низших кругов. Фамилия Ханненсдон означала её принадлежность к сфере образования, но магическим даром она похвастаться не могла и вообще не происходила из какой-либо знатной семьи, однако среди семи высших фамилий Объединенного Мира директрису уважали. Она наверняка проворачивала некоторые интриги со своими учениками и их родственниками, и потому Хора не удивляло, что она контактировала с тенями.
Но среди одной семьи Ли не удалось получить осведомителей. Мистерали оставались закрытыми, и именно потому Хор получил сейчас задание выведать побольше о них. И главным источником сделался Эвальд, совершенно непонятный, дружелюбный и наверняка скрывающий за открытостью нечто серьезное. Сейчас, даже если не считать задание Ли, Хор хотел прийти на этот званый вечер, поскольку наследник семьи Мистераль очень его интересовал.
***
Впервые за последний месяц Эвальд решил провести совместный вечер, и Хемену, конечно же, позвали. Она сначала не очень хотела идти, но названый братец пообещал нового гостя, сведущего в истории и музыке, и отказ плавно сменился согласием. Хемена с удовольствием присутствовала на таких вечерах, если было с кем поболтать о нежно любимой истории. Особенно о военной, но знатоки сражений прошлого отыскивались вне стен родной Академии редко.
Хемена Ричардель занималась совсем не тем безобидным делом, какому посвятила себя её младшая сестра Илана. Старшей из дочерей Рондера Мистераля с самого детства была уготована иная стезя. Военная.
Девушка в темно-красном платье, сшитом не по последнему писку моды, но где-то по предпоследнему — обтяг талии без корсета и вышитые узоры на груди. Маленькая черная шляпка, венчающая невысокую прическу завитых волос, рыжих на грани красного: пожалуй, самый яркий оттенок естественного цвета. Длинный кружевной зонтик в руке, неспешные движения, тихий голос. Можно ли в таком человеке заподозрить бойца? Можно ли предположить, что эта тонкая рука, любящая порой сверкнуть серебряными кольцами, будет писать приказы, которые армия беспрекословно исполнит? Лет сто назад она вызывала бы у всех изумление, но нынешний Объединенный Мир с легкостью допускал подобные противоречия.
Составленный при рождении гороскоп и проявившаяся буквально во младенчестве тяга к мальчишеским занятиям предопределили судьбу Хемены. Она начала в подробностях изучать искусство ведения боя, и Грозовой Мир определенно ждала женщина-командующий, вышедшая из семьи Мистераль. Она гордилась своим положением, своими знаниями, своими успехами в Академии, своими способностями. И считала, что достигла большего, чем названый брат.
Эвальд Мистераль родился в Облачном Мире, но гороскоп и сложившиеся обстоятельства сделали его наследником Рондера Мистераля. Подобные перестановки давно принимались как должно в Объединенном Мире. Каждый высокопоставленный родитель знал, что, возможно, ему придется передать ребенка тому, кто обучил бы его лучше, чем специализирующиеся в другой области родные. Детей строго распределяли по способностям. Тех, кто оных не имел, либо отправляли в Центр Одаренных, либо использовали для заключения браков, объединявших разные семьи.
Лет в одиннадцать Эвальд получил фамилию Мистераль и очутился в Грозовом Мире, где царили представители его новой родни. До двадцати лет он проходил обучение у названого отца, Рондера Мистераля, и жил вместе с его дочерьми. Впрочем, они все тоже быстро разлетелись из родного дома, отправившись в столицу в различные Академии. Старшая, Хемена, готовилась стать военной, младшая, Илана, занялась живописью, и лишь средняя, Виорди, осталась рядом с матерью, ожидая брака с кем-либо из Грозового Мира. Адилунд Мистераль, ныне именуемая Адилунд Раль, была, как и Эвальд, лишь названой родственницей, воспитанницей, но гороскоп и оценка её талантов оказались ошибочными. Попав в семью в четыре с половиной года, она не оправдала надежд отца и в возрасте семнадцати лет оказалась в Центре Одаренных с неопределенным талантом.
С Хеменой они мало дружили ранее и редко виделись сейчас. На совместные вечера, куда Эвальд для двух названых сестер, причем больше для Иланы, приглашал разных интересных людей, Адилунд не приходила. Встречалась она только с Эви — и то не чаще раза в неделю, явно решив отгородиться от Мистералей.
Эвальду повезло с характером: необычайно легкий на подъем, он без труда переносил все кардинальные изменения в жизни. Казалось, для этого человека вообще не существовало чего-то, что могло бы привязать его к себе на длительное время. Названый брат интересовался всем одновременно, почти не расстраивался из-за неудач и мог спокойно бросить начатое дело, если на горизонте назревало нечто более любопытное. Ветреный, да. Ветреный математик. Ветреный финансист.
Эвальду все давалось без особых проблем. Педантизмом он никогда не страдал, но решал поставленные задачи качественно и скучал от перспективы долго и нудно работать с документами. Рондера это не смущало: он считал, что если дать Эви хорошего секретаря, то из наследника получится идеальный глава семьи Мистераль.
Эвальд помогал названому отцу с его делами, но последние два года находился в столице как представитель их фамилии, разбросанной по всем регионам-Мирам. Это немало облегчало жизнь Рондеру Мистералю, который не любил всех обязанностей, связанных со столицей. С Иланой и Хеменой Эви прекрасно ладил и постоянно обеспечивал им развлечения в виде таких вот вечеров. Правда, в последний месяц загрузили ответственностью Илану, да и он больше времени проводил там, где полагалось всегда быть представителю Мистералей. Но сегодня опять устраивался вечер.
В половину седьмого Хемена ещё шагала по главной улице Квемеры. Опаздывала, потому что задержалась на собеседовании с ректором. Впрочем, когда она стремительным шагом зашла в принадлежащую им квартиру, выяснилось, что новый гость тоже опаздывает. Хмуря светлые бровки, сестрица Илана с сожалением заметила, что, возможно, он вообще не придет. А Эви лишь пожал плечами:
— Придет. Не сомневайтесь.
Пока этот таинственный любитель опозданий задерживался, неуемная сестренка Илана воспользовалась ситуацией и занялась самым любимым делом: вытаскиванием всевозможной информации из старшей.
— А правда, что Маршал сейчас ищет себе преемника и для этого проводит кучу экзаменов в Военной Академии?
— Да кто его знает, этого Маршала, — не слишком-то вежливо высказалась Хемена, усаживаясь на диване рядом с сестрой. — Нас в это не посвящают. Экзаменуют по всем профилям, причем довольно жестко, но, в конце концов, я нахожусь на третьем курсе, и здесь все очень строго. С пятого, говорят, начинают на каждом уроке проверять знания, а тех, кто по итогам недели с ними плохо справился, сразу отправляют в низшие офицеры без возможности идти дальше.
— Да уж, весело вам живется, — пробормотала Илана Кровиндаст, которая в своей учебе утруждалась гораздо меньше, хоть и ворчала порой на слишком суровых преподавателей. Отец был гораздо требовательнее к своим дочерям, и теперь это помогало.
— Девочки, я побаиваюсь, что наш уважаемый гость просто заблудился в нашем квартале, — объявил с неизменной улыбкой Эви. — В конце концов, тут на половине домов едва номера найдешь, даже если знаешь, какая улица. А на нашей трехэтажечке же не написано, что именно тут гнездятся Мистерали. Так что я немного прогуляюсь — наверное, ему нужна помощь в ориентировании.
— А можно я с тобой? — моментально вызвалась Халана. Даже спустила правую ногу с дивана, где сидела на коленках, совсем как маленькая девочка.
— Не могу назвать это приятной прогулкой, так что лучше ты оставайся здесь. И стереги Хемин, — Эвальд подмигнул, — а то она без обещанного гостя того и гляди вздумает улизнуть.
— Как будущий полководец, я не улизну, а отойду с развернутыми знаменами, — с достоинством произнесла Хемена, хотя она, конечно же, шутила. — И вот тогда Илане будет малость сложно меня удержать.
— Она будет сражаться, как отряд грозовиков у Белой Горы, — пообещал Эвальд, напоминая про одно из легендарных сражений последней войны. — Так ведь? — и снова подмигнул младшей из Мистералей.
— Я постараюсь, — пообещала та.
Эви своим реактивным шагом покинул комнату, и скоро раздался щелчок закрываемой двери. Спущенная с дивана нога Иланы поднялась обратно, а её хозяйка тихонько хихикнула. Хемена промолчала. Эвальд предпочитал постоянно делать комплименты не старшей, а младшей — что ж, она не имела права винить его за такое особое отношение. Эти двое более сошлись по своему легкому характеру и оптимистичному взгляду на жизнь. Да и рядом они находились дольше: Хемена уехала на учебу раньше всех и возвращалась в родной дом только на лето.
Халана продолжала щебетать об экзаменах в обоих Академиях. Старшая сестра думала.
Маршал, один из четырех правителей Объединенного Мира, носивших фамилию Эссентессер, год назад лишился своего ученика и преемника. В их стране фамилии Эссентессер могли одновременно удостоиться только восемь человек: собственно Маршал, глава армии и полиции, Герцог, представлявший законодательную власть, Магистр, ведавший судопроизводством, Регент, отвечавший за магию, и ученики каждого из них.
В преемники люди выбирались также по гороскопу и способностям и могли получить это звание чуть ли не в младенчестве. Например, юная Кинэри Эссентессер, готовящаяся стать Герцогом после смерти действующего правителя, была выбрана в восемь. А вот Маршал решил взять себе в новые заместители одного из студентов Военной Академии, имеющего достаточно и способностей, и знаний. В этом был резон: в силу возраста Байонису Эссентессеру требовалось как можно быстрее подготовить преемника. Как именно он хотел выбрать — никто не знал, только ходило множество слухов, большинство которых Хемена считала чистой выдумкой.
Хлопнула дверь, застучало в прихожей. Илана встрепенулась, Хемена неторопливо повернула голову к входящему молодому человеку лет двадцати с учтивым, проницательным взглядом карих глаз. Коротко постриженные волосы цвета кленовых стволов слегка лохматились, но в целом гость выглядел аккуратным, и в нем чувствовалась даже какая-то военная подтянутость, свойственная людям из Академии. В сдержанно-вежливом выражении лица проскальзывало что-то знакомое, а затем Хемена поняла, что молодой человек напоминает ей Арктера Хорана. Поняла ещё, почему сравнила его волосы с кленами: гость казался такой же частью привычного Грозового Мира, как и кленовая аллея возле дома Мистералей.
— Позвольте вам представить Мальса Хора, — в комнату прошествовал по-прежнему веселый Эви, на которого сестры, занятые гостем, не обратили сразу внимания. — Он из Грозового Мира и умеет играть на рояле. Хор, это Хемена Ричардель и Илана Кровиндаст, мои названые сестры.
Гость улыбнулся, и это вышло у него несколько слащаво, однако в глазах оставалась искорка, не соответствующая общей сдержанности и вежливости. Мальс Хор, некогда наследник Арктера Хорана. Он был таким знакомым и вместе с тем таким новым…
***
— Пусть меня съест какая-нибудь тварь, если вы умеете ориентироваться в этом городе, — раздался позади жизнерадостный голос Эвальда.