— Лина, нельзя всё делить на нравится или не нравится, — пробурчал он в ответ, не желая отвечать на вопрос, а она понимающе усмехнулась.
— Я всё в своей жизни делю именно таким образом и людей в том числе. Возможно это неправильно, но я иначе не могу.
— Я бы хотел дочь, жаль, что Мали не успела подарить мне её, — сказал Кастор.
— Мали, это ваша жена?
— Да, но она умерла десять лет назад.
— Мне очень жаль…
— Не стоит, — отмахнулся он. — Я её даже толком не знал. Её задачей было родить мне наследника, и она с этим справилась.
— Ох, Кастор, вы всё время меня удивляете. Какая разница какова была её задача? Я тоже приехала в Грецию как солдат, но это не помешало Максимилиану полюбить меня и взять в жёны. Я тогда очень долго не могла поверить в то, что он пошёл на это.
— Да уж, — улыбнулся он.
— Так что вы подумайте про малыша.
— Хорошо Лина, я обязательно подумаю, — серьёзно произнёс Кастор и посмотрел на девушку. Она действительно переживала за судьбу ещё не родившегося ребёнка, даже удивительно. Хотя она как мать это всё воспринимает ближе к сердцу, нежели остальные.
— Отвезите меня во дворец, пожалуйста. Солнце сегодня слишком жаркое.
— Конечно.
Лина с Кастором молча дошли до колесницы, сели в неё и неспешно поехали в сторону города.
— А как вы узнали, что она беременна? — тихо спросила Лина, когда они выехали на главную дорогу.
— Увидел, — засмеялся Кастор. — Она не говорила мне, но живот её уже подрос и скрывать его дальше было невозможно. Хотя она и очень старалась, но без одежды он очень уж явный.
— Вы наверно ругались?
— Конечно! Как она могла умолчать подобное? — возмутился он.
— Поэтому и умолчала. Знала, что вы будете ругаться. Знала, что ребёнка ей растить одной. Зачем волновать отца, если ему этот малыш не нужен? — произнесла Лина, и Кастор не знал, что на это ответить. Она была права.
Они быстро пересекли город и приблизились ко дворцу, у дверей которого стоял Максимилиан. И он очень ревниво смотрел на руку, обнимающую талию жены и как она не задымилась от этого взгляда, было загадкой.
Как только колесница остановилась, он тут же приблизился к Лине и буквально на руках снял её.
— Ты уже освободился?
— Да. И я давно тебя жду, корабль готов, мы отправляемся в Афины.
— Здорово! — радостно взвизгнула Лина, крепко обняв мужа, и тут же скривилась от боли.
— Милая, аккуратней, твоя рана ещё не зажила, — тут же сказал Максимилиан и его тон сменился с холодного на тёплый и любящий.
— Ой, да ладно, поехали скорей, — потянула она его за руку, и повернулась к царю Фракии, стоявшему рядом с колесницей. — Кастор, а вы когда домой?
— Завтра на рассвете.
— Хорошо, до встречи Кастор. Спасибо за компанию.
Фракиец кивнул и не смог сдержать улыбку, насколько необычной была сцена прощания. Максимилиан тянул жену за руку, а Лина повернулась к нему и махала на прощанье.
Через час Максимилиан стоял на корме своего корабля, прижимал к себе жену и смотрел на удаляющийся берег Византия.
— Я люблю тебя, моя Лина, — тихо прошептал он и поцеловал в нежное место за ушком.
— Я тоже тебя люблю, — ответила она, откинув голову назад, и поймала взгляд мужа. Взгляд полный любви и нежности. — Пообещай мне, что ты будешь со мной всегда, что ты не оставишь меня.
— Милая, что за дурные мысли у тебя? — улыбнулся Максимилиан.
— Просто пообещай.
— Обещаю любимая. Ты будешь всегда со мной. Помнишь? Клянусь вечно идти с тобой рядом, и в жизни и после смерти.
— Клянусь.
Спустя восемь лет
Лина ходила между своими учениками и придирчиво смотрела на их тренировку. Солдаты очень старались. Даже, пожалуй, слишком. Из-за этого они совершали досадные ошибки. Это была новая группа, и сегодняшнее занятие всего лишь третье по счёту, но попасть в эту группу было невероятной удачей, и они всеми силами старались хорошо показать себя, хорошо зная, насколько это важно. Боевой характер жены царя Греции уже успел стать легендой, и солдата, который разочарует её, она могла выгнать в туже секунду. Или покалечить. Кому как повезёт.
— Мам, мы с Орионом к морю пойдём, — услышала Лина за спиной голос Деметрия.
— Идите, только осторожней, далеко не заплывайте, — ответила она, смотря на сына, который был невероятно похож на Максимилиана. Чёрные как смоль волосы, которые были небрежно собраны в хвост, и тёмные как грозовое небо глаза, такие же, как у отца.
— Конечно. А, забыл сказать, македонец приехал. Скоро появится.
— Деметрий, с этого начинать надо было, — возмутилась Лина. — Иди, надевай плащ, пойдём встречать.
— Мам, я не хочу, мы на море собрались…
— Деметрий, пока отец отсутствует, мы должны встретить Валерия как подобает. Ты же знаешь, как он щепетильно относится ко всему этому, — очень строго сказала она.
— Дааа, знаю… — грустно вздохнул он, помогая матери надеть белый плащ, который весел на одном из тренировочных манекене. Она в последнее время выглядела довольно болезненно, и левая рука слушалась её всё хуже. И хотя и не признавалась в том, что плохо чувствовала себя, было видно, что что-то не так.
— Тихон! Замени меня, — громко крикнула Лина солдату, занимавшемуся со своей группой неподалёку.
Он тут же подбежал, весело помахал рукой Деметрию и уверенно кивнул, а Лина улыбнулась. Надо же… кто бы мог подумать, что этот озорной солдат, которого она вытащила с поля боя больше десяти лет назад, когда его ранили, станет хорошим инструктором солдат. А ведь ничто не говорило о том, что в нём скрываются такие таланты, и до последнего он казался слишком несерьёзным, слишком молодым, слишком невнимательным, да и вообще в нём всё было слишком… Но сейчас он являлся одним из лучших инструкторов в Греции, и даже Хрис называл его своим приемником.
— Он приехал с Филиппом? — спросила Лина, поворачиваясь в сторону дворца.
— Да, и с Фотиной, — кивнул Деметрий и кинул взгляд на пояс матери, на котором висел короткий и очень красивый меч, который он у неё уже давно выпрашивает. Из странного белого металла, похожего на серебро, а рукоять его, как будто сплетена из удивительных узоров, спускающихся к самому клинку и растворяющимися в нём. Отец рассказывал, что он из сокровищ Махея, найденных во Фракии около двадцати лет назад, и был дарован за спасённую жизнь Лисимаха.
Вот бы хоть одним глазком посмотреть какой мама была тогда, когда обе руки её слушались… думал про себя Деметрий и буквально сгорал от любопытства. Он очень часто наблюдал за её тренировками, и тем, как она сражалась с отцом… и это было потрясающе. И Деметрий с друзьями каждый раз поражались тому, насколько легко давались ей движения. Как будто она родилась с оружием в руках.
Отец рассказывал, что она раньше дралась двумя короткими кинжалами, и учила этому своих учеников, но её мастерства не удалось никому достичь, даже Левку. И это вызывало великое уважение у Деметрия. Уважение и любовь к матери.
Через десять минут Лина с сыном уже стояли на ступенях дворца и ждали прибытия Валерия.
Жаркое летнее солнце припекало, и, несмотря на то, что был уже вечер, и оно садилось за горизонт, освещая площадь тёплым оранжевым светом, находиться под его лучами довольно тяжело. И даже лёгкому ветерку Лина была бы рада…
— Мам? Забыл сказать, с Валерием отец возвращается, — улыбаясь сказал Деметрий, на что Лина только негодующе покачала головой. Эта дурная привычка сына, появившаяся недавно, выводила её из себя. А ведь он никогда и ничего не забывал, так же как и Максимилиан, но ему почему-то казалось забавным таким образом подшучивать над матерью. И только над ней. С отцом он такого себе не позволял.
— С Тиграном?
— Ага. Наконец-то Трой приедет.
— Да уж… — глубоко вздохнула Лина.
Когда Деметрий, Орион и Трой собирались вместе, шалости этих мальчишек становились действительно безумными, и самым озорным из них был как раз сын Тиграна.
Когда же они приедут? Ворчала она себе под нос, и оглянулась назад на ступени дворца, которые выглядели очень соблазнительно, чтобы на них присесть, но Максимилиан будет недоволен, если увидит.
В воротах наконец-то появились Максимилиан с Валерием, и Лина облегчённо вздохнула. Ну наконец-то. Вслед за ними ехали Филипп с Фотиной, далее Тигран с сыном, и солдаты замыкали эту длинную процессию. Лина как подобает, поприветствовала всех, чётко следуя иерархии, Максимилиан удовлетворённо кивнул, и на этом официальную часть можно было считать завершённой.
— Фотина, иди я обниму тебя, — улыбнулась она, прижимая к себе молодую черноволосую девушку, которая была невероятно похожа на свою мать. Такая же маленькая, хрупкая, и только тёмные зелёные глаза были как у отца, строгие и внимательные. — Ты стала уже совсем взрослой.
Девушка робко улыбнулась и немного склонила голову, приветствуя жену царя, хорошо зная, что отец не любит, когда нарушаются правила.
— Валерий, очень рада тебя видеть. Можно мне обнять тебя? — спросила Лина, улыбаясь ещё шире.
— Можно, — ответил он, сам протянул руки к девушке, чему она неимоверно обрадовалась. С тех пор как не стало Алкмены, они очень сблизились, и македонец стал ей как брат, и только с ней позволял себе отступать от общепринятых правил.
— Я так по вам соскучилась. Филипп, какой ты здоровяк, Валерий, он всё больше и больше похож на тебя, — сказала Лина, гладя мальчика по плечу. Объятий он не любил, и она очень хорошо помнила это.
— Всё? — спросил Максимилиан, наблюдая за женой и нетерпеливо ожидая своей очереди. Он почти на месяц уехал в Византий, и сейчас, вернувшись домой, желал поцеловать и обнять жену, по которой успел соскучиться.
— Если всё, то я пошёл, — тут же заявил Деметрий. — Трой, мы с Орионом купаться пошли. Приходи.
— Пап, а мне можно с мальчиками? — спросила Фотина, поворачиваясь к отцу.
— Солнце уже садится.
— Филипп, пошли с нами, а? — сказал Трой. — И за сестрой присмотришь.
— Иди, — кивнул Валерий сыну и положил руку на плечо.
Ему часто казалось, что мальчик растёт слишком строгим, холодным и совсем не умел веселиться. Конечно, с другой стороны, македонцу нравилось, что он не проказничал и всегда вёл себя подобающим образом, но всё-таки Филипп был ребёнком, и, помня себя в его возрасте, он желал дать сыну не только образование, но и детство. Хорошо, что Деметрий с друзьями часто приезжали в Пеллу. Вот только Орион как-то странно смотрел на Фотину, и заставлял Валерия всё время нервничать.
— Спасибо отец, я с удовольствием, — кивнул Филипп.
— Так, всё закончили. Деметрий идите, но не долго, — громко сказал Максимилиан, взял за руку Лину и повёл её во дворец, желая как можно скорее оказаться с ней в постели.
Все эти долгие приветствия были слишком утомительными и бестолковыми, другое делом — нежное и желанное тело жены.
— Как дела в Византии? — тихо спросила Лина, нежно гладя мужа по широкой груди, и наслаждаясь короткими чёрными волосками, ласкающими подушечки пальцев. Во всём теле ощущалась приятная истома, а в воздухе витал дурманящий аромат сандалового дерева, который уже успел стать родным.
— Хорошо, — задумчиво ответил он и поднялся с кровати. — В целом хорошо… Вот только Кастор совсем плох, Евпатор поехал во Фракию проститься с ним.
— Неужели это всё?
— Не знаю, но Лисимах уже готов официально занять его место.
Лина грустно вздохнула. Странная болезнь подкосила царя Фракии ещё год назад, и его старший сын фактически взял всё управление на себя, пока отец не поправится. Вот только Кастору становилось только хуже, и уже месяц он не встаёт с постели. Благо, что любимая жена была рядом. И когда Лина навещала его, он шутил, что в её объятиях и умереть не жалко. Вот только сама Алуна не разделяла его сомнительных желаний, и практически не отходила от постели мужа и ждала его выздоровления. Она и его дочь, которую он любил безумно.
Когда восемь лет назад Кастор взял в жёны беременную служанку, это стало для всех шоком, но слухи очень быстро утихли, ибо фракиец не задумываясь убивал каждого, кто хотя бы косо посмотрит на его женщину. И даже старшие сыновья смирились с ней, боясь гнева отца. Но со временем приняли и даже полюбили молодую жену отца.
— Лекари говорят, что он угасает. Жаль, — грустно произнёс Максимилиан, надевая на себя чёрный хитон и красный плащ генерала. — А Левк когда возвращается? Он мне нужен.
— Я думаю дней через пять, — с готовностью ответила Лина. — Он сейчас должен быть во втором лагере, а после возвращается в Спарту.
— В следующий раз свои лагеря поедешь сама смотреть, — недовольно пробубнил Максимилиан. — Мне мои генералы нужны здесь.
— Хорошо, — ответила она, и примирительно поцеловала мужа в щёку. Он удовлетворённо кивнул и вышел из комнаты.
Лина глубоко вздохнула и тоже пошла одеваться. Впереди был ещё целый вечер и много незавершённых дел, требующих внимания.
На следующий день
— Ты куда? — сонно прошептал Максимилиан, открывая один глаз и смотря на спешно одевающуюся жену. Хотя первые признаки рассвета уже начали появляться на небе, но за окном было всё ещё темно и слишком рано.
— Максим, спи. Мне нужно кое-куда сходить…. Я быстро, — улыбнулась Лина. И поцеловав мужа, выскочила из спальни.
Быстро прошла по длинным дворцовым коридорам, в которых сонные слуги уже неторопливо принимались за работу, вышла на площадь и пошла к небольшому, но очень красивому храму, находящемуся на территории дворца. Но дойдя до него, нерешительно остановилась.
Очень, очень давно она не разговаривала с Афиной, и сейчас боялась встречи с ней, боялась услышать ответ на вопрос, с которым пришла к ней.
Лина села на прохладные ступени и глубоко вздохнула, пытаясь унять беспокойно стучащее сердце.
— Здравствуй дитя моё, — услышала она за спиной мелодичный голос и вздрогнула от неожиданности. Обернулась и увидела Афину, как всегда, божественно прекрасную в белом струящемся платье с роскошными золотисто-каштановыми волосами и пронзительно зелёными глазами. Она улыбнулась девушке покровительственной улыбкой и жестом предложила ей подняться.
— Здравствуй Афина. А я вот в гости решила зайти…
— Да, — коротко сказала богиня.
— Что да?
— Ответ на свой вопрос. Уже три месяца. И да, ты сможешь выносить и родить свою дочь, — ответила Афина.
— Дочь? Родить? Сама? — немного ошарашено спросила Лина.
— Не сама разумеется. Но у тебя же есть лекарь, который может помочь тебе, — произнесла богиня таким тоном, что стало понятно, что она очень хорошо помнит то, как восемь лет назад Лина ослушалась её и попыталась спасти Алкмену от смерти. — И иди уже к своему полководцу. Он переживает.
— Спасибо Афина, — дрожащим голосом произнесла она. — Спасибо тебе за всё.
Богиня кивнула и исчезла, а Лина в ту же секунду побежала обратно во дворец.
Невероятно… это было невероятно… Целый месяц она не находила себе места, замечая у себя признаки беременности, и целый месяц боялась в это поверить.
Деметрий был даром Афины, и родить его было невероятно тяжело. А сейчас? Опять возвращаться в тот мир? Да и сможет ли она выносить малыша?
Афина сказала, что всё будет хорошо, и это было невероятно…
Лина летела по коридорам дворца как ветер, пугая всех на своём пути, и едва не сшибла с ног мужа, выходившего из спальни.
— Девочка… — только и смогла сказать она.
— Что? — переспросил Максимилиан, смотря в перепуганные глаза жены. — Милая, что случилось?
— Девочка, у нас будет девочка, — повторила Лина, задыхаясь от слёз, которые предательски начали появляться на глазах.
— У нас? Я не понимаю тебя…
— Я беременна, Максимилиан! Что тут не понятного? — уже выкрикнула она, и добавила совсем тихо — И у нас будет девочка.
— О боги, Лина! — закричал он в ответ, подхватывая жену на руки. Не веря своему счастью, он кричал и смеялся, оповещая всех во дворце о своём счастье.