— Простите… я забыл, что у вас произошло…
Я и не знала, что Алекс может говорить вот так — искренне и сочувствующе.
— Вам, наверное, больно слышать о свадьбах? — продолжил он.
И еще как! Особенно о твоей! Я угрюмо покивала, заставляя себя не смотреть на мужчину своей мечты.
— О, прекрасная незнакомка, — и я таки взглянула в его смеющиеся серые глаза, — жизнь слишком хороша, чтобы переживать из-за одного глупца, который изменил вам со всеми подружками на свадьбе.
Так вот что, оказывается, произошло!.. Они там что, групповушку на моей свадьбе устроили? Нет, ну эти блондинистые мало того, что поганки, так еще и фантазия у них бурная и извращенная. Я искренне поразилась размерами моего мнимого горя и еще более искренне — размерами их фантазии. Это что же они такое придумали?! Это, получается, что я застала жениха со ВСЕМИ подружками на свадьбе?! Разом… Мгновенно представила себе мужика, способного разом и со всеми… На образе эдакого осьминога вместо мужского органа, так сказать главенствующего в данном процессе, мое воображение позорно капитулировало. Я просто в ауте… Такое не способна выдать даже моя профессиональная фантазия, а они… Видимо, у меня было настолько потрясенное выражение лица, что даже Алекс сообразил что-то:
— Мм, подружка была всего одна? Не четыре?
— Нет, — прошипела я, — вообще ни одной. Мы просто расстались! По моей инициативе! И не было там групповухи!
Герой не моего романа уставился на меня в полном изумлении, затем в серых глазах промелькнуло что-то странное, и, чуть подавшись вперед, он глухо спросил:
— Лика?
Я попыталась передать не меньшее изумление и тоже спросила:
— Кто?
— Лика!!! — выдал мой идеальный и очень разгневанный.
— Я?! Вы сильно ошиблись… — И хмуро добавила: — Как и с количеством подружек, с которыми прелюбодействовал мой жених.
Алессандро Девелри сидел и смотрел на меня, челюсти его были сжаты, желваки ходуном ходили, а ложечка от чая скрипела и деформировалась в крепко стиснутом кулаке. Зря я полетела, ой зря… лучше было здороваться с его изображениями, чем вот так… Вот и посмотрела всего одним глазком…
В этой игре в молчанку я проиграла первая:
— Алекс… Алессандро, простите меня…
Последовал ледяной, полный ненависти взгляд серых глаз, и мой голос сорвался, все остальное я произнесла шепотом: — Прости… это было задание, я должна была справиться и…
Его глухое рычание оборвало мою исповедь. Мы снова замолчали. В столовую входили рабочие, занимали столики, бросали заинтересованные взгляды в нашу сторону… А мужчина, которого я так сильно любила, сидел напротив и смотрел на меня невидящим взглядом. И на что я рассчитывала? На любовь? Какую? Наивная дура!
— Прости, если сможешь… — прошептала я и, стараясь не разреветься, поднялась, намереваясь уйти.
Путь мой пролегал мимо безумно злого мужчины, и, когда я уже почти миновала опасный участок, Алекс схватил меня за руку, рванул на себя, так резко, что я почти упала на него, а наши лица оказались совсем рядом:
— Ты хоть представляешь, чем стала для меня та статья? — прорычал мне на ухо Алекс. — Ты хоть частично можешь себе представить?
Я всхлипнула и одними губами прошептала: «Прости». Устало покачав головой, Алессандро Девелри отпустил мою руку. Уже уходя, я услышала его слова:
— Знал бы, вместо сахара насыпал бы перца в тот пирог!
Я замерла, сглотнула, пытаясь восстановить свой голос, и так же тихо ответила:
— Не переживай… те, он все равно был… соленым…
И почти бегом покинула столовую, размазывая бесполезные горькие слезы.
* * *Остальную часть дня я провела в своей комнате. Первые несколько часов, заслышав шаги, вздрагивала, в глубине души надеясь, что он придет… Мне даже казалось, что я слышу его уверенную поступь, иногда казалось, что кто-то трогает дверную ручку, но это было лишь плодом больного надеждой воображения… Он не пришел! И неудивительно — теперь у него есть невеста. Прекрасная девушка, которая не предавала его, а я… Я — никто, я даже хуже, чем никто… Впервые ненавижу свою профессию!
Хотелось исчезнуть. Я опять и опять вспоминала, с какой ненавистью он проговорил: «Ты хоть представляешь, чем стала для меня та статья?! Ты хоть частично можешь себе представить?!» Могу… представляю… оправдываться нечем…
В двери постучали ближе к обеду. Ада неслышно вошла, сокрушенно посмотрела на черные разводы на моем лице и на подушке — косметика оказалась не водостойкой.
— Я вам антидепрессанты принесла и, видимо, как раз вовремя. — Мне протянули пластинку с фиолетовыми капсулками, затем Ада передала со столика стакан с водой. — Их можно пить по одной два раза в день утром и вечером…
Я кивнула, вскрыла четыре штуки и, забросив в рот, мгновенно запила водой.
— Лика, — испуганно выдохнула женщина, разом выдав и свое прозрение, и мою плохую маскировку, — вы что? Вы теперь спать беспробудно сутки будете!
— То, что надо, спасибо. — Я обняла подушку, взглянула на Аду и прошептала: — А вы меня узнали…
Она подошла, села на край кровати, ласково прикоснулась к моей руке:
— У вас глаза очень необычные, карие с золотистыми искорками… И улыбка искренняя такая. Знаете, когда я увидела вас впервые, подумала, что вы похожи на солнечный лучик…
— Я не лучик, я солнечный удар… к сожалению… — всхлипнув, я закрыла глаза и поняла, что проваливаюсь в сон.
* * *Выйдя из комнаты уже спящей девушки, Ада столкнулась с угрюмым взглядом владельца «Семи вершин».
— И давно тут ходишь? — поинтересовалась женщина.
— Так, мимо проходил… тут где-то оставил… что-то… — Алекс понимал, что его ложь выглядит жалкой, поэтому обреченно спросил: — Что с Лией? Она из столовой вся в слезах ушла и…
Ада снисходительно улыбнулась и тихо сказала:
— Алекс, ты хотел сказать — с Ликой? Пресветлой, кажется? — Он понимал, что лгать смысла не имеет, и кивнул. — Спит твоя Лика сладким сном. Спать часов двенадцать будет как минимум, она четыре капсулы аутрогена вместо двух выпила.
— Ясно, — произнес Алекс и направился в комнату гостьи.
— Алекс, — остановила его Ада, — ходишь тут давно?
Он уже взялся за дверную ручку, обернулся и посмотрел на своего врача таким затравленным взглядом, что Ада поняла все и без его дальнейших слов.
— Часа четыре, — хрипло ответил владелец «Семи вершин», — хотел успокоиться, потому что… убил бы! Потом хотел зайти и… не мог решиться. Все надеялся, что она выйдет и… Глупо, наверное…
— Наверное, — согласилась женщина. — А кто бывает умным, когда влюблен?
— Я не влюблен! — гневно ответил Алекс.
— Надеюсь, — усмехнулась Ада, — странно видеть тебя вот таким… эта девочка меняет тебя, Алекс. И не в лучшую сторону.
Серые глаза чуть сузились, и все же гнев он сдержал. Сжав кулаки, сестра взглянула на брата, хотелось сказать многое, но сказала лишь:
— Не губи… ни ее, ни себя!
Алекс молча вошел в комнату. Лика спала, обняв подушку, а по ее щекам змейками застыли разводы от туши.
Присев на край кровати, он прикоснулся к ее губам. Нежно обвел по контуру, и, хоть помады там уже почти не было, след на его руке остался. С грустной улыбкой Алекс погладил ее теперь длинные черные волосы и тихо произнес:
— Привет, Лика… — Его взгляд упал на поблескивающую в солнечном свете сережку.
Изменившись в лице, Алекс аккуратно снял ювелирное украшение, присмотрелся к нему и со всей злости ударил камнем по столику… Фальшивый бриллиант рассыпался тысячей стеклянных осколков, обнажая элементы микродеталей…
Несколько долгих минут Алессандро Девелри сидел, уставившись на блестящие крошки стекла, затем сокрушенно произнес:
— Лика, Лика… Мы так верно представились при встрече, ты — дура, а я идиот!
Он сидел еще несколько минут, затем, пробормотав: «Точно идиот», — наклонился и поднял разбитую сережку.
* * *Утро встретило меня гомоном птиц и сладким ароматом цветов. Потянувшись, я вскочила, и странная легкость наполнила все тело. Жизнь снова была прекрасна и вообще… в мужиков нужно влюбляться нормальных, а не в идеальных!
Подойдя к зеркалу, долго смотрела на себя, зареванную и измазанную черными подтеками, и уверенно произнесла:
— Ты больше не будешь плакать из-за этого… сволочи этой! И все его снимки выбросишь! — В отражении я увидела, как погрустнели мои глаза при этой мысли, — ну ладно, тот, что в спальне, можно оставить… Ну кого я обманываю?
Отражение в зеркале молчаливо ответило: «Себя!»
— Какая же я ДУРА!
С усмешкой подумала, что теперь придется чистить информацию со снимателей.
Едва успела завершить утренние процедуры, в двери постучали. Разрешив войти, увидела Дайона:
— Доброго утра, завтрак вам принести сюда, или же вы согласитесь спуститься в аскене?
О нет, с меня хватит.
— Сюда, если вам не трудно. — Я попыталась мило улыбнуться и сама сообразила, что улыбка была жалкой.
Мужчина словно хотел что-то сказать и, судя по выражению лица, все же решился:
— Вы меня простите за вчерашнее…
Это он о чем?.. А Дайон продолжил:
— Ну, я же не знал, что ваш жених не с одной подругой, а со всеми… и…
Простонав, я села на кровать и закрыла лицо руками. К счастью, он ретировался раньше, чем мои плечи начали содрогаться от истерического смеха, а вернулся к тому моменту, когда смех перешел во всхлипывания. В общем, теперь он явно решил, что там было нечто совсем уж ужасное… Бедная моя личная жизнь, ты обрастаешь фантастическими событиями… М-дя. Нужно будет написать статью на тему «Сплетни и их последствия».
На завтрак был чай, нежный молочный продукт с фруктовым вкусом и… яблочный пирог. С чаем я проглотила еще две таблетки, принесенные Адой (у меня стресс, мне и двойную дозу можно), и стало совсем весело. Пирог я ела осторожно… То есть первый кусочек очень осторожно попробовала, долго жевала… Поняла, что перца там нет, и уже с наслаждением, восхищаясь каждым кусочком, доела лакомство, — я понимала, что это в последний раз…
В двери постучали, вошел снова Дайон, сообщил, что время отправляться.
Хозяин «Семи вершин» нас так и не вышел провожать. А может, дело в том, что было очень рано еще, а господин идеальный мужчина изволил еще почивать в кроватке… с мымрой белобрысой.
Левая сережка почему-то тянула ухо, наверное, я отлежала ее, все же спать умудрилась часов четырнадцать, не меньше. Дернув головой, я последовала в предоставленный транспорт, горя желанием выполнить порученное шефством задание. За что я люблю свою профессию, так это за то, что от нехороших мыслей отвлекает… Особенно от мыслей о всяких… пекарях-садоводах!
* * *Лия Трейде, то есть обновленная я, вышла из космолета и невольно зажмурилась, попав на площадку, залитую ярким солнцем Сатари. И мир наполнился красками и сиянием. Космопорт встретил вонью, ржавыми перилами и скрипучими тележками — типично для отсталой планетки, оккупированной военными. В общем, гражданские тут хуже скота, а для военных — другие космопорты и другое обслуживание.
Сатари можно было бы назвать тропической планетой, если бы не полоса пустынь по экватору. В общем, темные очки я взяла не зря, иначе морщинки пришлось бы лечить в итоге, а это, во-первых, дорого, во-вторых, не модно. У нас в Союзе Алтари в моде была старость… да-да, как это ни странно звучит. То есть, если у тебя есть морщинки и под подбородком складочки, — ты молодой! А суть в том, что бабушки и прабабушки, которые выглядят моложе внучек и правнучек, уже всех допекли своим стремлением казаться еще и еще моложе. Сцены, в которых фарфоровая куколка с пышной гривой, алебастровой кожей и осиной талией кидается к женщине средних лет с криками «Внученька!», давно стали нормой. А дома престарелых давно уже напоминали молодежные клубы… хотя нет, в домах для старичков и старушек музыка гремела до рассвета, в то время как молодежь не больше чем до двух ночи кутила, а все почему? Потому что старички отсыпались днем, а молодым еще пахать на работе, вот и получается… Вообще, обидно конечно, зато при мысли о старости на душе такая благодать, и мечты о страстном брюнете с рельефной мускулатурой и идеальной белозубой улыбкой… м-дя… Вот найду себе дедулю, устрою ему пластику под Алекса, и на старости лет у меня будет свой персональный Алекс Девелри, да… мечты-мечты.
— Лия! — ко мне двигался… «дедушка».
Нет, ну они что, реально издеваются? Какой же это дедушка, ну максимум папочка, если умудрился заделать меня лет так в… десять!
— Это уж слишком, — вместо приветствия прошипела я, — ты вообще кто такой?
Светловолосый парень, максимум лет на 12 старше меня, белозубо улыбался, заставляя завистливо разглядывать его загар.
— Тинар, — он протянул руку, я невольно пожала ее, и парень весело затараторил: — Дедушка Волта приболел, сердце у него слабое, вот и просил меня забрать внучку из космопорта. Я ему говорю: «А как же я ее узнаю?» А он мне — «Самую красивую забирай». Я смотрю, тут ты самая красивая!
И улыбка такая… словно челюсть сейчас свернет от старания. Я обернулась, выразительно взглянула на своих спутников — одного усатого дядьку в преклонном возрасте и второго, которого можно было смело пухликом назвать, и снова повернулась к парню.
— Да, ты прав, — я скептически усмехнулась, — я тут действительно самая кра-си-ва-я… остальные мужики!
Сверкающая улыбка Тинара померкла, и у меня из рук взяли карточку на чемоданы. Но его смущения хватило минут на пять, и вскоре я опять слушала нескончаемое радио-шоу:
— Мы сейчас в поселок, бабушка Оша тебя очень видеть хочет, соскучилась, говорит, за родной кровиночкой. У нас сейчас в поселке много новостей. Верда родила, все ходят на малыша смотреть. Дядя Тоте поймал зубастую рыбу с меня ростом. А ты зачем вообще приехала?
Я не сразу сообразила, что вопрос ко мне, окинула парня хмурым взглядом и выдала:
— Соскучилась я по родной кровиночке.
— А-а-а, ну да…
Он молчал… секунд тридцать всего.
— Слушай, Лия, а говорят, тебя жених бросил, перед свадьбой самой!
Мой полный отчаяния стон перекрыл гудение двигателя его двухместного трета.
— Откуда… ты… знаешь? — очень недобро вопросила я.
Парень смутился, даже попытался сделать вид, что дорогой занят, потом так смущенненько проговорил:
— Так к нам мало кто прилетает, поэтому всегда интересно про всех. А про тебя капитан Мирего рассказал своей жене, ну… а она с мамой моей подруги, вот.
Моя вымышленная личная жизнь, обросшая трагическими событиями, как риф кораллами, судя по всему, шла в фарватере, грозя настигнуть и придавить лавиной сочувствия окружающих. Я снова простонала и решила… сдаться на милость общественности.
— Это так ужасно, — из глаз моих таки скатилась слезинка, всего одна, зато ее заметили. — И хуже всего, что все знают… И смотрят с жалостью, и это… Так оскорбительно… Хнык…
Трет резко остановился, отчего меня качнуло вперед, и я лишь чудом не разбила нос. Затем сильные руки (они все тут руки специально качают?) обхватили меня, развернули к себе, и парень… да нет — молодой мужчина, глядя мне в глаза, совершенно серьезно произнес:
— Лия, ты очень красивая девушка! Ты настолько красивая, что я… стоял и долго смотрел на тебя и не знал, с чего начать разговор!
Ого, а я его за придурка приняла, а он, оказывается, просто… тормоз.
— Лия, он идиот, раз упустил такое сокровище, как ты!
Ой, да неужели? А вроде как умный, вон всю вашу планету с потрохами купил. Так, я отвлеклась, и чего там дальше про меня красивую?
— Лия, — продолжал вещать этот, в принципе, весьма привлекательный мужчина. — Поверь, пройдет всего пара дней, и ты забудешь о нем!
Сомневаюсь… Я невольно всхлипнула и, дабы отвязаться от этого загорелого субъекта, кивнула, соглашаясь с ним. Меня неохотно отпустили… Не знаю, неохотно или как, но должна же я потешить свое самолюбие…