— Я это сразу понял, — довольно похохатывает Алик. — А что с ножками, милая? — обращает он на тряпки на ногах.
Аня вмиг посуровела, вспоминая страшные события, губки дрогнули, лицо дёрнулось, она всхлипнула, Алик вовремя подставляет свою грудь, женщина впивается в него и рёв проносится над оторопевшей от неожиданности долиной.
— Натерпелась, милая, — Алик как-то неуверенно гладит её по волосам.
— Хватит орать! — гаркнул Виктор, оглядываясь по сторонам.
— Упокойся, милая, — непривычно ласково говорит парень, его взгляд становится растерянным и серьёзным.
Аня переходит на громкие всхлипывания и, заикаясь, говорит: — Я… не могу не плакать… мне так страшно было…а вас всё нет и нет.
— В свой лагерь надо было идти, — несколько смущается Виктор, он чётко ощутил состояние этой женщины. Она была не гране… и эти смешки и заигрывания с Аликом, защитная реакция организма.
— Спасибо, ребята, — Аня отталкивается от Алика. — А что теперь?
— Ну, доведём тебя до твоих…
— Нет! — вздрагивает всем телом женщина. — А я всё поняла… поняла. Я долго размышляла, сидя в этой ужасной яме… а ведь к Идару кто-то со стороны приходил, а затем он с Лёней отправил нас за водой, там нас зеки и схватили.
— Неужели ты думаешь… он с зеками договорился? — мрачнеет Виктор.
— Ничего я не думаю, но туда я не пойду, — решительно взмахивает она волосами. — Я не лентяйка, я буду делать что угодно, — неожиданно плаксиво говорит она, — не бросайте меня.
— Да кто ж тебя собирается бросать, — криво улыбнулся Виктор, покосившись на Алика. Тот серьёзно кивает. — Но нам надо выйти к твоим, хочу со стороны посмотреть.
— Не надо, — как лошадь мотнула головой Аня.
— Не бойся, мы не засветимся, — успокаивает её Виктор.
Ночь в разгаре, луна с насмешкой смотрит на идущих по каменистым склонам людей. Призраками взлетают испарения из затаившихся карстовых пещер и невнятными шапками зависают над поверхностью, шевеля краями, словно щупальцами. Огни святого Эльма, такие редкие в других местах, здесь в изобилии набухают на кончиках корявых деревьях и остроконечных скалах. Они покачиваются и даже двигаются, вселяя страх не только в сердце женщины, но даже мужчинам зябко. Трудно привыкнуть к тому, к чему нельзя привыкнуть, это за гранью понимания и, пусть доказана их физическая основа, лицезреть на это ночью занятие не для слабонервных.
— По ночам по Караби яйле обычно не ходят, — не в тему тряхнул козлиной бородкой Алик.
— Есть альтернатива? — стараясь скрыть насмешку, спрашивает Виктор.
— Ты не смейся, на этом плато всякое бывает… и необъяснимое тоже. Лучше нам где-нибудь заночевать и с рассветом двинуть.
Виктор останавливается, они сейчас на возвышенности, под ними серебрится долина, на которой темнеют воронки пещер. Ветер поднимает задумавшуюся траву, и она бежит словно волна. Кажется, это океан и в нём живёт нечто, кому безразличен человек, которого можно прихлопнуть как надоевшую муху, что бы ни жужжала в тиши чёрной ночи, а можно поиграть как с мышкой. Виктор усмехается этому поэтическому сравнению, и оно его не коробит. С недавних пор он понял, человек против природы даже не муха, а прыщ на теле слона, от которого стоит избавляться. Единственное что спасёт человека — это стать частью природы, быть в её системе. А возможно ли это?
Алик, придерживая Аню за локоть, серьёзен, он взглядом изучает Виктора, он ему непонятен и это вызывает злость и раздражение, но и уважение — странное сочетание. Может он чувствует в нём скрытый потенциал? В любом случае, Алик негласно подчиняется Виктору, это против воли и это бесит.
— Ты прав, — соглашается Виктор, — спускаемся вниз и попробуем найти место для ночлега.
— Нет, там пещеры, — внезапно артачится Алик, — давайте у этих камней.
— Не понял, ты опасаешься пещер, ты ведь спелеолог? — в удивлении округляет глаза Виктор.
— В том-то и дело, что спелеолог, эта местность не очень… в смысле, — он не находит слова, затем, краснея говорит: — Там пещера погибших спелеологов.
— Я знаю, — вздрагивает Виктор, на ум приходят мифы, связанные с этой пещерой, странно и ему становится жутко, поэтому нехотя кивает.
— Ребята, а что это за пещера? — бледнея, спрашивает Аня.
— Обыкновенная, — с неохотой говорит Виктор, — но в ней происходит нечто запредельное… необычные звуки, лязганье навешенного снаряжения, шаги людей. Впрочем… ничего страшного, обычные акустические эффекты… только природа их не ясна.
— Тогда уж лучше здесь, — трясётся бедная женщина. Ей и так прошлось много пережить, ещё какие-то призраки, это будет перебором.
Они находят ещё один тур, сложенный из камней на самой высокой части этой скальной гряды. В его камнях они устраиваются на ночлег, но не спится. Некоторое время просто осматривают окружающую тьму, перебрасываясь короткими фразами, затем глазастый Алик замечает отблеск от далёкого костра.
— Какая-та стоянка, видишь… вроде у Чёрного монастыря, — толкает он Виктора.
— Там люди? — всполошилась Аня.
— Нет… там людей нет, — мрачно выговаривает Виктор.
— Как же так, но кто же костёр разжёг? — не унимается женщина. — Давайте спустимся, а вдруг там что-то запекают на огне? Я такая голодная!
— Лёху твоего там жарят, — с циничной ухмылкой заявляет Виктор, — это лагерь людоедов.
— Ой! — пискнула Аня и вжалась в грудь Алику.
— Звери! — сплёвывает Алик.
— Не наговаривай на зверей, — Виктор достаёт финку, пробует лезвие на остроту, кожа незаметно лопается, выделяется липкая влага, мужчина её слизывает и мрачно произносит: — Скоро ты вволю наглотаешься крови, — как к живому обращается он к ножу.
— Неужели всё же это правда? — Алик вздыхает, козлиная бородка обвисает, панама сползает на затылок.
— Реальность… но мы её поменяем, — Виктор с силой вонзает финку в землю.
— Неужели придётся убивать? — вопрошает Алик, глубже под пояс, засунув свой нож с кривым лезвием, словно хочет отсрочить надвигающиеся события.
— Обязательно, — ухмыляется Виктор и Алик вздрагивает.
— Ты, наверное, в спецназе служил? — робко глянул на него парень.
— С чего ты взял? — удивляется Виктор.
— Так просто говоришь о таких вещах.
— А как о них рассуждать иначе, или они нас или мы их. А в спецназе я не служил, но в армии был, даже пару раз из автомата стрелял, — улыбается Виктор.
— Сюда бы автомат, — вздыхает Алик. Он наконец-то осмелился достать свой нож и с опаской рассматривает острое лезвие, словно увидел его в первый раз и понял, что им можно не только колбасу резать и это открытие повергает в шок.
— А ты служил? — озабоченно спрашивает Виктор.
— Студент я, у меня отсрочка от армии, но подумывал после универа отдать долг, — врёт Алик и неожиданно краснеет. Он сейчас чувствует себя нашкодившим щенком перед матёрым волкодавом.
Виктор прекрасно понимает его, но, ни словом, ни жестом это не показывает:- Считай, что уже служишь, — неожиданно произносит он и у Алика холодеет в груди, но и вспыхивает какая-та непонятная радость, появляется смысл в этой новой жизни. Он решительно надевает панаму, козлиная бородка энергично вздрагивает: — Я готов, — отвечает он.
— У твоих ребят оружие есть? — интересуется Виктор.
— Только ножи, у кого перочинные, у кого настоящие.
— Это тоже неплохо. Мне вот, на первых порах пришлось из бутылки нож делать.
— Таким не убьёшь, — уверенно говорит Алик.
— Любым можно, — строго говорит мужчина и, подтверждая его слова, Аня всхлипывает, вспоминая главаря зеков, которого именно таким ножом пронзил Виктор.
— А меня вот, за аморалку выгнали, — грустно говорит Аня, — успела только три курса закончить.
— За аморалку? — слегка отодвинулся от неё Алик.
— Ну да… профессору не дала… вот получила по заслугам… дура, — самокритично заявляет Аня, — была бы уже экономистом.
— Сюда бы эту старую сволочь, за яйца подвесил бы, — разъяряется Алик.
— Он совсем не старый, очень даже молодой… а теоремы Виета не знает, — злорадно хмыкает Аня.
— Во истину, страна загадок, — Виктор напряжённо смотрит на далёкий мерцающий огонёк.
— Ничего загадочного, у него родственники в министерстве, — непринуждённо пожимает плечами Аня. — А затем подалась в фирму к Дмитрию Леонидовичу, администратором по устройству банкетов.
— Твоя идея с надувным пароходом? — Виктор оборачивается к ней и слегка улыбается.
— Моя.
— Смотри, сколько народу спасла.
— Как-то не задумывалась.
— Им тебе памятник при жизни надо ставить, а не людоедам отдавать.
— Не ценят, — скривилась женщина и мастерски сплёвывает.
— А что по поводу Идара Сергеевича скажешь? — допытывается Виктор.
— Тёмная лошадка, знаю лишь то, что служил в ФСБ или в ГРУ, по каким-то причинам уволили со службы, а Дима подобрал его, сделал начальником охранного отделения.
— На свою голову, — с иронией перебивает Виктор женщину.
— Это точно, — кивает Аня, но добавляет, — но выжили мы благодаря ему.
— Но только он всех вас использует для своих целей, иначе не стал с зеками договариваться, — уверенно говорит Виктор.
— Мне кажется, он союз с ними заключил, — встрепенулся Алик.
— Он совершил ошибку, — угрюмо произносит Виктор, — а нам дополнительная головная боль. Определённо, необходимо объединятся иначе — съедят, даже не в переносном смысле. Надо на плато искать другие группы людей и к морю, там скалы, можно неплохое укрепление соорудить.
— Павел Сергеевич вроде видел дымок за дальними сопками, может там ещё одна экспедиция, — вспоминает Алик.
— Почему туда не пошли?
— Так это, ещё до потопа было, а затем стало не до того.
— Значит, люди на плато есть. Надо всех найти, причём раньше, чем их найдёт Идар. В народе сила и спасение, — в обманчиво мягком голосе Виктора появляется тембр с металлической окраской.
— Павел Сергеевич давно хотел к морю выйти, но голуби появились, решили прежде мясом запастись.
— На Голубянке много голубей, — уверенно говорит Виктор.
— В последний раз там лишь скворцы были, — сникает Алик.
— На Караби яйлу начинает прилетать птицы, я видел, как стаи кружились над скалами, слева от моей стоянки. Туда тяжело пройти, но на лодке можно. Мне кажется, там и морские котики обосновались, по крайне мере косатки туда часто заплывают.
— Да где же лодку найдём? — вздыхает Алик.
— У меня есть, резиновая, многоместная, — Виктор ошарашивает этим заявлением Алика.
— Блин… здорово. На рыбалку можно будет выходить. У нас спиннинги есть, хотели порыбачить на здешних озёрах, но рыбы мало, исключительно лягушки.
— И даже крючки имеются? — осторожно спрашивает Виктор, вспоминая свой самодельный крючок из шпенька, с которого рыба в большей мере срывается.
— С запасом, — обыденным тоном отвечает Алик.
— Тогда вам сам бог велел к морю идти.
— Думаю, завтра и пойдём, — кивает Алик.
— Я бы от рыбы не отказалась, — сладко зевает Аня, уютно пристроившись на плече у Алика.
— Счастливая, а нас с Ниной от неё воротит. Ладно, давайте пробовать спать, подъём на восходе, — Виктор вытягивается во всю длину, переворачивается на спину, смотрит на далёкие звёзды — это единственное, что не поменялось в этом мире. Сон комкает все впечатления, тревога не спеша уползает вглубь сознания, становится тепло и хорошо. Под утро резко холодает, порыв ветра сбивает каменную крошку с камней и со злостью швыряет на спящих людей. Виктор вскакивает на ноги, толкает Алика и Аню. Они матерятся со сна как сапожники, но достаточно быстро поднимаются, с беспокойством озираются, действительность безжалостно гонит обрывки сна и заполняет сознание тревогой.
На небо наползают тяжёлые тучи, пахнет свежестью, в море опять грохочет, скоро сюда переместится гроза.
— Перекусить бы что-нибудь, — без особой надежды говорит Аня, а в глазах тоска и страх.
— На вот, — Алик достаёт пару копчёных крылышек диких голубей.
— Это мне? — не верит женщина и мгновенно впивается в мясо, звонко хрустя косточками как заправская дворняга.
Виктор быстро отворачивается, чтобы было невидно, как он сглатывает слюну.
— На всех хватит, — Алик и ему суёт пару крылышек.
После вкусного завтрака, появляется уверенность, все тревоги кажутся недостойными сладости в животе, но осмотрительность, прежде всего. Скрываясь за каменными грядами и разломами, мужчины и женщина гуськом спускаются вниз, выбирая участки закрытые кустарниками и редкими деревьями. Очень скоро придётся пройти мимо Чёрного монастыря, а там хозяйничают зеки, затем, не менее опасный путь к лагерю Идара Сергеевича. Что-то Виктору говорит, он опаснее людоедов будет. А жаль, на него он возлагал большие надежды. Но, как говорится, жизнь покажет все прелести и нюансы своих бесчисленных граней. После убийства Вована, что-то надломилось в душе Виктора, с неё словно сняли предохранитель, сейчас он на боевом взводе.
Перед мрачными скалами Чёрного монастыря, Виктор решительно останавливает группу: — Зеков должно быть не менее четырёх, я схожу на разведку, если в течение часа не приду, уводи Аню в свой лагерь, затем вы должны вернуться за моей женщиной.
— Может ну их, обойдём их стоянку, — предлагает Алик.
— Нет, о них надо знать всё, — Виктор вытягивает финку, а лук отдаёт Алику, — в случае чего, стреляй.
— Но я не умею?
— Учись, — ухмыльнулся Виктор.
В прошлый раз было легче подойти к Чёрному монастырю, не было такой давящей на психику ответственности, а сейчас перед глазами мелькают образы людей, с которыми он познакомился и нечто, говорящее ему словно извне, что он должен всех объединить, иначе смысл их спасения на этом плато исчезнет.
Благодаря обострившимся до придела чувствам, Виктор подсознанием улавливает, что в путанице высокой травы и ветвей кустарниковых деревьев, кто-то скрывается.
Окинув взглядом окружающую местность, он цепляет листья, небрежно рассыпанных на земле и тонкий шнур верёвки. Ага, ловушка и достаточно неумело поставленная, рассчитанная на обычного обывателя, впрочем, Виктор, до недавних пор, был таким же, но сейчас словно что-то проснулось в душе и глаза способны подмечать малейшие несоответствия. Вероятно — это инстинкт самосохранения и загадочная интуиция, по поводу которой у дилетантов возникает много споров. В любом случае Виктор уходит в сторону, в кровь, обдирая локти, ползёт по неудобному склону и выходит с противоположной стороны засады. Сверху он видит зека и обмирает от ужаса, у его рук лежит АКМ. Автомат перевешивает всё и сейчас у людей Виктора ни единого шанса. Это новость будоражит и заставляет предпринять отчаянный поступок, зажав финку в зубах, Виктор сползает в расселину и осторожно выглядывает, ища путь к своей жертве. Удивительно, но в мыслях это звучит именно так и не иначе, зек — его жертва. Тянуть долго нельзя, кто знает, когда его будут сменять, может произойти любая неожиданность. А ведь эти предосторожности против него, Виктора! Осеняет его догадка. После ликвидации Вована зеки быстро перестроились. Но одного они не учли, и Виктор уже не тот.
Стараясь не сверлить взглядом синюю от татуировок спину, Виктор скользнул ещё ближе и затаился у вывороченных оползнем корней. Зек, каким-то звериным чутьём что-то чувствует, елозит лопатками, берёт в руки автомат, испуганно озирается.
Большая чёрная птица прыгает у самого лица Виктора, деловито гребёт землю, выковыривает белую личинку, прыгает дальше. Если она сейчас увидит Виктора и с испуганными криками взлетит, это конец. Но она скачет дальше, ныряет в густые ветви, а зек отворачивается, кривя тонкие губы, автомат откладывает от себя и вновь пристально смотрит на дорогу.
Не вытирая пот, заливший лоб и глаза, Виктор слегка вздыхает, делает пару бесшумных глотков воздуха и вбирается из своего убежища. Несколько движений и мужчина подбирается ещё ближе, он буквально зависает на плоской каменной глыбе, остался лишь один бросок и лезвие финки распорет ему спину. Зек вновь елозит, вероятно, его звериные чувства так же обострены до придела.