Он закончил песню и оглянулся назад, пытаясь представить, как выглядит со стороны их собственный караван: «Что ж, на наркоторговцев будущего с их верблюдами мы не похожи. Впереди вышагивает приличных размеров мамонтиха и тянет за собой волокушу, кое-как связанную из жердей и покрышек жилищ воинов-имазров. За ней пятеро голых или полуголых (жара!) женщин, большинство из которых совсем не хилой комплекции. Сзади или рядом параллельным курсом следуют двое всадников и десяток навьюченных и пустых (на мясо!) лошадей. Поблизости от всадников держится низкорослый обвешанный оружием неандерталец. Волосатый питекантроп Эрек вообще строя не держит – то отстает, то обгоняет караван, иногда уходя от него далеко в сторону – экий недисциплинированный!
А путешествовать на мамонте в наших условиях лучше, чем на местных низкорослых лошадках. Под грузом они идут с той же скоростью, но через каждые 2-3 часа им нужно некоторое время для отдыха и кормежки. А вот Варя успевает кормиться на ходу, ее только поить нужно».
В самом начале пути у Семена возникла идея посадить своих воительниц на лошадей, тем более что им есть с кого брать пример. Только ничего из этого не получилось – по крайней мере, сразу. Дамы лошадей гладили, скармливали им травку с рук, но садиться верхом отказывались категорически – с визгом или непристойными шуточками. Семен не стал настаивать, зато остановки на отдых стал делать, исходя из интересов животных, а не людей. Он сильно подозревал, что его боевые подруги отказываются не из страха перед довольно милыми и смирными животными, а из принципа – чтобы не быть «как эта фифа». Она же хоть и блондинка, хоть и с талией, но оружия в руках не держала и, вообще, из побежденного племени!
Семен терпел это два дня, а на третий слегка увеличил темп движения, остановки же чуть-чуть сократил. Этого оказалось достаточно – последний день пути женщины проделали на спинах лошадей, сидя в том, что лишь условно можно было назвать седлами.
Для руководителя экспедиции не было тайной, что при передвижении верхом даже в настоящем седле со стременами, но без привычки и навыков, травмы неизбежны. Они, правда, не все проявляются сразу. Весь день женщины терпели и не жаловались – Тимона едет, и ей хоть бы что, а мы чем хуже?! Прерывать эту демонстрацию воли Семен не стал, хотя и подозревал, что на следующий день начинающие всадницы не только сидеть в седлах, но и ходить по земле не смогут. Наоборот, он еще немного увеличил темп движения, рассчитывая к вечеру закончить путешествие – а там пусть отлеживаются! И они добрались-таки до «форта», правда, уже в полной темноте.
Со стонами, кряхтеньем и оханьем женщины обрели твердую почву под ногами. Они кое-как помылись на берегу и поковыляли к избе. Семен без труда догадался, что разгружать волокушу, готовить еду и даже ее принимать у них «нет настроения». Пришлось напрягать Хью, заложников, да и самому потрудиться.
По окончании всех хлопот, сидя на бревне с миской мясной баланды на коленях, Семен ощутил некоторую незавершенность ситуации: «Сходили на войну, вернулись с победой и… ничего! Как-то это неправильно. Выпить, что ли? А с кем? Если только… Понятно, конечно, что пить лучше с друзьями, но Хью предлагать нельзя, а других мужиков, кроме заложника, поблизости нет».
– Слышь, Ванкул, давай вмажем!
– Что?!
– Ну, волшебного напитка выпьем. За нашу победу над вами.
– Вы нас не победили, – буркнул парень. – Только имазров, а их не жалко.
– Все еще впереди! Как говорится: разденься и жди! Впрочем, это шутка. Сейчас принесу кувшинчик!
И они выпили рябиновой самогонки. Потом еще. А затем немного добавили. В итоге они залезли на смотровую площадку избы, и теплую летнюю ночь огласил двухголосый рев:
…Ой, мороз-мороз! Не морозь меня! Не морозь меня, Моего коня!..
Ванкул старательно воспроизводил звуки чужого языка и из-за этого отставал примерно на полтакта. Впрочем, «наводить критику» все равно было некому.
Неприятности начались на другой день – прямо с утра. Причем такие, по сравнению с которыми похмельная жажда и головная боль были сущей мелочью.
Глава 11
КААРОНГА
Перегородив частоколом самую узкую часть перешейка, Семен счел, что этого недостаточно, и решил организовать еще одну «линию обороны» – метрах в 25-30 от забора в сторону степи: «Нужно забить или вкопать в землю наклонно в шахматном порядке верхушки деревьев и тонкие стволы, а потом заострить их на концах. Все это в полосе шириной метра 2-3 и длиной метров 30-40 – от берега ручья до болота. Пространство между кольями завалить сучьями и ветками. Перебраться через такую "засеку" будет, конечно, возможно, но уж никак не верхом и не с громоздким местным оружием. Проход же оборудовать козлами с укрепленными на них кольями, которые при необходимости можно будет оттаскивать в сторону».
Перед началом военных действий эта стройка была почти закончена, и Семен по возвращении с войны рассчитывал принять готовый объект. Вернувшиеся раньше неандертальцы вполне могли все доделать без него. Тем более что теперь следовало ждать гостей со стороны степи, и дополнительная линия обороны могла оказаться весьма полезной.
Утром выяснилось, что работы по завершению засеки изрядно продвинулись, но не закончены. Тем не менее топором там работает единственный неандерталец – Седой, а возле него крутится малец, которого Семен обозвал Дынькой. А где все остальные? У них что, выходной?! Нашлись более важные дела?!
– Где ваши люди? – с похмельной злобой набросился Семен на Седого. – Они что, не вернулись?
– Те, кто ходил с тобой, вернулись. И опять ушли.
– Куда они ушли?! Офигели?!
– Уплыли вниз на двойной лодке.
Слов, чтобы отреагировать, у Семена не хватило – ни лоуринских, ни неандертальских – только русский мат. Он его и выдал – на пару минут без повторов. Но по большому счету обвинять опять, кроме себя, было некого. Поэтому бить Седого Семен не стал, а пошел искать Хью. Попутно он напрягал зрительную память, пытаясь вспомнить лица неандертальских воинов (они же все одинаковые, ч-черт!).
– Слушай, Хью… А почему ты взял именно этих? Ты же выбирал их из всех.
– Семхон говорить – Хью делать. Ты говорить: взять самый сильный, взять кто драться лучше.
– Ну, разумеется, я так говорил – мы же воевать шли! Но кого-то из них я помню, только забыл, в какой связи…
– Кааронга, – коротко пояснил парень.
– Вот! – все внутри у Семена обмерло и зависло, как в невесомости. – Кааронга!
Он вспомнил отвратительную сцену в заснеженном распадке. Тогда Семен был занят загадкой онокл, и ему было не до неандертальского «мужского» союза. Тем более что Хью указал способ… Нет, кое-какое расследование Семен все-таки провел. И выяснил, что выяснить почти ничего невозможно: кааронга были всегда, и они есть. Ими становятся через обряд посвящения (как же без него?!) и это, по сути, все, что известно посторонним. Кааронга сражаются с нирутами, они как бы замещают силовые структуры в том, что можно назвать неандертальским обществом. Обряды, традиции и правила жизни кааронга являются тайной. Точнее, ими никому не приходит в голову интересоваться, поскольку все любопытные умирают очень быстро. Вот Хью думал, что традиционного обряда «опускания» для кааронга будет достаточно, а оказалось…
И вот теперь…
«В былой современности "военно-мистические" и "мужские" союзы существовали и существуют повсеместно. Их разнообразие чрезвычайно велико – от изуверских и тайных до вполне безобидных и легальных, от африканских "детей леопарда" до советского комсомола. В древности, надо полагать, их было не меньше, а значение гораздо больше. Есть версия, что государство – с его СМИ, юстицией и силовыми структурами – это всего лишь один из военно-мистических союзов, одолевший конкурентов».
– Но они же так долго вели себя смирно! Были как все…
– Кхендер – да, живи как все. Сражаться ходить, голова нирут-кун брать, опять стать кааронга. Хью так думать.
– Во-от в чем дело! – сообразил Семен. – Попробовали мозгов убитых нирут-кунов и вернулись в прежнее состояние!
«Похоже, я совершил крупную ошибку, позволив неандертальцам после битвы воспроизвести свои людоедские обряды над поверженными противниками. Только рвать на себе волосы теперь некогда, да и бесполезно – они отправились на катамаране вниз по течению. Зачем? За головами, конечно! За чьими? Да за нашими – лоуринскими! Других же там нет… – Фантазия разыгралась так, что у Семена аж дух захватило. – Старейшины настаивали на истреблении хьюггов, а я, как самый умный и добрый, доказывал, что неандертальцы нам больше не враги, что их не добивать, а спасать надо! И вот, пожалуйста: они подойдут к поселку с реки, откуда их никто не ждет, и… начнут работать! Потому что Семхон научил их плавать, научил не бояться темноты, Семхон дал им оружие, какого нет даже у лоуринов! О Боже…»
Когда выяснилось, что арбалет кааронга не забрали, на душе полегчало, правда, совсем чуть-чуть:
«Хоть одна маленькая радость – хватило ума не дать им приспособиться стрелять в белых людей. То есть они не знают, что такое в принципе возможно, или, скорее всего, в обряд охоты за головами новое оружие не входит. Но что делать?!
А что, черт побери, можно сделать?! Их нужно перехватить или предупредить лоуринов. Для надежности лучше сделать и то, и другое. Раздвоиться, что ли?!
С Черным Бизоном мы плыли отсюда до поселка три дня. Правда, плыли мы на плоту, а река тогда была маловодной. Эти пошли на катамаране. Как я заметил, обычно неандертальцам не приходит в голову работать веслами, если течение их несет само, но… И где перехватывать? Таких мест, где можно с левого берега выйти на основное русло, пожалуй, известно три, но два слишком высоко – не успеть, а третье… Но оно – последнее. Если там их остановить не удастся, то они беспрепятственно доберутся до поселка. Значит…»
Решение далось непросто: предупредить лоуринов о возможной атаке неандертальцев – это признать свое поражение в споре со старейшинами. А если не предупредить… Нет, жизнь людей все-таки дороже личных амбиций. Но кого послать?! Надо ведь ехать на лошадях, причем на сменных…
Семен смотрел, как из избы выходят его женщины-воительницы, как они передвигаются, раскорячив ноги и держась за стенку, смотрел и понимал, что надо быть последним садистом, чтобы… И вдруг он увидел вылезающего из походного шатра Ванку-ла! Парень был бледен, его покачивало с бодуна. Идея родилась немедленно, и Семен рванул в избу за кувшином с остатками самогона.
Глаза полномочного представителя великого Ни-шава были полны тоски.
– Ты отравил меня! – вместо приветствия заявил он.
– Здрасте! – усмехнулся Семен. – Вместе же пили!
– Ну, пили… Значит, ты знаешь заклинание противоядия!
– Знаю, – заверил Семен. – Вот оно – в горшке бултыхается.
– Опять?! – понюхал содержимое Ванкул. – Я не смогу…
– Еще как сможешь, – заверил Семен. – Пошли!
Вид и запах разлитого по глиняным стаканчикам продукта вызвал у кочевника содрогание. Наблюдать за ним было одно удовольствие: у человека сильнейшее похмелье, но при этом вчерашнюю эйфорию он помнит и хочет повторения.
– Будем здоровы! – подмигнул Семен и лихо отправил в рот содержимое стопки.
– Думаешь, будем? – Ванкул с сомнением повертел в пальцах неуклюжую посудину.
– Впрочем, – Семен занюхал колдовской продукт тыльной стороной ладони, – тебе, наверное, больше нельзя, ведь это очень сильная магия. Давай мне обратно – сам выпью.
– Погоди, – встревожился парень, – надо же разобраться!
Он как-то очень профессионально выдохнул и одним махом переправил дозу внутрь своего утомленного организма. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, и вдруг расплылся в улыбке:
– Хорошо пошла!
– Оттягивает? – поинтересовался Семен.
– Ага, – подтвердил кочевник, – и выпрямляет! Он действительно разогнул спину и расправил плечи. Семен наблюдал за ним с чувством глубокого удовлетворения: «Реакция на алкоголь такая же, как у лоуринов – развозит сразу и сильно, похмеляться готовы после первого же раза. Науке этот эффект известен: в организмах людей данного народа не выработаны механизмы защиты. "Белые" люди былой современности к алкоголю привыкали постепенно на протяжении тысяч лет».
– Закусывать будешь? – заботливо спросил Семен.
– Это после первой-то?! – возмутился Ванкул и протянул пустую посудину. – Зачем же волшебство портить? Наливай!
– С удовольствием, – улыбнулся Семен и продемонстрировал пустой кувшин, – только магия кончилась.
– Как?! Н-ну… А-а-а… – это был шок и разочарование: человек доверился колдуну, а тот поманил кайфом и «обломил» на взлете. – Наколдуй еще!
– Это дело долгое и трудное. Я думаю, на две руки дней, не меньше, – проникновенно сообщил Семен. – Ты подождешь, или прямо сейчас еще хочешь?
– Т-ты мне друг или не др-руг, Семхон? Т-ты Нив… Ник… Нишава ув-важаешь?
– Еще как! – заверил Семен. – Уважаю с такой силой, что ни словом сказать, ни в сказке описать! В общем, хозяина твоего я уважаю со страшной силой, но волшебство здесь кончилось. Ты бы сбегал, а?
– Сбе-егал?! – активно заинтересовался Ванкул. – К-куда?
– Я объясню, – пообещал Семен. – Там этой магии еще много. Целый вот такой вот кувшин чистейшего колдовства закопан!
– Где?!
– Да у нас – в поселке лоуринов. Ежели галопом, да меняя лошадей, быстро добраться можно – в середине дня будешь уже там.
– Так что же мы сидим?! – изумился полномочный представитель чужого племени. – Поехали!
– Счас! – замялся Семен. – У меня тут дела…
– Но…
– Тимона с тобой поедет! – успокоил Семен. – Я вам объясню, где волшебный напиток спрятан и что передать лоуринам. Давай собирайся!
Особых иллюзий насчет поведения Ванкула и гостеприимства лоуринов Семен не питал, но выхода не было. Обоих гонцов он заставил выучить фразу из трех слов, которую, дескать, велел передать Семхон: «Хьюгги – река – опасность». Медведь и Кижуч, конечно, мало что поймут, но на всякий случай наблюдение за водой установят. Ну а чтоб гонец не получил стрелу на подходе, Семен показал опознавательный жест «Я свой». Такой сигнал от человека в незнакомой одежде, да еще верхом на лошади, вызовет недоумение и желание разобраться, но не выстрел. Впрочем, совсем и не факт, что в этот момент в поселке окажется хоть один лучник.
Парочка всадников в сопровождении трех оседланных, но порожних лошадей спешно отбыла, и Семен принялся инструктировать полуживую «после вчерашнего» Ветку – ей предстояло остаться за старшую в крепости. Брать с собой Хью Семен тоже не собирался – кто-то должен контролировать ситуацию в неандертальской «деревне» и, кроме того, Варя… Ну, не влезть к ней на холку вдвоем, а передвигаться пешком с нужной скоростью может только Эрек!
– Опять на пару воевать будем, – хлопнул Семен по волосатому плечу. – Народу полно, а подходящих людей нет!
– Дха, Се-ха! – радостно оскалился и закивал питекантроп – он был готов в любой момент отправиться куда угодно.
Потом было часа 2-3 слоновьего «бега» по степи. Варя сильно старалась и очень устала. Семен отправил ее пастись в компании Эрека, а сам стал лазить по берегу, отыскивая места для засады, наблюдения и вообще…
Река здесь, судя по опыту давнего плавания и изображению на голографической карте, делала почти петлю – уходила далеко на юг, а потом возвращалась. Тем не менее, будь Семен за кормчего на катамаране с четырьмя гребцами-неандертальцами, это место он миновал бы давным-давно. Рассчитывать приходилось на то, что хьюгги никогда не сплавлялись так далеко вниз по течению и хотя бы раз должны попасть не в ту протоку или застрять в старице. У них, конечно, хватит сил вытащить судно откуда угодно, но это займет время, следовательно… Следовательно, остается просто ждать.
И Семен ждал. Он сидел на стволе поваленного дерева, слушал журчание воды, птичий щебет, шелест листвы, и ничто его не радовало: «Вот и делай после этого добро людям… Сволочи! Вместо благодарности – такой удар в спину! То есть получается прямо по словам Медведя: нелюди таковыми остаются при любом раскладе, их нужно бить! Нужно… Общество у них… Мужской союз, блин… А собственно говоря, что такого? Если бы этот "союз" разросся и включил в себя, скажем, большую часть взрослых мужчин, на что это было бы похоже? Да на ситуацию у тех же лоуринов! Каждый мужчина – воин. Впрочем, в моей родной стране… Нет, об этом не будем. Лучше о своих баранах – этих ребят вниз пропустить нельзя. При самом благоприятном раскладе позор мне обеспечен, а если прорвутся – даже и думать не хочется. Здесь основное русло распадается на два рукава. Если они пойдут по ближнему – прямому и широкому, – их можно будет просто перестрелять из арбалета, а если по дальнему? Там сплошные заросли и изгибы, с любой точки можно выстрелить один-два раза, а потом нужно менять позицию. А как ее менять, если на острове между рукавами кусты непролазные? Любой нормальный сплавщик пошел бы, конечно, по большому прямому рукаву – прямо мне в лапы. Неандертальцы же вообще не сплавщики, а полные в этом деле салаги, значит…»