Они были.
* * *
Каждому ангелу, начиная от низших элементов вещей и кончая Высшими существами, единожды в жизни предстоит пройти процесс окукливания. Об этом не ведают ни люди, ни эльфы, ни жители прочих планет, ибо, во-первых, ангелы не имеют и сами сколь-нибудь внятных представлений об окукливании, поскольку у всех оно проходит по-разному, а во-вторых, негоже подопечным знать о том, что высшие духи бывают недееспособными. Со стороны такое состояние выглядит как кома: ангел погружается в некое подобие сна, во время которого его Светящееся тело плотнеет, обретая форму кокона, но это, впрочем, уже финальная стадия.
У Провозвестника окукливание благополучно прошло четыре тысячи лет тому назад, и он представления не имел, что близок к нему снова. Было ли в том повинно напряжение при работе с осью мироздания или что-то другое, но Светящееся Тело Второго архангела довольно быстро претерпело необходимые трансформации. Естественно, близкое окукливание сказалось и на сознании Провозвестника, и если раньше он был склонен исключительно к логическим решениям, то теперь им двигали эмоции, а это уже было опасно.
Сидя в машине рядом с Лизой, Провозвестник понимал, что заболел, и эта болезнь может прикончить его раньше, чем за дело отважится приняться нефалим. Как не вовремя, как некстати. Ощущение было сходно с тем, какое он испытывал тогда, в Ткацком зале на удивление мерзкое. К тому же этот нефалим, сидевший на заднем сиденье в угрюмом молчании, не самая приятная кампания.
Провозвестник чувствовал, что Дэн с трудом сдерживает желание придушить его, как котенка, и у него вполне может получиться.
Ну что ж, подумал Провозвестник для себя, тогда мы умрем вместе.
Он прислушался к себе и с изумлением отметил, что не испытывает ни обиды на Прях, ни сожаления о несделанном. Конечно, Лиза еще весьма и весьма неопытна для доли Высшего ангела Смерти, и в Совете наверняка отыщутся недовольные, но что поделать, если дни наши сочтены не нами. А в Звездном архиве Лиза найдет все инструкции девочка умница, прекрасно справится, тем более, чтобы научиться плавать, надо плавать.
О том, что они могли бы сделать вместе, Провозвестник думать не стал. Оборвал мысль, словно ниточку.
Лиза, теперь в этом нет смысла, сказал он. Лиза изумленно вскинула брови.
В чем нет смысла?
В том, что я сказал да.
Она не изменилась в лице, но Провозвестник увидел, как вздрогнуло и пошло темными разводами ее Светящееся тело. Даже нефалим встревожено заерзал сзади. Провозвестник дал ему энергетическую оплеуху, и тот притих.
У нас совсем нет времени, продолжал Провозвестник, и ему казалось, что он оправдывается. Вернее, у меня нет.
Сегодня? испуганно спросила Лиза. Он кивнул.
Ия никогда тебя не увижу? ее голос дрогнул. Провозвестник горько усмехнулся.
Нет.
Лиза через плечо посмотрела на нефалима так, что Провозвестник приготовился схватить ее, если она вдруг кинется выцарапывать полукровке глаза. Я не ошибся, подумал Провозвестник с гордостью, а нефалим вдруг закричал:
Стойте! Вон она!
Провозвестник помнил бегство французов из Москвы в 1812 году, так вот идущий по дороге был похож как раз на солдата Великой армии: огромная шапка, большая дубленка, отсутствие варежек и больничные портки, в общем фасон с бору по сосенке. Нефалим выскочил из машины и кинулся к воплощению Совершенного, а Провозвестник опять включил радио просто чтобы не думать.
Перепиши свою жизнь на чистые страницы, И ты увидишь, что любовь не ведет границ. Последняя звезда упала в провода, И снег белее мела. Война со всех сторон, а я опять влюблен, Что ты будешь делать
Именно эта песня звучала тогда в автобусе маршрута Москва-Воронеж за несколько минут до аварии. А сейчас Лиза подумала, что это знак; Провозвестник поймал ее мысль и впервые усомнился в том, что сделал правильный выбор, вернув Лизу.
Это нечестно, заявила она дрожащим высоким голосом. Jibbril, это нечестно. Неправильно. Я не хочу!
Впереди нефалим уже заключил Совершенного в объятия. Собачка нашла любимого хозяина, усмехнувшись, подумал Провозвестник и сказал:
Лиза, знала бы ты, сколько раз я это слышал. Это правильно. У всех свой срок.
Я так не думаю, перебила Лиза. Нельзя отнимать вот так. Почему этот вот гад, она ткнула пальцем в направлении нефалима, будем жить вечно, а ты должен уйти сегодня.
Лиза, знала бы ты, сколько раз я это слышал, устало повторил Провозвестник. Меня спрашивали, почему вон то быдло живет и здравствует, а хороший человек умирает. Примерно так, с разными вариантами, но всегда с болью и обидой? Я всегда отвечал: люди умирают потому, что приходит их срок, и никто еще не ушел от неизбежного.
Пальцы Лизы нервно стучали по рулю; Провозвестник подумал, что у нее начинается истерика. А ведь это не какая-нибудь кисейная барышня, а девушка много повидавшая, не раз битая судьбой, сильная и смелая.
Jibbril, сказала она, я клянусь никого и никогда, кроме тебя, не любить.
Провозвестник открыл было рот, чтобы сказать о ненужности, бессмысленности такой жертвы, но Лиза остановила его властным коротким жестом:
Да будет так. Я сказала.
Провозвестник с гордостью подумал, что смог ее воспитать.
Нефалим и Совершенный тем временем уже устраивались на заднем сиденье машины. Девочка, конечно, отморозила все, что сложно, хотя чего тут ожидать при такой погоде и в таком одеянии. Дэн, разумеется, наградил Провозвестника тяжелым недоверчивым взглядом, но промолчал, прижимая к себе заново обретенную хозяйку.
Я рад приветствовать вас, Алина. Меня зовут Провозвестник. Это Лиза, мой друг и преемник.
Ему хватило мысли, чтобы высушить одежду Совершенного и убрать все следы обморожения. Да, месяц в дурдоме явно не пошел ей на пользу, хотя со временем она оправится от шока. Исцелитель постарается.
Спасибо, кивнула Алина. Голос был с легкой хрипотцой, но, тем не менее, приятный. Это вы там всех угробили?
Провозвестник чувствовал ее недоверие и обиду.
Они спят, сказал он. Проснутся завтра в полдень и даже не вспомнят, что вы были там.
Я не понимаю, возмутилась Алина, почему вы не помогли мне раньше.
Провозвестник хмыкнул. Не рассказывать же ей о клоне в лаборатории Светоносного Отступника и о том, что Исцелитель спрятал ее от всех воздействий под энергощитом. Не разоряться же о том, что нынешний глава Совета оказался полной тряпкой.
Мы потратили много времени на разработку операции, просто ответил он и обезоруживающе улыбнулся. Люди обычно преувеличивают наши возможности. Теперь, когда вы на свободе, давайте решать, что делать дальше.
Развернувшись на дороге с ментальной помощью Провозвестника (альфа-вихрь направленных частиц) машина поехали обратно.
Вы обещали нас отпустить, мрачно напомнил нефалим. Провозвестник презрительно усмехнулся.
Куда, снова в чисто поле? Дэн обиженно насупился. А в таком виде ее сразу доставят обратно в богоугодное. Так что думай, что говоришь.
Нефалим шумно вздохнул.
А что же
Об этом я и думаю. Можно, конечно, прочистить мозги вашим, Алина, родителям, но они все равно поймут: что-то не так, а вы тогда получите новые проблемы. Сдавать вас на руки Мазеру глупо потешится и выкинет. Друзей у вас, к сожалению, не имеется, Провозвестнику его слова казались гвоздями, которые вколачивались в крышку гроба бракованного тела Совершенного. Я предлагаю вам взять с собой этого полукровку и уезжать без объяснения причин. Мы можем отвезти вас в Москву, а там рвите на юга электричками. Паша будет рад увидеть своего побратима с такой симпатичной подругой.
Он ощутил напряжение нефалима как небольшой пульсирующий шар, покрытый иглами длиною с палец. На его месте я бы тоже не расслаблялся, подумал Провозвестник и тронул Лизу за руку.
Можно чуть быстрее?
А мысленно спросил: Ты готова?
Она кивнула и прибавила скорость, отвечая сразу на оба вопроса. Некоторое время все молчали. За окном пробегали реденькие перелески, и проплыл указатель Лебедянь 10км.
А потом? нарушила тишину Алина. Что мы там будем делать? И мои родители
Если ты сделаешь правильный выбор, то мы подарим им твоего клона, решил Провозвестник про себя, и они будут думать, что дитя выздоровело и вернулось домой, но вслух этого, разумеется, говорить не стал. Мелькнул сине-голубой щиток с надписью Болохово, от которой местные острословы отодрали две первые буквы.
Вы будете жить, ответил Провозвестник. Уже от вас зависит, счастливо ми не очень.
Все вы любите говорить загадками, с горечью искреннего пафоса произнес нефалим, а до того, что Алине надо, никому и дела нет. И все вы одинаковы: один доброхот, другой форменный псих, а в результате оба трясутся за свою шкуру.
Форменный псих это я, подумала Провозвестник.
Красиво болтаешь, полукровка. Занимательно.
Думаете, я поверил, что вы отпустите нас просто так? нефалим завелся не на шутку, но Алина очень по-умному схватила его за руку и шепнула: Дэн, нам не угрожают. Светлый да не поднимет руку на СветлогоЗакон, словно напоминала об этом и Провозвестнику. Нефалим шумно пыхтя обмяк на сиденье, а архангел удовлетворенно кивнул.
Совершенно верно, заметил он.
Извините, сказала Алина. Я очень благодарна за то, что ее голос дрогнул. Там на самом деле было ужасно.
Не стоит, Алина, проронил Провозвестник и обернулся к ней. Да, как он и предполагал, возбуждена, напугана и счастлива. Значит, Москва?
Москва, твердо сказала Алина. Провозвестник улыбнулся.
Тогда советую вам обоим вздремнуть пару часов, а то ехать долго. Лиза, карта нужна?
В бардачке послышался бумажный шелест, похожий на вздох. Лиза отрицательно мотнула головой.
Метель постепенно пошла на убыль, а нефалим и Совершенный на самом деле заснули, словно долго шалившие и уставшие дети. Провозвестник тоже позволил себе расслабиться, откинуться на спинку кресла и прикрыть глаза.
Светящееся Тело меняло структуру, становясь похожим на твердый дырявый сыр с терпким ароматом. Провозвестник никогда не думал, что будет чувствовать запах своей смерти, но вот, пожалуйста, чувствует. И если бы не полное умирание, он никогда бы не принял подобного решения; собственно, все равно, в чем исчезнуть, в хаосе или Благодати его ведь и так и так не будет, распад личности окажется полным. И останется от Jibbril'a, Провозвестника, Второго архангела одна лишь земная мифология и фигура на картине Карло Кривелли этому он позировал лично, а над прочими вариациями себя только снисходительно усмехался. И никто из этих смертных козявочек даже не узнает о его кончике.
Провозвестник не знал, грустно это или нет. Скорее всего, нет.
Серый день вползал в не менее серый вечер. Провозвестник любил сумерки, мягкие, будто бы покрытые пылью в это время как-то легче дышалось и думалось. И для того, что он собирался сделать, сумерки подходили идеально.
Алина сладко спала, устроившись на плече нефалима. Провозвестник не видел ее внутренним взглядом щит, скованный Исцелителем, идеально укрывал Светящееся Тело Совершенного. Хорошая работа, но пробить все-таки можно.
Лиза, позвал Провозвестник хриплым шепотом. Лиза, помоги
Она протянула ему сияющий сусальным золотом канатик, будто соединялась с архангелом энергетической пуповиной. У Провозвестника мелькнула мысль, что они похожи на сообщающиеся сосуды.
Да, такую невозможную работу выполняют только вдвоем. Наверно, предвидя это, он и нашел Лизу.
Будущего нет, насмешливо заметила Провозвестнику память. Будущее рождается прямо здесь и прямо сейчас.
Я помню, ответил он и нанес удар.
Реальность Земли сместилась, расплылась некрасивыми пятнами, а в голове заплескалась боль. Где-то далеко вскрикнула Лиза, а Провозвестник почувствовал, как из носа и умей хлынула светлая кровь физического тела. Перед глазами в панике метались золотистые круги, а Светящееся Тело на миг словно покрылось плесенью.
Потом он увидел хлам. Целую гору объедков: слезы, одиночество, тоска, обиды и обидки, невысказанные желания, темные позывы, ежедневная рутина, боль, атмосфера нелюбви и непонимания, тоска, горечь, редкие искорки радости все это вывалилось на Провозвестника, и на какое-то мгновение его замутило. Человеческая суть Совершенного оглушила, сбила Провозвестника с ног, и только сияющий канатик Лизы удержал его от падения в неведомые глубины смертности. Кто-то должен делать грязную работу, но почему всегда он, и настолько грязную?
Провозвестника отпустило достаточно быстро. Мир людей вновь обрел плотность и стабильность, и архангел смог, наконец, облегченно вздохнуть. Машина застыла на обочине, и Лиза, осунувшаяся и бледная до синевы, уронила голову на руки.
Он коснулся ее плеча.
Цела?
Цела, прошептала Лиза. Кто бы мог подумать. Я думала, уже.
Едем, попросил Провозвестник. Едем скорее, ради Благодати.
Их обогнал бензовоз, и Лиза пристроилась следом. Провозвестник сделал паузу, выравнивая дыхание, .и пытаясь задержать время до выбора а потом спросил негромко:
Алина, вы меня слышите?
Слышу, отозвалась она. Мы что в аварию попали?
Просто занесло, дорога скользкая.
все? все
Думаю, вам пора делать выбор.
Алина помолчала, заставив Провозвестника закусить губу до крови, а потом словно печать поставила:
Я решила все еще месяц назад. Это слишком. Я не хочу быть Богом.
И торжественно умолкла, откинувшись на сиденье.
На минуту время застыло. Еще одна капля крови вытекла из носа Провозвестника, упала на колено; он машинальные растер ее по плотной джинсовой ткани.
Все.
И тогда он перехватил у Лизы руль и резко крутанул его вправо, одновременно дав команду на развоплощение. Текучая огненная волна будто бы нехотя лизнула бензовоз, а через секунду взрыв невиданной мощности сотряс землю и выжав ее до минерального слоя в радиусе ста метров.
Он все сделал правильно.
Скажем аминь, детки.
* * *
Лиза умерла мгновенно.
Дэн уцелел и смог спасти Алину. Его Светящееся тело расслоилось на тонкие, но прочные пластины и он сумел принять ее в себя, и в голову ему пришли две мысли, одна другой банальнее Блин, что я умею! и Все, конец котенку. Ему было очень, очень больно, но он смог закрыть собой бесконечно дорогое существо. А потом глаза затянуло красным, и стало темно и очень тихо.
Вскоре сознание вернулось, и Дэн обнаружил, что стоит среди дрожащих чахлых осинок какого-то лесочка вдали от дороги и людского жилья. Алина сидела в снегу, докторова шапка потерялась, и рыжие волосы трепал ветерок. Глаза Алины были закрыты, а лицо стало спокойным, строгим и очень красивым.
Дэн присел рядом на корточки. Поправил кудрявую прядь, запахнул дубленку, у которой оторвались все пуговицы. Темнело и холодало, откуда-то доносился то ли вой волков, то ли скрежет ветра по насту.
Алина не шевелилась.
И тогда, вдруг поняв все и сразу, до конца, Дэн закричал и упал в снег, забил кулаками. Словно подпевая, ветер заскулил громче и гаже, а небо заклубилось тучами.
Но гнев быстро схлынул, оставив только отчаяние; Дэн обхватил голову руками и зарыдал.
Лица Алины было холодным и твердым, лицом мраморной статуи.
Проснись, умолял Дэн. Проснись, пожалуйста, словно от его слов должен был разойтись неведомый яд. Но Алина сидела неподвижно, и снег на ее лице не таял.
Она умерла.
Дэн оглянулся, но кругом ничего не изменилось. Земля не треснула до потаенных глубин, камни не заговорили, звезды не изменили своих путей и мертвые не поднялись из гробов. В мире умер Бог; миру не было дела. Слезы остывали на Дэновых щеках, ветер царапал кожу, насвистывая похоронный марш.