– Болван! – взрывается Арават. – Я всегда любил тебя больше, чем Арона! Просто на нем я быстро поставил крест, понял, что из него толку не выйдет. И да, ты, как придурок, делал все точно, как я говорил, будто своей головы нет! Если б ты хоть раз отказался, взбунтовался, пошел против меня, я бы знал, что мой сын будет мужиком! Но ты же был как тряпичная кукла!
Снова повисает напряженная тишина. Азамат смотрит в пространство, глубоко дыша, но я чувствую, как у меня под щекой колотится его сердце. Алэк, притихший под взрослые разборки, шепотом агукает и гладит папу неумелой ручкой.
– Вот потому, – наконец произносит Азамат, – я и не доверю тебе своих детей. Как, интересно, я должен был догадаться, что ты хочешь бунта, если ты меня порол за каждое мелкое неповиновение? Даже после изгнания у меня ушло несколько лет на то, чтобы научиться делать так, как я считаю правильным, а не так, как мне говорят.
– А вы не пробовали иногда разговаривать? – тихо интересуюсь я, чувствуя, что Азамат закончил речь.
– Что ты, разговоры – это женское дело, – ехидно отвечает Азамат, косясь на Аравата. – Но я согласен, можно было бы и пораньше во всем разобраться.
Арават окончательно садится на пол, скрестив ноги, и тяжело вздыхает.
– Я все же рад, что ты такой, какой есть, – признается он. – Пусть не такой, как я хотел, но гораздо лучше, чем я думал. Может быть, когда твои дети повзрослеют, ты поймешь, почему я делал то, что делал.
– Надеюсь, что нет, – криво ухмыляется Азамат. – Мне мои дети нравятся сытыми и небитыми. Должно быть, это мои извращенные представления о красоте.
Арават открывает рот что-то сказать, но тут в гостиную заходит Арон. Он в домашнем диле поверх пижамы, потягивается и зевает.
– Всем доброго утра, – блаженно сообщает он. – А че там за мешки в прихожей перед лифтом. Я о них споткнулся.
– Ой! – Кир хлопает себя по лбу. – Я же забыл драконьи яйца убрать! Я сейчас! – Он начинает барахтаться, чтобы встать, но Азамат его останавливает.
– Погоди, зачем их убирать, надо сразу вино ставить. Тащи их сюда, почистим… Это-то мне можно, Лиз?
– Почистить разрешаю, – ухмыляюсь я. – Только ковер застелите, а то у них сок такой пачкучий…
– А где вы взяли драконьи яйца, да еще посреди зимы? – удивляется Арават.
– Ирлик-хон поделился, – отвечает Азамат, садясь.
Алэк возмущается, что его спустили на колени, начинает жужжать и пихаться.
– Ну-ну. – Азамат похлопывает его по пузу. – Не все ж мне лежать. Сейчас вкусненького дадим.
– Ирлик-хон? – переспрашивает Арават. – И за кем из вас он приходил?
Азамат приподнимает брови, потом смеется.
– Ни за кем, он к нам просто так заходит, от скуки. Правда, теперь он нашел себе развлечение, думаю, так часто бывать перестанет.
Арават шепчет что-то подозрительно похожее на гуйхалах.
Кир приносит мешки, я застилаю ковер и напяливаю на Азамата свой фартук с овечками. Алэк скандалит, разбрасывает мангустовы яблоки и пачкается в соке.
– Ишь какой норов с утра, – замечает Азамат. – Тебе бы погулять да в снегу повозиться, а не сидеть тут на руках. Но видишь, мне нельзя…
– Давай я с ним погуляю! – вызывается Кир. – Все равно с куницей собирался.
– Тебе скучно будет небось, – говорит Азамат. – Жалко, пес твой в столице… Хоть Хоса вытащи поразмяться. Надо его как-то переводить в дневной режим, а то ночью тяжело по лесу ходить. Лиза, ты бы тоже погуляла, а то на выезде все дни в работе…
– Тебе не терпится нас выгнать и съесть все яйца, что ли? – усмехаюсь я.
– Да нет, мне просто жалко, что такая погода, а вы дома сидите.
Погода и правда классная: солнечно, падает легкий снежок, явно мокрый, самое то для постройки крепостей.
– А ты не будешь страдать, что мы гуляем, а ты тут один сидишь? – уточняю я.
– Я не один, я с отцом и братом, – усмехается Азамат. – Ну, пострадаю немножко, конечно, но ты же меня знаешь, я быстро отхожу.
– Ладно. – Я наклоняюсь и целую его в нос. – Не последний день снег, еще погуляем вместе. А я тебе вечером что-нибудь испеку вкусненькое.
– Ловлю на слове, – улыбается он и берется за ножик для чистки мангустовых яблок.
Арон и Арават пододвигают кресла и усаживаются принять участие в работе, а я забираю капризного Алэка и иду одеваться.
Хос, понятно, совсем не рад побудке через какие-то четыре-пять часов после отбоя, но кто ж его заставлял до утра в экран пялиться. Вообще, надо за ним присматривать, а то в человеческом мире много соблазнов и опасностей, о которых лесной житель даже не подозревает. Надеюсь, Азамат выделит ему в охрану кого-нибудь толкового.
Впрочем, на улице Хос быстро оживляется, особенно когда в него попадает пущенный мной снежок. Мы с Алэком, запаянным в непромокаемый костюм, прячемся за кустом. Мелкий даже пытается помогать мне лепить боеприпасы. Кир с Хосом скрываются за деревом и ведут обстрел оттуда. Хос, правда, больше мешается, потому что никак не приладится лепить снежки, у него все время получаются колбаски с плохой аэродинамикой.
После первого раунда и немного прогревшись, мы переходим к созидательной деятельности: созидаем большого снеговика с кошачьими ушами, а потом поодаль две крепости с бойницами. Выпущенная куница носится по снежным стенам с радостными воплями, а потом сигает куда-то в сугроб и ловит там мышь. Алэк выкапывает себе траншею в нетронутом снегу и ползает по ней кругами, только синий капюшон видать. Второй раунд перестрелки проходит веселее: Хос явно обучаем, даже разок в меня попадает. Кир вообще отлично целится, но и я не лыком шита, шапку с него сшибла два раза.
Домой мы возвращаемся, только когда Алэк засыпает в своей траншее – коляску я не стала выкатывать, а на снегу спать все-таки я ему не даю, хотя производители костюма и уверяют, что можно. Вваливаемся в дом, разогретые, краснощекие, плотно покрытые снежными гранулами. А в гостиной творится нечто.
Мангустовы яблоки почищены, разложены по бутылкам и подготовлены к брожению. Шкурки аккуратно сложены в большой мусорный мешок. Все трое мужиков валяются на полу, истерически хохоча, держась за животы, колошматя кулаками по полу и друг другу, ржут с подвывом, со слезами и хрюканьем, причем похоже, что уже давно. Одно из кресел лежит на боку, Арон мусолит подушку, которая в нем обитала.
– Походу веселые яблочки, – замечает Кир.
– Ну, вино из них веселит, помнится, – откликаюсь я, наблюдая за происходящим. – Пойду уложу Алэка, пока они его не разбудили.
Когда я возвращаюсь, вижу, что Киру удалось привести Азамата в относительное сознание. Он, правда, все еще давится смехом до слез, но зато уже сидит и, кажется, даже воспринимает информацию.
– Вы чего так ржете? – спрашиваю я и этим вопросом посылаю мужа во второй нокаут. К счастью, он длится недолго.
– Фрукты… Забористые… – выдавливает Азамат с перерывами на смех.
– Ты бы не сидел на полу, – вздыхаю я. – Тебе это не полезно.
– Ой! – Азамата опять скручивает, но он находит в себе силы восползти на диван. – Уф, Лиза, я не знаю, что в них такое, но так ведь и помереть можно!
– Сколько вы их съели?
– По дюжине, наверное. Больше не смогли, сквозь смех не вышло. – Он давится очередным приступом хохота, потом еле-еле выговаривает: – Дайте попить чего-нибудь!
– Кир, погрей ему еще молока, – распоряжаюсь я и иду проверять остальных страдальцев.
Хос идет со мной и склоняется над Араватом.
– А-а-а-а! – стонет дед. – У-у-уши-и-и!!! Ой, не могу, Лиза, ты что, демона привела?
Эта мысль оказывается слишком хорошей шуткой, и он, и Арон, и Азамат с ними снова заходятся хохотом, согнувшись вдвое.
– Да, – кисло отвечаю я, добавляя им масла в огонь.
– Я не демон! – возмущается Хос, вызывая поток стонов.
– Он хозяин леса, – сообщает Арон сквозь рыдания. – Ва-а-а-а! Держите меня! Хозяин! Леса! Ы-ы-ы-ы!
– Беда-а-а!!! – воет Арават, катаясь по ковру туда-сюда. – Ну это надо-о-о-о! Демон в доме, а-ха-ха, ну насмешила девка, у-ху-ху-ху, так и помереть недолга-а-а-а!!!
Кир приносит молоко и помогает Азамату его выпить – у того от смеха руки трясутся. Однако интуиция меня не подвела, молоко сработало отлично. Приступы почти сразу прекратились, Азамат перестал трястись и давиться и пошел умываться. Мы с Киром переглядываемся и кидаемся наливать еще два стакана.
Минут через десять все семейство приведено в чувство, хотя некоторые члены еще похихикивают.
– Теперь я понимаю, почему их просто так не едят, – замечает Азамат, переводя дух. – Действительно, помереть же можно.
– Да уж… – соглашается Арават. – Особенно когда еще видишь такие уши. Вы что, правда демона изловили?
Хос фыркает и шипит.
– Не называй его так, пожалуйста, – терпеливо просит Азамат. – Его зовут Хос, он хозяин леса. И нет, мы его не ловили, он наш сосед и с недавнего времени работает у меня.
– Так это он под столом спал? – спрашивает Арават. – А я еще про Кировых друзей… То-то вы так хохотали! Ну я хорош! – И он снова заливисто смеется, хотя на сей раз вроде бы естественно, а не от фруктов.
– Ирлик мог бы и предупредить, – ворчу я.
– Ага, щас! – усмехается Кир. – Небось подглядывает за нами и сам покатывается.
– Может, и нет, – раздумывает Азамат, – но скорее всего, когда он давал нам координаты сада, то и правда собирался повеселиться за наш счет. Но я не внакладе, я люблю посмеяться.
– Боги, демоны, чужие дети… Ну у тебя и семейка, сынок, – качает головой Арават.
Я кошусь на Арона, он о «чужих» детях не осведомлен, не подумал бы чего… Но он только икает и пялится в пустоту.
– Мне нравится, – расслабленно отвечает Азамат. – Я, наверное, всегда так и хотел. Лизонька, а давай я сделаю обед, а ты – что-нибудь к чаю?
Не знаю, в драконьих яйцах дело или в муданжском иммунитете, но после этого эпизода у Азамата исчезают все симптомы, и к ночи он уже такой здоровый, что кровать трещит под напором. В хорошем настроении у моего мужа все жизненные показатели увеличиваются, хотя они и так немаленькие.
Поэтому на следующий день я разрешаю ему вместе с нами полчасика побеситься в снегу, а потом после обеда еще часок покататься на лыжах. Но поскольку его голос в телефоне перестал звучать хрипло и гнусаво, на третий день нас все-таки выдергивают в столицу.
Хос заходит к себе домой, отнести месячный запас масла и сливок своим домочадцам, собирает там небольшой рюкзачок каких-то пожитков и отправляется с нами, трепеща в ожидании встречи с большим городом. Конечно, большим Ахмадхот можно назвать, только если никогда не бывать за пределами Муданга, ну так Хос и не бывал.
Арон сматывает удочки в прямом и переносном смысле. Для него и Аравата мы вызываем казенные унгуцы, потому что Арават уезжает к себе в Худул, а Арон везет с собой все наловленное и настрелянное и с нами никак не поместится.
Хос на заднем сиденье с тоской глядит в окно и тихонько поскуливает, провожая взглядом родной лес.
– Че ноешь? – пихает его Кир. – Вернешься еще. И ваще, тебя никто не заставлял.
– Зна-аю, но гру-устно, – протягивает Хос. – Хочу быть обратно маленьким.
– Да ну, мелким быть тоска. А так ты будешь крутым, и у тебя будет куча денег!
– Большая куча? – без особого интереса спрашивает Хос.
– Большая!
– Тогда большую нору надо рыть? – озабоченно интересуется Хос.
Мы все переглядываемся. Ох, не подготовлен кто-то к человеческой жизни…
– Так, – постановляет Кир. – Ты вообще деньги видел?
– Не-а.
Кир извлекает кошелек и вытрясает из него кучку монет разного достоинства.
– Гляди. Вот эти крупные, эти мелкие.
– Они же одинаковые…
– Да не по размеру, балда!
Полет выдается насыщенный.
Поселить Хоса мы решаем во дворце, потому что так безопаснее и проще. Тут и недоброжелатели не доберутся, и мы приглядим, чтобы не отчудил чего. Дворцовые слуги, правда, будут не в восторге, но никто ведь не обещал им, что будет легко, правда же?
На посадочной площадке нас встречают знакомые лица: Эндан и Дорчжи. Второй горделиво выпячивает грудь, на которой болтается новенький хом в виде носорога. Подозреваю, что невеста была не в восторге, но что делать, хом выбирает духовник. Алэк с интересом рассматривает новых знакомых.
– Здравствуйте, Белая госпожа! – радостно выпаливает Дорчжи.
Эндан его подталкивает и тоже здоровается:
– Добрый вечер, Хотон-хон.
– А я можно не буду формальничать? – тут же просит Дорчжи.
– Можно, – разрешаю я. – Здравствуйте, ребята, я вас что-то давно не видела. Вы разве с Экдалом больше не летаете?
– Да мы бы летали, – протягивает Эндан, – да только он с женой на Землю поперся неизвестно на какой срок. А жить как-то надо. Где наш подопечный-то?
– Тут. – Азамат поводит рукой в сторону унгуца.
Там происходит нечто странное. Судя по всему, Хос отказывается вылезать, а Кир его уговаривает. Заметив это, Азамат открывает купол унгуца полностью, так что кабина перестает казаться надежным местом. Хос подскакивает, прижимает уши и, пригнувшись, выпадает через борт, оглядываясь, куда бы сныкаться.
– Хо-ос, ты чего? – озабоченно спрашиваю я.
– Пахнет, – шипит Хос. – Ужасно.
– Ну так пойдем домой скорее, там вкусно пахнет.
Он не особо обращает на меня внимание, но, к счастью, хотя бы никуда не бежит.
– Чего ты тут нюни разводишь, как девчонка?! – возмущается Кир. – Вон, смотри, даже твои телохранители ржут над тобой, тоже мне кот!
Хос, в отличие от людских подростков, на такое вообще внимания не обращает. Кот там, кошка, перед опасностью все равны. Но к телохранителям осторожно принюхивается, прижимая к животу свой рюкзачок.
– Здоровья вам, – сделав серьезное лицо, произносит Эндан. – Я Эндан. Мы с Дорчжи будем вас охранять. Можете на нас рассчитывать.
Видимо, Азамат сделал им внушение, чтобы говорили попроще, хотя Хос, по-моему, не очень слушает.
– А где дом? – нервно спрашивает он.
– Да вот, прямо перед тобой, – кивает Азамат.
Хос моргает, таращась на дворец, потом оглядывается.
– Не понял.
Дорчжи не сдерживается и прыскает, заставив Хоса подпрыгнуть и поднять дыбом шерсть на голове.
– Вот эта огромная хреновина и есть дворец, дубина ты, – доходчиво поясняет Кир.
– Вот эта ледяная? – удивляется Хос, даже немного разгибаясь.
– Она не ледяная, она стеклянная. Пошли уже, долго ты нас тут будешь морозить?
Хос нерешительно шагает вперед и, когда мы все двигаемся следом, прилипает к Азамату, путаясь у него под ногами. Только боевая выучка позволяет моему супругу ни разу не наступить на лапы.
Движемся мы медленно, потому что Хос обнюхивает каждый метр пути. В лифте он выглядит так, как будто вот-вот грохнется в обморок. Мы с Азаматом переглядываемся в том смысле, что, возможно, это была не самая лучшая затея. Только Кир ни разу не усомняется в правильности ситуации и, поливая бедного кошака кудрявыми эпитетами, заставляет его идти вперед и слушаться.
Попав на жилой этаж, Хос методично четыре раза обнюхивает все помещения, прежде чем выбирает себе комнату. Телохранители при этом ходят за ним по пятам, потому что им так положено, и от этого Хос тоже не в восторге. Но, как справедливо замечает Азамат, надо сейчас привыкать, чтобы на выездах не шарахаться. Инструктаж по использованию сантехники мы дружно сваливаем на Кира. Ему как-то удается добиться от Хоса понимания. Короче говоря, к ужину мы устаем так, как будто целый день разгружали кирпичи. Алэк вообще засыпает некормленым.
А на ужин к нам приходит Алтонгирел, и выглядит он так, что я начисто забываю про все прочие неурядицы.
Он желтовато-бледный, с запавшими щеками, темными кругами под глазами, всклокоченные волосы как будто давно не мыты, одет небрежно, в смесь земной и муданжской одежды, что вообще-то считается на планете дурным тоном. Хоса и телохранителей он просто не замечает, хлопается в кресло и принимается буравить взглядом журнальный столик, на котором сервирован чай.