Что-то белое пронеслось в лунном свете.
— Подойдут. Что вам дать за них?
— За счет заведения!.. У меня уже все в порядке! Спокойной ночи!
Послышались звуки поспешно удаляющихся шагов.
— Видишь? — сказал старый пес. — Он не зарыл ее.
— Сочувствую.
— Теперь придется всю ночь месить лапами грязь, забрасывать яму.
— Боюсь, не смогу помочь. У меня дела.
— Кому-нибудь нужны глазные яблоки? — прокричал кто-то.
— Сюда! — отозвался некто с русским акцентом. — Одно, пожалуйста.
— Я возьму второе! — донесся аристократичный голос с противоположного конца.
— У кого-нибудь есть пара ложных ребер или пара почек?
— Спуститесь вниз за почками! — прозвучал новый голос.
— А мне нужна пателла!
— Что это такое?
— Коленная чашечка!
— Да? Без проблем…
На обратном пути мы прошли мимо тщедушного старика с седой бородой, который дремал у ворот, опираясь на лопату. Всякий принял бы его за могильщика, вышедшего глотнуть немного ночного воздуха, но пахло от него Великим Детективом и вряд ли он дремал. По всей вероятности, кто-то скоро пожалеет о своей неосторожности.
Джек закутался в плащ, и мы проскользнули мимо, тени среди теней.
Итак, вся наша работа была быстро завершена, ко всеобщему удовлетворению, не считая усталой дворняги. Такие минуты редки, такие минуты быстротечны, но всегда ярко светят нам, если сумеешь их поймать, измерить, сохранить и потом, в тяжелые времена, возвращаешься к ним там, в светлых чертогах памяти, на фоне языков пламени.
Прошу прощения. Говорят, новая луна вызывает рефлексию. Пора делать обход.
18 Октября
Вчера мне удалось протащить его дальше по болоту, но он все еще был там. Я устал. Джек заперся со своими ингредиентами. Вокруг шныряли полицейские, обыскивали окрестности. С ними был и викарий, давал им наставления.
Наступила ночь, и немного погодя я вернулся к болотистому участку, прогнал хорьков и снова принялся за работу. Я трудился изо всех сил больше часа, разрешая себе лишь короткие перерывы, и вдруг понял, что я уже не один.
Больше меня — один из самых крупных псов, которые мне когда-либо попадались за пределами Ирландии, — и двигался так бесшумно, словно был частичкой ночи, оторвавшейся от нее и обретшей самостоятельность. Я даже позавидовал. Очевидно, он уловил тот момент, когда я осознал его присутствие, и двинулся ко мне длинными легкими шагами.
Поправка. Когда он подошел, я понял, что на самом-то деле он — не пес, а большой серый волк. Я быстренько припомнил все, что знал о позах покорности, используемых этими ребятами, и попятился от мертвеца.
— Вы можете забрать его, — сказал я. — Я не возражаю. Но он не в лучшей форме.
Он подходил все ближе. Чудовищные челюсти, огромные огненные глаза…
— Так вот он где, — произнес волк.
— Кто?
— Пропавший покойник. Нюх, ты прячешь вещественное доказательство.
— Можно сказать, я прячу то, что уже было спрятано. Кто вы?
— Ларри Тальбо.
— Вы меня одурачили. Я подумал, что вы крупный волк… ух!
— И волк тоже.
— Вы были волком, да? Переселение душ? Но сейчас ведь нет луны.
— Верно.
— Как же вам это удалось?
— Я могу перевоплощаться всякий раз, когда пожелаю, с некоторой помощью ботаники, и полностью сохранять способность мыслить разумно, — за исключением тех периодов, когда луна полная. Тогда это происходит только помимо моей воли и сопровождается некоторыми неприятными моментами.
— Ах так, понимаю. Впадаете в неистовство, как бесноватый человек.
— Бесноватый волк, — поправил он. — Да.
— А почему вы здесь?
— Шел по твоему следу. При обычных обстоятельствах это моя любимая пора. Ни намека на луну, которая могла бы меня смущать. Но я пожертвовал ею, чтобы провести небольшое расследование. Возникла необходимость поговорить с тобой. Поэтому я пришел. Кстати, что ты собираешься делать с этим покойником?
— Я пытался оттащить его к реке и там сбросить в воду. Кто-то оставил его рядом с нашим домом, и я боялся, что заподозрят Джека.
— Я протяну тебе руку, то есть лапу по… Короче, я тебе помогу.
С этими словами волк ухватил мертвеца за плечо и зашагал, пятясь назад. Он не собирался с силами для каждого следующего рывка, как приходилось делать мне. Он просто шел и шел, даже прибавлял скорость. Моя помощь была не нужна. Я бы даже мешал ему, если бы попытался где-нибудь ухватиться. Поэтому просто трусил рядом.
Спустя примерно час мы уже стояли на берегу реки и смотрели, как течение уносит труп полицейского.
— Не могу даже выразить, как я счастлив, — сказал я.
— Ты только что это выразил, — ответил Ларри. — Пора возвращаться.
У нашего дома он, однако, не остановился.
— Куда мы направляемся? — спросил я, когда на втором перекрестке он повернул налево.
— Я сказал, что пошел тебя искать, потому что хотел поговорить. Но сначала я должен показать тебе кое-что. Если я правильно определил время, сейчас почти полночь.
— По-моему, она уже близко.
Мы подходили к местной церкви. Изнутри просачивался очень слабый свет.
— Передняя дверь наверняка заперта, — сообщил Ларри. — Но нам и не следует идти через нее.
— Мы идем в церковь?
— Таковы мои намерения.
— А вы там раньше бывали?
— Да. Я знаю, как туда попасть. Мы пойдем через заднюю дверь, если поблизости никого нет, пересечем маленький вестибюль, повернем налево, а через несколько шагов — направо по короткому проходу. Оттуда можно пробраться в ризницу, если там чисто.
— А потом?
— Если займем правильную позицию, то сможем увидеть.
— Что?
— Мне самому любопытно. Давай выясним.
Мы подошли к черному входу и прислушались. Внутри и поблизости никого не было. Ларри встал на задние лапы, причем выглядел он в такой позе гораздо грациознее, чем я. Но ведь у него было больше практики. Он зажал дверную ручку между передними лапами, нажал, повернул и медленно потянул.
Дверь открылась. Следуя известным ему маршрутом, мы благополучно достигли ризницы и расположились для наблюдений.
Служба была в разгаре. Среди немногочисленных прихожан, занимавших передние скамьи, была только одна женщина. Викарий стоял перед алтарем, задрапированным черной тканью, и читал проповедь. Ему приходилось напрягать зрение, так как мигающий свет был совсем слабым, горело всего несколько черных свечей.
Ларри обратил мое внимание на то, что крест перевернут вверх ногами. Впрочем, я уже и сам это заметил.
— Ты знаешь, что это означает?
— Религиозный сигнал бедствия? — предположил я.
— Послушай, что он говорит. Я последовал его совету.
— …Нъярлатотеп, — читал викарий, — грядет прыжками через горы, скользит по холмам. Он подобен многоногому козлу, он стоит у стен наших, он глядит на окна наши, проникает сквозь жалюзи, рогами славы увенчан. Нъярлатотеп отверз уста и рек: «Восстаньте, темные мои слуги, и явитесь. Ибо, чу! — грядет зима и льют холодные дожди. Цветы на земле почили, и песни птиц допеты. Черепаха лежит, зарублена. Фиговое дерево увядает, и также лоза виноградная. Восстаньте, темные мои слуги, и выходите…»
В этот самый момент женщина поднялась с места и, слегка пошатываясь, начала снимать свои одежды.
— Вы меня убедили, — сказал я Ларри, запоминая лица прихожан, которые, как я заподозрил, входили в состав команды арбалетчиков.
— В таком случае давай сделаем то, на что он намекал, и выйдем, — сказал он.
Мы выбрались тем же путем и медленно пошли назад к перекрестку.
— Значит, он тоже участник, — сказал я через какое-то время.
— Именно его статус я и хотел обсудить с тобой.
— Да?
— Мне известно, что в этих делах решающее значение отводится определенным геометрическим построениям, но мне никогда не удавалось разузнать все до конца, — сказал Ларри. — Знаю, что здесь важную роль играет местонахождение жилища каждого из игроков.
— Правильно. О! Понимаю, к чему вы клоните.
— Как влияет на схему его присутствие? Ты знаешь, как вычислять такие вещи, Нюх?
— Знаю. Я уже какое-то время хожу по этим линиям. Где он, собственно, живет?
— В коттедже за церковью.
— Достаточно близко. Теперь придется проделать гораздо больше расчетов.
— Мне необходимо знать центральное место, место проявления, Нюх.
— Я догадался, Ларри, и я вам скажу, когда вычислю его. Не поведаете о ваших планах? У меня такое чувство, что это нечто особенное.
— Извини.
— Вы становитесь частью моей проблемы.
— Каким образом?
— Если я не знаю, что вы замышляете, мне неизвестно, считать ли вас игроком, включать или нет ваш дом в диаграмму.
— Понимаю.
У перекрестка он остановился.
— А ты не мог бы проделать это двумя способами — со мной и без меня — и потом сообщить мне результат?
— И еще с домом викария и без него? Это было бы дьявольски сложно — просчитать дважды по два варианта. Почему вы боитесь рассказать мне? Вы уже почти признались, что вы — Закрывающий. Хорошо. И я тоже. Теперь довольны? Вашей тайне ничто не угрожает. Мы союзники.
— Дело не в этом, Нюх, — вздохнул он. — Я не могу тебе сказать, потому что не знаю. Я умею предвидеть. Я знаю кое-что о будущем и предвижу, что буду в центре в полнолуние. Да, я на вашей стороне. Но я в ту ночь стану безумным. Я все еще не нашел формулу для сохранения рассудка при смене луны. Я даже не уверен, что меня следует отнести к категории игроков. Но я также не уверен и в обратном. Во мне слишком много от джокера.
Я запрокинул голову и завыл. Иногда это единственное, что можно сделать.
Пошел домой, совершил обход, много думал, потом лег спать. Сегодня утром встретил Серую Метелку, когда шагал по окрестностям и делал расчеты.
— Привет, кошка!
— Привет, пес. На какой стадии находится твой проект по захоронению?
— Завершен. Выполнен. Кончен. Все уплыло. Вчера ночью.
— Восхитительно. Порой мне казалось, что его найдут раньше, чем ты туда доберешься.
— Мне тоже.
— Теперь нам надо быть очень осторожными, следить за тем, что говорим.
— И даже за тем, какими словами. Но мы взрослые, мы достаточно разумны, и мы оба знаем, что к чему. Итак, как дела?
— Не слишком хорошо.
— Проблемы с математикой?
— Мне не следует об этом рассказывать.
— У всех сейчас проблемы.
— Ты это знаешь? Или догадываешься?
— По-другому и быть не может, поверь. Она пристально поглядела на меня.
— Я тебе верю. Я только хотела узнать, почему ты так уверен?
— Боюсь, теперь уже я не могу тебе ответить.
— Понимаю, — промолвила Метелка. — Но давай не прерывать наши беседы только потому, что мы вступили во вторую фазу.
— Согласен. Думаю, это было бы ошибкой. Итак, как идут дела?
— Не слишком хорошо.
— Проблемы с математикой или с личностями?
— Ты быстро соображаешь. И те и другие.
— Если ты решишь проблему, действительно ли Тальбо игрок, я тебе в обмен кое-что предложу.
— Что?
— Разумеется, я не вправе сказать. Но это может пригодиться, если дела пойдут плохо.
— Я склонен принять твое предложение, но я еще не нашел ответа.
— Уже кое-что — немного, но кое-что. Поэтому вот тебе отрицательная информация, чего бы она ни стоила: это не может быть середина дороги. Хозяйка провела исследование и обнаружила веские метафизические причины того, почему этого не может быть.
— Я и сам пришел к такому выводу, хотя в метафизике я не разбираюсь. Ладно, все равно мы квиты.
— Скоро побеседуем снова.
— Да, скоро.
Я прогулялся к своему излюбленному месту для размышлений, невысокому холму на северо-востоке, с которого мог окинуть взглядом всю округу. Я назвал его Гнездом Пса. Взобрался на верхушку одного из больших каменных блоков, которые там лежали, и передо мной открылся вид на предместье.
Личности…
Если ни Тальбо, ни викарий не участвуют, то я нашел хороший вариант для центра. И если участвует только Ларри, он все еще годится. Хотя я и сомневался насчет Графа, это надо будет проверить. Но викарий — тоже джокер. Если он идет в счет, а Ларри нет, то возникает равноценно хороший вариант центра — тот, который я недавно даже посетил. Если же и его, и Ларри следует считать игроками, то создается третье вероятное место проявления, к юго-востоку, — я еще не вполне рассчитал, где именно.
Я пошел по широкому кругу, охватывающему вершину холма, делая расчеты и писая по очереди на каждый камень — и для того, чтобы отметить линии, и от отчаяния.
Потом я получил искомое место и мысленно отметил его. Если они оба играют, то большой старинный дом пастора, о котором я ничего не знаю, будет третьим вариантом сцены действия. Нужно будет только посвятить этому немного времени, чтобы увеличить вероятность выбора. Надо проверить.
Тут я понял, что мне не обойтись без помощи кошки. Я снова пошел искать Серую Метелку, но это оказалось не так просто. Этих кошек просто не найти, когда они тебе позарез нужны! Однако время еще есть.
19 Октября
Вчера ночью я обнюхал местность, прилегающую к пасторскому дому. Обнаружил свежие следы работы — запахи свежераспиленных досок, краски, кровельного материала, — однако дом был заперт надежнее, чем погребальная урна, и я не смог определить, есть ли кто внутри. Пошел домой, все еще испытывая облегчение от того, что с перетаскиванием трупа покончено. Свистел ветер, мимо меня неслись сухие листья. В той стороне, где стоял дом Доброго Доктора, сверкали вспышки молнии.
Увидев, что я вернулся, Тварь в круге предложила:
— Французский пудель?
— Не сегодня.
— Какая-нибудь другая порода? Вообще, ты когда-нибудь чего-нибудь хочешь? Я вот хочу выбраться отсюда, убивать, рвать на куски. Я вдруг почувствовала, что у меня прибавилось сил.
— Настанет и твой час, — ответил я.
Тварь в паропроводе проделала спереди дырочку. Сквозь нее на меня уставился огромный желтый глаз. Но она не издала ни звука.
Из шкафа на чердаке доносился храп. Я остановился перед зеркалом в холле. Все Твари снова собрались в клубок, а не ползали по зеркалу, и при ближайшем рассмотрении оказалось, что они расположились перед маленькой трещинкой в стекле, которую я раньше не замечал. Неужели они нашли способ создавать такие трещины из другого измерения в своей тюрьме? Но пока она была еще слишком незначительной, чтобы они могли ею воспользоваться. Тем не менее надо будет присматривать за ней.
Проснулся от скрипа колес и цоканья лошадиных копыт, доносившихся со стороны дороги. Раздавались голоса, кто-то пел на иностранном языке. Потянувшись и глотнув воды, я выбрался наружу поглядеть, что происходит.
Было ясное осеннее утро, сияло солнце, дул легкий ветерок, под ногами шуршали листья. По дороге тянулась цепочка цыганских кибиток. Мужчины, подпоясанные шарфами и в ярких головных повязках, шли рядом или правили лошадьми, направляясь, как я догадался, к широкому лугу между нашими домами и городом, где был дом Ларри Тальбо.
— Доброе утро, Нюх, — раздался голос из зарослей травы на обочине.
Я подошел.
— Доброе утро, Шипучка, — сказал я, разглядев его темное извивающееся тело. — Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответил он. — Гораздо лучше, чем в тот день. Благодарю за совет.
— Не за что. Ты куда-то направляешься?
— Вообще-то я двигался за цыганами. Но уже и так забрался достаточно далеко. Мы скоро узнаем, где они разбили лагерь.
— Думаешь, они остановятся здесь, поблизости?
— Несомненно. Мы уже некоторое время их ждем.
— Да? В них есть нечто особенное?
— Ну… Всем известно, что в нашей местности находится Граф, так что я не нарушаю этики. Хозяин провел много времени в Восточной Европе, где кое-что узнал о его привычках. Когда Граф путешествует, его часто сопровождает цыганский табор. Растов считает, что он прибыл сюда в спешке, после того как определил место события, а потом послал за своим табором.