— А вы знаете, кто мой папа?
— Не знаем и знать не хотим! — чуть ли не хором, пронзая меня ненавидящими взглядами, заворчали все пациенты.
— Нам без разницы!
— Целителя на всех не хватит!
— Иди сначала в очередь запишись, а потом пристраивайся… возле туалета. Там еще вроде местечко осталось!
— А к нам не суйся! Надо же, и здесь без протекции никак!
— Вали, а то и целитель тебе не поможет!
Сообщение о какой-то очереди меня заинтересовало.
— Так я что? Я ничего! Я ж ничего не собираюсь нарушать. Где записаться-то надо?
— В шестой палате спросишь сержанта Клотиниана. Он тебе и место определит! А папы у нас у всех есть. Я сам папа, ежели что!
Провожаемый этими выкриками, я шустренько перешел в следующую палату, и там повторилось то же самое.
В шестой палате действительно нашелся отставной сержант канцелярской службы (нет такой в армии, но для подобных профессионалов надо бы и создать), который вел самую настоящую картотеку и журнал учета. Карточками учета у него являлись прямоугольные, вручную разграфленные листочки бумаги. Меня занесли в анналы, оставив пустыми графы: номер палаты (иные координаты) и номер очереди. Сержант уведомил меня, что эти графы будут заполнены по результатам утреннего обхода. Номер очереди и палаты (хотя вместо номера палаты, скорее всего, будут «координаты» — например, вторая койка слева от процедурной номер два) определит штаб пациентов в зависимости от тяжести заболевания и рекомендаций господина Ирритано.
Да уж, не по-детски здесь все организовано. Ничто не пущено на самотек.
В некоторых палатах я не задерживался надолго, в других приходилось проводить гораздо больше времени. Соответственно, в этих «других» мне довелось узнать о себе куда больше нового, нежели в первых. Но я не обижался и продолжал делать свое дело. Одиннадцать человек удалось по ходу исцелить с помощью обычных магусов — их родственники приняли небольшие проблемы с желудком или печенью за нечто страшное и решили перестраховаться.
Перед самым ужином — завтракал и обедал я вместе с больными — у меня уже сложилась своя очередность проведения операций в зависимости не от тяжести заболевания, а от срочности нуждаемости в помощи. Впрочем, и картотеку Клотиниана я отменять не собирался — в случаях более-менее не смертельно опасных я решил исцелять действительно в порядке очереди, чтобы никого не обижать.
Десять дней с раннего утра до позднего вечера я проводил в больнице, возвращаясь в номер практически без сил. Если бы не слияние с магией и не уроки Финь Ю, выдержать такой темп я наверняка не смог бы. Учитель, кстати сказать, узнав, в чем дело, отменил наши занятия до тех пор, пока я не разберусь с больницей. Через неделю Ирритано, преданно глядя на меня взглядом больной собаки, предложил сделать перерыв и отдохнуть. Травок попить, эликсиров внутривенно попринимать… Я отказался, чувствуя, как утекают минуты и вот-вот настанет время делать то, ради чего меня сюда прислали «отдохнуть».
Вечером десятого дня ко мне подошел недавно нанятый лакей герцогини, известный как командир невидимок, в подчинении у которого состояла в том числе и моя жена, поскольку в этой поездке она не просто исполняла супружеские обязанности (с очень даже большим энтузиазмом), но и находилась в служебной командировке. Неофициально.
— Велено передать, не желает ли господин Филлиниан сделать небольшой перерыв и совершить прогулку в горы?
Я, разумеется, желал и просил передать тому, кем было велено, что прогулку намечаю на утро следующего дня. А заодно попросил сообщить господину Ирритано, что я все-таки решил отдохнуть и побыть некоторое время вместе с женой в горах.
Самое трудное в сборах было уговорить тещу не ехать с нами. Та хоть и покаталась по окрестностям в сопровождении Свенты и двух десятков гвардейцев, но настаивала на своем участии в походе, мотивируя необходимостью сделать прогулку полностью семейной. Дескать, девочка должна погулять на чистом горном воздухе с папой, а то за эти дни она его не видела вовсе — тот как влез в местную больницу, так оттуда и не вылезал. Внучка прям-таки сиротинушкой стала при живом-то отце.
— Мама! — пришла мне на помощь жена. — Могу я хотя бы денек-другой за последние два года побывать с мужем наедине? Потом мы обязательно прогуляемся все вместе. Обещаю.
Эти слова возымели действие, и теща смирилась. Второй этап — уговорить дочку, которая маленькая-то маленькая, но далеко не глупенькая. Живо сообразила, что папа с мамой куда-то собираются, а ее не берут. Тут уж бабушке совместно с Брониусом пришлось поработать, убеждая малышку в важности деловой поездки, где детям будет неинтересно, а особенно не будет таких вкусных пирожных (На-ка, попробуй), которые испек наш повар.
Наконец мы со Свентой погрузились в неприметную карету и выехали из города. Основная часть охраны и егеря присоединились немного позже. Ехали недолго и не в ту сторону, где был вход в пещеры, тянущиеся из Лопера. Лейтенант, командующий в походе десятком егерей и десятком гвардейцев охраны, пояснил:
— По словам горных мастеров, есть другой вход, по которому ближе и безопаснее идти в то место, что вы указали.
Может быть, и так. Мастерам лучше знать.
Вывернув из-за крутого поворота на ровную площадку перед входом в туннель, кони встали. Замер и отряд гвардейцев. Что-то настораживающее было в такой резкой остановке. Не медля ни секунды, я выпрыгнул из кареты, на всякий случай активировав доспех, и замер, как все.
Первое, что я увидел, — это застывших истуканами два десятка гвардейцев и егерей не из нашего сопровождения. Рядом с ними сидели и восторженно смотрели на что-то нам не видимое семеро студентов академии. Среди них была и Леси.
Я обошел карету и тогда только заметил… сидящего в кресле за столиком важного господина, которого видел когда-то на экзамене в академии. Это был один из той тройки чванливых целителей, что пришли проверить, как экзаменуют лоперских гостей. Не сказал бы, что это был самый толстый из трех поросят, но и не самый мелкий. От лучей Солано его макушку прикрывал большой зонтик, воткнутый в землю рядом со столиком, отбрасывающий тень на самого господина и на половину стола, где стоял большой самовар, чашка чая и блюдо с печеньем. Напротив целителя стоял простой складной стул, а также чашка, но пустая. Пятерка гвардейцев охраняла важную персону, заодно с явным благоговением прислуживая за столом. Видимо, целитель специально подбирал себе охранников по вкусу.
Восторги студентов были понятны — жетон, инкрустированный алмазами, свисал поверх мантии на золотой цепочке и недвусмысленно демонстрировал статус носителя. Увидеть рядом с собой, только руку протяни, живого целителя, который вот так запросто сидит и пьет чай, — это далеко не каждому в жизни дано.
Целитель небрежно поманил меня сосиской-пальцем и ткнул в свободный стул. Я не стал ерепениться, хотя, признаюсь, в душе мерзко похолодело. Вспомнились слова генерала о странных делах, творимых, предположительно, либо самими целителями, либо, по их указке, тайными исполнителями. Тем более странно было появление этого человека здесь. Не думаю, что он является доверенным лицом генерала и прибыл всего лишь попить чайку, созерцая горный пейзаж восхитительной красоты, да между делом уточнить детали моего задания.
Я сел на стул и получил свою долю восхищенных взглядов. Как же. Удостоился личной беседы с Самим! Впору закатить глазки и сказать: «Ах!» Можно не просто «ах», а даже: «А-ах-х-х!!!» — и быстро-быстро записать в тетрадочку малейшие нюансы исторического события, дабы, рассказывая млеющим от счастья сопричастности внукам и правнукам, не упустить какую-нибудь чрезвычайно важную подробность. Целители — они же ведь почти небожители! Ну-ну, посмотрим, что сейчас скажет этот конкретный «небожитель».
Подскочивший гвардеец лакейски изогнулся, быстренько наполнил мою чашку ароматным очень недешевым чаем и отскочил, угодливо улыбаясь.
— Юноша, попей чайку, — обратился ко мне целитель. — И приготовься подумать над тем, что тебе скажут старшие и мудрые коллеги. Что ты забыл здесь, в горах? Неужели ностальгия по лоперским приключениям замучила? А детишек зачем прихватил?
Маленькие поросячьи глазки моего собеседника отражали, как в мутной воде, высокомерное пренебрежение с примесью легкой снисходительности. Примерно так же оценивающе смотрел бы огородный старожил на чахлый росток — что, мол, это такое? Пырей ползучий, который надо с корнем?.. Или будущий коллега, мясистый и разлапистый лопух, достойная смена?
Если посмотреть объективно, то ничего поросячьего в облике конкретного целителя не было. Это наше воображение инстинктивно, по первому впечатлению, строит фантом какого-нибудь зверя и накладывает его на человека. Часто, как ни странно, это впечатление оправдывается. Смотришь — ну совершеннейший бобер. И повадки бобриные, и характер по первым минутам разговора представляется истинно бобриным… А потом узнаешь, что этот человек постоянно что-то пилит, строгает и точит-точит-точит… А другой — хомяк, мягкий, добрый и запасливый… А почему запасливый? Да потому, что если его просят, то он не может отказать и, чтобы самому хоть что-то оставалось, вынужден запасать, запасать и запасать… Ошибки тоже бывают довольно часто. Грозно рыкающий лев на поверку оказывается зайцем, а бурундучок — медведем.
Во всяком случае не знаю, за что я мысленно наделил пятачком и хвостиком конкретного целителя. Поглядеть непредвзято — представительный, осанистый, холеный и породистый тип. В глазах его не было ни капли тупости и лени, которую обычно приписывают толстякам. Впрочем, на самом деле свинья — очень умное животное. Да и не смог бы никогда тупой и ленивый стать целителем. Наоборот, чувствовалось, что этот человек многое пережил, многое знает и умеет. Кроме того, владеет такой силищей, что все мы, вместе взятые, не сможем ему противостоять в течение даже минуты. Хотя насчет себя я уже не так уверен. Тем не менее — многовековой опыт и знания против неопытного, но зато полного целителя. Мы еще поборемся. Однако как он узнал о поездке? Неужели тайная организация генерала для них не тайна и с первых же наших шагов им уже все было известно?
На душе было муторно, но я все же решил бороться до конца и попытаться сохранить в тайне доверенное мне дело.
— Не понимаю, о чем вы, господин… э-э…
— Горзион, к вашим услугам, — снисходительно кивнул мне целитель. — Можешь так меня называть.
— Господин Горзион.
— Ладно. Не хочешь говорить — не надо. У нас еще будет время пообщаться. Не хочется зря тратить его. Короче, я иду с вами. В пути и поговорим.
— Но зачем, господин Горзион?
— Не могу же я отпустить сопляков одних в эти страшные пещеры, а из гвардейцев плохие няньки. Мои люди останутся здесь и присмотрят за лагерем. Охраны нам хватит. Две трети людей я бы вообще не тащил за собой, но меня все равно не послушают.
Целитель допил чай, встал с кресла и знаком что-то показал своим охранникам. Те выволокли из кучи вещей два больших мешка и положили их у ног своего подопечного.
— Филлиниан, прикажи своим людям прихватить мои припасы. Поход — это не повод отказывать себе в маленьких удовольствиях, а тем более не повод питаться всякой гадостью.
ГЛАВА 11
Избавиться от общества целителя не представлялось возможным. Даже если бы я ничего не знал ни о каких противоборствующих организациях, то все равно было очевидно — задержать или попросту отменить наш поход, хотя бы под предлогом заботы о студентах, для Горзиона ничего не стоит. Мало ли как повлияет на ребят близость странного места. С Лесиозой ничего не сделалось, но это не значит, что и с остальными ничего не случится. А вдруг, в отличие от нее, прочие студенты просто не готовы, не способны или не обладают необходимыми качествами, чтобы выдержать неизвестное воздействие? Оно ведь совершенно не изучено, и я сам всерьез опасаюсь возможной негативной реакции.
Задержка, думаю, будет весьма кстати для противников генерала. Им не составит труда добиться прямого запрета премьер-министра и короля на проведение эксперимента. С другой стороны, может, и к лучшему, что с нами будет опытный целитель — подстрахует в случае неприятностей, да и, надеюсь, он сможет, не в пример гвардейцам, гораздо эффективнее прикрыть от опасностей.
В конце вторых суток пути я выдвинулся в голову нашей длинной змеи-колонны, стараясь припомнить место нашего с лоперскими гостями ночлега. Все это время Горзион не отставал от меня, проводя на ходу воспитательную работу, и, надо признать, кое в чем он преуспел. Во всяком случае, ему удалось заронить зерно сомнения в мою многострадальную голову. Там оно и прорастало, как бамбук под булыжником.
Первое, что я с превеликим облегчением понял: целитель и иже с ним ни о какой тайной организации под эгидой КСОРа не подозревали.
— Можешь ничего не рассказывать. Мы знали, что генерал не успокоится, — говорил в тот же день, как вошли в туннель, Горзион. — При его одержимости любыми средствами увеличить число целителей он не мог не ухватиться за этот шанс. А вдруг да получится? Нам не пришлось никого выкрадывать и пытать — достаточно было проследить за тобой, поскольку без твоей скромной персоны, Филлиниан, ему явно никак не обойтись. Ну а проследить за тобой — дело несложное. Соответствующим методам, коллега, — со значением, растягивая последнее слово, произнес целитель, — мы тебя научим. Если, конечно, ты все правильно поймешь. Очень жаль, что эти дуболомы из КСОРа назначили тебе не тех наставников — этого трусливого червя Лабриано и идеалистку Греллиану. Но мы со временем это исправим. Так вот, мы узнали о твоей поездке в Бардинос и ни на секунду не поверили, что ты действительно едешь пить бардиньяк. На всякий случай подстраховались и пустили слух о твоем скором приезде, тем самым немножко подтолкнув народ к нужному решению — взвалить на тебя исцеление их родственников. Да еще и почти даром. Как видишь, у нас получилось. Кстати, тебе понравилась встреча? Быдло ликует. На руках носит… Казалось бы, что нам восторги бесталанных ничтожеств? Но, согласись, доставляет некоторое удовольствие.
Я пожал плечами и ничего не ответил. С одной стороны, для Горзиона, похоже, все нецелители — быдло, а с другой — без обожания этого презираемого им стада он жить не может. Иначе зачем выставлять жетон целителя напоказ и вести себя, словно ты один из богов, снизошедших на грешную землю?
— Ты ведь так и не исцелил всех, ведь верно? Зная тебя… Да-да, разумеется, мы собрали сведения, какой ты работоспособный, ответственный, знающий — эдакий идеал целителя… Так вот, зная тебя, я уверен: ты бы не поехал в горы, не разобравшись с последним больным. Однако решил ехать. Значит, не твое это было решение, а того, кто стоит за всей этой авантюрой. А уж узнать у горного мастера, откуда он вам рекомендовал начать, не представляло никаких трудностей — он был вне себя от счастья, что помог настоящему целителю. Вот так все просто, юноша. Не генералу играть со мной в секретность. У нас еще довоенный опыт и знания.
— Господин Горзион, можно вопрос?
Целитель снисходительно кивнул.
— Скажите, а что плохого в том, что страна, может быть, получит еще нескольких целителей? Да хотя бы одного? Ведь их так не хватает…
— Кто тебе сказал, что целителей не хватает? Глупость. Целителей ровно столько, сколько нужно. Ни больше, ни меньше. Ты сам стал целителем по недоразумению. Проглядели. Но раз уж так получилось… Живи. Пока. Местечко, куда пристроить, мы для тебя найдем. А вот еще одного-двух — уже просто некуда. Ты хорошо понял меня?
— Но как же?..
— Так же. Зачем много целителей? Мы и так с трудом ограничиваем численность быдла. Ты не представляешь, какие меры приходится принимать, чтобы ограничивать рождаемость и не снижать приемлемый уровень смертности. Каждый новый целитель — это усложнение системы сдерживающих мер и, следовательно, угроза достигнутому балансу, а равновесие — это все!
Предвосхищая мой вопрос, он резко наклонился ко мне и зашипел, буравя меня своими глазками:
— Мальчишка! Ты еще совсем дитя неразумное, чтобы что-то понимать в тонких механизмах регуляции численности социума!