Я подошла к кровати. Мальчик, тяжело вздохнув, с мольбой взглянул на меня.
Я положила ему на голову руку, начала произносить слова заговора. Тут случилось то, чего, по правде говоря, я и не ожидала. Кровь до этого обильной струёй текшая из носа, постепенно перестала сочиться и к концу заговора остановилась. Мальчик устало повернул голову к матери и прошептал:
-Как же хорошо, матушка!
Императрица подбежала к кровати, взяла руку сына, поцеловала её и, к моему удивлению, горько зарыдала.
Потом, будто бы устыдившись своего порыва, достала платочек, вытерла слёзы и обратилась ко мне:
-Вы спасли его, вы спасли его! Вчера мне привиделся странный сон: я гуляла по парку и вдруг из тумана появляется женская фигура в ночной рубашке. Сегодня, увидев вас, я поняла, что той дамой были вы. Мы с вами прошли к моему сыну, у него вновь открылось сильное кровотечение, вы вошли в комнату, а потом внезапно исчезли, однако, я услышала таинственный голос. Мне сказали, что вы спасёте царевича. Вначале я не поверила, но встретив вас, поняла, что сон был пророческим.
Я так вам благодарна. Прошу вас приходите к нам в любое время. Мы будем рады видеть вас.
В это время царевич открыл глаза и, посмотрев на меня, произнёс всего одну фразу:
-Приходите. Я буду ждать вас, мисс Съюзен.
Сказав это, закрыл глаза и тут же уснул. Неожиданные слова для будущего наследника российской империи. «Мисс Съюзен». Сказать такое мог только знакомый, а не ребёнок, впервые увидевший меня. К тому же, откуда он узнал моё имя?
Мы тихо вышли из комнаты, оставив ребёнка под присмотром придворного врача.
Поняв настроение императрицы, пережившей такое сильное потрясение, я попрощалась и, отыскав Ванду, сообщила, что нам, пожалуй, будет лучше отправиться в отель.
Обратно нас довезли с теми же почестями. К вечеру мы были в своих номерах. Настроение хуже некуда и поэтому, попрощавшись, разошлись по своим комнатам. Следующий день принёс новые хлопоты и заботы. Мистер Валлентайн получил письмо от организатора моей выставки с извинениями о невозможности личной встречи с ним. Вместо себя Виктор Морозов прислал подвижного молодого человека, в обязанности которого входило оказание всесторонней помощи по организации вернисажа. Мы отправились на Невский, где и осмотрели помещение, предназначенное для размещения картин. Место мне понравилось. Выставочные площади состояли из трёх залов, одного поменьше, как объяснил Серж, предназначенного для проведения банкета и двух побольше, собственно говоря, для размещения экспозиции. Залы были готовы, и мне оставалось самой спланировать развеску картин, чем и пришлось заниматься в течение последующих двух дней.
В ведущих газетах появилась информация о прибытии в Санкт Петербург английской художницы Съюзен Гольц. Желающих приглашали посетить выставку. На тумбах разместили красочные афиши, оформленные по моим эскизам.
И вот, наконец, настал день открытия экспозиции. Я не ожидала такого наплыва желающих ознакомиться с моим творчеством. Выяснилось, что выставку собиралась посетить императорская чета с сыном, который и являлся инициатором этого визита, упросив матушку свозить его в выставочный зал, дабы узнать, как пишут картины в Англии.
Место проведения выставки оцепили полицейскими кордонами. Лестница, ведущая в зал, была украшена гирляндами цветов. По бокам стояли кадки с пальмами. Красная ковровая дорожка вела прямо к массивным дверям, у которых застыли два степенных швейцара. Такого я не ожидала. В вестибюле расположились накрытые столы, уставленные фруктами, бутылками с шампанским и разнообразными лёгкими закусками. Ждать прибытия императора с семьёй пришлось недолго. Как мне объяснили, император Николай Александрович и его супруга были людьми пунктуальными.
Распахнулись двери, и в зал втекла торжественная процессия. Меня представили венценосный паре, и начался светский променад. Императрица, узнав меня, дружески кивнула, а затем, улучив минутку, подошла и ещё раз поблагодарила за спасение царевича. Императору понравилась пара лондонских пейзажей, и он дал распоряжение об их приобретении. Увидев, что картины куплены для царской коллекции, придворные расталкивая друг друга, устремились приобретать понравившиеся им полотна. Буквально через час практически все картины были проданы, а я получила ряд выгодных заказов. Мистер Валлентайн потирал руки в предвкушении крупного гонорара. Вернувшись в отель, отметили мой успех.
На следующий день, а это было 29 июня, произошли события, пугающие своим масштабом. Выйдя из отеля, я наткнулась на мальчишку разносчика газет, кричавшего во весь голос:
-Страшное убийство в Сараево. Убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд.
Купив газету, прочитала, что стрелял в эрцгерцога некий студент Гаврила Принцип, схваченный тут же на месте преступления. Вместе с наследником австро-венгерского престола погибла и его супруга София, оставив сиротами троих детей. Ужас, какой ужас! Что же будет дальше? Неужели война? Впрочем, после первых дней увлечённого обсуждения происшедшего всё успокоилось. Газеты, как в России, так и за рубежом почти перестали писать об убийстве Франца Фердинанда, всё больше внимания уделяя совсем незначительным новостям. Русские издания пестрели заметками об устройстве шлюзов на реке Донец, о лесных пожарах, охвативших ряд губерний. Зарубежные газеты уделяли особое внимание судебному процессу в Париже по делу некой мадам Кайо, застрелившей редактора газеты за клевету на её мужа.
На улицах Санкт Петербурга, буквально накануне бурливших в обсуждении сараевских новостей, вновь установилось чинное благополучие. Няньки и бонны выгуливали питомцев в Летнем Саду. Нарядные дети играли на чистых, посыпанных свежим песком, дорожках. Дамы со своими кавалерами занимали самые удобные столики в уютных кафе, поглощая сладости в неимоверных количествах. В воздухе витал лёгкий запах свежезаваренного кофе. В кварталах, удалённых от центра, жизнь также шла своим чередом. С утра фабричный гудок призывал рабочих в свои цеха, а вечером, уставшие, они возвращались в свои квартирки, съёмные комнаты, чтобы вечером посидеть за кружкой пива, обсудить последние новости, поругаться с женами, а завтра повторить то же самое заново.
Благодаря проведённому вернисажу и проданным картинам, у меня оказалось слишком мало свободного времени, чтобы следить за новостями. Я работала и работала очень много. Заказчики буквально осаждали меня. Пришлось раскрыть своё инкогнито Ванде, но мы остались подругами, изредка встречаясь по вечерам за чашечкой кофе. Вальдемар огорчился, что так хорошо начавшееся сотрудничество, так быстро закончилось. Тем не менее, он пригласил нас с Вандой в ресторан, чтобы отметить наше удачное выступление. Пришлось отказаться, сославшись на занятость.
Изредка у меня выдавались свободные дни, и я отправлялась путешествовать по Петербургу и его окрестностям. Незаметно заканчивался июль, окутав город невероятной жарой, изредка перемешивая её обильными дождями. И тут – новость, подобная грому среди ясного безоблачного дня. Вечером в гостинице появился взъерошенный Вальдемар, до этого несколько дней пропадавший у кого-то из своих знакомых. Услышав стук в дверь, Бетси увидела на пороге взволнованную Ванду.
-Позови Съюзен, - без предисловий выпалила она.
-Мисс, занята, – попыталась возразить служанка, но Ванда, оттеснив ту от двери, прошла в гостиную.
Увидев меня, начала скороговоркой:
-Изочка, - затем поправилась. Видно, что Ванда была сильно взволнована, - Вальдемара забирают в армию – и зарыдала во весь голос, - а я его люблю.
Пришлось успокаивать подругу. Придя в себя, Ванда пояснила, что в России объявлена всеобщая мобилизация и Вальдемару сказали, что вскоре он должен будет явиться на сборный пункт, захватив с собой сменное бельё и продукты на три дня. На глазах вновь появились слёзы:
-Пойдём со мной, поговори с Вальдиком, - Ванда цепко ухватила меня за руку и потащила за собой.
В её номере, задумчиво вертя в руках бокал с коньяком, нервно прохаживался Вальдемар. Увидев меня, произнёс:
-Ну вот и всё, Изочка, ухожу.
Я не обратила внимания на оговорку. Понятно, человек находился на грани нервного срыва, и тут было не до политесов.
Вальдемар одним залпом осушил бокал и присел на диван:
-Не знаю, что случилось, но в России объявлена мобилизация. Знакомый из министерства посоветовал мне подготовиться. Вскоре, вероятнее всего, начнётся война, и мужчин призывного возраста обяжут явиться на призывные пункты и в случае начала военных действий отправят на фронт. Среди них могу оказаться и я. Во так – то!
Вальдемар снова протянул руку к бутылке, налил себе на два пальца коньяка и задумчиво уставился на янтарную жидкость.
-Может, не всё так и плохо, - я попыталась успокоить его, - вот наступит завтра и ситуация прояснится. Выйдут газеты, и мы всё узнаем. Отменят мобилизацию. Вы с Вандой продолжите своё турне.
-Не думаю, не думаю, - отрешённо отреагировал Вальдемар, - а ты иди, отдыхай, мне нужно поговорить с Вандой, не совсем вежливо мужчина попытался выпроводить меня.
Поняв его настроение, ушла к себе.
Бетси была занята своими делами и я, пройдя в спальню, сама приготовилась ко сну. Может, действительно, завтра всё образуется. Устроившись на кровати, погрузилась в приятную дрёму, и внезапно услышала своё имя. Открыла глаза и ничего не смогла понять. За окном проплывали деревеньки, пустынные поля, деревья с пожелтевшими листьями, маленькие полустанки с заспанными нахохлившимися людьми. Я находилась в купе поезда, мерно перестукивавшего колёсами, унося меня в неизвестность. Раздался гудок, за окном пронеслись следы пара. Состав, замедлив свой бег, остановился у платформы, по которой прохаживались военные, переговариваясь, и вопросительно глядя друг на друга. В атмосфере чувствовалась какая-то нервозность. Казалось, ещё чуть-чуть и зыбкое спокойствие взорвётся и больше не будет ни этой станции, ни солдат, ни нашего состава, ни самой меня.
Выйдя на перрон, заметила нарисованные на вагонах красные кресты. Значит, я в санитарном поезде. Ко мне подошёл офицер в шинели до пола, поздоровался:
-Сестричка, у нас есть раненые, не могли бы вы принять их в свой лазарет?
Я в недоумении покачала головой, готовясь дать отрицательный ответ, как за моей спиной раздался голос:
-Светлана, идите, вас просит Сергей Васильевич. Он во втором вагоне, а я разберусь с господином офицером.
Облегчённо вздохнув, направилась в указанном направлении. Интересно, а кто такой Сергей Васильевич. Не успела дойти до вагона, как в окошке показалась встрёпанная голова и недовольно произнесла:
-Что же вы так опаздывать любите? Спать, знаете ли, меньше надо! Вот и вчера вы, уважаемая, на операцию припозднились. Раненые, пардон, ждать не могут. Я не говорю, не хотят, а говорю, не могут. Поймите, это две разные вещи, не хотят и не могут.
А теперь, вот встали и стоите столпом египетским, а вам бежать нужно, - отповедь продолжилась.
-Куда бежать?
-А вы ещё и провалами в памяти страдаете, голубушка! Идите в пятый вагон. Там вас Варвара встретит.
Голова исчезла. Не успела я сделать и пары шагов, как та вновь появилась в окне и уже не так злобно произнесла:
-Напомните, пожалуйста, чтобы инструмент прокипятили, а то снова напортачат.
Мужчина исчез в окне и на этот раз окончательно. Я побрела к пятому вагону, где у дверей меня уже ждали. Это была слегка полноватая женщина с милым, слегка припухшим лицом и косой, спускавшейся до середины спины.
-А я вас заждалась, Светлана. Пойдёмте, там Степанычу хуже стало. Сегодня операция. Видно, ногу резать будем.
Меня сразу же замутило. Я откуда-то знала этого мужчину.
-Как резать? Вроде он на поправку шёл.
-Гангрена, очевидно.
Развернувшись, женщина стала подниматься по ступенькам.
Вспомнив, о чём меня просил Сергей Васильевич, крикнула вдогонку:
-Не забудьте инструмент прокипятить, а я пойду, переоденусь. Буду через пять минут.
Развернувшись, побежала к своему вагону. Надо же, опять это имя – Светлана. Это имя постоянно преследует меня. Во время своих странствий я была вынуждена назваться Светланой для простоты в общении. Теперь вот снова прошлое настигло меня. Что же, буду плыть по течению. Добравшись до места, прошла в купе и, заметив белый халат, переоделась. На голову повязала косынку с красным крестом. Вновь прежний маршрут и я в пятом санитарном. Вдоль стен вагона устроены лежанки для раненых. Кто-то спит, кто-то зовет сестричку, а кто-то стонет от нестерпимой боли.
Попала, так попала! Ничего не понимаю, узнать хотя бы, какой месяц за окном. Судя по пейзажу, скорее всего середина осени. Вон, деревья жёлтые стоят, ветер холодный дует, скоро и снег повалит. Не успела подумать о снеге, как за окном промелькнули белые снежинки и тут же растеклись серыми пятнами по земле.
-Светлана, - услышала я голос, - возьмите керогаз и принесите мне.
Из-за занавески показалась Варвара.
-Керогаз вон там, в углу. Давайте поскорее.
Схватив керогаз, отнесла его Варваре. Та, недовольно хмыкнув, вновь скрылась за занавеской.
-Чего встала? Иди, проверь раненых. Повязки там смени, ещё, что попросят. Шевелись, давай!
Да, серьезная дама попалась! Покачав головой, отправилась выполнять данное поручение. Утро тяжёлое время для врача: обход следует провести, выписать лечение, сделать перевязки. Вот этими самыми перевязками я и занялась. Не знаю, откуда у меня взялись эти навыки, но управилась довольно быстро. Облегчённо вздохнув, постояла с минуту и собиралась уже идти к Варваре, как услышала голос:
-Сестричка, подь - ка сюда.
Повернувшись, увидела забинтованного мужчину, сидевшего на полке у окна.
-Вы меня?- поинтересовалась я.
-Тебя, тебя, девонька.
Мужчина был, на мой взгляд, стар - около пятидесяти лет. Старила его неопрятного вида борода.
-Спужалось что-ли?, - улыбнулся он.
Взглянув на него, поняла, что он гораздо моложе, нежели я подумала. В голубых глазах, застыло одновременно и любопытство и в то же время какая-то тоска. Заинтересовавшись, подошла.
-Присядь, - мужчина подобрал под себя одеяло, освобождая мне место.
-Вижу, добрая ты девка, - начал он без предисловия. Голос у него невероятным образом преобразился. Старческие нотки исчезли, появилась какая-то звонкость. Взглянув на него ещё раз, была поражена. Казалось, что он молодел на глазах.
-Ты не смотри на меня, а слушай. Как я уже сказал, девка ты справная, добрая. Хочу тебе помочь.
Я с удивлением посмотрела на своего собеседника, а тот продолжил:
-Уходить тебе следует отсюда. Уходить и как можно скорее. Беда скоро придёт сюда, большая беда. Крови будет много. Хочу, чтобы ты уцелела и живой осталась.
Внезапно мужчина закашлялся и, взглянув на меня, недоумённо спросил:
-А ты чего тута расселась? Подь отседа, давай, вишь, устал, спать хотца.
Передо мной вновь сидел пожилой человек с потухшим взором и той неопрятной бородой, которая так мне не понравилась.
-Светлана, куда вы пропали? Сергей Васильевич уже подошёл. Готовьте больного к операции, - раздался на весь вагон женский голос.
Появилась и сама обладательница этого голоса:
-Ну что, пошли. Так и быть подмогу.
Варвара прошла в конец вагона и, оглянувшись, уверилась, что я следую за ней. Появились два санитара, подняли солдата, лежавшего на полке, и понесли его за занавеску, где, как я поняла, находилась операционная.
Когда его проносили мимо, тот схватил меня за руку и попросил нагнуться к нему.
-Слышь, бежать тебе отсюда надо, бежать. Тебе ясно? Бежать.
Я ничего не понимала, уже второй человек предупреждал меня о какой-то опасности. Мужчину внесли в операционную, и мне пришлось пройти следом. Сергей Васильевич вымыл руки, натянул резиновые перчатки и, взглянув на меня, кивком головы показал на вторую пару. Пришлось надеть. И тут началось нечто, чему я не могла найти объяснения. Руки сами выполняли все команды хирурга. Откуда они у меня? В жизни не держала никакого хирургического инструмента, а тут вдруг, пожалуйста! Чудеса, да и только! Операция подходила к концу, когда в окно раздался нетерпеливый стук.