Даже сквозь крепкий утренний сон и шум прибоя услышал смех. Переливчатый, будто серебряный колокольчик зазвенел. Я открыл глаза и насторожился. Заметить с берега меня трудно, а со стороны моря и вовсе не возможно. Костер догорел и погас — дым не выдаст. Я осторожно поднялся, прокрался, как вор, выглянул из-за камней.
И замер…
Нет, это невозможно. Так не бывает. Даже если я сплю, то… Нет же… Нет и еще раз нет. Не может такого быть! Даже головой потряс. Они не исчезли. Русалки?!
Я мог сколько угодно щипать себя за руки, но наваждение не исчезало. Мало того — оно оказалось реальностью. Какими бы фантастическими ни выглядели эти создания, но они были. Вот — совсем рядом.
Здоровенный, плоский, как стол, валун оброс зелеными водорослями. Из воды выступал на полметра, не больше. Он лежал у самого берега, в небольшой заводи. И эти три существа, лежащих на валуне, оказались самыми настоящими русалками. Рядом с камнем что-то плеснуло, и вот — на камне появилась еще одна. Она забралась наверх и лениво разлеглась рядом со своими подружками. Будто обычная девушка, которая решила позагорать на пляже. Мне оставалось лишь два варианта — или поверить своим глазам, или привыкать к мысли, что я сошел с ума. Третьего не дано. Русалки лежали метрах в двадцати, и я мог рассмотреть их во всех подробностях.
6
Минут десять рассматривал этих девушек. Даже дышал через раз, чтобы ненароком не услышали. Ну что я могу сказать? Русалки как русалки. На диснеевских героинь ни разу не похожи. Верхняя часть — абсолютно человеческая, а вот ниже — даже не знаю, как описать. У них не было прозрачных плавников и пушистых хвостов, как у аквариумных рыбок. Нечто похожее на… Хм… На дельфиний хвост. Кожа светлая, с золотистым отливом. Даже немного загорелая. Вдоль линии бедер — темная полоса. И не просто полоса — на ней видны острые зубчики. Нет, никакой чешуи нет. Обычная кожа, как у дельфина или касатки. На спине — в районе лопаток — две жаберные щели. Довольно симпатичные лица. Не скажу, что очень красивые, но и уродинами не назовешь. Густые длинные волосы. Светлые, цвета латуни.
Они нежились на солнце, и было видно, что это им нравится. Время от времени русалки спускались в воду и дурачились среди волн. Игривые создания… Гонялись друг за дружкой и даже что-то весело щебетали. Нет, слов не разобрал и сомневаюсь, что это понятный людям язык. Мне показалось, что очень выразительный. Как у дельфинов. То звонко щелкающий, как перестук кастаньет, то мелодичный, как птичьи трели в весеннем лесу.
Пора отсюда уходить. Осторожно сделал несколько шагов назад и… Дьявол! Наступил на высохшую палку. Она громко хрустнула, русалки мигом прыгнули в воду и исчезли. Какого черта! Так глупо себя выдать! Как в дешевом кино.
— Тьфу, лопух! — вслух выругался я.
Вышел из укрытия, посмотрел на воду. Нет, ничего видно не было. Только волны лениво накатывали на опустевший берег. Если честно, то я мало слышал о русалках. Матросские байки, которые подслушал на корабле, казались слишком неправдоподобными. Чего только пираты не рассказывали…
Одни с пеной у рта утверждали, что русалки завлекают моряков пением, потом топят и съедают. Насчет утопить — еще куда ни шло, но насчет съесть… Очень я в этом сомневаюсь. Под водой что, жрать больше нечего? Другие говорили, что если поймать русалку, то можно заставить ее себе прислуживать. Мол, рыбаки на севере так и делают. Ну да, конечно. Хотел бы я посмотреть на русалок, живущих в наших холодных северных водах. Прямо так и вижу, как рыбаки где-нибудь на западном берегу открывают бочку и отправляют русалок на промысел. Зимой.
Последнюю байку, рассказанную корабельным дурачком — Рохьезом, пересказывать не буду. Даже пираты, которые не очень-то разборчивы в связях, и то, выслушав его рассказ, ругались долго и матерно. Если не ошибаюсь, даже по ушам дурачку настучали, чтобы не гневил Хаббе — бога моря. По крайней мере хлесткие и сочные удары вперемешку со стонами были слышны очень неплохо.
Я покачал головой, а потом вернулся в свой лагерь. Разжег костер, закусил остатками вчерашней добычи и сгрыз сухарик. Убедившись, что русалки возвращаться не собираются, решил промыть рану. Морская вода хорошо очищает, а мне с открывшейся на бедре раной это и нужно. Мало ли… Кто знает, какую заразу мог занести, пока лежал в трюме.
Взял чистую тряпицу и забрался на камень. Да, рана выглядела не лучшим образом. Края немного припухли и покраснели. Сегодня опять кровоточить начала. Выругался, прочистил и как умел перевязал. Еще раз выругался. Немного полегчало. Повернулся к воде, чтобы прополоскать тряпку…
Из-под воды смотрело женское лицо. Оно было так близко, что казалось — протяни руку и достанешь. У меня даже в глотке пересохло. Сидел на камне, хлопал глазами и лихорадочно соображал: что делать? С раненой ногой много не побегаешь и даже с места не рванешь. Чай, не спринтер какой. Лучше не дергаться. Мне так кажется…
Она беззвучно вынырнула и уставилась на меня. Несколько секунд изучала, скользя взглядом по телу. Задержалась на ране, немного поморщилась, потом, подняв голову, пристально посмотрела мне в глаза. И я услышал голос. Нет, ее губы не шевелились. Возникло чувство, что со мной говорит ее взгляд. Звук голоса, который я «слышал», был ровным и довольно приятным. Скажем так — не лишенным мелодичности. Будто волны накатывали на берег и шуршали по гальке.
— Ты кто?
— Человек, — вслух ответил я.
— Ты не из этих мест.
— Я пришел из северных земель…
— Это далеко отсюда. — Она говорила без каких-либо эмоций. Мало того — интонацию и ту не разобрать! То ли это вопрос, то ли утверждение — понять невозможно.
— Да, очень далеко, — кивнул я.
— Там плохая вода.
— Плохая?
— Холодная, — пояснила она и наклонила голову. — И ты меня не боишься.
— Почему я должен тебя бояться?
— Ты смешной. Все люди нас боятся.
— Видимо, — я осторожно пожал плечами, — не все.
— И чего ты хочешь?
— Я?
— Да, ты, — кивнула она, не отрывая от меня глаз.
— Мне ничего не нужно.
— Вот там, — она взмахнула рукой и показала в сторону моря, — затонувший корабль. На нем много серебряных монет. Хочешь, принесу.
— Нет. — Я запнулся и покачал головой. — Не нужно.
Несколько секунд она молчала, внимательно осматривая мое лицо. Возникло чувство, что по моей щеке провели ладошкой. Холодной. Неприятное чувство. У меня даже холодок по спине пробежал. Она будто давила на меня своим взглядом. И с каждой секундой взгляд становился все тяжелее. У меня даже пот выступил. Нет, не от страха — от напряжения.
— Ты уверен…
— Да.
— Иди, северянин. — Она опять уставилась мне в глаза. — Пусть боги будут милостивы и добры. Как была добра я.
— Я не знаю дороги.
— Люди там. — Она кивнула на юго-восток и поморщилась. — Там плохая вода. Тяжелая. Зря ты туда идешь…
— Что мне остается делать?
— Оставайся здесь. — Она повела плечиком. — Рыбы всем хватит…
— Мне надо идти. Меня ждут.
— Как знаешь, северянин, — кивнула русалка. Потом повернулась и тихо ушла под воду. Правда, напоследок так ударила хвостом, что окатила меня с головы до ног. Вот чертовка!
Я вытер мокрое лицо и поднялся. Почему отказался от монет? Как вам сказать… Деньги бы мне не помешали, все-таки дорога предстояла дальняя. Что-то меня остановило. Когда она сказала про затонувший корабль, лицо русалки изменилось. Не знаю, как объяснить. Заострились мягкие черты, и оно стало хищным. Будто проглянуло сквозь это милое личико что-то злое. Внутренняя сущность? Не знаю. Мне кажется, что, согласись я на эти монеты, — утопила бы меня «красавица» на мелком месте, как котенка. Так что если встретите русалку — ну их к дьяволу, эту экзотику! Лучше не связываться ни с ними, ни с их «кладами». Дороже встанет.
Отошел от камня и отправился к своей стоянке. Неожиданно неподалеку что-то плеснуло, и к моим ногам упала здоровенная рыба. Килограмм на десять, если не больше. Это что такое? Раздача призов за правильные ответы? Хм… Ладно, мы народ непривередливый. Спасибо и на этом. Тем более что рыба оказалась неожиданно вкусной.
Через четверо суток я добрался до небольшого прибрежного городка. Как выяснилось позднее — Архес. Его не было на карте. Видимо, он слишком мал, слишком беден и даже пиратам неинтересен.
Приближение города я почувствовал задолго до его появления на горизонте. Первым мне повстречался какой-то важный крестьянин, который ехал на повозке, запряженной двумя лошадьми. Как вам сказать… Особенных различий между Асперанорром и Вархэсом я не заметил. Обычный человек, только одет в более тонкую одежду, нежели у нас на севере. Штаны из ткани, похожей на парусину, легкая рубашка навыпуск. Кожаный поясок, украшенный бронзовыми бляшками. Обувь, похожая на постолы или калиги. На поясе кошелек и нож. Нож, кстати, с узким лезвием. Нет, не кинжал, но что-то очень похожее. Без перекрестья. Рукоять длинная, сужающаяся к навершию. Если не ошибаюсь — сделана из оленьего рога. На голове какой-то бесформенный колпак из тонкой шерсти. У нас такие в баню надевают.
В общем, обычный поселянин. Но боги, каким он был важным! Скользнул взглядом, скривил губы и отвернулся как от прокаженного. Нет, я чего-то не понимаю в здешних порядках. Одежда на мне хоть и не самая дорогая, но вполне приличная. Чистая. Даром ли я столько драил свои тряпки?
Следом за ним повстречал еще несколько человек. Некоторые из них ехали на лошадях, а некоторые, так же как и я, шли пешком. Но все они задирали нос, будто не крестьяне, а особы королевской крови. Даже грязный дровосек, который сгибался под вязанкой хвороста, и тот выглядел гордым, как норр.
Опасался ли я городов? Да, конечно. Было легкое чувство тревоги. Но бродить по берегу, пока кто-нибудь проломит голову или утопит, тоже не лучший выход. Город оказался не таким уж и маленьким. Вы знаете — не понравился он мне. С первого взгляда не понравился. Улочки кривые, узкие. Полуразвалившиеся заборы из жердей и белые коробки домов. Что интересно — углы домов сделаны в виде квадратных колонн, сложенных из диких камней, а стены ровные и белые. Видимо, из глины. Крыши по большей части плоские. Лишь два или три дома были крыты черепицей. Остальные строения щеголяли желтыми соломенными крышами. На улице, сидя в пыли, играли грязные дети.
Попетляв по улочкам, я вышел к пристани. Несколько парусных лодок, два-три рыбачьих баркаса и десяток шаланд — вот и весь местный флот. Не густо… Покачал головой и отправился искать постоялый двор. Нашел. По сравнению с нашими — нищета и убогость. Вот и пойми этих южан! Вроде и климат теплый, и природа не такая суровая, но разгильдяи и бездельники. Пока шел по улице, заметил двух местных жителей, которые сидели на порогах своих домов и курили трубки с длинными прямыми чубуками.
Постоялый двор оказался одноэтажной хибарой. Единственное отличие от жилых домов — это вывеска. Выцветшая на солнце и запыленная до невозможности. Что-либо прочитать на этой доске оказалось невозможно — краска потрескалась, облупилась и осыпалась. То ли «темная земля», то ли «темная вода». Хрен их разберет, этих южан!
Внутри было грязновато, воняло прокисшим пивом и соленой рыбой. Сюда бы Рэйнара Трэмпа, который жителей Мэша обзывал рыбоедами. Вот они где — настоящие рыбоеды. Классические.
— Нужны комната, ужин и вода, чтобы умыться, — сообщил я хозяину, который дремал у конторки.
— Что? — Он открыл один глаз и посмотрел на меня.
— Комната, ужин и вода, — терпеливо повторил я и выложил на прилавок даллинор. Он брезгливо покосился на монету и даже пальцем не пошевелил.
— Что-то не так? — У меня уже все пело и кипело внутри, но я держался.
— Два даллинора, — сказал он и показал два пальца. Видимо, для пущей убедительности.
— Два?! — не веря своим ушам, переспросил я, и он утвердительно кивнул.
7
Я радостно улыбнулся. Так радостно, что, встреть здесь родного брата, которого у меня отродясь не было, и то улыбался бы гораздо скромнее. Даже не стал спорить с этим милым человеком, стоящим за барной стойкой. Достал из кармана еще один даллинор и положил на грязный и липкий прилавок.
Хозяин с пренебрежением протянул руку, но забрать монеты не успел. Я дернул его за руку, завалил спиной на прилавок и схватил за горло. Может, он и хотел крикнуть, да только не успел. Потому что нож блеснул у его лица. Блеснул и замер. Чуть ниже глаза.
— Ты чего-то не понял, хозяин? — поморщился я. — Ты, тварь эдакая, или очень глуп, или очень жаден. В твоих глазах горит алчность. Хочешь, ее оттуда достану? Вместе с глазом?
— Я…
— Лучше молчи. Целее будешь, — посоветовал я и продолжил: — Если ты забыл традиции предков, то я напомню. Голодного накорми, а холодного обогрей. Нагому дай одежду, чтобы он мог прикрыть свое тело… Ты меня понял?
— Да… Но…
— Вот и прекрасно. — Я провел ножом по его щеке. Показалась кровь. — Так и поступай согласно законам ваших предков, тварь!
С этими словами я оттолкнул этого жирдяя. Хозяин отшатнулся, ударился лбом о стену и сполз на пол, закрывшись от меня рукой.
— Только не убивай!
— Встань…
Южных традиций и того, что именно завещали их предки, я не знал. Откуда мне. Лепил все, что в голову приходило. Соответственно моменту. Мне кажется, что традиции везде одинаковы и отличаются лишь в незначительных мелочах. Главное — убедительно напомнить про эти самые традиции. Чтобы дошло. До сердца, до печенок, до всего этого гнилого ливера…
После профилактической беседы хозяина словно подменили. Даже напыщенность куда-то исчезла. Будто и ростом стал пониже. Хотя… Все южане небольшого роста. Парадокс этого мира — чем южнее, тем гномы выше, а люди, наоборот, — ниже.
Комната оказалась узкой. Похожей на гроб. Маленькое, засиженное мухами окошко. Хлипкий тюфяк, набитый соломой. Ужин принесли через несколько минут. Кружка вина и рыбная похлебка с куском хлеба. Похлебка так воняла, что я открыл двери и выбросил миску в коридор. Она долетела до стены и разлетелась мелкими осколками. Рыбья требуха прилипла к стене и медленно сползла на грязный земляной пол. Спустя несколько минут в дверь вежливо постучала стряпуха. Принесла еще одну миску. Уха воняла немного меньше, но есть все равно было невозможно. Ограничился хлебом и вином. Может, я стал привередлив в еде, но этот кусок глины не мог назвать хлебом. Чтобы не оскорбить хлеб, который на севере даже ножом резать не полагается. Только ломать. Руками.
Спать было жарко и душно. Слава богам, что хоть доисторические животные в тюфяке не водились. Тогда бы я точно хозяина гостиницы грохнул. Без сожаления. Проснулся мокрый, пот катил градом. Погано выспался. Нога болела. Что-то я немного расклеился. Кто там говорил про отдых на югах?! В гробу я видел эти южные земли!
Кстати, цены приятно удивили. Наутро хозяин заискивающе заглянул мне в глаза и выдавил, что ночлег вместе с ужином обойдутся в три мюнта. Еще и вздохнул так жалобно, что, того и гляди, расплачется. Ну да, конечно, такие уж времена настали — тяжелые. Получив деньги, он счастливо оскалился и выразил надежду, что я поживу тут еще несколько дней. Этот вопрос оставил без ответа. Честное слово — выспаться на берегу моря будет не менее приятно. Ограничился тем, что спросил у хозяина, есть ли в селении лекарь. Да, мне надо найти любого знахаря, который хоть немного разбирается в таких вещах. Иначе долго не протяну. Слишком плохо себя чувствую. Муторно.
Хозяин долго и очень вежливо кивал, советуя беречь «драгоценное» здоровье, а потом выдавил, что неподалеку живет один человек, которому известны тайны врачевания. Я его выслушал, позавтракал куском соленой рыбы и отправился.
Знаете, что я вам скажу? По-моему, вся южная заносчивость и напыщенность прекрасно лечится тумаками и наглостью. Согласен, северян тоже вежливыми и добрыми не назовешь, но местные — это нечто неописуемое… Нечто грязное, вонючее и противное. Есть люди, которые понимают лишь силу. Еще немного, и я буду ронять скупые мужские слезы, вспоминая «Улитку» в Кларэнсе и нашу повариху — толстушку из Альдкамма. Вспомнил свой замок, и так погано на душе стало, что хоть вешайся…