– Просто? – усмехнулась сотница. – Это для вас все просто! А для меня такое впечатление, как будто я слушаю сказку. Стоп! Тихо все! Что-то неладно. За нами следят. Похоже, что грессы рядом – птицы разорались и насекомые затихли. Кто-то их вспугнул…
– Сейчас проверим, – кивнул головой Сава и связался с командиром группы керкаров, бегущих по бокам: «Проверь впереди и по сторонам. За нами кто-то наблюдает! Не нападай!»
Керкар немедленно откликнулся и на некоторое время замолчал. Потом возник ответ в мозгу Славы: «Впереди, за деревьями. Пятьдесят особей. Вооружение – луки, мечи. Какие будут распоряжения?»
Слава подумал, потом ответил: «Я еду к ним. Незаметно сопровождайте. Без команды не атаковать».
– Лера, Тирас, оставайтесь на месте. Впереди отряд грессов численностью пятьдесят особей. Я с керкарами поеду им навстречу, попробую договориться. Лера, лучемет наготове.
Женщины молча кивнули головой, а Лера взяла на изготовку армейский лучемет. Слава отвязал вьючную лошадь и передал повод сотнице:
– Держи. Без команды не встревайте. Лера, если увидишь, что нападают на вас, тогда стреляй. Я поехал.
Он тронул бока лошади пятками, она послушно пошла вперед. Слава просто физически чувствовал, как в его фигуру впились глаза множества существ, невидимых ему за деревьями.
Он еще успел подумать о том, как ловко эти твари прячутся за не очень-то густым лесом, когда увидел псионическим зрением, как две стрелы промелькивают в воздухе и втыкаются ему в грудь. Он рванул лошадь вперед, и выпущенные стрелы воткнулись в землю где-то в стороне. Свистнули еще стрелы, еще, потом еще… и внезапно выстрелы прекратились. Лес как будто ожил, выпуская из своего нутра целую толпу существ, не похожих ни на что из того, что Слава видел раньше. Это была какая-то помесь гигантских ящеров и людей – из длинного, чешуйчатого тела торчал абсолютно человеческий торс, с развитыми плечами, мощными руками. Их лица походили на человеческие, но глаза обладали вертикальными зрачками, как у рептилий. Еще почему-то бросилось в глаза их гениталии, устроившиеся между передними лапами и очень похожие на человеческие, что у мужских, что у женских особей. Выглядело это довольно неприятно, но, видимо, функционально никак не мешало грессам размножаться. Все особи были взрослыми, крупными, размером с небольшую лошадь. У женских имелись груди, разного размера, но тоже вполне человеческие. Если смотреть от пояса вверх – люди и люди, а ниже – когтистые чешуйчатые лапы, бочкообразное круглое тело, заканчивающееся небольшим хвостом.
Этот сплав человека и ящера выглядел отвратительно, гротескно и очень, очень опасно, тем более что все они были вооружены до зубов – начиная с луков, заканчивая топорами, мечами и копьями. У Славы в голове мелькнула мысль о том, что, если бы грессы захотели, ни черта бы ни одного человека на этой планете не осталось: глядя на них, понимаешь, что это настоящие боевые машины, существа, созданные для боя изуверскими опытами модификаторов.
Грессы подошли к Славе, вцепляясь когтистыми лапами в мягкую, усыпанную листьями землю, и замерли, разглядывая его фигуру. Он не был похож на местных жительниц, и создавалось впечатление, что они никогда ранее не видели мужчин, тем более что Слава сбросил куртку и ехал по пояс голым. Он тоже их рассматривал, прикидывая, кто из них главный, с кем говорить. Это определилось довольно быстро – крупный самец из первого ряда гортанным голосом крикнул на языке воительниц:
– Кто ты? Что надо на землях грессов? Ты хочешь умереть?
Это прозвучало довольно пафосно, и Слава улыбнулся. Осталось только сказать: «Хау! Белый человек!» Ну чем не встреча с индейцами?
Его улыбка вызвала странный эффект: грессы как будто напряглись, а Слава насторожился: может, они приняли его улыбку за оскал? Типа демонстрация силы и вызов? Кто знает, что намешано в голове этих искусственных существ. Его посетила одна мысль, и он принял решение:
– Я Слава, Мудрый. Мне нужно посетить капище.
Грессы как будто вздрогнули, загомонили. Слава разбирал слова: «Он говорит на нашем языке! Говорит: Мудрый! Что нам делать? Мы не можем отказать Мудрым! Он хочет в капище!»
Слава обратился к ним на языке зеленых. Алусийский язык оказался для грессов родным.
Один из грессов – тот, что обращался к нему ранее, – отделился от группы и подошел к Славе:
– Ты должен пройти с нами. Мы доставим тебя к капищу. И Мудрые решат: действительно ты Мудрый или нет. Мы еще не встречали таких Мудрых, потому не можем принять решение.
– Со мной мои сопровождающие. Я хочу, чтобы они пошли со мной, – ответил Слава, вглядываясь в козьи глаза кентавра.
Тот почесал недлинную русую бородку и после недолгого раздумья ответил:
– Хорошо. Пусть идут с вами. Все равно: если окажется, что ты не Мудрый, их убьют. Так какая разница когда. Зови их сюда.
Слава крикнул, эхо еще не успело затихнуть, как Лера и Тирас уже сорвались с места и рысью поехали к нему. Через пять минут вся кавалькада в окружении толпы кентавров отправилась туда, куда они стремились эти два месяца.
Ехать пришлось около четырех часов. Солнце уже склонялось к горизонту, когда они подъехали к обрыву, уходящему глубоко вниз. Из-за гущи леса не было видно, что там, внизу, находится, но, когда они вылезли на склон, стал виден Он.
Его туша лежала там, куда его определила судьба. Километровый цилиндр с лепешкой с одной стороны, напоминающий жезл регулировщика со знаком «стоп». Его блестящий некогда корпус ободрался, с него свисали целые пласты обшивки, развевающиеся по ветру, как знамена. Они издавали гул и звон, сливавшийся в один металлический звук, как будто одновременно звучало множество арф. Под блестящей обшивкой виднелась металлическая матовая поверхность, успешно избежавшая коррозии. Передняя часть корабля была деформирована от удара – он врезался в планету по касательной, вырыв огромную рытвину, как будто в жидкую кашу с размаху наискось бросили кусочек хлеба. Этот «кусочек» так и остался торчать в песчаной почве, которую он расплескал, на тысячи лет, не имея возможности подняться и улететь. Его шлюз находился в «лепешке» с торца корабля. Эта большая штуковина имела метров двести в диаметре. Похоже, она и являлась жилой частью звездолета. Впрочем, убедиться в этом можно было, только попав на борт этого гиганта.
Тирас в ошеломлении раскрыла глаза и сдавленным голосом прошептала:
– Значит, это все правда, это не сказки! Так вот он какой, корабль! О боги… я стала сомневаться в вашем существовании… или это вправду сделали боги?
– Это не боги, – усмехнулась Лера. – Видела бы ты наш корабль, Шаргион. Этот меньше его в несколько раз. До нашего «малыша» ему далеко по размерам. Да и по всему прочему тоже далеко. Слав, как ты думаешь, это какой корабль? Крейсер какой-нибудь?
– Сдается мне, нет. Мудрая же сказала перед смертью: это транспортник, что-то вроде десантного корабля. Вероятно, какие-то системы защиты у него есть, иначе было бы просто глупо. Но мегабластеров и чего-то подобного нет. Да и орудийных портов не видать – смотри внимательнее. Если только где-то под ним… Он же зарылся наполовину, теперь точно и не скажешь, что у него есть, а чего нет. Главное – шлюз открыт, посмотри! Они сделали к нему что-то вроде насыпи, можно прямо туда въехать. Штука здоровая, конечно. Брякнулся он неслабо. Каков, интересно, его диаметр? Хм… метров сто? Нет, против Шаргиона он не тянет, конечно. Наш кораблик его просто сплющит, сев на него. Вообще, он и для транспортника великоват, тебе не кажется? Чего он такой здоровый-то… мегабластеров нет, чего ему быть такого размера?
– Опять гадаем? Сейчас попадем внутрь, узнаем.
– Если попадем, – прозорливо ответил Слава, вглядываясь в очертания корабля, вырастающего перед ними, как пирамида Хеопса. – Что-то мне подсказывает, что сейчас самозванцы будут разоблачены и призваны к ответу.
– С чего ты решил? – удивилась Лера. – По-моему, все идет хорошо.
– Ты не видишь. Вон там, у шлюза, стоит фигура в плаще Мудрой и, по-моему, не одна. Лер, при малейшей опасности не думай, стреляй. Вы не выдержите гравитационного удара. Впрочем, я тоже буду настороже.
Чем ближе они подъезжали к шлюзу, тем виднее становились три фигуры в белых плащах. Они ожидали подъезжающих молча, не делая резких движений и наблюдая из-под опущенных капюшонов. Слава освободил правую руку с игловиком, отчетливо понимая, что может и не успеть, если грессы бросятся на них все сразу, толпой. И это его очень сильно беспокоило. Подъехав к Мудрым, Слава спешился и ушел чуть в сторону от вектора выстрела Леры – не хватало еще попасть под удар лучемета своей жены. Лера зажала в руках оружие, ее губы были плотно сжаты, а на щеках окаменели желваки от стиснутых до скрежета челюстей. Тирас держала руку на мече, чуть наклонившись вперед, готовая в любой момент выхватить клинок и пустить его в дело.
Слава встал перед неподвижными фигурами и обратился к ним на языке зеленых:
– Приветствую, Мудрые! Будем разговаривать или воевать?
Одна из женщин откинула капюшон, и он увидел даму без возраста, с гладким лицом, лишенным каких-либо эмоций. Ее синие глаза смотрели прямо, открыто и хмуро. Он уже видел ее в экране коммуникатора.
– Приветствовать вас? С какой стати… Вот вы добрались сюда, и что? Зачем? Я не знаю, как вы сумели уничтожить наших сестер, но почему вы думаете, что сумеете сладить с нами? Сомневаюсь. Но на всякий случай я все-таки хочу вас спросить: есть ли возможность уладить дело миром? Что мы можем вам дать, чтобы вы покинули нашу планету и больше сюда не возвращались? Стойте! Еще шаг, и вы будете уничтожены. – Женщина подняла руку, глядя на то, как Слава собирается шагнуть поближе и пересечь пустое пространство между ними.
– Нам нужен позитронный мозг с картой звездных дорог, – не смутившись, ответил Слава. – Можете такой дать?
– Позитронный мозг? – растерялась Мудрая. – С какой стати мы вам его дадим? Легче вас уничтожить. Грессы, убейте их! Это чужие!
После Слава вспоминал происходившее в тот момент, и ему все это представлялось как во сне. После слов «убейте их», он перешел не то что на сверхскорость, а на мегаскорость, сжигая ресурсы, как самолет в режиме форсажа.
Первое, что нужно было сделать, – нейтрализовать Мудрых, синхронно поднимающих руки в сторону Славы, явно не для того, чтобы благословить человека на дальнейшие свершения. Он метнулся к Мудрым так, что заскрипели его кости и суставы, получая непереносимую, страшную нагрузку. Еще немного, и они бы не выдержали напряжения. Фигуры вдруг превратились в почти неподвижные статуи, едва-едва перемещающиеся в пространстве.
Три Мудрые умерли за долю секунды, убитые ударами, вбившими им кости переносицы в мозг. Затем Слава встал спиной к шлюзу и стал расстреливать всех грессов, поднимающих оружие на его спутниц.
Тирас и Лера одним прыжком соскочили с лошадей, рыбками бросившись вперед, едва Мудрая отдала команду их убить. Они еще не успели упасть на утоптанную землю, когда грессы выхватили мечи и кинулись их убивать.
В глазах Славы застыла картинка: Мудрые, падающие на землю от ударов, Лера и Тирас, летящие в воздухе, спасаясь от нависшей опасности, и грессы, с искаженными лицами извлекающие мечи из ножен.
Он стрелял так быстро, насколько позволял механизм игольчатого лазера. Никто не мог подойти к лежащим девушкам даже на шаг, чтобы не упасть на землю с пробитым черепом. Трупами несчастных кентавров была завалена вся площадка перед кораблем, когда Лера, двигающаяся быстро, но не так споро, как мутант, созданный для боев на арене, открыла ураганный огонь из армейского лучемета. Вот тогда начался настоящий ад.
Полетели куски обгорелой плоти, брызнула кровь, кричали в агонии кентавры и раненые лошади – второпях, в суматохе, Лера зацепила и двух лошадей, которые были с ними. За несколько секунд все было закончено. Те, кого не успел убить Слава, были уничтожены огнем Леры.
Мир снова пришел в нормальное состояние, задвигался, ветер коснулся лица Славы прохладной вечерней ладонью, и он ошеломленно осмотрел место боя. Ни одного гресса не осталось в живых. В воздухе было тихо, и только откуда-то со стороны слышалось то ли рычание, то ли… В общем, Тирас стало плохо. Ее вытошнило от вида этой бойни.
Слава и Лера отвернулись в сторону – им тоже было неприятно смотреть на залитую кровью площадку и на куски тел, но они видали картины и похлеще, а потому сдержались.
Тирас присоединилась к ним через несколько минут. Она была бледной; извиняясь, пожала плечами и сказала:
– Простите. Вы, наверное, думаете, что я какая-то слабонервная, с дутыми заслугами? Что из меня воительница никакая? Вы ошибаетесь. Я бывала во многих стычках и карательных экспедициях, но такого месилова, такой мясни я еще не видала. Хорошо, что я немного знаю их язык, – уж слова «убейте их» мне хорошо известны. Иначе не знаю, чем бы закончилось. Как бы выкидыша не случилось из-за таких перегрузок… – озабоченно добавила она.
– Думаю, что у тебя будет все нормально. – Слава устало присел на землю, откинувшись спиной на стенку корабля. – Лер, ты как, с тобой все в порядке?
– Ничего не в порядке, – ответила та, закусив губу и осматривая лучемет, как бы проверяя количество зарядов. – Я положила штук тридцать разумных существ, в клочья разнесла. Как я могу быть в порядке? Похоже, меня сейчас тоже стошнит! – Она зажала рукой рот и глубоко вздохнула.
– Если ты не хочешь добавить к этому количеству еще штук триста трупов, тебе стоит зайти в шлюз, – торопливо сказал Слава, вглядываясь в склоны котловины, наполняющиеся черными точками бегущих кентавров. – Быстренько, заводим лошадей внутрь! Две погибли – снимайте с них сумы, тащите! Скорее, девчонки, скорее! Не до слабостей! Мне тоже неприятна эта мясня, но если не поторопитесь… Давай, давай!
Они сдернули с трупов лошадей переметные сумы, перевалив их на других лошадей, и вошли в корабль.
Потолок терялся в вышине, и шаги гулко отдавались в огромном доке. Пол был металлическим, рифленым. Он оказался гораздо ниже, чем уровень земли, и наклонно уходил вниз. От входа в шлюз был сделан деревянный помост, перекрывающий перепад высот, что-то вроде мостика, довольно прочного, на котором лошади стояли, не прогибая досок. Женщины держались за лошадей и шли позади: Слава хорошо видел в темноте, так что он выступал поводырем всему каравану.
Сойдя с помоста, путники загрохотали ногами по металлическому полу, быстро удаляясь от входа.
– Слав, ты думаешь, сюда они не пойдут? – Лера поежилась то ли от холода, то ли от волнения.
– Сомневаюсь, что пойдут. Это же место обитания Мудрых – скорее всего, вход для их биороботов сюда запрещен. Пошли, пошли быстрее! Если вход и запрещен, никто не мешает им стрельнуть нам в спину из лука!
Путники прибавили шагу и уже удалились от входа метров на двести, потерявшись в темноте, когда светлый проем входа заслонили фигуры грессов. Они что-то кричали, глядя на трупы Мудрых, размахивали в воздухе мечами и топорами – в общем, вели себя вполне по-человечески. Что делает человек, когда добыча ушла из-под носа? Конечно, орет, грозится, а потом успокаивается и занимается более важными делами. А дел у них должно было хватать – хотя бы потому, что им нужно собрать и похоронить пятьдесят своих сородичей.
Слава не испытывал угрызения совести от уничтожения пятидесяти кентавров. Ну да, неприятно, да, разумные, и в общем-то они ни при чем, так что же теперь – дать им себя убить, в конце концов? Нет уж, его человеколюбие… скорее кентавролюбие, не простиралось так далеко. Виноваты были Мудрые, толкнувшие их на этот шаг, а кентавры… ну, что кентавры – они выращены Мудрыми для убийства, для охраны своего «капища». Своего корабля. Но только где выращены – вот в чем вопрос… У Славы были на этот счет смутные подозрения, но он их не озвучивал. Скоро и так все будет ясно. Или почти все.
Пройдя еще метров сто, экспедиция оказалась у небольшого аппарата, чем-то напоминающего водный скутер. Небольшая овальная штука с прозрачным, слегка помутневшим стеклом… или не стеклом… короче, чем-то, служащим, вероятно, для защиты седока от встречного ветра, как у мотоцикла. А это и было что-то вроде мотоцикла – устройство, способное переносить двух седоков, только не по поверхности планеты, а по воздуху. Что-то подобное Слава видел на Алусии, правда, другой конструкции – те были, по ощущениям, более современными, более… шикарными, что ли. Эти же производили впечатление древности своими выцветшими, побитыми временем боками.