– Проследите путь закодированного послания. Как оно сумело попасть в защищенные военные сети?
– Это расследуется. Юридические согласования, все довольно сложно.
Сессину это было понятно. Военных будет не так-то легко убедить открыть свою базу данных для внешнего расследования.
– Я хочу запросить срочную аудиенцию у Адиджина.
– Вызываю дворец, королевские апартаменты… офис монарха… есть связь… кабинет личного секретаря его величества… вызов проходит… конструкт личного секретаря на линии в реальном времени. Заменить?
– Заменяйте.
Женщина исчезла, мгновенно превратившись в маленького худого человечка, облаченного в черный фрак, с длинной палкой в руке. Он обвел взглядом хранилище, встал, слегка кивнул головой, приветствуя Сессина, потом снова сел.
– Граф Сессин, – сказал он. – Король попросил меня передать вам, что он был потрясен, узнав о вашем убийстве. Он просил также выразить его глубочайшее сочувствие вам и тем, кто у вас остался. Еще он просил меня заверить вас, что будет сделано все возможное для искоренения ответственных за это грязное преступление.
– Спасибо. Я бы хотел как можно скорее получить аудиенцию у его величества.
– Его величество сможет уделить вам немного времени между другими встречами через двадцать реальных минут – приблизительно четыре месяца субъективных.
– Тогда я должен просить о срочной встрече.
– Я понимаю ваше потрясение, понимаю, что вы чувствуете, граф Сессин. Но его величество проводит сейчас важную встречу с представителями наступающих сил Часовни, обсуждаются условия мирного соглашения. Мы проинформировали его о вашей смерти, а он выразил вам соболезнования, о которых я только что сообщил. На это ушло все время, допустимое дипломатическим протоколом. Мы не можем больше прерывать переговоры с делегацией инженеров, не рискуя вызвать у них подозрения и не ставя под угрозу достижение соглашения.
Сессин задумался. Секретарь сидел, терпеливо улыбаясь ему. Взвешивая слова, Сессин заговорил снова.
– Меня беспокоит то, что сообщение, которое, судя но всему, было сигналом к моему убийству, было встроено в военную шифрограмму, посланную из штаба армии, а значит, что либо взломана система передачи информации, либо в штабе – не ниже чем на среднем уровне – сидит предатель. – Он помолчал, давая возможность высказаться секретарю, если тот пожелает, потом продолжил: – Король санкционировал полномасштабное военное расследование?
– Расследование санкционировано.
– На каком уровне?
– На уровне, соответствующем вашему положению, граф. На самом высоком уровне.
– С полным доступом к базам армии?
– Это невозможно. Тактические причины физически не позволяют армии без предварительной подготовки допускать к своим сетям посторонних. Необходимо все согласовать, получить разрешения в различных инстанциях, иначе будет включаться автоматическая блокировка системы безопасности. На все эти процедуры потребуется реальное время. Запросы уже посланы, однако…
– Спасибо, личный секретарь. Соедините меня с высшим военным командованием пятого уровня и заменяйтесь.
Конструкт успел напустить на себя раздраженный вид, прежде чем замениться на молодого солдата в полной униформе.
– Граф Сессин.
– Это пятый уровень? – Сессин нахмурился. – Я полагал…
Молодой солдат быстро извлек парадный меч из ножен и тем же движением полоснул им над столиком, отделяя голову Сессина от плеч.
«Что?!» – подумал тот, потом все помутилось перед его глазами.
Он проснулся в одиночестве в спальне, располагавшейся в башне Серефы уменьшенного масштаба; судя по всему, стояло превосходное весеннее утро.
Он лежал на кровати и поглядывал вокруг. Шелковые простыни, парчовые занавески, картины, написанные маслом, ковры на полу, стены, обитые деревянными панелями, высокие окна. Он чувствовал себя вымытым и обеспокоенным.
Закрыв глаза, он произнес «Speremus igitur» и снова открыл глаза.
Он улыбнулся встревоженной улыбкой. «Так-так», – сказал он.
Он поднялся с кровати, оделся в то, что было на нем раньше, и вышел на балкон.
Внимание его привлекла точка вдалеке, где-то над куртиной. Вокруг нее было что-то вроде светового ореола, тонкий, неясный след за ней…
Он видел, как точка увеличивается, потом представил себя на крепость-башне.
/Он снова стоял на ярко разукрашенной деревянной платформе, над ним на ветру развевался флаг. Он увидел, как ракета пробила кровлю крыши внизу и исчезла в башне, в которой он стоял несколько секунд назад. Башня взорвалась; на балкон вырвалось бледно-желтое пламя, разметав по всему уровню камни. Рухнувшую от взрыва крышу подбросило; словно стая вспугнутых птиц, разлетелась во все стороны черепица.
Прямо через балконные окна. Сессин был удручен и ошарашен.
Он не видел и не слышал, что ударило его сзади, лишь уловил взрыв света и оглушающий удар.
Он проснулся в кровати один; судя по всему, стояло превосходное весеннее утро.
Он полежал несколько секунд, потом представил себя на вершине крепость-башни.
/Он увидел первую ракету, пролетающую над куртиной на западе. Он повернулся и увидел другую, приближающуюся с востока. Они летели на одном с ним уровне и быстро приближались. Он вспомнил ощущение, которое испытал, когда услышал выстрелы внутри камнехода, и нырнул внутрь – узнать, что происходит. Он представил себе вид, открывающийся из внутреннего двора замка,
/потом из башни на южной куртине,
/потом на северной,
/потом из комплекса восточных ворот, /потом с низких холмов внутри замка. Все сооружение задрожало и исчезло в сотрясшей его серии взрывов, огненных вспышек. Высоко в воздух взмыли обломки камней и дерева – черные в окружающем их пламени.
– Сессин?
Он повернулся и увидел образ первой своей жены – она стояла на тропинке за ним, хорошенькая, как в день их первой встречи. Она никогда не называла меня…
Она набросилась на него с куском рояльной струны – он и двинуться не успел. Обхватила его, опутала, продемонстрировав силу, никак не свойственную человеку.
Он проснулся в кровати один. Что это? Что происходит? Кто?…
Свет в окне, что-то…
Глупец!
Потом свет повсюду.
Он проснулся на кровати.
– Аландр, – выдохнула молодая горничная рядом с ним, потянулась к нему.
Он был на палубе яхты клана, стоявшей вечером на якоре вблизи Стамбула; внизу темнел Босфор, наверху виднелись арки мостов-близнецов. Сердце его колотилось. Он быстро оглянулся. Никого. Он поднял взгляд вверх. Что-то вывалилось из-за перил моста… он стал представлять себе… потом снова весь город осветился атомно-ярким светом…
Он проснулся.
– Ала…
/Он лежал в кровати в своей квартире в штабе Аэрокосмического клана в Атлантической башне.
На него смотрел врач, лицо которого показалось ему знакомым, смотрел с сожалением. Молодой доктор разрядил пистолет, наведя его точно между глаз Сессина.
Он проснулся. – Ал…
/Он был в яслях цитадели клана Сиэтл. Над ним склонилась нянька. Его плач был вспорот ножом. И что-то внутри его вскрикнуло: Семь!
Он проснулся.
Он был в номере отеля – маленьком, безвкусно отделанном. Занавеси были задернуты, в номере горел свет. Он сидел. Сердце его стучало, холодный пот покрывал тело. Он отменил ложные физические симптомы своей паники, а потом начал представлять себе, что находится где-то не здесь… но больше бежать ему было некуда, а поскольку он не знал, где находится, то решил, что это место ничуть не хуже других и можно побыть здесь некоторое время.
Что произошло? Что затевалось?
Он поднялся и подошел к окну, осторожно отодвинул краешек занавески, оставаясь при этом за стеной. Он предполагал, что, как только он выдаст свое местонахождение, на него сейчас же обрушится град пуль или еще одна ракета.
Он увидел темный город, порт в огромном тусклом пространстве, сплошь усеянном маленькими огоньками. Вдалеке за кранами и причалами плескалась темная вода. На равном расстоянии друг от друга в сумерках за чернильной водой виднелись огромные столбы, возникающие из широкого и низкого моря, как невероятно идеальной формы скалы, уходящие ввысь, к черному как смоль небосводу, который он скорее вспомнил, чем увидел.
Он по-прежнему был в Серефе, точнее под ней, на контейнерном уровне. Порт назывался Ублиетт.[2] На узкой улочке внизу все было тихо-спокойно. За тенями высоких узких зданий напротив светились какие-то огни, а в самом порту он видел корабли у причалов, краны, медленно ползущие туда-сюда над ними, и некое движение в лужицах тускловатого желтого света на самих пристанях.
Он отпустил занавеску, оглядел комнату. Здесь почти ничего не было – небольшая кровать, стул, стол, ширма, шкафчик у кровати. Табличка на внутренней стороне двери гласила, что это седьмой номер на седьмом этаже гостиницы Спасения.
В ящике шкафчика он нашел бумажный конверт.
С надписью: Аландр Жованкс.
Так его звали до повышения.
Внутри лежал сложенный лист со словами: «Прочти меня».
Он прочел.
4
Баскул, йа знаю, што тибе эта тижало, но боха ради, иаринь, это всего лишь муравьишка.
Эта был неабыкновеный и уникальный муравей, мистер Золипария, гаварю йа ему, чуфствуя себя винава-тым ф том, што с ней праизашло.
Мы внутри глазнова йаблока северной горгульи Розбрит в кабинете мистера Золипарии. У мистера Золипарии в кабинети йесть такая штука называитца тили-фон куда можно гаварить (я дажи и ни знал, што у нива йесть такая, на правди гаваря, мне кажитця что он дажи смущон изза этава). Йа настаял и он свизался с ахраной штобы саапщить о праисшествии, хатя он им тока и сказал, што птица украла ценую древнюю каропку, а ни муравья. (Ваапщета каропка никакая ни древняя вофси, но эта ни имеит значения.) Йа попытался вызвать ахрану сам, как тока эта случилась, но ис прошлава опыта йа знайу што ани миня ни слушают патамушта йа маладой.
Мы надеялись, что птица, каторая украла Эргейтс была ис тех што акальтцованы с камирой и фсем таким, или ис тех за каторыми видетца пастаянае наблюдение в рамках праграмы маниторинга дикай природы или ф какихнибуть научных целях, но мы проста выдавали жилаимае за действительнае и нам канешна жи сказали што эта нитак. Ахраник спрасил коикакии дитали, но мистер Золипария ни очинь иадеитца што што-нибудь иалучитца.
Ты ни должин сибя ни ф чем винить, эта был нисчастный случай, Баскул.
Йа эта знаю, мистер Золипария, но йа мок придатваратить этат нисчастный случай, йесли бы был внимательнее, наблюдательнее и ваапще прилежнее. Ну как йа мок дапустить штобы ана йела этат хлеп так вот на пирилах? Асобина ищо и патаму што йа вить видил этих птиц вдалике. Вить падумайти – хлеп! фсе знайут што птицы любят хлеп! (Я шлепаю сибя по ладонью по лбу, подумаф, каким жи идиотам йа был.)
Это йа винават, Баскул – вить йа хазяин и ваапще эта случилась в маем доми. Йа тоже должин был быть придусматрительние, но што сделана таво ни воротить.
Правда, мистер Золипария? Вы и ф самам дели так думаити?
Што ты хочишь этим сказать, маладой Баскул?
Йа вить ходок, мистер Золипария, не забывайти. (Тут йа прищюриваюсь, штобы показать иму, што йа эта впал-не сирьезно.) Эти птицы…
Нет, Баскул! Ты ни имеишь права эта делать! Ты сума спятил или ваапще? Ты тока сибе мазги заплитешь йесли папробуишь.
Йа тока улыбайусь.
Йа ни знаю што вы знаити а том чиво делают ходоки, но сичас самае время вам расказать, йесли вы ни знайте (те кта знают впалне могут прапустить 5 или 6 следущих апзацсв и патом вернутца к прадалжению истории).
Ходок главным образам закидываит удачку в крипт и вытаскиваит какогонибуть старика или старуху и задает им вапросы и атвичаит на их вапросы. Эта штота вроди архиалагическава иследавания и социальнай работы, йесли сматреть на эта трезва и игнарировать то, что люди называют духовнай стараной фсиво этава.
Канешна там в крипте фсе давольна мрачна и неприятна, и бальшинство редек (а эта ребята и девчонки вы помнити) дажи надумать баятца а том, штобы с мертвыми паабщаться, йа уш ни гаварю а том штобы пригласить их сибе в голаву и иметь с ними какии дела. Для нас ходоков эта дела абычнае и никаких праблем истествино йесли ты видешь себя астарожно (считаитца што ходоков ни так уш и многа, хотя в аснавном эта изза таво што называится истественая убыль).
Так фсе дела ф том што ходоки используя свой природный дар праникают в крипт частична штобы узнать штонибудь ис прошлава а частична штобы исполнить абизатильства и завищания саатветствующиво ордина. Мой ордин называитца Бальшыи Малый Братья Багатых и мы изначальна искали в крипти души тех людей, каторые были такими багатыми што мама ни гарюй, но наши абязанасти с тех пор слихка расширились и типерь мы гаварим с любыми старыми пирдунами йесли тока им йесть чиво интиреснава сказать.
Вот как типерь фсе апстаит. Чем глубже уходишь ф крипт, тем нияение и грязнее там дила, так што чем больши времени прашло с тваей смерти, тем больши ты атрываишься ат риальнасти и ф канце канцоф даже если ты хочишь сахранить какоито падобие челавеческай формы, то фсе равно тибе не па силам такая сложнасть, а поели этава можит дажи случитца што тибя перивидут в животнае царства; твая личность (такая, какой ана становитца к этаму времени) переноситца в пантеру или птицу Рух или симурга или ката или акулу или арла или чиво угодна. Ваапщета эта с щитается чемта вроди привилегии. Многие редьки думайут што нет ничиво лутче чем стать птицей или чемта в этам роди.
Эти животный канечна же напрежниму включены в крипт их сопствиными инплантами и патаму их мазги патенциальна даступны ходоку, хатя тут фсе нипредсказуима штобы ни сказать апасна. Нипредсказуима патамушто никто этим ни занимаитца. Опасна паскольку то што ты пытаишея сделать в качистве ходока в таких апстаятильствах это папытатца вместить свой мозг чилавеческих размераф в голаву птицы. Для этава требуитца мастирство, но йа фсигда исхадил ис тиории, что паскоку май мысли выходят так сказать с падкруткай то асобино мне удайетца работа с двумя разными образами мыслей аднавримена, а патаму йа впал не ниплоха справляюсь с этай задачей – стать птицай и перилететь в их область крипта.
Вы уже наверна поняли што имена эта йа и сабира-юсь сделать, а мистер Золипария вофеи не в васторги ат этай идеи.
Баскул, прашу тибя, гаварит он, пастарайся быть бла-гаразумным. Вить эта фсиво тока муравей. А ты пака тока начинающий ходок.
Канешна мистер Золипария, гаварю йа. Но зато йа ходок, каторый ищо дажи ни начал абманыватца. Йа выдающийся ходок. Йа такой класный ходок што йа точна знаю што смагу найти эту птицу.
И што тагда? кричит мистер Золипария. Этат идиотский муравей можит уже мертф. Можит эта птица уже ее слопала! Зачем тибе мучить сибя штобы узнать аб этам?
Йесли так, то йа хачу знать, но йа не думайю што вы правы. Йа так думаю што эта птица не уранила и надейусь запомнила в каком мести, или…
Баскул, ты растроин. Пачиму бы тибе проста ни вернутца ф свой ордин, папытатца успакоитца и тагда фсе эта…
Мистер Золипария, тиха гаварю йа, йа вас благадарю за заботу, но фсе равно зделаю то што задумал што бы вы ни гаварили. Но фсе жи вам спасиба.
Мистер Золипария смотрит на миня иначи, ни так как прежди. Йа иво фсигда любил и йа фсигда уважал иво с тех самых пор как он аказался одним ис людей к кому миня паслали, когда поняли, што йа гаварю фпалне нарамальна вот тока думаю нимнога ни так + йа склонин делать то, што он мне гаварит – и имена он сказал, Вазможно ты станишь харошим ходоком, и ищо он пред-лажил, штобы йа вел днивник, каторый вы и читаити типерь, но сичас мне фсе равно што он думаит или па крайний мери мне ни важна как плоха мне будит если йа ни паследую иво савету, патамушта йа знаю: йа проста должин эта сделать.