Увидев первое попавшееся кресло, он положил Тирас в него и громко скомандовал по-алусийски:
– Мозг Лаборатории, подготовить полное лечение объекта! Доложить о готовности!
– К лечению готов, – с радостью услышал он сухой и холодный голос мозга, говорившего на языке зеленых. – Какие будут указания по модификации тела?
– Стандартная модификация – улучшение скорости, силы, без ущерба детородным функциям и изменению нынешнего облика. Устранение старения и его последствий. Устранение травм и болезней. Начинай!
– Принято. Задача ясна.
Кресло опутало Тирас сетью тяжей и накрыло прозрачным куполом.
Слава облегченно вздохнул. Теперь оставалось только ждать. Но за это время нужно было выяснить, что же такое сотворила Хагра и что из этого выйдет.
Он сел возле кресла Тирас на пол и бессильно опустил руки на пол, прислонившись спиной к ее боксу. Наклонил голову и с горечью посмотрел на свои окровавленные руки. Только что он этой рукой держал сердце женщины, которое вырвал из ее груди. Его тело само делало то, чему его учили: убивало – эффективно, мгновенно и страшно. И что он мог с этим поделать? Меч, который торчал из спины его соратницы, его случайной любовницы и матери его ребенка, послужил спусковым механизмом, и в нем активировался тот, кого он заглушал в себе все это время, – безжалостный убийца, гладиатор, тренированный рабовладельцами.
Слава встряхнул головой и выбросил лишние мысли – какой уж есть, и другим не стать. Он больше не будет учителем литературы, никогда. И с этим следовало давно смириться.
– Мозг! Назови свое имя!
– КОС-700-рт-89М.
– Назови имя, которым тебя называли прежние хозяева.
– Кос.
– Кос, что сделал объект в первом боксе, то есть что сделала та девушка, которая сама запустила процесс мутации.
– Она выбрала штаммы вирусов для направленной мутации человеческих организмов и запустила процесс.
– Сколько вирусов было выбрано?
– Девятнадцать. Из них половина – дважды и трижды, что было воспринято, согласно программе, как двойная и тройная доза штаммов.
– Какие штаммы были запущены? – Слава до боли закусил губу. Спокойствие давалось ему очень, очень трудно. Да и как быть спокойным, когда твоя подруга фактически умирает в этом круглом гробе? Да не подруга – жена! С которой прошел огни и воды, которую любил всем сердцем, за которую отдал бы жизнь…
– РТ-5040, ОР-76, ПРА-88…
– Стоп! – прервал Слава. – Меня не интересуют наименования штаммов. Меня интересует, что они, эти штаммы, делали, какие изменения производили в организме человека.
– Тебе начать с первого штамма? Вынужден предупредить, что перечисление изменений, вызываемых этими штаммами, может занять около месяца. Все штаммы имеют разное воздействие в совокупности с введением других штаммов.
– Я правильно понял: если ввести один штамм, действие будет одно, а два штамма, то воздействие будет совсем другим? И если сразу три – результат будет тоже другим? Так?
– Верный вывод. Данные о результатах смешения штаммов и получающихся результатах заложены в моей памяти. Чтобы вызвать новую мутацию с примерно определенными параметрами, нужно задать мне примерное направление мутации, и я введу в организм то, что нужно.
– Кос, скажи, что получится в результате воздействия всех этих девятнадцати штаммов и в тех пропорциях, что были введены девушкой? Ты можешь это определить? Конечный результат – что будет?
– Неизвестно. Такого количества штаммов и в такой пропорции, в таких комбинациях никогда не вводили.
Слава выдохнул воздух из груди и, тяжело задышав, задал главный вопрос:
– Прогноз выживаемости при такой комбинации?
– Три процента.
Слава бессильно откинулся на медицинский бокс и минут двадцать сидел в совершеннейшем отупении, потом спросил:
– Процесс как-то можно остановить?
– Можно. При этом прогноз выживаемости – ноль процентов.
– То есть пока процесс идет, его остановить нельзя? Остановишь – смерть?
– Да.
– Как узнать, когда процесс трансформации закончился?
– Звучит сигнал, крышка бокса откидывается. Объект встает с кресла.
– Сколько может продолжаться трансформация? Хм… в первом и втором сегодняшнем случае.
– Первый случай – прогноз неизвестен. Процесс завершится тогда, когда вирусы трансформируют тело и распадутся. Последует очистка организма от шлаков, образовавшихся в результате преобразований, затем прозвучит сигнал, и бокс откроется. Второй случай – от двух до трех часов. Вопрос хозяину: что делать с новообразованием в животе второго объекта?
– Сохранить, конечно! – всполошился Слава. – Просканировать, полечить, если надо, и сохранить! Это ребенок!
– Это три ребенка, если быть точным.
– Три? – присвистнул Слава. – Здоровые? Нормальные?
– Три ребенка. Два мужского пола, один женского. Здоровые, нормально развивающиеся.
– Тирас будет в шоке, – негромко хмыкнул Слава и задумался. Потом посмотрел на себя и спросил: – Ты можешь диагностировать повреждения организма, без упаковки в бокс?
– Да. Нужно сесть в свободное кресло.
Слава поднялся и занял кресло рядом с боксом Леры. Положив голову на спинку, он приказал:
– Диагностируй.
Из кресла поползли усики тяжей и опутали его тело – руки, живот, плечи. Через минуту Кос сказал:
– Диагностика проведена. Лечение займет двадцать минут. Доложить степень повреждений и способы лечения?
– Нет. Просто лечи.
Тяжи опутали Славу, и прозрачный купол закрылся, напомнив ему о гробе. Он потерял сознание.
Когда Слава очнулся, его переполняли силы – хотелось прыгать, скакать, его просто корежило от избытка энергии. Он поежился и решил: похоже, что ему ввели что-то бодрящее. Осмотрел руки – они были чистыми, гладкими, без шрамов и следов повреждений. Лечебные боксы работали безупречно. Вот только вся одежда куда-то делась. Игловик тоже пропал. Одежда и лазер как будто растворились в боксе. А может, и растворились. Так-то тьфу и растереть: запасная одежда была, но, если постоянно лечить свои раны в этих ящиках, можно остаться, как Адам, без ничего, не считая надкусанного его женой яблока.
Слава вздохнул и пошел к переметным сумам, лежащим в коридоре. Ему было наплевать на хождение голышом, но вообще-то в Лаборатории было прохладно: тут явно поддерживалась довольно низкая температура – градусов десять, не больше. Он немного продрог.
Сумы лежали нетронутые, как и трупы воительниц. Тела занимали середину коридора, и Слава задумался: как их отсюда убирать? Оставлять было нельзя – рядом с протухающими трупами жить невозможно, а ему, скорее всего, придется пробыть в Лаборатории долго. Дни, может, даже недели.
Он сходил по коридору в сторону доков и увидел, что скутеров прибавилось на две штуки. Так-то это было хорошо: исправный скутер лишним не бывает, но вообще-то сразу возникала мысль: а сколько их у Мудрых? И когда ждать следующего прилета Мудрых, скорее всего, в большем составе? Он опасался, что следующий визит станет для него последним. Только представить себе: он нормально засыпает рядом с женой, которую Лаборатория месит в этом миксере, а к нему подкрадывается Мудрая и – ррраз его гравилучом! А воительница – ррраз его по шее мечом! И кончился Слава. И кончились все, кто тут был из землян и неземлян. Может, зря он отправил керкаров восвояси? Интересно, а как поступил бы Шаргион в случае, если бы его Посланник погиб?
– Я бы их сжег. Всех! – неожиданно раздался голос корабля.
– Шарги, мальчик! Ты где? Как ты? – обрадовался Слава. – Что-то давно ты со мной не связывался.
– Я купаюсь в океане и кушаю, – услышал он смешок корабля. – Мне гораздо, гораздо лучше. Правда, все равно не хватает нужных материалов, но в конце концов я их соберу. Сейчас пропускаю через системы океанскую воду – это настоящий кладезь элементов. Все равно как для людей суп. Ты любишь суп? – неожиданно спросил корабль.
– Хм… в общем-то да, – хмыкнул Слава. – А ты?
– И я. Но ты хочешь иногда чего-нибудь более питательного?
– Хочу. Я понял тебя. Ты знаешь, Шарги, я тебе, скорее всего, скоро дам кучу вкусных, очень вкусных бифштексов. Только придется самому их резать. Сумеешь?
– Ты про транспортник, да? Сумею, но мне нужно будет расконсервировать ремонтных роботов для кораблей. Там много будет резки, много работ по переноске и измельчению. А так-то – граны его хорошенько употребят. Я думаю, это будет здорово! – Чувствовалось, что корабль доволен. – Ты не нашел карты звездных путей? Что там с позитронным мозгом? У тебя получилось?
– Нет. Он почти уничтожен, работает лишь часть – примерно четверть, для обслуживания помещений. И все!
– Не огорчайся, Посланник, Учитель… Ну не найдем мы эти карты, все равно будем летать меж звездами, вместе, разве это плохо? Это же замечательно! Мы всегда сможем быть вместе!
– Да, это замечательно, – без энтузиазма подтвердил Слава. – Но все равно хочется поглядеть, что там, дома. Зря мы рисковали с тобой нашими жизнями и жизнями близких или нет? Понимаешь, какая штука… то, что ты делаешь, должно получить какой-то конечный результат, законченность, я так считаю. На нашей планете есть такой народ – китайцы, это те, что вместе с нашими врагами решили сделать из нас рабов. Народ этот древний и своеобразный, иногда мне даже думалось, не пришельцы ли они с другой планеты – так иногда различаются наши и их понятия о том, что правильно и что неправильно, что смешно, а что грустно, что хорошо, а что плохо. Так вот, их древние говорили: «Главное – не цель, главное – путь к цели».
– Это как понять? А… понял: например, мы с тобой ищем путь домой. Но нам не сам дом интересен, а интересно само путешествие домой. Что же, это похоже на мое понимание ситуации. – Шаргион усмехнулся. – А как понимают это твои соплеменники?
– Мои соплеменники по поводу цели говорят так: «Цель оправдывает средства.
– То-то ты чуть не загубил нас, – снова усмехнулся корабль. – То есть если цель хорошая, правильная, то те средства, которые ты употребил на ее достижение, все оправдывают?
– Примерно так, – согласился Слава.
– Ты и теперь так думаешь? – поинтересовался въедливый Шаргион.
– Иногда – да. Иногда – нет. Но я уже не могу измениться – какой есть, такой есть.
– Все мы меняемся, – философски сказал Шаргион, – и ты меняешься. Кстати, а ты поспрашивал у второго позитронного мозга о звездных дорогах? Может, он может помочь? А еще мозги разбитых флаеров – может, там что-то есть?
– Насчет флаеров – сомневаюсь, там были очень сильные повреждения плюс какой-то взрыв. Что-то вроде магнитной бомбы или нечто подобное – постирало из мозгов у всех, кроме маршевого и мозга Лаборатории. Маршевый хоть и защищен, но его взломали изнутри – диверсия, бунт какой-то был, а мозг Лаборатории, он узкопрофессиональный. И я очень удивлюсь, если в нем будут какие-то сведения о том, как передвигаться в межзвездном пространстве. Но спросить все равно спрошу. Времени еще полно: тут Хагра устроила свинство, и я очень боюсь, что оно дурно кончится.
– Да, я считал у тебя информацию о происшедшем – прости, но я, как и ты, вижу и слышу все, что происходит с моим братом. Я знаю, что люди очень трепетно относятся к неприкосновенности своих сведений, ты мне уже это говорил, но я ничего не могу поделать, я же часть тебя, как и ты – меня.
– Да ничего… все нормально. Да, она вытворила такое, что я не знаю, чем это закончится. И боюсь, что закончится все очень плохо.
– Посланник, я переживаю вместе с тобой, и мне очень жалко твою жену – ты же ее любишь! А я часть тебя и, значит, люблю ее тоже. И буду скорбеть вместе с тобой, если она погибнет. Я всегда с тобой, помни это. Я отключаюсь. Начинаю расконсервацию ремонтных роботов.
– Погоди, Шарги… А нельзя как-то вделать в тебя эту вот самую Лабораторию? Она бы нам очень-очень сгодилась! Такая классная штука, такое великолепное произведение рук человеческих, не хотелось бы ее уничтожать. А оставлять на планете – еще глупее. Ее могут перепрограммировать или же просто разбить – зачем этим диким народам лаборатория генной инженерии.
– Передай мне картинки этой Лаборатории. Ага, вижу… хм… в общем-то можно. Но придется перестраивать все заново – под нее надо будет делать во мне углубление, вбирать в себя… Мне, скорее всего, придется на нее садиться, но прежде убрать вокруг нее все мешающее. Не забывай: диаметр моего тела – десять километров. Ладно, подумаем, а вначале займемся первоочередными задачами. Когда роботы будут готовы, я тебе скажу. Это займет примерно с неделю. Там много вопросов – они не использовались очень давно, и я теперь не могу сказать, в каком они состоянии. Ну все, отдыхай.
Шаргион отключился, а Слава с тоской посмотрел на трупы воительниц, глянул на двери, за которыми лежали еще два трупа Мудрых, буркнул себе под нос:
– Какое там отдыхай? Покой нам только снится! – и пошел к скутеру.
Через час с небольшим проблема трупов была решена: он по очереди загрузил их на скутер, сложив позади, отчего их руки и ноги отвратительно болтались в воздухе, и на малой скорости, осторожно вывез к селению грессов. Там он сбросил тела и вернулся назад, с отвратительнейшим настроением и жутким голодом – война войной, а обед должен быть по расписанию. У него же давно не было не только обеда, но и ужина. Была уже глубокая ночь, и его организм настоятельно требовал усиленного питания.
В коридоре корабля его уже ждала Тирас – она, как и Слава, во время выхода из бокса оказалась полностью обнажена и копалась в сумах, разыскивая запасную одежду. Женщина сильно ругалась: Лаборатория сожрала ее портупею и ножны, а также кинжал, метательные ножи и все, что было на ней, вплоть до золотых цепочек и кулончиков, один из которых был подарен ей перед самым отправлением матерью.
Ругалась она очень активно и умело, из чего Слава сделал вывод, что женщина совершенно здорова и не нуждается в медицинской помощи. Ну по крайней мере до тех пор, пока не начнет рожать тройню, о чем он ей с удовольствием и сообщил. Женщина ахнула, прижав руки к голой груди, и Слава волей-неволей обратил внимание, что ее фигура изменилась, и в лучшую сторону.
Он заставил Тирас убрать руки и расставить их в стороны. Затем внимательно осмотрел ее тело, придирчиво, как патологоанатом, пытаясь понять, что могла сотворить с ней Лаборатория.
Внешне не было никаких признаков изменений, кроме некоторых – например, теперь она выглядела лет на двадцать. Ее нос, чуть-чуть смотревший сторону и даже не портивший ее красоту (результат стычки в юности), стал совершенно прямым, как с картинки. Грудь, слегка отвисшая – все-таки не девочка уже, – теперь вызывающе торчала вперед, ягодицы, тоже слегка подвисшие от времени, теперь были округлыми и твердыми, как орех. Плоский живот, крепкие бедра – двадцатилетняя спортсменка, и все тут. Шрамы с тела исчезли, в том числе и тот, белый, на голове, теперь в волосах женщины не было ранней седины, и выглядела она чуть старше Хагры, но не намного.
Слава сообщил ей об этом интересном факте, и она долго ощупывала себя, убеждаясь в том, что мужчина не обманывает, и потом долго сетовала на то, что рядом нет большого зеркала. Потом подбежала к Славе и, обняв, крепко поцеловала его в губы, заявив, что одного из мальчиков назовет Слава, а второго – как деда. Ну а девочка будет Лера. Слава усмехнулся и приказал ей готовить ужин. Сказано громко «ужин» – на все приготовление ушло несколько минут. Достать из переметных сум куски сушеного мяса, зелень и бутыли с водой и вином заняло совсем немного времени.
Поев, Слава отправился в Лабораторию смотреть, что там с Лерой, а Тирас оставил на страже, отдав распоряжение, чтобы она втащила в коридор Лаборатории их вещи и устроила теплое гнездышко. Тоже громко сказано – все их гнездышко состояло из спальных мешков да застеленного палаткой пола. Располагаться в Лаборатории Слава пока не хотел, а может, и зря. Это уже потом пришло ему в голову – в Лаборатории легче спрятаться от глаз тех, кто вдруг задумает неожиданно посетить их временную обитель. Подумав об этом, он решил утром переместить их лагерь в Лабораторию, куда-нибудь подальше от входа. А сегодня пока поспят и так.