- Да, я в курсе, - Маклент тяжело вздохнул. - Прошу прощения, что не докладывал вам, ваше величество. Но на общем фоне это мелочи. Тем не менее, антимонархическая пропаганда затрагивает лишь часть так называемого образованного класса. Вы по-прежнему сохраняете высокую популярность в народе. Поэтому призывы демократов к скорейшему проведению парламентских выборов - блеф. Им на них ничего не светит.
- Они могут интриговать и шипеть по углам, но сами по себе они не слишком опасны, - заметил первый вице-премьер Райзен - еще один бывший генерал в правительстве, некогда занимавший должность начальника тыла императорской армии.
- Правильно, - кивнул Маклент. - Но, кроме них, есть еще две противостоящие нам силы. Первая - это армия. Из нее почти двадцать лет старательно вычищали имперский дух и таки вычистили, хоть и не до конца. При вторжении пришельцев армия не смогла ни защитить страну, ни даже толком обеспечить в ней внутренний порядок, это делали полиция и внутренние войска...
Командующий внутренними войсками, старший сын премьер-министра, которого все звали Маклент-младший, молча отсалютовал отцу.
- Пока мы просто не обращали на армию особого внимания, - премьер коротко прокашлялся. - Она не мешала нам, в чем-то помогала, и ладно. У нас есть надежные части. Солдаты и очень многие офицеры верны стране... и правительству. Но среди высшего офицерства, увы, слишком много мусора. Пора проводить чистку. Генералы, получившие свои посты при республиканцах, это знают и боятся. И страх подталкивает их к действию.
- Республиканские военные и республиканские политики - это несерьезно, - припечатал Райзен. - Если бы не третья сила...
- Да, третья сила, - вздохнул Маклент. - Большой бизнес. Из всех она самая опасная. Как правило, это скоробогачи, выскочки, сделавшие себе состояния за последние двадцать лет. Те, кто выжили, убрав конкурентов. Они привыкли достигать собственных целей с помощью насилия и не остановятся перед ним и теперь. При республике они очень хорошо находили общий язык с властью, парламент был у них на содержании. А где сейчас эти богачи - те, кто остался в живых? Кто ведет жизнь рантье за океаном. Кто управляет своими собственными уцелевшими предприятиями под жестким госконтролем. Кто просто злобствует. У нас, не скрою, тоже были спонсоры. Но большинство из них поняли, что восстанавливать страну важнее. Некоторые из них сейчас заседают в Госсовете. Но многие мечтают о восстановлении своего былого влияния.
- И видят, что оно не вернется, - жестко усмехнулся Рекслер. - Сейчас экономикой управляет государство, распределяющее имеющиеся ресурсы в интересах возрождения промышленности, транспорта, оборонной мощи. Товарно-денежных отношений практически нет. Так делают Чинерта, Картай, мы, даже Вилканд. Сейчас восстановить свободу торговли и предпринимательства, как требуют эти господа, - это обречь миллионы людей на голод ради того чтобы спекулянты пухли от богатства, и допустить произвол нанимателей по отношению к работникам.
- Кроме того, как сегодня сообщили из Межкома, еще ничего не кончилось, - напомнил Маклент. - У пришельцев к власти могут придти враждебные к нам силы. Мирное время пока не наступило. Однако некоторые бывшие олигархи этого не понимают. Они думают, что если к власти придут их старые клиенты, экономика страны будет восстанавливаться под их контролем и в их интересах. Это очень высокая ставка, и они пойдут на все.
- А что думают люди? - высоким напряженным голосом спросила Териа.
Дедушка Таркин снял и протер очки.
- У людей есть объективные причины для недовольства, - признал он. - Восстановление происходит не так быстро, как хотелось бы. Людям уже не приходится ежедневно беспокоиться о хлебе насущном, но жить трудно, всего пока еще не хватает. Жилья, одежды, потребительских товаров. В стране высокая безработица, особенно, среди "белых воротничков". Многие недовольны, что им приходится работать руками на стройках и фабриках. Среди противников власти много молодежи, особенно, из семей прежнего среднего класса. У нее популярны республиканско-демократические взгляды. Она легко поддается на пропаганду. Это низы видят, что обстановка меняется к лучшему. Эти же сравнивают свою жизнь до войны и сейчас.
- На кого направлен основной удар? - задала новый вопрос Териа.
- На нас обоих, - спокойно ответил Маклент.
- Почему?!
- Вот что будет, если вдруг не станет меня? - премьер откинулся на спинку кресла. - Кто меня заменит?
- Райзен, - Териа не задержалась с ответом ни на секунду. - Потом - Рекслер, потом - ваш сын.
- Точно так же, если не станет вас, трон по вашему завещанию займу я, а мне наследуют мои сыновья и их дети. Поэтому убирать будут нас обоих одновременно, чтобы новый император назначил нового премьер-министра, - обстоятельно разъяснил Маклент.
- Как скоро это может произойти? - Териа словно излучала вокруг себя ледяное спокойствие.
- Две-три недели, вряд ли больше. Их "План А" заключается в том, чтобы заставить вас как бы добровольно отречься от власти. Причем, основной причиной должен стать срыв беременности, выкидыш. Вы и ваш врач могли хранить тайну достаточно долго, ваше величество, но сейчас самый опасный срок, когда избавление от плода может произойти и в силу более-менее естественных причин, и стать достаточно травматическим. Кроме того, они знают, что мы знаем о заговоре, и поэтому спешат, чтобы успеть.
- Кто конкретно стоит за этим? - Териа сцепила руки в замок, только это и выдавало ее волнение, которое, тем не менее, ясно ощущал Эргемар. - Вы назвали три группы - политиков, военных и олигархов. Кто именно из них?
- Мы так и не выяснили, - признался Таркин. - У нас серьезный противник. Заговор имеет несколько уровней, очень хорошая конспирация, очень искусная работа. Даже на редкость искусная. Напоминает прежнее монархическое подполье, но Даррен Даксель и его люди не причем, а больше как бы и некому.
- Гилдейн? - напомнил Эргемар. - Он является первым претендентом на трон, и ему не за что нас любить.
- Нет, - решительно возразил Таркин. - Гилдейн, похоже, не в деле. Его играют, но он даже не ширма. Впрочем, вероятно, так и делается, чтобы он остался в любом случае незапятнанным. В заговоре много людей из его окружения.
- Понятно, - ледяным голосом сказала Териа. - Что мы должны делать?
- Сохранять спокойствие, - Маклент немного подался вперед. - Сейчас готовится покушение на меня. Оно должно удаться.
- Что?!
Броня спокойствия и уверенности, которую выстраивала вокруг себя Териа, треснула с почти физически различимым звуком, едва не распавшись на части. Эргемар, не глядя, взял ее за руку, успокаивая и лаская ее нервно стиснутые пальцы.
- У меня лейкемия, смертельная болезнь крови, - спокойно пояснил Маклент. - Я прилетел в Тогрод через четыре часа после катастрофы, везде лазил, хотел увидеть все своими глазами. Очевидно, и получил тогда сильную дозу облучения. Мне осталось не больше двух-трех месяцев активной жизни, потом начнется быстрое угасание. Лучше пусть я уйду так - сразу, и с пользой. Да и устал я, простите, ваше величество. Слишком тяжелый груз лежит на моей совести. Я ведь убийца, палач...
- Да что вы такое говорите?! - вскинулась Териа. - Это же ложь!
- Это правда, ваше величество. По моему приказу без суда и следствия были убиты двести семьдесят две тысячи семьсот шестьдесят четыре человека. Граждане Барганда. Мужчины, женщины, дети, старики.
- Как?! - пальцы Терии снова вцепились в руку Эргемара, ища поддержки.
- Я отдал приказ об убийстве безнадежных раненых после атомной бомбежки Тогрода и Октава. Обожженных, ослепших, облученных. У нас тогда не было ни врачей, ни лекарств, ни возможности доставить их к местам катастроф. Мы, к сожалению, не чинеты с их огромной территорией, мы эвакуировали людей из Тогрода, в основном, в близлежащие городки. Там были большие запасы продовольствия, теплой одежды, их почти не бомбили. Поэтому взрыв атомной бомбы нанес такой огромный ущерб. Либералы не зря заклеймили меня.
- Но как же так?! - возмутился Эргемар. - Интересно, что бы они делали сами на вашем месте?!... Извините, риторический вопрос...
- Поэтому мой уход, скорее всего, даже будет для вас полезным, - продолжил Маклент деловитым тоном. - Кроме того, мое убийство выведет наших противников на свет, заставит их проявить себя.
- Проблема в том, что мы не можем полностью доверять старым спецслужбам, а самим нам не удалось многое вычислить, - в голосе Таркина послышались извиняющиеся нотки. - Я, увы, аналитик, а не следователь или контрразведчик. Если мы просто арестуем тех, о ком нам известно, то верхушка заговора, скорее всего, остается не затронутой и сможет повторить попытку.
- Вам надо будет вычистить всех, а для этого придется дать им возможность поверить в победу, - жестко, с напором, произнес Маклент. - Поэтому и вам ваше величество, скорее всего, придется на время исчезнуть. У меня есть план...
Заговор!
Эргемар чувствовал, как его переполняет холодная, яростная решимость. Кто-то хочет убить их нерожденного ребенка, прогнать их из страны, оторвать их руки от руля. Так не бывать этому!
Возможно, несколько месяцев тому назад простой горданский паренек Драйден Эргемар мог бы сказать: да пропади оно все пропадом! Никакая власть не стоит того, чтобы из-за нее рисковать жизнью Терии и их будущего малыша! Но сегодня Драйден Эргемар, баргандский принц-консорт, никогда бы не произнес таких слов.
И, конечно, вовсе не из-за возможностей, почестей и привилегий, которые дает власть. И даже не потому, что Териа законно занимает трон, а ее противники решили устроить государственный переворот. Просто поварившись в этом бурлящем котле полгода, сам Эргемар больше не представлял своей жизни без этого напряженного, изматывающего, часто неблагодарного, но такого важного и нужного труда, как послевоенное восстановление страны.
Он видел и ощущал, как упорно и стойко, преодолевая усталость, сомнения и неуверенность в себе Териа постигает искусство управления государством - словно вместе с ним по-прежнему продирается через лес чужой планеты к далекой и почти недостижимой цели. Он общался с сотнями людей, отдающих все свои силы, умения, знания - и даже больше - возрождению Барганда, и полностью разделял их порывы и устремления. Он много раз наблюдал с трибуны, как у людей загораются глаза, как возникают в них надежда, вера в себя и уверенность в будущем. Слышал их идущее изнутри, честное, искреннее, настоящее: "Да здравствует императрица!".
Отдать все это означало изменить. И даже не себе - людям.
Тем более, что Эргемар слишком хорошо знал всех тех, кто протянул к власти свои жадные руки.
Болтливые, лживые политиканы, никогда в жизни реально не управлявшие даже водокачкой, но претендующие на то, чтобы определять судьбы страны. Гладкие, вальяжные генералы от распилов и откатов, первым делом бросившиеся восстанавливать собственные поместья и продолжающие нагло и настойчиво требовать денег и ресурсов на свои любимые танчики. Так, что даже премьер Маклент, сам старый танкист, не выбирая выражений, послал их далеко и надолго. И, наконец, хорошо знакомые Эргемару по Гордане воротилы бизнеса. Давно разучившиеся, а чаще никогда и не умевшие зарабатывать деньги. Сколотившие свои миллионы на мутных схемах, обмане и ограблении государства и потребителей. Осознавшие, что их время ушло, и поэтому разъяренные и опасные.
Это были настоящие враги. С ними было бесполезно вести переговоры или искать компромиссы. Их нужно было просто уничтожить. Даже если ради этого надо было самому выйти на передний край, где свистят пули и разрываются вражеские снаряды.
Конечно, после такого совещания им с Терией следовало бы где-нибудь посидеть рядышком, чтобы еще раз все обсудить и спокойно разобрать все, что они сгоряча наговорили. Но дневной распорядок не давал им такой возможности, а демонстрировать слабость или смятение они не имели права.
Терии было проще: у нее началось заседание промышленного комитета, где поднимались достаточно серьезные вопросы, чтобы суметь на время забыть о заговорах и заговорщиках. Но добрая половина научно-технического комитета, членом которого являлся Эргемар, находилась сегодня в Тогроде, а оставшаяся половина решила не собираться в усеченном составе. Поэтому у него внезапно возникла пауза, которую он не знал, чем занять.
К счастью, ему повезло вовремя натолкнуться на младшего лорда Ванклера, коллегу Эргемара по научно-техническому комитету, у которого, похоже, возникла та же проблема. Немного смущенно улыбаясь - он тоже не любил сидеть без дела, Ванклер предложил Эргемару слегка размяться за игрой в пэнш.
Тридцатипятилетний Вилам Ванклер, сын гофмаршала еще того, старого императорского двора, ровесник Дилера Дакселя и троюродный брат Терии по линии Трентонов, был, пожалуй, единственным из придворных, кого Эргемар мог назвать своим другом. Он как-то сразу стал для него проводником в новый для него мир и наставником в сложной науке этикета. Он ввел его в свой круг молодых профессионалов - тех, кто при республике лишились семейных состояний и должны были самостоятельно зарабатывать себе на жизнь.
Сам Ванклер получил образование архитектора и до войны считался известным и модным дизайнером. Сейчас свое время он делил между выполнением придворных обязанностей обер-камергера, активным участием в работе научно-технического, градостроительного и еще парочки комитетов при Государственном совете и мастерской, где два десятка его сотрудников проектировали для Тогрода новые дома, в которых старинные фасады сопрягались с современной планировкой и инженерными сетями.
Собственно, именно Ванклер и научил Эргемара играть в пэнш - традиционное занятие баргандской аристократической молодежи. В нем игроки поочередно швыряют в стену небольшой, но увесистый упругий мячик из литого каучука и ловят его левой рукой в специальной перчатке-ловушке.
Пэнш - непростая игра. Она требует не только силы, ловкости и быстроты реакции, но и умения быстро отходить в сторону, чтобы не блокировать партнера-соперника. Но для Эргемара это было именно то, что нужно. Физические нагрузки - иногда за мячиком приходилось буквально бегать по стенам, сложный танец из бросков, прыжков и уклонений требовали полной сосредоточенности и выбивали из головы посторонние беспокойные мысли.
Однако полностью отрешиться от внешнего мира ради игры, как требовали традиции пэнша, Эргемару все-таки не удалось. Хлопнувшая у него за спиной дверь, шаги и шепотки непрошенных зрителей сбили его с ритма. Он пропустил относительно несложный мяч, просвистевший у него над головой. Сзади послышался звонкий шлепок и чей-то возмущенный вопль.
Вот незадача! Эргемар недовольно обернулся и почувствовал, как на лице помимо его воли появляется раздраженная гримаса. В зал для пэнша некстати заявился лорд Гилдейн со своей обычной свитой - несколькими молодыми людьми обоего пола, типичными бездельниками из "золотой молодежи". И, как назло, именно Гилдейн и "поймал" упущенный Эргемаром мяч. Сейчас он с рассерженным видом потирал плечо, куда, очевидно, и пришелся удар.
- Вы!... Вы! - гневно воскликнул он. - Вы намеренно пропустили этот мяч! Он чуть не попал мне в голову! У меня могло бы быть сотрясение мозга!
Конечно, в этой ситуации следовало бы сохранять спокойствие, но Эргемар, снова некстати вспомнивший о заговоре, не сдержался.
- А какого... вы вообще полезли сюда?! - воинственно произнес он, лишь в последний момент удержав готовое сорваться с языка бранное слово. - Вы что, не видели, что здесь идет игра?! Или в вашей голове совершенно нечему даже сотрясаться?!
- Господа, на полтона ниже! - на правах старшего из присутствующих попытался призвать всех к порядку Ванклер. - Драйден, остыньте! Гилдейн, вы тоже успокойтесь! Вы не правы! Вам не следовало входить в зал во время игры и отвлекать игроков!