Лекарь в этом захолустье был. Мало того — он меня удивил. Это удивление появилось при виде чистого и ухоженного домика и не заканчивалось до самых дверей. У входа я увидел дюнка, и удивление переросло в уважение. Он чем-то напоминал Чехова. Высокий, статный. Разве что без пенсне. Каштановые волосы и очень чистая одежда. Он был… Как бы поточнее выразиться… Будто хрустел от чистоты. Я видел в этом мире разных монахов. Жирных, грязных, пьяных, распутных. Этот был исключением из правил. Мало того — он детишек грамоте обучал. Прямо у себя во дворе.
Дюнк окинул меня взглядом, увидел костыль и кивнул на лавку, стоящую у дверей. Через двадцать минут урок закончился, дети разбежались, и он подошел ко мне.
— Этерн дарр!
— Этерн дарр! — кивнул я и поднялся.
— Давно я не встречал северянина в этих суровых землях. — Он улыбнулся и показал на дверь. — Пройдите. Вижу, что вам нужна серьезная помощь.
Его звали Хаугри, что значит «молчаливый». Родился в небольшой деревне неподалеку от Брейонда. Ногу он мне подлатал. Денег не попросил, но я положил на стол два даллинора. Дюнк вздохнул, но ничего не сказал. Тут и говорить нечего. По внутреннему убранству видно, что не богач. Чисто, но очень бедно. Даже для монашеской кельи. Подлечив, он мне дал небольшую баночку с мазью. Воняла она — жуткое дело. После лечения дюнк предложил разделить с ним скромную трапезу. Отказываться было неприлично, и я согласился. Говорили о каких-то мелочах, о южных землях. Показал ему карту, и он объяснил, куда я попал. Даже не спросил, каким образом занесло в эти края.
В общем, я попал в городок неподалеку от Варрагьюра. До города пять дней пути, если не пешком, а верхом. Лошадь можно купить и здесь, но цены просто бешеные! По словам этого монаха, за тощую клячу могут попросить около ста пятидесяти даллиноров. Откуда у меня такие деньги?!
Как-то нечаянно зашел разговор о северных землях. Слово за слово, и оказалось, что у нас есть общие знакомые! Ну как общие… Не друзья, а люди, которых знают в этих городах. Торговцы, ремесленники, оружейники. Кто бывал в Сьерра и Кларэнсе, тот без всякого труда назовет добрый десяток имен, которые хорошо известны горожанам. В Асперэнде он изучал медицину. Потом была война, осада при Крэйо. Хаугри оказался одним из тех жителей, кому не повезло, и его угнали в Вархэс. Задолго до знаменитого штурма, в котором участвовали мои друзья.
— Так я стал рабом, — сказал он и замолчал.
— Простите? — не понял его. Мне показалось, что я ослышался. — Вы были рабом?
— Нет. — Он как-то виновато улыбнулся. — Я и сейчас раб. Невольник. Только не рунг и не рунгнор, а настоящий раб. Без срока.
Знаете, если меня еще и можно было удивить, то вот такими словами. Монах, врачеватель, учитель — обычный раб?!
— Как так? — тупо спросил я.
— Серж… — Он сделал небольшую паузу и осторожно поинтересовался: — Видимо, вы совсем недавно начали путешествие по этим землям?
— Если быть честным, то я оказался здесь совершенно случайно. Корабль разбился десять дней назад. К западу отсюда.
— Да, конечно, — кивнул он. — Такое здесь часто происходит. Весной погода переменчива и преподносит не самые приятные сюрпризы. И мореходам, и рыбакам.
— И кто ваш… ваш хозяин? — спросил я, хотя, видят боги, это было нелегко. Слова застревали в горле.
— Местный норр, — спокойно ответил Хаугри. — Да, Серж, я понимаю ваше удивление, но ничего не поделаешь. Как видите, пользуюсь определенной свободой. Лечу людей и скот. Мне разрешают учить детей. Это не так уж мало.
— И вы не хотите вернуться в Асперанорр?
— Откуда у меня деньги, чтобы выкупить себя из рабства? Это дорогое удовольствие.
— Сколько же?
— Пятьсот даллиноров. Пустое, — отмахнулся он. — Не переживайте так, Серж! Я вижу, вы расстроены. Давайте прогуляемся по городу. Вашей ноге нужна небольшая разминка. Мазь, которую я наложил, сняла боль, а движение поможет выздоровлению. Да, это немного необычно, но таковы уж свойства этого снадобья.
Если честно, то мне и самому на месте не сиделось. Не знаю, из чего он изготавливал эту мазь, но по всей ноге разливалось приятное чувство теплоты. И боли не было.
— Городок у нас небольшой, но расположен на хорошем месте, — сказал Хаугри, когда мы вышли из дома и пошли вдоль улицы.
— Только грязноват немного, — хмыкнул я.
— Это Вархэс. — Он развел руками.
Через несколько минут мы вышли к набережной. Там уже копались рыбаки, прибывшие с уловом. Бегали чумазые ребятишки, кричали торговцы. Городок небольшой, но жителей здесь проживало немало.
— Около трех тысяч, — подтвердил Хаугри.
— Никогда бы не подумал. Здесь и для тысячи места не хватит.
Мы прошли вдоль набережной, которая не блистала чистотой и строгими линиями. Да и причал здесь… Одно название. Пирс, сколоченный из бревен, да ветхий сарай у самого берега. Вот и вся набережная. Вонь стоит страшная.
— Хозяин? — переспросил меня монах, когда я начал интересоваться здешними властями.
— Да, — кивнул я. — Кто он? Чем занимается?
— Он занимается всем, что приносит хоть какую-то прибыль. Не буду скрывать — он не самый добрый человек на этой земле. На его руках много крови и много слез.
— И работорговля — одно из его занятий?
— Конечно. Вот и сейчас он отправился в Варрагьюр. Это город в пяти днях пути отсюда.
— Да, — кивнул я. — Вы показывали его на карте.
— Отправился, как вы понимаете, за новой партией невольников. Он пользуется дурной славой в этих местах. Местные жители его боятся как огня. Знаменит тем, что укрощает непокорных пленников.
— Кого?!
— Рабов, от которых отказались прежние хозяева, — пояснил Хаугри. — Хозяин покупает таких невольников по низкой цене, делает из них послушных рабов и продает с большой выгодой. Конечно, — замялся Хаугри, — если они остаются живы. Увы, но здесь свои законы, а насилие проявляется гораздо сильнее. Ярче. Видимо, южное солнце виновато.
— И как зовут эту тварь?
— Ульс. Да будет вам известно, что на землях Варрагьюра он один из самых знаменитых работорговцев. Их здесь много, но Ульс и старик Шарэс — самые жестокие. Кстати, они очень дружны.
— Кто?!! Шарэс?
— Да, Шарэс. Вы что, знакомы?
8
Если не растекаться мыслью по древу, то я слегка влип. Так, не больше обычного. Это уже в привычку вошло — впутываться во все неприятности, которые происходят в радиусе тысячи лейнов. По крайней мере, так выразился Хаугри, когда я рассказал про свои приключения. Я не спорил. Мало того — был совершенно с ним согласен. По всем пунктам сразу и по каждому в отдельности. Конечно, всех деталей своей жизни не раскрыл. Незачем. Мало ли что. Начнут его спрашивать да кожу на ремни резать, и расколется этот парень, как грецкий орех. Для него я обычный наемник, который родился на берегах залива Зуннагэр. В этом есть доля правды — в этом мире я и появился в тех краях. Большего ему знать незачем.
Если честно, он уже был сломлен. Увы, но это так. Не знаю, поймете ли вы меня, но… я приметил у него взгляд раба. Послушного и покорного своей судьбе. Он преображался лишь тогда, когда общался с детишками.
После того как я рассказал свою историю, дюнк поведал о королевстве Вархэс. Обычное королевство. Ничем не отличающееся от множества других. Король, королева и даже две дочери на выданье. По уверению местных жителей — просто красавицы. Все как и на севере, все как у нормальных людей. Десятка три норров, десяток суарноров и парочка виернорров.
Все чинно и благородно.
За исключением узаконенного рабовладения.
Норр Ульс, который сейчас находился в городе Варрагьюр, прекрасно совмещал титул норра с талантом торговца. Он занимался работорговлей с незапамятных времен. Этим же делом занимались его отец, дед, прадед и даже прапрадед. Семейное ремесло. Родовой бизнес. Образ жизни, беррэнт дэ вьерн! Однако Ульс пошел дальше своих предков. Этот упырь снискал славу беспощадного хозяина. Ему ничего не стоило запороть раба насмерть лишь за то, что тот не вовремя попался ему на глаза. По его выражению — таким образом он воспитывал в рабах чувство самосохранения.
Спорное утверждение.
Очень спорное.
К тому же Ульс с большим удовольствием покупал строптивых рабов и доводил их до состояния послушной скотины. Каким образом? Давайте я не буду описывать тонкости его ремесла? Поверьте, этот рассказ стал бы не самым приятным среди историй о Вархэсе. Скажу одно — он этим занимался со знанием дела и всегда добивался своего.
Всех рабов в Вархэсе клеймили. Хаугри показал мне это «тавро». Его выжигали на правом предплечье. Как правило, это знак в форме ромба, внутри которого вписана руна хозяина. У Хаугри была выжжена буква «У». Если раб переходил к другому хозяину, то его клеймили повторно. Дюнк рассказывал, что доводилось видеть невольников, у которых руки покрывала сплошная вязь из разномастных клейм. Самым строптивым ставили клеймо на лоб. Знак отличия за непокорность…
Несмотря на весь ужас, царивший на этих землях, южан трудно было назвать глупым и тупым народом. Надо отдать им должное, эти земли дали много известных магов, врачевателей и заклинателей. Видимо, этот факт, которым южане очень гордились, и воспитал в них эту непомерную заносчивость, которую ненавидели северяне.
— Жители Вархэса чувствуют себя избранным народом, — вздохнул Хаугри. — Однажды это приведет их к гибели.
— Они еще и воевать любят… Особенно грабить, — заметил я.
— Вы бы видели, Серж, что они творили в Крэйо…
Произнеся эти слова, дюнк оглянулся на дверь. Оглянулся, даже не заметив этого! Это движение было рефлекторным! Да, нелегко ему приходилось. Несмотря на то что он относился к рабам, живущим относительно свободно. У него имелся домик, он мог выходить из города на поиски лекарственных трав. Знаете… по сравнению со многими жителями этого города Хаугри был более свободен, чем они сами. Но, несмотря на эту «свободу», ни один бродяга не поменялся бы с ним местами. Потому что настроение хозяина может измениться, и тогда наш дюнк отправится в поле. Мотыгой махать.
Что меня очень удивило — здесь не встречалось гномов. В городе не заметил ни одного малыша. Как оказалось, здешний король Аргер Второй их просто ненавидит. О причинах этой ненависти Хаугри не рассказывал, видимо, и сам не знал. Так или иначе, но история южных земель хранила множество свидетельств о том, что целые гномьи кланы были уничтожены. Так что гномы здесь все-таки имелись, но их было крайне мало. Они предпочитали жить в горах, пещерах и прочих труднодоступных местах. К людям относились настороженно и при любом удобном случае готовы были сбросить вам на голову приличный камень.
— Они даже специально это сделают, — прошептал Хаугри.
— Зачем?
— Да, да… Вы уж поверьте! С большим удовольствием сбросят вас с обрыва, чтобы вы переломали себе ноги. Потом будут прыгать по камням и визжать от удовольствия, наблюдая за вашими страданиями.
— Вы это видели своими глазами? — спросил я.
— Нет, но местные с удовольствием расскажут вам дюжину историй о гномьих делах.
— Вы им верите, диенрэ? Я слышал две или три дюжины рассказов о русалках, но очень сомневаюсь в их правдивости.
Хаугри ничего не ответил. Покосился куда-то в сторону и вздохнул. Ну да, конечно. Попробуй тут не поверить. Быстро из спины ремней нарежут. На мой взгляд — рассказы еще не всё. Тем более что южане так любят приврать для красного словца. Как там говорит пословица северян о жителях юга: илл эрфил тьерр, — победу оценивают по рассказам?
С другой стороны, с какой стати местным гномам любить южан, если те убивают их близких? Слушая все эти истории, я вдруг вспомнил рассказ нашего Дарби. Тот самый, о чужаках. Гномах-чужаках, которые пришли в Асперанорр из далеких южных земель. О гномах, которые служат только властям. В судах, библиотеках, архивах. Тех, кто так и не породнился ни с одним кланом Асперанорра. Да, я говорю о таких, как погибший Гуннар Шэр и его сын — судебный служащий в Грэньярде. Интересные мысли возникли, когда я сопоставил некоторые факты.
Гномов Вархэса ненавидел король и при любом удобном случае уничтожал целые гномьи семейства. Так было всегда. Так поступали его предки — планомерно уничтожали гномов. Словно это не люди, а садовые вредители! Спасаясь от истребления, некоторые из них перебрались в Асперанорр, но и там остались чужаками.
Погодите, дамы и господа! Стоп! Почему именно спасаясь? Они не просто так убежали, а ушли, чтобы служить норрам, королю и виерноррам. Этих пришлых гномов опасаются. Все, даже старейшины гномьих родов Асперанорра. Вроде бы и не замечают, но относятся очень уважительно. Я вспомнил, как смотрел кузнец в Сьерра, когда мы выбирали меч для Андрейки. Помните, насколько снизилась цена, когда он увидел в моих руках трубку?
Нет, здесь что-то не так. Хотели бы они спастись и заручиться поддержкой, так искали бы возможность подружиться или породниться с гномами, живущими в Асперанорре.
Гномы-чужаки этого не делали.
Никогда.
Дед погибшего Гуннара Шэра изготовил стелу на площади Кларэнса.
Да, ту самую стелу, которая дала мне подсказку о «воротах». Практически — напрямую указала на бухту, каким-то образом связанную с моими предшественниками. Есть какая-то связь? Какая? Голова кругом шла от всех этих тайн. Вздохнул, очнулся от своих мыслей и услышал обрывок фразы, сказанной Хаугри:
— …вы ложитесь здесь, а я переночую в сарае.
— Нет, — покачал я головой. — Вам, диенрэ, завтра с людьми работать, а не бездельничать. Поэтому я прекрасно высплюсь на сене. С детства любил спать на свежем воздухе.
Я вышел, с удовольствием вдохнул прохладный воздух и посмотрел на розовеющий восток. Надо же — мы проговорили всю ночь! Дюнк Хаугри так истосковался по родному языку, что с большим удовольствием слушал мои рассказы о северных землях. Его интересовало все, что происходило за последние годы. Пусть я и не самый хороший рассказчик, но передал все, что знал о его родине.
Забрался в сарай, бросил на сено плащ и с удовольствием растянулся во весь рост. Слава богам, нога почти не болела, но сон не приходил. Даже когда Хаугри перестал ворочаться за стенкой и заснул, я лежал, закинув руки за голову, и думал. Все-таки мне очень повезло.
Во-первых — меня не заклеймили. Потому на этих землях могу сойти за наемника, который ищет службу.
Во-вторых — норр Ульс дружит со стариком Шарэсом. Нет, это не тот Шарэс, который участвовал в моем похищении. Это его престарелый отец. Кстати, папашка моего должника занимается тем же бизнесом, что и местный норр, — рабами торгует. Такой же паскуда…
В-третьих — старый Шарэс живет в Варрагьюре. У него там большое поместье, три лавки в городе и мельница.
В-четвертых — мне надо убираться отсюда.
Хаугри предложил одну идею, как мне добраться до города. И даже придумал историю, при которой я могу раствориться в толпе южан. По его словам — наемник не самая лучшая идея. Он обратил внимание, что я черноволос и кожа у меня смуглая и загорелая. За чистокровного южанина, конечно, не сойду, но за полукровку, который всю жизнь служил где-то в северных землях, — вполне. Даже южный акцент не придется усваивать.
Мало того — лекарь предложил мне свою одежду.
Одежда местных дюнков напоминает рясу монахов-францисканцев в нашем мире. Балахон с капюшоном, подвязанный простой веревкой. Он не такой уж и маленький, этот лекарь. Настоящий северянин — широк в плечах и статен. Его одежда может прийтись мне впору. Если прикинуться монахом, то я ничем не буду рисковать. Особенных знаний от меня никто не потребует, а читать и писать я умею.
Кстати, на бродячих дюнков здесь смотрели свысока. Как на малахольных бродяг, которые совершенно безвредны и так же бесполезны. Их даже забияки, которых хватает в больших городах, и те не трогали.
Не так уж и плох этот вариант. Тем более что скоро вернется Ульс, и слухи о новичке, который пришел в город откуда-то с запада, быстро долетят до его ушей. Кто знает, куда меня должны были доставить пираты? А вдруг именно в этот город? И что тогда?