Марри смеется:
– Никогда бы не подумал.
Фил вытягивает из кармана пиджака пластиковую бутылку и два пластиковых стакана. Наливает в стаканы вязкую желтую жидкость и протягивает один стакан Марри.
– И что это?
– Пульке [Пульке – мексиканское вино из сока агавы.]. Эстебан сам его делает.
– Я не ослепну?
– Нет, по крайней мере не навсегда.
Марри пробует напиток. Закрывает глаза и корчит гримасу.
– Такого вкуса в природе быть не может.
– Со временем привыкаешь.
Марри пробует открыть рот.
– У меня во рту все онемело.
– Да, так и должно быть.
Марри кивает головой, они замолкают. Марри показывает в сторону дома.
– Я рад, что приехал. Отец всегда немного за тебя волновался.
Фил улыбается:
– А мне не хотелось тревожить его.
– Да. Это я понимаю. Он очень жалел, что ты не стал играть за НХЛ. Он говорил… – Марри задумывается. – Он говорил, что рад, что узнал о клонировании сам, но тебе об этом говорить не следовало. Тогда он мог бы наблюдать за тобой. Он считал, что ты неплохой хоккеист. – Марри опять помолчал. – Он думал, что ты совершил ошибку, когда уехал из Бостона. Тебе следовало продолжать играть в низшей лиге. В конце концов ты бы очутился в НХЛ. – Тут Марри тычет Фила пальцем в грудь. – Но он прекрасно тебя понимал и не осуждал.
Фил снова смотрит в сторону дома Эстебана. Чела теперь присоединилась к Джейку и Кэрол. Кто-то что-то говорит, – наверное, Кэрол, – и Чела громко смеется. Фил слышит ее смех – он разносится подобно музыке. Наконец он отвечает:
– Спасибо, но у меня все отлично получилось.
Марри пожимает плечами:
– И ты собираешься остаться тут?
Фил качает головой:
– Чела хочет вернуться в Альбукерке. Хочет закончить учебу. Хочет, чтобы и я вернулся в университет.
– Ага. Она археолог?
– Да. Говорит, что устала пахать на чужих раскопках. Хочет сделать что-нибудь свое.
– А ты?
Фил пожимает плечами.
– Не знаю. Мне нравится работать с Эстебаном. Мне нравится работать с машинами. – Он снова смотрит на людей в доме. – Но мне скоро будет тридцать. Наверное, надо попробовать что-то еще.
Марри снова пробует мескаль и снова строит гримасу.
– Сам разберешься.
– Скажи, Горди любил копаться в старых машинах?
Марри долго смотрит на Фила.
– Понятия не имею. А почему ты спрашиваешь?
Фил наблюдает через окно за Челой. Чела замечает его и машет рукой. Он машет ей в ответ. Он уверен в ней так, как не был уверен ни в чем другом в своей жизни.
– Так просто. Любопытство.
Альбукерке настоящий большой город, тут много зданий, много компаний. Сердце города – университет штата Нью-Мексико. После шести лет в таком маленьком городке, как Порталес, Филу вначале приходится туго. Оказывается, пока для него в Порталесе время практически остановилось, в остальном мире оно мчалось вперед, как всегда. Наука успела разобраться со всеми сложными моментами в технике клонирования, благодаря которой он появился на свет. Но все равно клонирование людей пока еще не поставлено на поточный метод. В области лечения бесплодия также достигнуты немалые результаты, поэтому к клонированию прибегать не обязательно. Теперь при обсуждении проблемы клонирования соблюдают некоторую осторожность, которой он не замечал, когда сам был центром подобных дискуссий. Он тщательно просматривает все новости в поисках своего имени, но находит лишь небольшую заметку о том, что Фрэнк Хэммет покинул "Глоуб" и вернулся в агентство новостей "Мидлсекс Вустер".
Фил и Чела находят подходящий дом в нескольких кварталах от университета. Он небольшой, всего четыре комнаты. За домом маленький дворик, примерно двадцать квадратных футов, с трех сторон к нему примыкают такие же дома. Как и все молодожены, они в основном заняты друг другом. Обычно они говорят по-английски. А в постели по-испански.
Несколько раз за последние пару лет, когда Эстебану не удавалось смастерить, выменять или купить какую-нибудь запчасть для старого трактора одного из фермеров Порталеса, он обращался в компанию "Фрост Фэбрикейшнз" в Альбукерке, и деталь делали на заказ. Поэтому Фил знает Джона Фроста. Он устраивается на работу в компанию.
Чела много занимается. Фил работает за двоих. Филу нравится отливать детали из металла. Челе нравится учиться. Оба довольны.
У "Фрост Фэбрикейшнз" много таких клиентов, как Эстебан; для выполнения заказов используется несколько прокатных станов и других машин и механизмов. Все шутят, что в компании работают в основном люди с седыми волосами – такие же древние, как и их техника. Фил самый молодой из всех работников, и ему достается больше других.
На заводе есть и современный цех, туда поступают заказы из разных точек страны. Некоторые механизмы работают автоматически, они могут выполнять простую работу без наблюдения человека. Филу это очень нравится, и вскоре он уходит из отдела ручной отливки и переходит в современный цех.
Но по сравнению с тем, что делают на других заводах, даже этот цех можно считать устаревшим. Фил читает о телеуправлямых системах, которые не только автоматически производят какие-то детали, но и умеют сначала сделать микроскопические автоматические инструменты, а потом с их помощью изготовить необходимую деталь. В университете работает человек по фамилии Мишра, он как раз занимается подобными разработками. Джон знакомит Фила с Мишрой, и на протяжении года они тесно сотрудничают.
Спустя два года Чела получает диплом и начинает работать на факультете археологии.
Фил поступает на инженерно-механический факультет и учится под руководством Мишры. Он успевает и учиться, и работать на заводе. Больше ни на что времени не хватает. Фил много занимается и умудряется получить диплом за три года. Взяв у Эстебана денег взаймы, они с Челой выкупают современный телеуправляемый цех у Джона Фроста и основывают компанию под названием "Мастерские Берджера".
Как-то теплым февральским вечером, выпив по бокалу шампанского за ужином, они торжественно спускают в туалет противозачаточные таблетки, прописанные Челе. После этого долго и упоенно занимаются любовью.
К апрелю Чела беременеет.
Ребенок рождается в январе. Мальчика называют Джейк Эстебан Берджер. Оба деда гордятся этим. Уже через несколько дней после родов Фил держит ребенка на руках и внимательно всматривается в его лицо, пытаясь разглядеть в нем черты Горди Хау. Кое-что, наверное, мальчик унаследовал от Фила: голубые глаза, форму рук. Остальное – от Челы. Глаза Фила на смуглом лице Челы, обрамленном темными волосами Челы. Фил успокаивается.
Стоит теплый январь. Фил и Чела строят планы на конец лета – они хотят поездить по Техасу и Глубокому Югу [Так обычно называют самые южные штаты США: Флориду, Джорджию, Алабаму, Южную Каролину.] до побережья Атлантического океана, потом заехать в Вашингтон, Филадельфию и Нью-Йорк, а уж в самом конце к родителям Фила. Но повторный сердечный приступ Джейка срывает все их планы.
Фил оставляет все дела на Мишру и вместе с Челой и малышом Джейком летит в Провиденс. Автотакси подвозит их до гостиницы.
В Массачусетсе необычная весна. Воцарившееся уже было тепло отступило под натиском зимних бурь. Деревья, цветы, кусты покрыты инеем. Кругом красиво и таинственно. Фил замечает цветы азалии, замурованные в лед, как в стекло. Березки перед домом склонились почти до земли – впечатление такое, будто попадаешь в собор.
Они оставляют сумки в гостинице, а сами едут в больницу Метро-Уэст во Фрэмингэме. Кэрол сидит у постели Джейка в коронарном отделении. Тело Джейка обвито проводами, трубками, облеплено сенсорами. За постелью расположен большой дисплей, примерно на двух десятках экранов отражаются частота сердечных сокращений Джейка, потребление кислорода, дыхание и другие медицинские показатели, которые для Фила равносильны китайской грамоте. К сердцу Джейка подсоединен искусственный вспомогательный механизм; вид у Джейка бледный, он сильно ослаб. Когда он видит малыша Джейка, глаза его ненадолго оживают. Он протягивает к мальчику руку.
Фил смотрит на Челу. Она кивает. Фил осторожно передает малыша на руки Джейку. Малышу всего четыре месяца от роду. Фил готов поймать младенца, если руки Джейка подведут его, но Джейк аккуратно держит малыша у груди так, чтобы того не касались провода и трубки. Он что-то тихо напевает мальчику. Маленький Джейк смотрит на старика не моргая, взгляд его так же вечен и таинствен, как взгляд сфинкса.
Кэрол разъясняет им ситуацию. Джейку могут пересадить искусственное сердце, сердце от человека-донора или от свиньи или же оставить вспомогательный механизм, который вживили сейчас. Правда, похоже, Джейк не очень хорошо переносит этот механизм, а сердечного донора в данный момент нет. Так что остается два варианта: искусственное сердце или сердце от свиньи. Раз Джейк плохо переносит вживление вспомогательного механизма, очевидно, он плохо перенесет и искусственное сердце. Врачи настаивают на сердце от свиньи. Джейк против, он согласен на донорское сердце, но от человека.
Кэрол качает головой. Она вот-вот расплачется.
– Не знаю, что с ним делать. Совсем не знаю.
Чела обнимает Кэрол и беспрестанно повторяет:
– Мы что-нибудь придумаем. – Она смотрит на Фила и подбородком показывает в сторону Джейка.
Фил стоит рядом с отцом. Тот щекочет малыша под подбородком. Малыш хохочет и срыгивает. Джейк вытирает его салфеткой с ночного столика.
– Отец…
– Тихо, – говорит Джейк. – Я занят. – Он воркует с малышом и снова щекочет его. Малыш хохочет и сучит ручками в воздухе.
Джейк смотрит на Фила.
– Это лучший подарок, который вы мне могли привезти.
– Отец. Нам надо поговорить о твоем сердце.
– Нет, – отвечает Джейк. – Не надо. Решение принимать не тебе, Фил.
– Я знаю, но…
– Послушай меня. – Джейк укладывает малыша рядом с собой. – Я не хочу, чтобы во мне билось сердце свиньи.
– Это не сердце свиньи. В свинье выращивали человеческое сердце.
– Я его не хочу. Это… – Джейк показывает на разрез на груди. – Этого достаточно, чтобы поддержать во мне жизнь. Ничего другого мне не нужно.
– Отец…
– Этот механизм поможет мне протянуть до тех пор, пока не достанут настоящее донорское сердце.
– Даже если он создает угрозу твоей жизни?
Джейк медленно кивает:
– Да. Даже если.
– О'кей. – Фил закрывает глаза и набирает полную грудь воздуха. – О'кей. Я принимаю то, что ты сказал. А теперь объясни мне свою точку зрения.
– Сердце свиньи… я не хочу носить в себе орган, принадлежавший животному. Меня не волнует, чьим это сердце было вначале: козлиным или человеческим. Я его просто не хочу. – Он замолкает. – Я много об этом думал после первого приступа. Знаешь, для чего человеку сердце? Кроме, конечно, поддержания жизни в организме.
– Для чего?
– Сердце должно выполнять свою работу. Оно должно бес перебойно биться в груди, чтобы человек не ломал над этим голову, не отвлекался, не задумывался бы над тем, не будет ли остановки из-за ошибки программы или нехватки батареи. – Джейк трогает лобик малыша. – Сердце должно быть живым и здоровым, оно должно быть частью человека. Я хочу, чтобы у меня в груди билось человеческое сердце, Фил. Разве это такая уж сумасшедшая идея?
– Нет, – отвечает Фил. Он наклоняется, осторожно берет малыша Джейка на руки и поднимает его. – А теперь послушай меня. Я хочу, чтобы мой сын знал своего деда. Хочу, чтобы он вырос сильным и здоровым, чтобы он знал тебя так же, как знал тебя я. Я хочу, чтобы он знал своих родственников, чтобы он знал, от кого родился и почему. Я не смогу ему этого рассказать. Только ты сможешь. – Фил замолкает, потом говорит: – Поэтому я хочу, чтобы ты жил, и не важно, с каким сердцем: искусственным или от свиньи. Для меня это ровным счетом ничего не значит.
Пораженный Джейк смотрит на Фила.
– Ты возмужал там у себя в Нью-Мексико.
– Ну, без хорошего семени ничего не вырастить. Я унаследовал это от тебя.
– Не от мистера Хау?
– Горди Хау и те сукины дети, что клонировали его, наградили меня этим телом. – Фил склоняется над Джейком и дотрагивается до надреза на его груди. – Но только ты и мама могли вложить в это тело душу и сердце.
Джейк ничего не отвечает.
– О'кей. Твоя взяла. Сердце свиньи. Может, так и лучше, чем носить в себе этот проклятый механизм.
На какое-то мгновение в маленькой палате воцаряется радостное молчание. Врачи, которые ждут только согласия пациента, назначают операцию на следующий день. Джейк целует малыша. Потом ему дают легкое успокоительное. Когда он засыпает, его увозят.
Он больше не просыпается. Внезапная эмболия во время операции приводит к обширной стенокардии, и он умирает.
Фил в шоке возвращается в гостиницу. В течение нескольких дней, пока идут приготовления к похоронам, он в основном молчит. После похорон они прощаются с Кэрол и собираются назад в Альбукерке. Чела осторожно ведет Фила в самолет, сажает в машину и везет их всех домой. Целыми днями Фил просто сидит на заднем дворике, уставившись на забор. Он непрестанно задает себе один и тот же вопрос: если бы он тогда не уговорил Джейка на операцию, остался бы отец в живых?
Проходит неделя, и Фил понемногу возвращается к обычной жизни. Он поднимается рано утром и играет с Джейком, пока не проснется Чела. Когда же встает и она, они все вместе завтракают, после чего он отправляется в мастерские. Он настраивает аппараты на получение электронных заказов, отлаживает программы сложных процессов отливки металла и сам готовит сталь, когда автоматические системы перегружены. К вечеру он очень устает. Когда он возвращается домой, Чела уже ждет его. Она успевает забрать Джейка из яслей. Они вместе ужинают. Чела укладывает Джейка спать, а Фил пьет пиво. Потом они сидят вдвоем. Иногда разговаривают. Но часто Фил молчит. Он ощущает полную опустошенность – с самого утра, когда он встает с постели, и до вечера, когда наступает пора снова ложиться спать. Его мучают угрызения совести. Он обеспокоен этим, пытается уговорить себя, что он ни в чем не виноват, сделать вид, что ничего не происходит, пытается не замечать проблему. Но она подобна валуну на дороге, который задерживает путника в пути и заставляет его идти другой дорогой.
Однажды вечером он рассказывает обо всем Челе. Она расчесывает волосы в ванной. Малыш Джейк спит в своей люльке у стены.
Чела замирает и осторожно откладывает расческу в сторону. Она идет в спальню, садится на кровать рядом с Филом и мягко, спокойно говорит:
– Ничего более глупого я в своей жизни не слышала.
Фил в растерянности.
– Все могло получиться по-другому. А может быть, у него такая судьба.
Она качает головой.
– Твоя машина могла сломаться в Амарильо, тогда бы мы никогда не встретились. Тогда Джейк не приехал бы сюда на нашу свадьбу после своего первого приступа. А кто знает, может, именно в той поездке он истратил силы, которых ему не хватило во время операции. Так что же, винить во всем машину? Разве дело в ней? – Она замолкает, а Фил с нетерпением ждет, что она скажет еще. – Это судьба, – наконец говорит она. – Мы все ходим под Богом. Ты должен был оказаться в Порталесе. Должен был задержаться здесь и начать работать у Фрэнка. Я чудом не была изувечена в автомобильной катастрофе, когда мне было десять лет. Пострадала другая девочка. Мне было суждено встретить тебя, и потому я не встретила кого-то раньше. И у тебя тоже никого тогда не было.
– Я должен был встретить Эстебана? – улыбается Фил.
Она улыбается ему в ответ.
– Не совсем. Эстебан в течение трех лет ходил в тот бар в поисках мужа для меня. И вот нашел подходящего, который, он знал, понравится мне.
Фил громко смеется.
– Не может быть!
Чела кивает.
– Нет, может. Он решил, что таким образом не пропустит никого из людей, проезжающих через наш город. Чего он только не придумывал – с тех пор как мне стукнуло шестнадцать.
– Разве он хотел, чтобы зять его был пьяницей?
– А разве ты пьяница? Тебе было предначертано оказаться там. Эстебан воспользовался этим. – Она кладет руку ему на грудь. – Ты ни в чем не виноват. И я ни в чем не виновата. И Джейк ни в чем не виноват. Все дело в судьбе.