Совершенно непонятно, кто придумал этот дурацкий закон (первый хоть отличался удивительным гуманизмом), но Страуклоо считал его верхом мудрости.
Итак, люсу распределяли среди своих фермеров приобретенные товары (Стауклоо убеждал, что это делалось очень честно и крестьяне жили в полном достатке). Все оставшееся местные лорды, князья, бароны или как-их-там-еще оставляли себе. Надо думать, что не без определенной выгоды. Бог с ней, с выгодой, если бы все были довольны. Но так не бывает. Практически непрерывно местная знать (власть передавалась по наследству) интриговала. И время от времени эти интриги превращались в войны. Местное общество представляло из себя гибрид древней как мир клановой структуры с высокоэффективным сельским хозяйством. Оригинальный социологический эксперимент? Или игра обстоятельств? Во всяком случае, эволюция, тормозившаяся высоким уровнем жизни, напоминала земную. В результате конфликтов побеждали сильнейшие. Власть и сила концентрировались. Планету ждала абсолютная монархия.
12Совершив совместный набег на фруктовый сад, мы отлично поужинали. Меню включало даже жареное мясо. После еды принялись за обсуждение наших не очень удачно складывающихся дел.
Восемь лордов планеты обладали подпространственными передатчиками. Среди них, за счет разгрома множества мелких правителей и присвоения продукции от их крестьян, выделились Киитумел и Суанмуу. Они сумели вооружить крупные, по местным понятиям, армии. Была еще пара сравнительно крупных феодалов, но они в счет не шли. Местные войны представляли из себя рейды диверсантов. Закон о неприкосновенности крестьянской жизни и собственности лишал лордов возможности подрывать экономику конкурентов. А закон здесь соблюдался строго: я еле уломал Страуклоо сорвать несколько плодов.
Отец Страуклоо был одним из мелких союзников Суанмуу. Отряд из сторонников Киитумела разгромил замок. Результат я видел своими глазами. Страуклоо оказался единственным спасшимся мужчиной.
— А женщины и дети? — поинтересовался я.
— Их забрали с собой. Слуги ведь тоже нужны. И наложницы. Суанмуу даже мужчин не убивает. Он ведь может наложить на них заклятье на верность.
Я вспомнил его не совсем удачную попытку проделать этот номер со мной и поежился. Не так уж много я скрыл от своего спутника, когда рассказывал о своих приключениях, но способность к «колдовству» решил придержать до поры до времени.
Наши планы… Хотя о каких планах могла идти речь? Развеялись мои надежды, что Киитумел окажется хорошим человеком, главой тех, кто борется против тирана Суанмуу. Один стоил другого. Вопрос, на чьей стороне справедливость, был просто смешон. Инопланетянин, прилетевший в Англию во времена Алой и Белой Роз, наверняка понял бы мои чувства.
Но только частично. На Земле, даже сейчас, масса свободного места. А эта планета, несмотря на низкую плотность населения, вся вспахана, засеяна и разделена. Разделена. И места для меня не предусмотрено.
— Послушай, Страуклоо, — сказал я, — нам придется расстаться. Ты вполне можешь добраться до Суанмуу, скрыв от него, что я тебя помогал. Ему нужны воины, ты из его союзников, из знатного рода. Тебе нечего, бояться.
— Не все так просто. Суанмуу никому не доверяет. На всех, кто у него служит, он накладывает заклятье на верность в действиях. Он бы и на верность в словах заклинал, но сил не хватает. А мне не хочется быть заклятым, хоть это и не так уж страшно. Заклятый человек — такой же человек. Тем более у меня сейчас и родителей нет. Знаешь, какая лучшая проверка для заклятья? Заклятого, если он не выходец из крестьян, могут заставить убить собственного отца или мать.
Я вздрогнул. И они еще называли меня дикарем! Проклятая планета.
— Почему же ты не хочешь, если это не будет доставлять тебе особых неприятностей? — поинтересовался я.
— Почему? А ты бы захотел? Я рожден не для того, чтобы стать безвольным рабом. Даже простолюдины не очень-то согласны на подобные вещи. Сила Суанмуу — одновременно его слабость. Его боятся, и немногие по доброй воле вступают с ним в союз. Остальные предпочитают прятаться за Киитумела. Соотношение сил сейчас 3 к 1 против Суанмуу. Но он хитер, и он колдун. А это значит, что его присутствие чуть ли не удваивает силы армии. Колдовство — страшная вещь. У нас переняли ваши шахматы и переделали. Ввели новую фигуру, колдуна. Ферзь рядом с ним как пешка по сравнению с конем.
— Не совсем представляю, — сказал я, — как же…
— Никак, — зевнул Страуклоо, — ваши шахматы лучше. В наших игра кончается слишком быстро и ничьих не бывает.
Используя удобный момент, я небрежно спросил:
— И часто у вас встречаются эти самые колдуны?
— Очень редко. Как правило, они рождаются в семьях лордов, а если нет — все равно захватывают власть. Сейчас на планете их около 15. Суанмуу — самый сильный. Еще то ли 6, то ли 8 послабее он заклял на верность себе. Остальные — в лагере Киитумела.
— Почему же никто из них не захватывает власть там?
— Слабоваты они для этого. Говорят, что лишь двое из них способны накладывать заклятье и никто не может убить человека взглядом. А их заклятья Суанмуу может запросто пересилить своим. В истории встречались колдуны и посильнее его. Они даже на верность в словах могли заклинать. Хотя… Хотя быть такого не должно. Когда нашу планету заселяли, то генетики постарались, чтобы колдунов не было.
— Почему? — заинтересовался я, позабавившись сочетанию в одной фразе слов «генетики» и «колдуны».
— Наша планета не совсем обычна. Она была определена как место ссылки.
— Что? — Я усомнился, правильно ли до меня доходят английские слова.
— Да. Сейчас эту планету заселяют потомки сосланных преступников.
13Храп Страуклоо звучал вполне по-земному. А я никак не мог уснуть. С одной стороны, почти все прояснилось. 600 лет тому назад планету заселили преступниками, определив им два основных закона и организовав разделение труда. 14 так называемых диких планет были предоставлены версеннцам как рынки сбыта. Где находится планета-метрополия — неизвестно. Передатчиками материи здесь пользуются, как земной обыватель телевизором: переключая с программы на программу (то бишь с планеты на планету). Часть торговцев, дорвавшаяся благодаря разделению труда до оружия, принялась эксплуатировать остальных. Результат налицо.
Но… Появились такие вопросы, что и задумываться страшно. Что это за цивилизация, которая запросто переделывает целые планеты в места для ссылки каторжников? Условия заключения просто роскошные, но этично ли наказывать детей за провинности их родителей? Второй закон, запрещающий науку и технику, это что — страх перед преступной наследственностью? Как на Земле делают технику, приспособленную для местного энергополя? Хотя на этот вопрос, кажется, просто ответить: заказы можно разместить, не объясняя, для чего это надо. Но где же делали технику во время Золотой Орды, инквизиции и открытия Америки?
Все эти проблемы были слишком глобальны. Меня интересовал сущий пустяк: как добраться до одного из восьми передатчиков?
Утром я задал этот вопрос Страуклоо.
— Силой, — ответил мой спутник, — а так как сил у нас мало, то хорошо бы спросить совета у Зеркала. Хотя добраться до Зеркала немногим легче.
— Что это за Зеркало? — поинтересовался я. А в памяти всплыло пушкинское: «Свет мой, зеркальце, скажи…»
— Зеркало — это Зеркало, — очень понятно объяснил Страуклоо, — его же почти никто не видел. Только покупали у хозяина сведения. А я, наверное, говорю глупости: легче добраться до передатчика, чем до Зеркала. Оно одно, а передатчиков восемь.
Ясненько. И здесь и там никаких шансов. Передатчики явно охранялись лучше местных темниц. А Зеркало, если оно одно на всю планету… Черт бы их всех побрал, каторжников проклятых.
— Послушай, — я решил выяснить еще одну мелочь, — а какую пользу я могу принести Суанмуу? Зачем я ему нужен?
— О, — оживился Страуклоо, — это очень важно. Эту возможность здесь уже давно обсуждают.
— Что обсуждают? Я здесь недавно.
— Арсенал, — веско сказал мой товарищ по несчастью, — ты — чужак, инопланетянин, значит, тебе нетрудно будет войти в Арсенал. Суанмуу хотел это использовать. Его дела стали достаточно плохи, и он созрел для нарушения запрета на вход в Арсенал.
— Пожалуйста, — взмолился я, — ты меня достаточно заинтриговал. Что это за Арсенал, что за запрет и при чем же здесь я?
— На планетах для преступников иногда случаются разные неприятности: крупные войны с нарушением двух основных законов. Тогда прибывают посланцы из метрополии, чтобы навести порядок. Оружие для этого хранится в Арсенале. Это очень сильное оружие, не простая хлопушка, — он кивнул на автомат, — настолько сильное, что его боятся хранить на планете-метрополии. Никакого запрета на вход в Арсенал нет. Туда просто невозможно зайти. Невозможно для местных жителей. Но считают, что дикарю вроде тебя это совсем несложно.
На этот раз я не задумывался над причудами планеты-метрополии и над техническими проблемами запрета. Даже не обиделся на «дикаря». Я получил шанс на спасение, даже если ради него мне придется перевернуть всю планету.
Страуклоо, дружище, я хочу открыть тебе один секрет…
14Чтобы взгляд успевал отреагировать на пули автоматной очереди, мышление должно обладать околосветовой скоростью. А если стрелков несколько и они перемещаются? Но у сложных задач часто оказываются банальные решения. Так, размышляя о «колдовской» защите от пуль, я додумался создать вокруг себя воображаемую пуленепробиваемую оболочку. Сработало. Она была абсолютно невидима, но пули буквально вязли в ней и, потеряв скорость, скатывались на землю. Сначала, конечно, я потренировался защищать ствол дерева. Потом, не без боязни, поставил эксперимент на себе.
С заклятьями было трудней. Я не знал местного языка, а ведь далеко не все здесь владели земными. Пришлось попотеть, заучивая труднопроизносимую абракадабру, означающую нечто вроде: «Ты будешь подчиняться моим приказам. Все, что я скажу, — для тебя закон. Ты не будешь совершать никаких действий мне во вред». И т. д. и т. п. Формулировка включала и заклятье на верность в словах. Страуклоо считал, что мне это вполне по силам, если уж я не поддался Суанмуу.
Подготовив свое необычное оружие, мы приступили к первой операции. Замок был несолидный, но на большее рассчитывать не приходилось. Перехватив какого-то парня из местных люсу, мы привязали его к дереву. Страуклоо держал кинжал у горла пленника, таким образом заставляя его смотреть мне в глаза. Я произнес свою формулу, стараясь словно выцарапать взглядом суть заклятья где-то там, в глубине сознания жертвы. Морально-этические возражения? Были, при том довольно сильные. Я знал, что поступаю, мягко говоря, негуманно. Но в глубине души ухитрился придумать себе оправдание: когда все кончится — всех расколдую.
Дальше пошло проще. Заклятье подействовало, и наш подопечный привел в ловушку еще двоих. Дальше — больше. Скоро и часовые стали наши. Потом появилось оружие…
К хозяину замка мы вошли в окружении доблестной гвардии, состоящей из его собственных воинов. Во избежание неприятностей я заклял и этого невезучего феодала. Язык оказался самым сильным оружием. И поработал я им на славу. Армия, состоящая к началу операции из двух бродяг, увеличилась до полусотни человек, обладающих базой, запасами оружия и продовольствия. Кинематографическая легкость происходящего ошеломила меня. Я уже планировал операцию по захвату передатчика, но Страуклоо охладил мой пыл.
— Далеко не самый лучший способ самоубийства, — ответил он на мои предложения, — оставь стратегию и большую часть тактики мне. Я знаю эту планету, я знаю, как на ней воевать.
С этим трудно было поспорить. Собрав всю команду в зале, я объявил, что все приказы Страуклоо — это мои приказы. Фразу на местном языке опять пришлось зазубривать.
Потом, прихватив с собой радиста, мы со Страуклоо отправились на радиостанцию. Мой генерал связался с Суанмуу и сообщил, что с тремя десятками людей сбежал после разгрома своего замка, а сейчас внезапным ударом захватил усадьбу… (не понял имени) вместе со всем добром.
— Молодец, — похвалил Суанмуу, — пленные есть? Ты же знаешь, мне нужны пленные.
— Нет. В моем положении пленные — роскошь. Покойников много. Нужны?
Суанмуу посмеялся. Затем они обменялись заверениями в верности и дружбе и прервали связь. Разговор шел на английском.
— Послушай, Страуклоо, — обратился я, — мне непонятно, почему вы говорите между собой на языке другой планеты?
И много ли версеннцев говорит на земных языках?
— Земля очень важна для нас. Она — единственный поставщик оружия, один из немногих поставщиков техники. Земля слишком сильна и опасна для нас, поэтому она — единственная из диких планет, где мы действуем тайно. Для этого требуется знание ваших языков, а они невероятно сложны, требуют постоянных упражнений. Кроме того, знание земного языка — свидетельство принадлежности к аристократии. Пятая или шестая часть люсу…
— Постой, — перебил я, — а как же Киитумел? Я так и не смог с ним договориться.
— Языки не совпали. У него много деловых операций в Азии. Он владеет китайским, японским и еще парой каких-то языков. Суанмуу владеет тремя, — Страуклоо тяжело вздохнул, — оба они очень хитрые бестии.
— Ничего, перехитрим, — успокоил я его, — у нас просто нет другого выхода.
Я знал, что это не совсем так. Страуклоо, неожиданно убрав меня, вполне мог остановиться на достигнутом. Выхода не было только у меня.
15Подготовка к следующей операции заняла половину дня. Вечером мы вылетели и летели ночь, утро и еще одну ночь. Притом летели не по прямой. Я пытался выяснить, куда мы держим путь, но Страуклоо от каждого вопроса только крепче сжимал губы.
— Если ты мне не доверяешь, — не связывайся, — наконец отрезал он. — Раз я так делаю, значит, надо.
От вынужденного безделья я занялся любимым делом: начал задавать самому себе вопросы. Население планеты составляло около 300 миллионов человек. Негусто при площади суши в четыре раза меньше, чем у Земли. Но возникают кое-какие сложности. Каков же импорт у этой огромной страны (считая по-земному), полностью лишенной промышленности? Сколько миллионов версеннцев обитают на Земле, производя закупки? Как они ухитряются, не вызывая подозрений (даже у обычных статистиков), размещать на земных рынках миллионы тонн пшеницы, арахиса, кофе, мяса? А вольфрам, никель, молибден, литий, медь, уран? Есть, конечно, другие дикие планеты… Но что представляют из себя перевалочные пункты; передатчики материи? Их всего восемь, значит, рядом с ними должно быть нечто, превосходящее крупнейшие земные порты: Амстердам, Одессу, Гонконг. Я с возрастающим уважением подумал о Суанмуу и прочих лордах. Да они же крупные организаторы! И каковы масштабы!
К концу второй ночи мы подлетели к замку и я понял, что дневного сна на этот раз не будет. А может быть, и ночного не будет. Уж больно устрашающе выглядел замок.
— Почему ты выбрал такое время? — спросил я Страуклоо, — Люди измотаны, хотят спать.
— Зеркало — единственная причина, — ответил мой генерал, — по той же причине я молчал. В этом замке — Зеркало, без которого нам не на что рассчитывать. Оно не слышит лишь то, что не произносилось. Мы здесь в такую рань потому, что первым делом поутру хозяин советуется с ним. И тогда мы влипнем. Первый вопрос, повторяемый еще десяток раз в течение дня: «Что мне сейчас угрожает?»
— Не надежней ли сажать на ночь дежурного?
— Нет, — усмехнулся Страуклоо, — дежурный выяснит, как самому стать господином. А убивать после каждой ночи по дежурному — не напасешься.
Слово «замок» — свидетельство инерции мышления. Здесь оно не годилось. Крепость, форт — может быть. Подходящее жилище для рода средней руки, наживающегося на знании и продаже чужих секретов. Мощные бетонные стены, мощная артиллерия всех калибров, в том числе и зенитная.