По бронетранспортёрам, в корпусе они были чуть ли не на вес золота. Захвачено было шестнадцать единиц, но почти все побитые. Ремонтные мастерские МТС в Иванково восстановили семь единиц, но две были при штабе корпуса. Остальные были выделены командирам подразделений.
По случаю в этот день Смелов был дежурным в штабе корпуса, и именно это помогло нам так быстро справиться с поставленной задачей. Он просто отдавал приказы телефонистам, связываясь с частями и приказывал командирам, выдвинуть некоторые их подразделения со всей наличной техникой и личным составом в определённое место и перейти под командование капитана Фролова.
Так что к моменту отъезда у меня собралось порядка двухсот шестидесяти бойцов и командиров сформированной мангруппы. Кое-что нам достать не получилось. Например, не было мотоциклистов, они все были на передовой. А так же стодвадцатимиллиметровых миномётов. Вернее взвод минометчиков, что был недавно сформирован из военнопленных Смелов смог мне отправить, но без вооружения. Во взводе было всего пять винтовок. Не было даже пистолетов у командира, но зато двадцать три бойца ехали с нами в одной из машин и являлись подразделением пока без вооружения. Как говориться на будущее.
С водителями тоже проблем не было, в лагерях их оказалось достаточно, так что меня был дополнительный запас этих нужных специалистов. В общем, вчера в девять утра мы четверо заговорщиков обсуждали план создания неподвластной никому мангруппы, а сегодня в час дня эта самая мангруппа, которая пока не являлась спаянным боевым подразделением, уже выдвинулась в сторону передовой, где окапывался строя тонкую линию обороны один из стрелковых батальонов. Ему требовалось держать десятикилометровую зону.
Пароли для постов и патрулей, которые обеспечивали безопасность тыла корпуса, я знал, Смелов сообщил, так что выехали мы прямо по дороге, благо с утра висевший в небе разведчик, наконец, ушёл на дозаправку. Час времени до его возвращения у нас есть, попробуем пройти их на максимальной скорости. Главное чтобы танки не отстали.
Вот с танками в отличие от других подразделений у нас никаких проблем не было. Взвод с двумя дополнительными машинами, заказанными мной 'двойками' прибыл в полном составе и даже с тремя грузовиками, на которые были загружены боеприпасы и топливо. Воронин расстарался, включив все свои связи.
Всего у нас было одиннадцать грузовиков, один мотоцикл-одиночка, следующий в передовом дозоре и шесть танков. Четыре 'четвёртки' и две 'двойки'. Одним словом, самый минимум автотранспорта, только чтобы вывести подразделения в тыл противника.
Следовали мы вот какой колонной. Передовым дозором два танка и мотоцикл. На броне двух 'четвёрток', расположились бойцы одного из мотострелковых взводов, командир у них был младший лейтенант Свиридов.
Потом шла основная колонна. Это одна 'четвёртка' и одна 'двойка' с бойцами на броне. Потом грузовики, я находился в кабине передовой машины, в арьергарде последние два танка, так же 'четвёртка и 'двойка'.
По командирам я скажу вот что, похоже, Смелов, пользуясь возможностью, отправлял мне лучших. У многих был боевой опыт. Ещё того, сорок первого года.
Старший лейтенант Малкин, в прошлом, до плена начальник штаба стрелкового батальона. Занял у меня туже должность. Надо сказать за восемь часов с момента нашего знакомства он сделал огромное дело по формированию мангруппы и её оснащению. Причём делал уверенно и спокойно, будучи уверенно в полной законности наших действий и в поддержки старшего начсостава корпуса.
Про командира танкистов уже известно. Это был лейтенант Воронин.
Командиры мотострелковых взводов были младший лейтенант Свиридов и лейтенант Гурьев. Новые штаты они восприняли спокойно, так как уже успели повевать в них и до того как Смелова сняли с должности командира тогда ещё не корпуса а сборной солянки, так что они с энтузиазмом восприняли сообщение что взводы будут комплектоваться по тем штатам. Боевые пятёрки показали себя неплохо.
Путянин у нас был командиром разведывательно-диверсионного взвода и моим замом по разведке. В данный момент он с частью своих бойцов должен нас ожидать на передовой. Там где мы собрались ночью прорываться через порядки полицаев. Вроде немцы ещё не успели подойти, не должны. Мы спешили с отъездом, что позволило выиграть нам время.
Командир зенитной батареи, пока двух орудийного состава, лейтенант Ананьев мне пришёлся по душе. Было видно опытного командира, который хорошо разбирался в технике, хоть и трофейной, берегущего людей. Они двигались на своих машинах. Боеприпаса они взяли до предела. Даже на бортах были привязаны ящики с боеприпасами.
Командиры миномётного взвода, взвода управления, санвзвода, противотанкового, которое, кстати, тоже не имело вооружения, сапёрный взвод и отделения снайперов и хозяйственников мне тоже пришлись по нраву. Антипатии ни к кому не было. Разве что старшина Байбюк, который отвечал за ротное имущество сразу всех подразделений, кроме батареи, там был свой старшина, слегка настораживал свой хитрецой. Но надеюсь, он не подведёт нас, и обеспечение будет в норме.
Через час, преодолев порядка тридцати пяти километров, успев скрыться в лесу до появления авиаразведчика немцев, мы двинули дальше. До передовой осталось буквально пару десятков километров, правда, открытой местности.
Два дня спустя. 5 мая 1942 года. 12 часов 48 минут по Московскому времени.
Районный посёлок Иванково. Штаб партизанского корпуса.
Дверь открылась с противным визгом несмазанных петель. В камеру заглянул конвоир и грубым прокуренным голосом приказал:
— На выход.
Единственный заключённый в небольшой камере, в форме командира Красной армии со знаками различия старшего лейтенанта, но без поясного ремня, лежал на нарах. Приподнял голову и, привстав на локте, он хмуро посмотрел на конвоира, но вздохнув, неторопливо принял сидячее положение и так же неторопливо встав, направился к выходу. Выйдя в коридор и прищурившись от яркого солнечного света, бывшего в окно, заключённый спросил:
— Что, уже трибунал?
— Не разговаривать… — буркнул тот и, погромыхав ключами, закрывая камеру, велел. — Вперёд.
Конвоир вывел заключённого во двор, но повёл не в ту сторону, где располагался особый отдел, и куда за эти два дня постоянно таскали задержанного, а в сам штаб корпуса, находившийся в соседнем здании.
Пройдя коридор, лестницу на второй этаж они оказались в небольшой приёмной, где располагался секретарь комкора.
— Проходите. Товарищ полковник уже ждёт, — сообщил тот.
Конвоир остался в приёмной, а вот задержанный прошёл в большой кабинет, где его встретил полковник Титов.
— Проходи, Владимир, присаживайся, — указал тот на софу. — Дело пока не закрыто, поэтому я решил поговорить с тобой лично.
— А что, товарищ полковник, есть возможность закрыть это недоразумение? — с интересом спросил задержанный старший лейтенант Смелов, устраиваясь на софе.
— Ну такое происшествие трудно назвать происшествием, скорее злой умысел, ослабление сил корпуса перед наступлением противника. Как это ещё назвать? Да, расстроен я тогда был, до крайних мер не дошло только потому что знали тебя как хорошего и опытного командира стоявшего при истоках создания корпуса. Да ты сам освобождал меня из лагеря, а тут такое… М-да.
— Я так понимаю, пришёл ответ из Москвы, — догадался Смелов.
— Ты прав. Я запросил Москву насчёт полномочий этого Фролова. Думали они в течение восьми часов, после чего подтвердили все его действия. Что интересно, они запросили сообщить его местоположение, а так же принять этой ночью транспортный самолёт… Странная ситуация с этим Фроловым-Григорьевым… Но как бы то ни было командование подтвердило создание моторизованной группы, теперь нам это выгодно. Так что у меня вопрос: чем этот Фролов нам сможет помочь?
— Товарищ полковник, хотелось бы знать, что вам известно о мангруппе Фролова?
— Честно говоря, немногое. Позавчера он пересек линию фронта и ушёл в тыл противнику. Что странно, сначала ушли только машины, танки в течение двух часов стояли на передовой, но видимо после сигнала так же ушли вслед за колонной. Причём спустя час в той стороне был сильный бой. Потом к нашим позициям выехала грузовая машина с побитыми бортами с ранеными в кузове. Их отправили в госпиталь, но перед этим особист батальона произвёл опрос шестерых бойцов и водителя…
Привстав, я присмотрелся и снова укрылся за пеньком.
— Приготовиться, — скомандовал я.
Шестеро бойцов, приставали на колени, готовясь к броску. Чуть слышно скрипнули подшипники башни 'двойки' когда она немного повернулась, отслеживая тонким пушечным стволом, появившуюся в прямой видимости цель.
После того как я упал за пенёк, то на животе задом отполз и спустился в небольшой овражек к бойцам и, осмотрев их, довольно кивнул. Все экипированы по штату, у всех автоматы и пистолеты в кобурах. Все бойцы готовы к бою и ждут только сигнала. Чуть в стороне находился их командир. Остальные бойцы расположились дальше по склону. Кивнув Гурьеву чтобы он принимал командование, я вскочив на ноги и сутулясь, чтобы меня не было видно над краем оврага, подбежал к танку, в взяв протянутые мехводом наушники.
— Акация, Дрозд в дупле, — сказал я в микрофон. Получив подтверждение, вернул наушники танкисту и присев у левой гусеницы, я отстегнул от ремня фляжку, сделав несколько быстрых глотков.
Скажу честно эти два дня фактически не дали нам отдохнуть, события развивались куда как стремительнее, чем я думал, но уже на данный момент наша помощь корпусу была существенной. М-да, наверно лучше это всё перечислить по минутам или часам, как всё происходило с того момента как мы пересекли окопы батальона партизан что занимал оборону на этом участке фронта.
Тогда встретившись на КП батальона с ожидающим нас там Путянином, я выслушал его доклад с точным перечнем всех постов полицаев, а также какие они имеют средства связи. Парни языка взяли, именно поэтому и имели такие обширные сведенья.
Два поста имели радиосвязь, это меня заинтересовало, и я приказал посты вырезать, радиостанции захватить, у нас с их наличием была просто беда. С теми постами, где были брошены телефонные линии, я решил разобраться силами мангруппы. Все равно мимо двух пойдём.
Обдумав все новости, я принял вот какое решение, первыми выдвинуться грузовики. Их задача приманка. Именно так. Полицаи должны сообщить о выдвинувшейся от партизан технике, чтобы маневренная рота немцев нас перехватила. После этого мы уничтожаем посты, соединяемся с танковой группой выдвинувшейся следом и организовываем на дороге засаду. По какой нацики возможно пойдут мы были в курсе и ожидали её. После уничтожения, планировалось собирать трофеи, и двигаться дальше. Если будут пленные, прекрасно. У меня было трое бойцов знающих немецкий язык, если у нацистов есть ещё усиления, они нам сообщат. Развязывать язык я умею.
Именно так как и планировалось, всё получилось, с небольшими огрехами, которые предвидеть было невозможно из-за воли случая.
Мы выдвинулись, дали полицаям возможность сообщить о нас и разбившись на несколько групп уничтожили полицаев. Из сорока шести человек на трёх постах, выжило всего трое, однако быстрый допрос дал понять что они мало знают, только поставленную перед ними задачу, поэтому, не колеблясь их отправили следом за товарищами.
Трофеи составили тридцать пять винтовок и карабинов 'мосина', четыре пулемёта, амуниция и две радиостанции, на радость радистов захваченных целыми и с запасными свежими батареями. Эти переносные радиостанции пошли в штат взвода Путянина и к миномётчикам. Им же перешла большая часть вооружения. У меня были подразделения, где не хватало оружия. Ладно хоть теперь у всех командиров теперь есть личное оружие, так как были взяты трофеями пистолеты и револьверы. В основном системы 'ТТ' и 'нагана', но были и иностранного производства, вроде 'Люггеров' и 'Браунингов'.
Выйдя на ту дорогу, по которой должна прибыть мехгруппа противника, мы начали окапываться. К этому времени прибыли танкисты с Ворониным и они включились в дело. Бойцы Путянина с радиостанцией находились в пяти километрах от нас. Именно они заранее и сообщили о подходе колоны, перечислив количество солдат, вооружения и техники, на которой продвигались нацисты, а также о построении колонны.
Там было двенадцать грузовиков, три бронетранспортёра 'Ганномаг', советский бронеавтомобиль БА-10, и две противотанковые пушки. Те самые пушки которые мне были необходимы и которыми я собирался вооружить свой противотанковый взвод. Кроме техники была пехотная рота солдат полного штата, артиллеристы, возможно миномётчики, кузова были крыты тентом, разведчики не рассмотрели. На этом всё, легковых машин не было, мотоциклов, что удивительно, тоже.
Дальше было как в стихах, мы не хотели, оно само. Распределив подразделения согласно полученной от разведчиков информации, мы заканчивали подготовку засады. Сапёры заканчивали минировать дорогу, а я дал установку снайперам захватить мне бронетранспортёры и большую часть грузовиков при возможности целыми. Как? Да просто, уничтожив водителей, а так же пулемётчиков на бронетранспортёрах. Бронеавтомобиль меня не интересовал, так что я отдал приказ на его уничтожение.
Бой был яростный, но скоротечный. Подрыв зарядов на дороге смахнул часть колонны в кювет, пулеметчики били по кузовам при активной поддержки снайперов. Практически с первым же ударом лишившись всех офицеров и большей части унтеров, солдаты Вермахта всё равно пытались организоваться, но такие очаги накрывались мощным массированным огнём. Так как от прицепленных пушек немцев мы отогнали, то Воронин нагло выгнал танки на дорогу и сблизившись, пулеметным огнём стал прочесывать кюветы. К этому времени бронеавтомобиль уже горел в кювете, лежа к верху колёсами, а все три 'Ганомага' стояли с распахнутыми дверями в окружении трупов гренадёров. Снайпера просто отлично сделали своё дело.
Пленных было четверо, из них один на удивление уцелевший унтер-офицер. Пока начальник штаба мангруппы старший лейтенант Малкин принимал и составлял список трофеев, на месте распределяя вооружение и технику по подразделениям, я проводил допрос пленных. В это время старшина Байбюк вёл к нам машины из леса, где они были укрыты.
После допроса немцев, сведенья они мне выдали интересные. Я приказал их ликвидировать и узнал как дела у Малкина. Тот перечислил взятые трофеи, а также потери, понесённые нами в результате скоротечного боя. Мы потеряли семь человек убитыми, и восемнадцать ранеными, но большая часть были ранены легко и остались в строю. Поэтому, я решил на единственной оставшийся на ходу машине отправить раненых в партизанскую зону. Там о них позаботятся, нам же этим заниматься некогда, и так фельдшер занимается легкоранеными, перевязывая их и извлекая неглубоко сидевшие осколки.
По трофеям, все три бронетранспортера, что шли во главе колонны за бронеавтомобилем, не пострадали во время подрыва дороги и остались целы. Их только нужно было отмыть от крови водителей и пулемётчиков, которых как раз извлекали из машин. 'Ганномаги' уже осматривали танкисты, проверяя целы ли они, или всё-таки зацепило. Однако кроме пары пробоин в бортах от осколков и пуль, ничего серьезного найдено не было. По одному бронетранспортёру я передал мотострелкам, а третий, с хорошей и мощной радиостанцией оставил себе, сделав его штабным. Другие бронетранспортёры радиостанций не имели, чисто пехотные машинки, а это ротного командира была.
Был ещё взят грузовик. На нём как раз менялись пробитые скаты и снимался с кузова 'двухсотый' груз, шла подготовка к перевозке раненых, остальные были сильно побиты. Но водители всё равно суетились у них, снимая ценные для них вещи.
Было взято много вооружения и боеприпасов. Конечно часть была уничтожена в огне, машины продолжали гореть, однако и того что было взято нам хватит с лихвой. Два ротных миномёта, пукалки ещё те, но до замены путь пока будут. Одиннадцать пулемётов, тридцать два автомата и примерно столько же пистолетов, что позволило ими вооружить взвода Путянина и мотострелков. Карабинов где-то чуть больше сотни, две противотанковые пушки, которые уже осваивали противотанкисты, прикидывая как с ними работать. Одну уже отцепили, поставили на колеса и, поглядывая на погнутый щит, катили к нашему грузовику, куда загружались ящики со снарядами.