Тем временем наемник продолжал методично отрывать по кусочку от врага, абсолютно не обращая внимания на обстрел со стороны оставшихся в живых солдат.
– А то, что Ганзо ударить по голове – все равно что изощренно покончить жизнь самоубийством, прихватив все живое рядом, – поморщилась она. – Он же хорог, а у них, сама знаешь, с переключением режимов не все в порядке.
– Вообще-то нет, – растерянно посмотрела на нее.
Бросив на меня долгий взгляд, Мэла все же ответила:
– Некоторые хороги не способны контролировать свой эмоциональный и психический фон. Из-за этого они впадают в состояние, именуемое «берсерк». Ни боли, ни страха, ни жалости. Только установка – убивать. С Ганзо могут справиться только Лай, Рим и Змей. Об этом же вся академия знает! – посмотрела она недоверчиво.
– А я вот не знаю! – обиженно отвернулась к иллюминатору.
Ганзо уже покинул истерзанный Доспех и методично убивал людей.
– Птичка, открывай шлюз, – неожиданно последовал из коммуникатора приказ от ведущего. – Мы под вами.
Я подчинилась.
– А как же Ганзо? – спросила, не отрываясь от дела.
– Как, как, – услышала ворчание Змея за спиной. Уже пришли. – В прошлый раз он мне руку сломал. Так что либо ждем, пока сам не успокоится…
– Либо пытаемся слегка подстрелить, – выдал Лай. И этот здесь.
– Либо ты его аккуратненько сбиваешь каром, – посмотрел на меня с надеждой Рим.
Позади них стоял бледный и измученный Шин-Рен. Да и сами парни выглядели не лучше. Потные, пыльные, с пятнами крови на одежде, они были крайне злыми.
– В смысле сбить? – не поняла я.
– В прямом, – посмотрел на меня Рим серьезно. – Ты ведь можешь – я видел однажды. А с Ганзо теперь никто не справится. Нам еще жизнь дорога. И времени в обрез.
Я вновь поглядела туда, где хорог яростно убивал людей. А вот и капитан. Этот оказался достойным противником. Жаль, продержался недолго.
– Птичка, давай быстрее, а то люди сейчас кончатся! – нервно клацнул деформированной челюстью Лай.
– Поверь, Ина, так лучше, – поддержала их Мэла. Она уже давно избавилась от девочки, положив ее в кресло. – Мы без него не улетим, но и соваться к нему – чистое безумие.
– Да вы шутите. – Шин не был столь доверчивым.
– Оттягиваем неизбежность, – поморщился Рим.
– Не может быть Ганзо настолько невменяемым, – отказалась верить я. – Это же Ганзо! Наш всегда спокойный и флегматичный Ганзо!
На меня посмотрели с жалостью.
– Как думаешь, почему хорог в наемники поперся? – зло спросил Змей. Рим молчал, и лишь Лай нервно переводил взгляд с ксерка на дохиса, из чего я сделала вывод, что сейчас мне поведают одну из тайн наемников. – Хороги, они же свои звездные системы без особой нужды не покидают. Случаи такого вот неуправляемого поведения не систематичны, но случаются. И поверь, у них там не так спокойно к этому относятся, как у наемников. А Ганзо все же смог обзавестись красавицей-женой и парочкой прелестных дочурок. Но однажды у одной хорогской транспортной компании случился нехилый конфликт с пиратами. Догадайся, кораблем какой компании воспользовался Ганзо для семейного полета за каким-то надом в соседнюю звездную систему? На них напали, Ганзо долбанули по голове. Ну его и переклинило. Само собой, хороги отбились. Вот только Ганзо не успокаивался. И тогда к нему полезла жена. На кой кхар эта дура туда сунулась, понятия не имею, вот только с тех пор ее личико украшает шрам, а Ганзо мучает чувство вины.
Ну да, логично. Ведь у хорогов шрамы являются украшением только для мужчин, ибо они воины. Женщины у хорогов не воюют, к ним вообще отношение трепетное.
– На самом деле там не все так плохо, – скривился Лай. – И шрам тот легко маскируется. Он сам запретил его сводить окончательно. Понимаешь?
И я действительно поняла. Шрам как напоминание для него. Постоянный укор.
– А теперь представь, что с ним творится каждый раз, когда он в себя приходит и видит наши помятые рожи и поломанные конечности, – закончил Рим.
Я представила. И тут же помрачнела. Жалеть хорога не стала. Жалость унизительна для этой расы.
– Значит, предлагаете его сбить? – задумчиво повторила я.
– Нет вообще-то, – взглянул в иллюминатор оборотень. – Мы же прекрасно понимаем, что Ганзо не будет просто стоять и ждать, пока ты его каром уложишь, – мрачно пояснил Лай.
– А времени уже не осталось. После взрыва десяти единиц заряда здание уйдет под землю, – закончил ведущий.
Кхар, я совсем забыла!
Парни молча развернулись и направились к выходу.
Нам с Мэлой и Шином ничего не оставалось, кроме как наблюдать. А посмотреть было на что. Люди действительно кончились. Все тридцать человек и их капитан валялись тут и там. Мертвые. Что-то мне эта картина напоминала. Кое-кто тоже не отличался сдержанностью, а когда из себя выходил, и аккуратностью.
Ну а то, что произошло дальше, окончательно меня добило. Наемники действовали профессионально. Окружили обезумевшего хорога и попытались вырубить. Само собой, оружием они не пользовались, стараясь не повредить члена команды. И это оказалось их упущением, потому что Ганзо проще было пристрелить, чем лишить сознания. Итог: Змея приложили о стену, Лая об пол, а Рима и вовсе чуть не убили.
Воспоминания о заряде не давали мне покоя. Собственное состояние несколько настораживало, а тут еще беспокойство за парней усилилось.
Шутки кончились. Ганзо действительно пытался их убить.
– Это уже не смешно, – нервно сглотнула шерга.
– Мы здесь сдохнем, если не остановим хорога, – констатировал Шин.
– Чтоб у тебя язык отсох, – впервые за долгое время выругалась я. – Все будет хорошо.
Кивнув своим мыслям, отправилась на выход.
– Ты куда?! – переполошилась Мэла. – Стой, кирито дурная, он же тебя убьет! – И шерга бросилась за мной.
Пришлось остановиться.
– Жди, – спокойно ответила ей, чуть обернувшись.
Как ни бежала от прошлого, а сути своей я изменить не могла. И именно она должна была мне сейчас помочь.
Пока шла к выходу, пока покидала кар и подходила к хорогу, я делала то, что умела лучше всего. Отпускала контроль над эмпатией, позволяя мозгу чувствовать всех живых существ в радиусе ста стандартных метров. Я одновременно слышала их и не слышала. Моей целью был лишь один переполненный болью и дикой яростью хорог. Он заглушал все. И чем ближе я к нему подходила, тем хуже я чувствовала испуг норма, тихий ужас шерги и боль парней.
Так вот, о том, что я умею лучше всего. Айра я или не Айра?
Оказывается, я не забыла. Ничего не забыла.
Медленно, шаг за шагом, приблизилась к настороженному хорогу. Глаза стеклянные, руки в крови, поза напряженная. Любое неверное движение, и он бросится. Бросился бы… если бы мог.
…Сейчас его покидает ярость. Медленно, по капле. Она уходит ко мне. Перетекает, как перетекала бы вода из переполненного сосуда в порожний. Это нетрудно – забирать его эмоции. На самом деле его проблема не так страшна, как может показаться. Он не ушел в глубины подсознания, не закрылся инстинктами. Он может вернуться и сам, вот только боится. И этот страх я чувствую под слоем ярости. Боится осознать то, что натворил.
– Все хорошо, – медленно протягиваю ему руку ладонью вверх. – Пойдем со мной, – улыбаться нельзя – примет за оскал. Дышу спокойно, взгляд прямой, у меня лишь одно желание – уберечь и защитить. Дать покой.
Но, похоже, я себя переоценила, и холодная испарина на лбу тому доказательство. Устала. Голод усилился, да и спать захотелось еще сильнее. Казалось, куда уж больше.
– Пойдем. – Голос мягкий, убаюкивающий, обволакивающий.
Шаг назад. И он подался вперед. Еще шаг – спиной к кару. Но тут сработал закон подлости, наемники очнулись. И нет бы прийти в себя и молча страдать, им обязательно нужно было начать стонать!
Едва различимый звук, короткий стон, и установившаяся между нами связь треснула, словно азмаирский хрусталь. Ганзо среагировал на звук, повернув голову к недобитой жертве. Честное слово, именно в тот момент я впервые пожалела о том, что хорог их не добил.
Не нужно быть менталом или провидцем, чтобы предсказать наиболее вероятное развитие событий. В подобном состоянии неадекватный хорог бросится на очнувшуюся жертву, и тогда я не поручусь за жизнь парней. Эти мысли пронеслись в моей голове за долю мгновения. Решение я приняла еще быстрее.
Прежде чем Ганзо начал двигаться, я метнулась к нему. Меньше одной стандартной секунды, и я коснулась черной кожи наемника, крепко схватила его за лицо. Для этого мне пришлось встать на цыпочки. Он не ожидал от меня подобных действий. Меня вообще как угрозу не рассматривали. А ведь из этого положения так легко повернуть большую голову хорога под определенным углом до щелчка. Здесь даже моих силенок хватит. Скорее всего, именно так он подумал в тот момент, ибо страх его усилился в разы.
Выхода нет, похоже, придется надорваться. И это в моем-то состоянии.
– Смотри мне в глаза, – властно приказала растерявшемуся мужчине.
Поздно забирать его страх, поможет только замещение. Моя усталость, мой голод и моя тоска заполнили его сознание. Не мысли – всего лишь ощущения, вытесняющие другие эмоции. Ведь нет ничего сильнее тоски Айры. Этого хватило, чтобы сбить изначальные настройки затуманенного разума. И этого же хватило, чтобы окончательно деморализовать меня.
– Пять стандартных минут на то, чтобы загрузить парней в кар, – процедила сквозь зубы, видя осмысленный взгляд хорога.
Сама развернулась и поплелась к транспорту. Мне еще этой консервной банкой времен второго освоения космоса управлять.
Ганзо не стал задавать лишних вопросов и сразу же развернулся к очухавшимся парням. Те в свою очередь воспользовались помощью друга для того, чтобы подняться на ноги, но добираться до кара предпочли на своих двоих.
Я же, устало проигнорировав ошарашенный взгляд Мэлы и ничего не понимающий Шина, рухнула в кресло пилота.
В тот раз мы еле успели. Стоило покинуть негостеприимные стены центра, как здание начало уходить под землю. До корабля добрались беспрепятственно. Если, конечно, не брать в расчет сигнал тревоги, посланный капитаном в ближайший населенный пункт. Но тут дело взял в свои руки ведущий и выдал мне безопасные координаты пути. В общем, нежелательной встречи мы избежали. А потом и вовсе покинули орбиту планеты.
Народ не спрашивал меня, что же такое я вытворила с Ганзо. Они лишь молча косились в мою сторону и иногда одаривали странными взглядами. Кто-то мог бы списать такое поведение на внезапно проснувшееся чувство такта. Но я-то знала, что их ко мне Ганзо не подпускал. Из признательности, наверное. А может быть, пожалел осунувшуюся и оголодавшую недочеловечку. Ведь стоило нам перейти в энели, как я тут же отправилась в блок питания, где провела целый стандартный час. А потом позорно уснула прямо за столом.
В себя пришла на руках у Рима. Он бережно заносил меня в свою каюту…
Какого кхара, позвольте узнать?! – пронеслось в моей голове.
Но после того как ведущий уложил мое бренное тельце на свою кровать, способность связно мыслить куда-то испарилась. Последнее, что уловило мое ускользающее сознание, было горячее дыхание ксерка на моих губах.
Эта комната могла бы быть залом для официальных аудиенций – неоправданно большие размеры и пустое пространство. Но она оказалась спальней, ибо посередине стояла огромная резная кровать. В детстве я обожала играть в прятки с придворными дамами и частенько пряталась в недрах необъятного монстра. Это было забавно, потому как дамы не могли переступить порог его спальни без высочайшего дозволения. А я в свою очередь частенько пряталась среди мягчайших подушек, забывая и о дамах, и об играх. И тогда они шли к Хану, как-никак он был моей персональной нянькой. У него высочайшее дозволение имелось.
Боковая стена являлась одним сплошным окном. Его не прикрывали тяжелые полотна ткани, зачем? В окна этой спальни не мог заглянуть ни один желающий – благодаря особому составу стекла, которое открывало хозяину опочивальни поистине великолепный вид на хрустальное озеро и чистейшую небесную гладь. Он подолгу всматривался в даль, считая, что я еще сплю.
Но то днем, а сейчас за окном была ночь, освещенная мириадами ярчайших звезд. Стены и потолок покрывали орнаменты и изображения древних баталий. И лишь пол был черен, как бесконечный космос. Я могла часами валяться на спине, всматриваясь в древние фрески. Тысячи стандартов здесь ничего не менялось.
И сейчас я вновь лежала в спальне, где единственным предметом мебели была эта кровать.
– Что ты опять натворила, Нари? – Его голос заставил стадо мурашек табуном пронестись по моей спине, а смешливый тон вынудил их еще и сплясать зажигательный танец.
– Уже нажаловались? – обиженно спросила, не отрывая взгляда от потолка.
По крайней мере, изображение древнего воина, уничтожающего звездную эскадру врагов, не вызывало во мне того душевного трепета, какой мог вызвать один лишь его взгляд.
– Хан ворчал. – Ему было смешно.
Ему. Было. Смешно. Нет, серьезно! Да он же в последнее время со своих совещаний не вылезал! Я уже забыла, как выглядит его улыбка! Я ведь всерьез поверила в то, что он меня избегает! А он смеялся.
Не буду смотреть. Не буду, я сказала!
Но тело двигалось против воли и разума. Мне, словно глоток воздуха глотнуть, необходимо было узреть то, на что я потеряла надежду.
Стоило взглянуть в его глаза, так сильно отличающиеся от моих, и я забывала обо всем.
– Так что? – Смешинки в его глазах затягивали все глубже. А ведь это неспроста. Он пытался ненавязчиво считать мои мысли. Серьезно? Сам ведь учил ставить блоки. Кстати, блоки ставить он научил меня раньше, чем пользоваться столовыми приборами. Это логично. Ведь я единственная его слабость.
Нужно собраться. Я что-то натворила, и Хан вновь выразил свое неудовольствие. А когда один из Четырех Генералов выражает недовольство, грядут репрессии.
– Эм… – непонятно отчего замялась я. Меня не будут ругать, и наказывать тоже не собираются, никогда не наказывали, но признаваться отчего-то не хотелось.
– Нари! – мягко позвал он. – Ты же знаешь, у нас есть множество вариантов. Выбери один.
О да, он любил предоставлять мне выбор. Создавал ситуации и наблюдал за тем, как я с ними справляюсь. Изучал.
– Пожалуй, я предпочту чистосердечное признание, – выдала я. – Без покаяния.
– Начинай, – дозволил он.
– Я отказала Третьему Дому в праве посетить в этом стандарте Праздник обретения.
Ненавистная древняя традиция, такая же древняя, как и этот народ. Каждый стандарт Пять Великих Домов представляют Вану прекраснейших из своих женщин в надежде на его благодать. Именно из этих породистых стерв принято выбирать себе фавориток. Оставшихся могут разобрать Четыре Генерала и их приближенные.
– Почему? – заинтересовался он.
– Мы не сошлись во мнениях с их претенденткой, – чуть поморщилась я. – Она вдруг решила, что имеет право читать меня.
Читать мысли или влиять на волю кого-либо считается дурным тоном и проявлением неуважения. Таков этикет межличностного общения. И по этому этикету мне нанесли непростительное оскорбление.
А самое ужасное, что непростительное оскорбление нанесли ему. Ведь всем известно, кому я принадлежу. Вот только молодые да глупые самоуверенные девицы почему-то не способны осознать своим скудным мозгом простую истину – я неприкосновенна для большинства из них. Понятия не имею, на что они надеялись, поступая столь опрометчиво. Но стоит признать, что подобная ситуация произошла впервые. Раньше меня все больше пытались отравить.
Я не имела права спускать подобное. Но за высокородную уну вступился ее Дом. В последнее время Третий и Четвертый Дома получили больше влияния, чем того заслуживали их Главы. Итог был один. Я унизила Третий Дом в ответ на собственное унижение.
– Посмотри на меня, – приказал он.
Неужели разозлился? Меня все-таки накажут?