– Зачем они человеку?
– Человек хочет тайн, – вдруг сказал японец. В последние минуты его положение, взгляд и даже посадка головы столь разительно изменились, что трудно было угадать в нем покорную тень, следовавшую за Дугласом. – В мозгу его есть ниша, приспособленная для чувства тайны.
– Вы убеждены? – заинтересованно спросил пришелец.
– Все религии, – сказал слуга, – строят свое могущество на простой тайне – тайне смерти. Это главная тайна мироздания.
– Тайн много, – неожиданно поддержал маркиза Мюллер. – Тайна бесконечности Вселенной и ее начала, тайна рождения…
– Разумеется, – согласился астронавт таким голосом, что всем расхотелось далее обсуждать тайны.
Мюллер поморгал и, так как остальные молчали, промолвил:
– Позвольте сказать несколько слов от имени собравшихся здесь жителей Земли.
– Говорите.
– Несмотря на то что встреча наша была не запланирована и произошла до определенной степени случайно, мы счастливы приветствовать здесь от имени человечества первого гостя с неба. Добро пожаловать!
– Спасибо. – Астронавт чуть склонил голову, слушая Мюллера. За его спиной звякнуло – словно пюпитр вызвал его. Не оборачиваясь, астронавт нажал на одну из кнопок, звук пропал, но по потолку комнаты пронеслась светящаяся полоса.
– Мы надеемся, что те прискорбные моменты, которые вам пришлось пережить, – от вашего крушения до гибели Ивана Молчуна, – не отвратят ваш взор от нашей планеты. Люди в принципе хорошие. Все они – божьи создания и как таковые слабы, заблуждаются, грешат, но стремятся к добру. В каждом вы можете отыскать добро. Я убежден в этом.
– Слушайте… – начал было Дуглас, но под обжигающим взглядом своего слуги смешался и замолчал.
– Это Константин Колоколов. Он житель этих мест, учился в Оксфорде, сейчас помогает своему отцу.
– Пожалуй, столь подробные представления мне неинтересны, – сказал астронавт. – Вряд ли мне удастся познакомиться с его отцом.
– Андрей Нехорошев, – сказал Мюллер, показав на студента. – Он здесь находится не по своей воле. Он сослан в Новопятницк за участие в студенческих волнениях.
– Вы задаете мне загадки, – сказал астронавт. – Смысл слов, будто бы понятных, до меня не доходит. Он наказан за то, что волновался. Так?
– Государственный строй и порядки нашего общества, – постарался объяснить астронавту Андрюша, – не всех устраивают. Я принадлежал к тем людям, которые хотели его изменить, чтобы сделать справедливым. Я и мои товарищи по университету говорили об этом вслух. И за это меня послали в отдаленные от городов места.
– Значит ли это, что вы прервали свое обучение? – спросил астронавт.
– Разумеется.
– Но государству это невыгодно.
– Почему?
– Государству нужны специалисты. Государство учит молодых людей для того, чтобы они делали нужные открытия и изготовляли нужные вещи. Зачем же государству наказывать себя, лишаясь специалиста?
– Потому что государство боится, что мы изменим его и построим другое.
– Еще более странно, – сказал астронавт. – Как государство может бояться?
– Боятся люди, которые стоят во главе его.
– Я верю в силу и окончательное торжество прогресса, – вмешался профессор. – Я верю в то, что вы принесете к нам на Землю плоды вашей цивилизации и человек станет богаче, могущественнее, разумнее. И сам мало-помалу достигнет состояния цивилизованного существа.
– Хотелось бы верить… – сказал Костя. – Но пароход был создан Фултоном для того, чтобы перевозить грузы. Ныне же линейные дредноуты, способные одним залпом уничтожить город, встречаются чаще, чем пароходы. Я видел в Петербурге соревнования аэропланов. Пилоты ставили рекорды высоты. А что будет завтра? Можете ли представить себе ужасное зрелище: аэроплан, вооруженный пулеметом «максим», который сможет поливать пулями мирные города? Или цеппелин, который сбросит бомбу на Лондон?
– Цеппелины перевозят почту и пассажиров, – сказал Дуглас наставительно.
– Сегодня – да. Завтра – не знаю.
– Мой юный друг, – сказал профессор, – вы рисуете слишком мрачную картину. Вы начитались романов фантазера Жюля Верна. Аэроплан никогда не сможет стать орудием убийства.
– Я стараюсь глядеть в будущее. Дайте нам ваш корабль, который может летать быстрее любой птицы, дайте его ему, – Костя показал на маркиза, – и он тут же поставит на нем пушку.
– Костя, ты не имеешь оснований! – сказал Мюллер.
– Мой собственный дорогой отец, – отмахнулся от него Костик, – с помощью такого корабля задавит своих конкурентов.
– Туда им и дорога, – сказал Андрюша.
– Вот ты уже и забыл о милосердии. А моя подружка Ниночка начинит его бомбами, чтобы разорвать на куски всех российских губернаторов. Нет, я не верю в прогресс. Я убежден, что и через полвека люди будут убивать друг друга.
– Господа, ваш спор беспредметен, – сказал астронавт. – Вы строите в воображении будущее, не представляя, каким действительно оно может стать, ибо прогресс, как учит нас галактическая история, не поддается воображению. Вам не с чем сравнивать. Я же могу поставить диагноз, так как Земля не уникальна. Приземлившись столь неудачно и не зная в тот момент ничего о вашей планете, я был введен в заблуждение поведением тех первых людей, которые проникли в мой корабль. Когда они помогали мне выйти из анабиоза, я заглянул к ним в сердца, – астронавт чуть склонил голову в сторону Мюллера и Андрюши, – и решил, что Земля куда более развита, куда более гуманна, нежели оказалось на самом деле. Я решил было, что она находится на пороге вступления в галактическое братство. Но последующие события разуверили меня. Буквально сразу мне пришлось стать свидетелем того, как люди убивают друг друга. – Астронавт склонил голову в сторону японца. – Я ощутил вашу злобу и страх. Тогда же, вернувшись в корабль, я включил системы наблюдения и смог обозреть жизнь вашей планеты. На основании этого мой корабль, обладающий мыслительным устройством, которому еще нет названия в ваших языках, сделал прискорбные выводы о будущем вашей цивилизации.
Астронавт замолчал, словно собираясь с мыслями, как доктор, который должен сообщить пациенту роковой диагноз. В помещении воцарилась гробовая тишина.
– Ваши рассуждения, – на этот раз последовал поклон в сторону Костика, – хоть и продиктованные лишь чувством противоречия, несколько ближе к истине, нежели надежды уважаемого профессора Мюллера. Вы правы, достижения науки и техники будут направлены на истребление людей.
– Это каждому ясно, – сказал Костик.
– Надеюсь, что это преувеличение, – возразил профессор.
– Мне самому было страшно, – продолжал астронавт, – заглянуть с помощью моей мыслительной машины в будущее Земли. А оно высчитывается, элементарно высчитывается…
Астронавт замолчал, и никто не посмел нарушить паузу.
– Уже через год, – произнес он, – или чуть более ваша планета окажется ввергнута в мировую войну.
– Это невозможно! – воскликнул профессор.
– Это вероятно, – сказал маркиз. – Мы планируем свою политику в расчете на близкий мировой конфликт. И это одна из причин, заставившая меня оказаться здесь.
– Маркиз Минамото прав, – подтвердил астронавт.
– Как? Маркиз Минамото? – удивился профессор.
Слуга мистера Робертсона встал, вытянулся как на параде и произнес:
– Полковник разведывательного управления японской императорской армии Сюдзо Минамото – к вашим услугам.
Он склонил голову.
– Значит, ты не только убийца, но и шпион, – сказал Костик. – Виселица по тебе плачет.
– Костик, Костик, – профессор Мюллер положил руку на колено Колоколова, – сейчас не место и не время.
– Я выполняю свой долг, – заявил полковник, опускаясь в кресло.
Астронавт терпеливо ждал.
– Я продолжу? – сказал он, когда вновь установилась тишина. – Мой рассказ не займет много времени. Я многого не знаю сам и не могу рассчитывать на то, что вы поймете мой рассказ. Но я убежден в том, что мировая война на вашей планете продлится несколько лет, унесет миллионы жизней, разорит Европу, опустошит ее города. Вы говорили, – он обернулся к Костику, – о самолетах, аэропланах, на которых будут установлены пулеметы. Нет, не только пулеметы, но и пушки. А бомбы… бомбы станут проклятием следующей войны. На полях сражений будут использованы бронированные наземные машины, подобные морским крейсерам и вооруженные пушками, отравляющие газы будут губить целые армии…
– Отравляющие газы запрещены Гаагской конвенцией, – возразил Мюллер.
– Кто будет слушаться этой конвенции, – удивился астронавт, – когда речь пойдет о победе?
– Вы убеждены в этом? – спросил Андрюша, хотя знал, что астронавт говорит чистую правду.
– Так же, как убежден в том, что мировая война будет не последней. Что наступивший двадцатый век принесет и другие войны, по сравнению с которыми Первая мировая война покажется чудом гуманизма…
– А дальше? – спросил Дуглас. Он уже представлял себе сенсационный материал в «Дейли мейл» – «Прогноз человека со звезд: мировая война на пороге!»
– Люди овладеют тайной атомного распада.
– Вы имеете в виду опыты супругов Кюри с радием? – спросил Мюллер.
– Я имею в виду естественное продолжение этих и других опытов, – сказал астронавт. – Я имею в виду атомные бомбы, каждая из которых может стереть с лица земли такой город, как Лондон.
– Невероятно! – Глаза Дугласа горели.
– Ужасно! – сказал астронавт.
Он обвел слушателей печальным взором и добавил:
– Я не надеюсь на ваше осознание того, что вы услышали. Будущее неподвластно воображению. Но, повторяю, оно ужасно. И мне известны случаи в истории Галактики, когда планеты, шедшие по такому пути, погибали без следа.
– Я вам не верю, – сказал Костик. – И не знаю, почему вы нам рассказали эту сказку.
– Верите, – отозвался астронавт. – Я знаю, что вы поверили мне, может, более чем другие. И лишь ваше всегдашнее стремление спрятаться от жизни, от страха перед ней заставляет вас спорить.
Костик отвел глаза.
– Но неужели человечество не найдет в себе разума, чтобы выжить? – спросил Мюллер. – Неужели силы зла непобедимы?
– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал астронавт. – Моя мыслительная машина показывает лишь тенденции, общее направление развития, наиболее вероятные перспективы. Но вероятность велика…
– Когда это может случиться? – спросил маркиз Минамото.
– Мировая война?
– О мировой войне я уже знаю. Я имею в виду атомное оружие.
– Его разработка займет примерно тридцать лет, – ответил астронавт.
– Надеюсь, – сказал маркиз, – что оно будет разработано именно в моей стране и поразит наших врагов. Да, так и будет!
– Как все это глупо! – сказал Андрюша. – Разве можно так спокойно рассуждать о смерти!
– Я профессиональный военный, – ответил маркиз. – Мой долг – защищать мою страну. Если бы у нас не было современной армии, Япония была бы давно покорена или стала, подобно Китаю, игрушкой европейских держав.
– Территория вашего государства невелика, – сказал астронавт. – Оружие массового уничтожения для вас наиболее опасно.
– Значит, мы должны создать его первыми, – сказал маркиз.
– А может, не надо создавать? – сказал Костик. – Может, хватит? Я видел, как вы обращаетесь с пистолетом.
– Есть ли выход? – спросил профессор Мюллер.
– Я один ничем не смогу помочь Земле, – сказал астронавт.
– Может быть, лучше, если вы поедете с нами? – сказал Андрюша.
– Разумеется, – поддержал его Дуглас. – Вы выступите в разных городах, вы расскажете всему миру о том, что знаете.
– А что дальше? – спросил Костик. – Нашего друга объявят самозванцем и в лучшем случае упрячут в сумасшедший дом.
– Но мы можем подтвердить, – возразил Дуглас.
– Вам никто не поверит, – сказал маркиз Минамото. – Я бы первым приказал изолировать эту сомнительную личность.
– Но вы почините свой корабль, – сказал Андрюша. – Вы подниметесь на нем и облетите все столицы мира…
– Нет, – ответил астронавт. – Мой корабль не приспособлен для полетов в атмосфере. К тому же я плохо себя чувствую, я болен, я подозреваю, что микроорганизмы вашей планеты, неизвестные нашей медицине, не позволят мне оставаться здесь. Выход один.
– Да, – согласился профессор Мюллер. – Выход один. Вам нужно как можно скорее вернуться домой.
– И через год, – сказал астронавт, – я вернусь сюда. Но не один. Со мной прилетят сотни спасательных кораблей. Судьба вашей цивилизации небезразлична Галактике. Мы спасем вас.
– Многие не захотят, чтобы их спасали, – сказал Костик.
– Я согласен с вами, – сказал астронавт. – Пьяница тоже сопротивляется врачу, потому что не верит в свою скорую гибель. Но мы умеем убеждать. В Галактике уже есть несколько планет, спасенных от гибели. Благоденствуя в гармонии с природой, их население лишь с улыбкой вспоминает о временах своего трудного детства.
– Через год? – переспросил Дуглас.
– Примерно через год.
– Тогда не тратьте времени, – сказал Андрюша. – Мы не будем вам мешать.
* * *Дуглас Робертсон уселся у костра и, рассеянно отмахиваясь от комаров, энергично исписывал страницу за страницей большой записной книжки.
– Чай будет? – спросил он, не поднимая головы. Не получив ответа, Дуглас поглядел через костер, где сидел на корточках в полном безделье, не обращая внимания на комаров и холодный ветерок, его слуга. Встретился с ним взглядом. Сказал: – Ах да, совсем забыл. Как забавно!
– Ничего забавного, – ответил маркиз. – Вы могли бы и сами позаботиться о чае.
– Сюдзо, – сказал Дуглас, поднимая автоматический карандаш и тыча им в костровый дым, – очевидно, вы понимаете, что наши отношения отныне потеряли смысл.
– Нет, не понимаю, – ответил японец, глядя на Дугласа сквозь прищуренные то ли в дремоте, то ли от дыма глаза.
– Я выполнил свои обязательства, доставил вас живым и здоровым в эти края. Не я открыл ваше инкогнито. Вы сами сочли нужным это сделать. И если положение вашего нанимателя меня устраивало, то положение помощника японского военного шпиона меня никак не устраивает. Разве не понятно?
– Непонятно.
– Какой вы непонятливый! Отныне я сам по себе, вы сами по себе. Я не желаю вам зла, но добра, разумеется, тоже.
– Дуглас, вы нищий подонок. Вам нельзя возвращаться в Англию. Все до последней тряпки на вас куплено за мои деньги.
– Я вам отдам все, когда женюсь на Веронике.
– Сомневаюсь, что она захочет это сделать.
– А почему нет? Завтра я – самый знаменитый журналист в мире. Я открыл инопланетного пришельца в недрах Сибири. Это сенсация века. И не мешайте мне работать – я боюсь пропустить хоть слово.
– Вы пожалеете, Дуглас.
– Не угрожайте, вы у меня в руках. Но я могу вас помиловать и свидетельствовать перед местными властями, что вы в самом деле защищали меня, когда убили несчастного русского.
– Ах, как вы пожалеете, Дуглас! – вздохнул полковник Минамото и прикрыл глаза.
* * *Костик с Андрюшей рубили и ломали сухие сучья для костра.
– Когда он намерен улететь? – спросил Костик.
– Как только он починит свой корабль, – ответил Андрюша.
– Он тебе об этом поведал?
– Иногда я слышу его мысли.
– Почему именно ты?
– Я не знаю.
– Тоньше устроен, что ли?
– Может быть, Костя. В любом случае я в этом не виноват.
Они никогда не были близки и в Новопятницке только раскланивались, встречаясь на улице или у отца Пантелеймона.
Костя отломал от поваленного ствола сухой сук. Тот треснул – с него посыпались хлопья уже подсохшего пепла.
– А как ты думаешь, – спросил Костя, – Рон может из своего корабля увидеть Лену?
– Он может далеко видеть, но не знаю точно, насколько. Ты беспокоишься о Ниночке?
– Что? – Костик совсем забыл о том, что она тоже на Лене.
По его тону Андрюша понял, как глубоко ошибся.
– Прости, – сказал он. – Я не вмешиваюсь в твою внутреннюю жизнь.
– Еще чего не хватало, – сказал Костик.
Он первым поволок охапку сучьев к костру.
Там застал лишь иностранцев – они сидели по разные стороны костра. Дуглас записывал, японец дремал. Мюллер был в палатке, он устал и заснул – от его молодецкого храпа стенки палатки раздувались и опадали вновь.
Костик свалил у костра сучья и пошел прочь. Никто на него не смотрел. Незамеченным он дошел до корабля пришельца и остановился перед открытым люком.