— Однако, — сам себе говорит Виктор и боком пытается забиться в узкую расщелину, но пенные потоки воды заполняют её под завязку, — так и утонуть можно.
Виктор сползает со своего наблюдательного поста, озирается по сторонам. Щуря глаза от ярких вспышек, шарахается от молнии, которая его едва не задевает, бросается прочь, пытаясь взглядом выхватить какое-либо убежище.
Пространство теряется, расползается, становится зыбким и незнакомым. Необходимо бежать к Ане, но внезапно Виктор понимает, что не узнаёт эти места, шквальный дождь и поднятая завеса из водяной пыли и грязи, в корне меняют все очертания скал, а долины с карстовыми воронками исчезают. Впору где-нибудь затаиться и ждать когда закончится эта вакханалия, но Аня… понор может заполниться водой. Впрочем, если она не совсем дура, выберется, только бы людоеды её не сцапали.
Первый раз Виктор попадает в грозу, на открытом пространстве и к своему удивлению начинает испытывать едва ли не панический страх. В любой миг молния его превратит в пылающий столб, приготовив из него обед для зеков-людоедов. Весьма неприятная перспектива. Виктор скачет по камням, стремясь уйти от непогоды. Так он незаметно оказывается и в вовсе незнакомых местах, но не останавливается, путаясь в мокрой траве, бредёт по какой-то долине, едва не срывается с опасных круч, отпрыгивает от бурного водоворота, который, бешено вертясь, всасывается в карстовую воронку.
Но… так же неожиданно как началась, гроза стихает и из разорванных в клочья туч, вырываются жгучие лучи солнца.
Виктор стоит в незнакомой долине, от его одежды струится пар, и тепло солнца выгоняет противную дрожь. Он оглядывается, в удивлении поджимает губы, чешет затылок, нет, здесь он никогда не был.
Лай собак застаёт врасплох, против воли губы расплываются в улыбке, значит рядом человеческое жильё. Но он слышит лай, а затем видит собак, вытянувшись в стаю, они кого-то гонят. Улыбка сползает с лица, Виктор понимает, это одичавшие псы. Совсем плохо, он не раз слышал о повадках милых собак, которые одичали и стали опаснее волков.
Полный боли человеческий крик и злобное рычание псов, рвущих тело, бьёт по психике как молот по наковальне. Не отдавая себе отчёта, Виктор с криками бросается к злобной своре. Его замечают, матёрая овчарка, скалит окровавленную морду, глаза горят лютой злобой, не раздумывая, делает прыжок. Виктор с размаху бьёт ей в голову каменным топором. Череп разлетается, в сторону брызнули мозги вперемешку с кровью и осколками костей. Боковым зрением замечает взвившуюся в воздух серую тень, с ходу наносит ещё один удар, сбивая крупного кобеля. Истошный визг отрезвляет одичавших собак, но отступать они не хотят, на земле корчится израненный человек. Псы отскакивают и меняют тактику, заходя с разных сторон. Виктор вертится на одном месте, его каменный топор выписывает немыслимые пируэты, а вздутые мышцы на руках немеют от боли, пальцы слабеют, рукоятка становится скользкой от пота и крови.
Звери чувствуют, что человек устаёт, наскакивают с разных сторон, но под удары не попадают.
— Умные бестии! — выкрикивает Виктор и умудряется сбить каменным топором не в меру ретивого пса.
Внезапно Виктора оглушают крики и свист камней и палок. Одичавшие собаки отпрянули, огрызаясь и лая до рвоты, кидаются в сторону и исчезают в зарослях карликовых деревьев.
Виктор без сил опускается перед истерзанным человеком, в голове красная муть, руки дрожат, в горле пересохло, дико хочется пить и почему-то спать.
К ним подбегают, склоняются к истекающему кровью человеку: — Живой! Тащите его быстрее к Алёнке. Ты кто? — Виктора трогают за плечо.
— Человек, — говорит Виктор, усмехаясь банальностью этой фразы.
— Пошли, ты весь в крови и вымок до нитки.
— Это не моя кровь, — ухмыляется Виктор, поднимается и осматривает окруживших его людей. — Спелеологи? — догадывается он.
— Да, мы из Питера… экспедиция. Но только Питера, наверное, уже нет, — выдавил из себя горький смешок крупный бородатый мужчина.
— Значит, уже местные, — шутит Виктор.
— Невероятно точное и правильное замечание, — печально хохотнул худощавый парень в белой истерзанной панаме, в рваной штормовке, изготовленной из солдатского кителя.
— А много вас? — интересуется Виктор.
— Остатки человечества хочешь пересчитать? — парень стаскивает с головы панаму, которая оказалась вовсе не белой, а только косящей под белый цвет. Вытирает потное лицо, кривится в насмешке, а в глубине глаз — солёная влага.
— Хотелось бы, — подыгрывает ему Виктор, — но моё любопытство вполне прозаично. Собак здорово отогнали — это впятером, — Виктор внимательно рассматривает крепких мужчин, — но людей сложнее палками отгонять.
— Зачем… людей, — грустно хлопнул глазами невысокий мужчина с залысинами на голове, — я как-то не понимаю вашу мысль.
— А у вас все хорошо… в вашем лагере? — осторожно спрашивает Виктор.
— Странный вопрос, — цепко глянул крупный бородатый мужчина, — не ссоримся. Вот, силки приспособились на голубей ставить, лягух ловим… так… не голодаем.
— Со стороны вас не навещают… из чужих? — не унимается Виктор.
— Ты не тяни… если хочешь что-то сказать — говори, — бородач внимательно изучает Виктора.
— Людоеды объявились, — в лоб говорит Виктор.
— Шутишь? — вскидывает на него взгляд мужчина с залысинами на голове.
— Из зеков… одного я убил. У Чёрного монастыря человека на костре запекали.
Мужчина с залысинами кривится, глаза краснеют, судорожно глотает слюну, с удивлением оглядывает своих товарищей.
— Они могут, — кивает бородатый, взгляд стекленеет.
— Тфу! — сплёвывает интеллигентного вида мужчина с окладистой бородкой, вероятно аспирант, а быть может даже профессор. — Защити нас боже, от бесовских отродий, злого глаза да любой заразы, — неистово крестится и Виктор понимает, он явно не профессор.
— Ножи у нас есть, — сдвигает брови бородатый мужчина.
— К морю надо идти, — предлагает совсем юный паренёк, — может, корабль какой заметит.
— Нет ни каких кораблей, — несильно бьёт его по затылку парень в белой панаме.
— А ты сам то, откуда? — уставился на Виктора бородатый мужчина.
— Из Севастополя.
— Нет, мне не это интересно. С какой экспедиции и где ваш лагерь?
— Я без экспедиции, морем занесло сюда. Обосновался на берегу, дом построил.
— Дом? — удивляется мужчина с залысинами.
— Можно сказать и так, — уверенно говорит Виктор. — Кстати, рыба ловится и морских котиков однажды видел, если поискать, можем их найти где-нибудь в скалах.
— Слюнки потекли, — мужчина с залысинами кидает взгляд на бородача.
— Утра вечера мудренее, — недовольно изрекает тот. — А сейчас, милости прошу, к нашему шалашу, — продолжает сыпать он пословицами.
— Я от людоедов одну девицу спрятал за Голубянкой, в поноре, рядом тур с деревянным крестом.
— Не близко, — жуёт губы бородач. — Алик, сходи с ним, — обращается он к парню в белой панаме, — нож не забудь.
— Всегда с собой, — Алик выудил кривой тесак, а у Виктора от зависти загораются глаза.
— Вот что, — слегка замялся бородач, но пересиливает себя и вытягивает финку с длинным лезвием, — спасибо за нашего друга, вовремя подоспел, — он протягивает нож, зная какое это сейчас сокровище.
— Да я за такой подарок жизнью тебе буду обязан, — растроганно произносит Виктор, млея от вида сверкающей стали.
— Никогда так не говори, — хмурится бородач. — Это мы тебе обязаны, человеческая жизнь ценнее всякой… железяки. К тому же, у меня ещё одна финка есть, а тебе эта пригодится, ты правильный мужчина.
Глава 6
— А что, собаки часто нападают? — интересуется Виктор у Алика, когда они в хорошем темпе уходят из долины.
— Первый раз, всё присматривались к нам, косточки от голубей таскали, мы даже камнями их не отгоняли. Неожиданно как-то… хотели даже приручить, — пожимает плечами Алик.
— Всё когда-нибудь происходит в первый раз, — Виктор не удержавшись, финкой, резким взмахом срезает толстый стебель. — Думается мне… человеческого мяса отведали… теперь их не приручишь.
— Жаль, я пса одного заприметил… придётся с ними воевать.
— Чем быстрее их изведём, тем лучше. Щенки появятся, в будущем будет нешуточная проблема, — соглашается Виктор.
— А ты знаешь, — оживляется Алик, поправляя растопыренной пятернёй бесформенную белую панаму, — мустанги объявились, а ведь их вроде как всех отстреляли.
— Значит не всех, — радуется Виктор. — Где видели?
— У Большого Бузулука. Кстати, мы эту пещеру как холодильник используем. Жаль, если уйдём к морю, лишаться такого морозильника.
— У моря тоже есть ледяная пещера. Я увеличительную линзу изо льда сделал, — не удержавшись, похвастался Виктор.
— Есть такой способ, — кивает Алик, — правда ни разу не пробовали. И как, получилось?
— Нормально вышло, огонь есть.
— А ты один там?
— Со мной женщина.
— Хорошенькая?
— Моя жена, — хмурится Виктор, ему не очень понравился вопрос, заданный с виду бесшабашным парнем.
— Повезло, — Алик повёл острым подбородком, взмахивая козлиной бородкой, — А у нас лишь Алёнка — врач, мелкая Света — недавно школу закончила и суровая Виолетта Степановна, к ней ни на какой козе не подкатишься. Но вроде, с Павлом Сергеевичем у них что-то наклёвывается.
— Это с бородатым?
— Да. Мужик он классный, хотя не без странностей.
— А ты? — усмехнувшись про себя, спрашивает Виктор.
— Что я? — не понимает парень.
— Ты классный?
— Я? — Алик на миг задумывается. — Наполовину, — искренне говорит он.
— Что так? — откровенно улыбается Виктор.
— Я бы тебе эту финку в жизнь не подарил, — Алик кидает завистливый взгляд на острый нож, — ты даже представить не сможешь, из какой стали он сделан, военные разработки, — округляет он глаза.
— Действительно со странностями, — Виктор с удовольствием вспоминает бородача.
— Слушай, а ты из лука умеешь стрелять? — Алик останавливает рукой Виктора и вытягивает тощую шею с большим кадыком, смотрит куда-то за высокую траву.
— Учусь, — буркнул Виктор. — Ты что-то увидел?
— Фазан что ли?
— Где?
— Неужели не видишь. Точно фазан! Климат поменялся вот и прилетел.
— Вижу, — с азартом произносит Виктор. — С пяти метров точно попаду, — он вкладывает стрелу в лук и опускается на четвереньки.
— На пять метров не подпустит, отсюда стрелять надо, — опускается рядом Алик.
— Эх, была не была! — азарт, словно волна, будоражит тело, отдаваясь кончиках пальцев. Виктор чётко видит птицу, прекрасный упитанный петух деловито бегает между высокими прядями травы и не подозревает, что на него совершается покушение.
— Поторопись, сейчас взлетит, — свистящим шёпотом требует Алик, дуя прямо в ухо.
— С такого расстояния я никогда не стрелял, — словно оправдываясь, говорит Виктор и до предела отводит стрелу, на мгновение замирает, словно пунктиром прокладывает путь до несчастной птицы, легко разжимает пальцы. Свист, стрела уверенно срывается и вонзается прямо в шею фазану.
— Вот это да, — вскакивает Алик, — а говорил, плохо стреляешь!
— Я шутил! — смеётся Виктор, перебрасывает лук через плечо. — Вот Нина обрадуется, её от рыбы уже тошнит.
Едва они направляются к своему трофею, как колыхнулась трава, показывается морда одичавшего пса. Воровато глянув на застывших от неожиданности людей, он, а вернее она, явственно виднеются на отвисшем пузе набухшие соски, сварливо рыкнула, поспешно хватает птицу и скрывается в густой траве.
— Ах ты, ах ты… сволочь!!! — завопил Алик, бросая свою панаму вслед наглой собаке.
— Конкурентка грёбанная, — энергично сплёвывает Виктор, раздражение и злость душит сознание и обида, — стрела хорошая была.
— Сейчас её догоню!
— Не дёргайся, — Виктор хватает его за рукав, — а вдруг там целая стая.
— Не похоже, она щенков кормит.
— Щенков? — Виктор на мгновение задумывается. — Пошли, — решительно говорит он.
Путь собаки хорошо отпечатался в густой траве, стебли разошлись в разные стороны, образую очевидную тропу, вероятно, она не раз шастала по эти зарослям.
Затем трава мельчает, и на пути появляются груды каменных осколков и словно вырастают по сторонам остроконечные скалы. У их подножья застыла осыпь из мелких камней, наступишь, и она сдвинется, увлекая людей к чёрному краю пропасти.
— Она по краю пробежала, на осыпь не наступает, умная, — останавливается Алик.
— Пройти сможем? — Виктор утирает со лба пот, с усилием сглатывает сухую слюну.
Алик присаживается, осматривает выступы, достаёт флягу с водой, протягивает Виктору, затем сам с жадностью делает пару глотков: — Попробовать можно. Вот только стоит?
— Опасно? — понимает Виктор.
— Пройти можно, но верёвки сложно, — Алик в раздумье мнёт бедную панаму.
— Хорошо, уходим, — вздыхает Виктор, — но место необходимо запомнить. Нескольких щенков можно взять, а остальных задавить.
— Мне всегда было жалко лошадей и собак, — от переживания Алик раздувает ноздри, кадык пару раз дёрнулся.
— Я тоже люблю… собак, — кивает Виктор, — но не этих.
В погоне за одичавшей собакой драгоценное время утеряно, солнце уверенно движется за сопки, повеяло прохладой приближающихся сумерек. Вновь появляются тяжёлые тучи, пиная друг друга, пытаются выползти на плато, но ветер с усилием сдувает их в сторону и в рваных просветах блеснули первые звёзды, ещё очень яркие на светлом небе, но с каждой минутой становятся более сочными и огненными.
— Я Ане сказал дождаться вечера и если не приду, самостоятельно идти в лагерь.
— Это та тётка, что поноре сидит?
— Ну да.
— Правильно, ночью на плато делать нечего.
— Она заблудится… ещё та курица.
— Все они… куры, — кивает Алик, — но без них нельзя. Давай поторопимся, может она ещё не выбралась со своего насеста, — хохотнул он, решив, что удачно пошутил. — А она как, ничего собой? — интересуется Алик, блеснув белками глаз.
— Думаю да, но мне такие не нравятся, — откровенно говорит Виктор.
— Это хорошо, что не нравятся, — Алик панибратски хлопает его по плечу. — Значит, Аня говоришь? — прищурил он глаза.
— Ей больше имя Анжела по душе, — скривился Виктор.
— Анжела? Это значительно лучше, — соглашается Алик не в силах сдержать в глазах голодный блеск.
— Ты это брось, натерпелась бедная девочка, — сурово осаживает ретивого парня Виктор.
— Да я что, я всегда по обоюдному согласию, — растерянно пожимает плечами Алик.
Ночь в разгаре, зябко, даже цикады молчат, выплыла луна, окрасив поверхность плато в таинственный серебристый цвет. Виктор и Алик почти бегут и у каждого на это свои причины. Виктор переживает за жизнь спасённой им женщины, а у Алика имеются определённые надежды на предстоящее знакомство.
Наконец-то, в призрачном свете луны проявляется каменный тур с воткнутым в середину деревянным крестом, где-то рядом понор.
— Только бы эта дура не двинула свои мослы в неизвестном направлении, — останавливается Виктор выискивая особые приметы, что бы найти понор.
— А это не она? — трогает его за руку Алик.
Женщина выбралась на поверхность, вскарабкалась на возвышение и замерла в нерешительности.
— Она… ещё бы на тур взобралась, чтобы зеки её быстрее увидели, — в раздражении произносит Виктор.
— Блин…какая богиня! — у Алика от восхищения отпадает челюсть.
Он живенько чешет к ней, смешно дёргая козлиной бородкой, растопырив в стороны острые локти.
— Прошу, мадам, — узрев смазливую мордашку с пухлыми губами и невинными глазами как у куклы Барби, едва сдерживая слюни, протягивает руку Алик.
— Ой! — она словно пугается, с трепетом тянет пальчики, а в глазах зажигается торжествующий огонёк.
— Тфу! — не в силах сдерживаться, сплёвывает Виктор.
— Я думала, ты меня бросил, — метнула она неприязненный взгляд на Виктора и довольно повизгивая, сползла с возвышенности в объятья Алика, деланно отпихнулась от него, вздёргивает, хорошеньки нос. — Но-но, сударь, я девушка честная.