«Государство — система открытого насилия над народом, осуществляемого в интересах олигархического клана. Олигархический клан — узкая группа людей, силой, подкупом или обманом присвоившая неограниченную политическую власть и осуществляющая ее, якобы, от имени народа».
Позже, в «Волонтерах атомной фиесты», появляется уточнение: «Власть клана или социального класса». Откуда же, по мнению автора, по мнению автора, берутся государства и «оффи»?
Многочисленные рассуждения героев романов сводятся примерно к одному: некая группа, «элита» общества, выдвинувшаяся благодаря своим выдающимся качествам, для сохранения власти навязывает обществу искусственную систему ценностей, в которой эта «элита» возвышается над остальными людьми. И ничего про производство, собственность и эксплуатацию. «Транс-марксизм» раз за разом, из романа в роман скатывается в давно уже известный идеализм, ища проблемы исключительно в надстройке — государстве, праве, морали и религии. Высказываются разные мнения о том, когда и почему цивилизация «свернула не туда» — в древности, в эпоху Возрождения, в конце XX века (нет, речь не о гибели СССР), виноваты ли древнеегипетские жрецы, европейская церковь или современные «оффи», банкиры и чиновники. Досталось (уже почти традиционно) и толерантности и мигрантам.
Можно потратить тысячи слов на критику современной европейской политики и морали, христианства и ислама, но нельзя покушаться на самое святое. Недаром в Великой Хартии (основной закон Меганезии), о чем неоднократно говорится в романах, начиная с «Депортации» (первого романа цикла), объявлены права людей на равенство, свободу, безопасность и собственность. Да, список взят из французской конституции времен Великой французской революции, но то была буржуазная революция. Забавно, что в одном из эпизодов «Дня Астарты» для отстаивания необходимости той самой собственности привлекается вопрос о возможности «передать нажитое имущество по наследству». Ирония в том, что автор, изо всех сил ругающий традиционную модель семьи, безоговорочно отстаивает по сути дела ключевую причину ее существования…
Иногда можно увидеть утверждения о том, что в Меганезии господствует либертарианство или анархизм. И то, и другое неверно. В отличие от либертарианцев (я имею в виду, разумеется, правых либертарианцев), автор прекрасно понимает, что ничем не ограниченные частная собственность и рынок не могут привести ни к чему хорошему. Соответственно, в Меганезии нет частной собственности на землю и недра, есть только аренда, а частные компании при достижении определенного размера, достаточного для серьезного влияния на экономику в целом, принудительно выкупаются у владельцев. Обоснование, впрочем, довольно интересно (цитата из романа «Мауи и Пеле, держащие мир»):
«И это обосновано. Если продажа будет возможна, то природные ресурсы быстро окажутся в собственности небольшой группы персон, и у остальных не будет никаких реальных прав. После этого очень вероятен социальный взрыв и силовая экспроприация ресурсов. Вот тогда и правда будет коммунизм, или точнее, большевизм в самом грубом исполнении. Чтобы мотивов для взрыва не возникало, в проекте Хартии есть не только запрет на скупку природных ресурсов, но еще и предусмотрен принудительный выкуп в общую собственность тех частных предприятий, которые вышли на уровень жизненно-важных для региона или страны».
Идея понятна, до настоящей революции и «большевизма в самом грубом исполнении» дело лучше не доводить, для этого можно даже поступиться «священным» правом. Чуть-чуть.
Кроме того, экономика Меганезии обходится без банков и подобных им учреждений, то есть без финансового капитала. Социальные гарантии для наемных работников, если судить по «Депортации», по нынешним меркам довольно продвинуты — высокая минимальная заработная плата и, при необходимости, переквалификация при потере работы за счет будущего работодателя (иначе на горизонте замаячит все тот же социальный взрыв). Для либертарианцев все это — совершенно недопустимое вмешательство в функционирование «свободного рынка», так что в Меганезии, конечно, нечто иное. В то же время критика автором демократии (которую он, похоже, при капитализме считает работающей), если судить по словам его героев, вполне либертарианская:
«…свобода и демократия, это левая и правая ладонь. Они, вроде, похожи, но несовместимы. И приходится выбирать: свобода или демократия».
На анархизм описываемое общество тоже совсем не похоже. Кроме частной собственности есть и законодательство (включая судебную систему), и правительство, и полиция, и регулярная армия. И здесь стоит поговорить об одной из основных идей цикла. На страницах романов можно не раз прочитать, что в Меганезии нет государства, а попытка его создания согласно Великой Хартии считается тягчайшим преступлением, за которое полагается смертная казнь. Но на самом деле, вне всяких сомнений, государство в Меганезии есть. Об этом могло бы свидетельствовать одно только наличие частной собственности, но, когда читаешь романы цикла, бросаются в глаза и более непосредственные доказательства.
Имеются абсолютно все основные признаки государства. Есть судебная система, в которой высшим органом является Верховный суд. Есть выборное правительство, с которым заключается контракт на исполнение избирательных заявок граждан. Есть аппарат принуждения: армия, полиция, обладающая немалым влиянием спецслужба и специальная преторианская гвардия, следящая за исполнением Хартии. Есть право, от уголовного до выборного, за исполнением которого следят суды и полиция. Наличествует определенная территория, на которую распространяется государственная власть (границы ее в основном морские, но это не важно). Более того, государство это местами имеет явные империалистические замашки, в частности, вывоз капитала в бедные страны, например для добычи там полезных ископаемых (пример — история с вымышленной африканской страной Мпулу в романе «Чужая в чужом море»).
Какое же это государство? Ответ прост и скучен — это буржуазная республика, скорее федеративная (в тексте Меганезия именуется конфедерацией, но в то же время четко описаны единая исполнительная и судебная власти), пусть сильно отличающаяся от существующих, но не настолько, чтобы считать ее чем-то совершенно особенным. В текстах неоднократно говорится о неких принципиальных отличиях и от современных капиталистических стран, и от бывших социалистических, но лично мне при чтении было прекрасно видно, что разница с первыми намного меньше, чем с Советским Союзом, в особенности ранним.
С надстройкой все более-менее понятно, разберемся с базисом. Ясно, что в Меганезии капитализм. Различными «бизнесами» занимаются если не каждый из основных героев, то уж больше половины — точно. Кстати, интересен социальный и профессиональный состав персонажей романов, который мало меняется от книги к книге. Очень много (наверное, не меньше половины от общего числа) представителей различных силовых структур «государства, которого нет» — военных, в том числе отставных, занятых околовоенным бизнесом (от ЧВК до производства оружия), и работников спецслужб. Много более традиционных бизнесменов, от мелких буржуа до хозяев транснациональных корпораций. Первые всегда показываются в самом выгодном свете, тогда как вторые бывают и «хорошими» (те, что не связаны с властями других государств), и «плохими» (те самые «оффи»).
Есть немало лиц свободных профессий — журналисты, писатели, разнообразные «эксперты» и фрилансеры и даже философы. Нашлось место и для представителей мафии и наркоторговцев — да, они тоже оказываются если и не совсем положительными, то не явно отрицательными персонажами, в отличие от госчиновников, а некоторые из них лично поучаствовали в создании «трансутопии». Да, «Алюминиевая революция» на поверку (начиная с «Мауи и Пеле…») оказывается не совсем (или даже совсем не) революцией, поскольку ее совершают не народные массы островитян, а беглецы из Европы и Америки, торговцы кокаином и наемники. Думаю, читатели уже догадались, кто в этом «чудесном» мире оказывается на страницах редко и обычно на заднем плане. Я не могу припомнить ни одного яркого образа настоящего пролетария.
Хотя на страницах романов изредка можно увидеть не самое отрицательное отношение к леворадикальным группам (в частности, во второй части «Апостола…» упоминается RAF), но куда чаще проскальзывает плохо скрываемое сочувствие ультраправым, а спецслужба Меганезии нередко именуется героями «гестапо» — в шутку, конечно, но… Нет, «революционерам» никогда не приходит в голову упоминать ВЧК и большевиков.
В Меганезии есть территории с различными видами местного самоуправления, среди которых имеется и «коммунизм» — в кавычках, поскольку выглядит он совершенно карикатурным. Острова, на которых обитают люди с особым взглядом на мир, живущие единой общиной и не имеющие ни личных вещей, ни личного пространства, описаны совершенно беззлобно, но цель понятна — «доказать», что коммунизм невозможен, поскольку для его существования нужны особые люди. С другой стороны, местами автор скатывается в настоящую архаику, описывая существующие в составе конфедерации «без государства» монархии — от традиционных островных вождей до «курфюрстов» — не абсолютные, но с обладающими немаленьким влиянием королевскими особами.
В чем же отличие меганезийского капитализма от остальных современных «капитализмов»? Во-первых, там нет крупного, тем более финансового, капитала и монополий, хотя есть частная собственность, мелкий и средний бизнес и наемный труд. Во-вторых, там нет налогов, а есть только социальные взносы на финансирование текущего правительства, которые не зависят от доходов (цитата из «Депортации»):
«Они зависят не от того, сколько у человека денег, а от того, сколько он потребляет этих благ. Обычно миллионер платит много больше, чем рабочий, но не потому, что у него больше доход, а потому, что у него больше объектов, обслуживаемых полицией, экологической службой, службой чрезвычайных ситуаций и т. д.».
Чувствуется, что вопрос о налогах очень волнует автора — ему посвящено немало слов. В-третьих, там практически нет институтов лицензирования, стандартизации и тому подобных. Можно производить и продавать что угодно. Полная свобода предпринимательства.
Финансовый капитал, налоги и лицензирование доставляют больше проблем мелкой буржуазии, владельцам малого и среднего бизнеса, которые мечтают избавится от банков, монополий и госрегулирования. Понятно, для кого эта «трансутопия» наиболее привлекательна…
Если говорить о личных впечатлениях от придуманного автором мира, то мне в нем многое не нравится даже по сравнению с существующими странами. Меганезийцы просто помешаны на дешевизне. Дешевые товары из Китая (в романах он по-прежнему выступает в роли «мировой фабрики»), дешевая еда, дешевая техника, дешевое жилье и так далее. Понятно, что при капитализме высокая цена совершенно не гарантирует качества, но экономия на всем, на чем только можно и на чем нельзя, — верный способ получить совершенно негодное изделие, а если это еще и комбинируется со следующим пунктом… Отсутствие стандартов и лицензий на все, вплоть до лекарств и авиаперевозок, — явный шаг назад, во времена торговцев «змеиным маслом» и прочих шарлатанов, к уровню смертности на транспорте, характерному для самых слаборазвитых стран. Кстати, об инфраструктуре вообще и транспорте в частности. Диалог из романа «Апостол Папуа и другие гуманисты»:
«В каждом труднодоступном тропическом регионе начали спонтанно рождаться режимные альтернативы.
— Почему только в тропическом? — спросила она.
— Потому, что в тропическом климате можно построить эффективное производство без развитой инфраструктуры. В других климатических поясах бывает холодная зима».
Устремившийся со всего света в Меганезию бизнес на самом деле не в силах одолеть задачу, которая была решена даже обычными капстранами, не говоря уже о Советском Союзе. Инфраструктуры в Меганезии действительно нет. Поскольку автор является большим поклонником малой авиации, транспорт между островами представлен частными самолетами (которые, по сюжету, есть у каждого «самостоятельного и благополучного») и авиарикшами. Конечно, можно гнать топливный спирт из планктона и ловить рыбу в лагуне, а потребности в одежде в тропическом климате невелики, но без хорошей транспортной связности жизнь на островах представляется мне совсем грустной — это не тот мир, в котором мне хочется жить.
Что же касается времени, из которого происходят экономические идеи Меганезии, о нем говорится почти что прямо. В «Апостоле…» один из героев мечтательно рассуждает: «Когда мы построим продвинутый нео-ХIХ век…». Да-да, XIX век, домонополистический капитализм. И здесь самое время вспомнить одного тогда еще видного марксиста Карла Каутского. В 1886 году он написал популярное изложение «Капитала» — «Экономическое учение Карла Маркса». Цитату оттуда я и приведу — она длинная, но уж очень показательная:
«Так всё толкает к разрешению противоречия, воплощённого в капиталистическом способе производства, — противоречия между общественным характером труда и отжившей формой присвоения средств производства и продуктов.
Только два пути мыслимы для разрешения этого противоречия. Оба они имеют целью согласовать между собой способ производства и способ присвоения. Один путь — уничтожение общественного характера труда, возврат к простому товарному производству, замена крупного производства ремеслом и мелким крестьянским хозяйством. Другой путь стремится приспособить не способ производства к способу присвоения, а способ присвоения к способу производства. Этот путь ведёт к общественной собственности на средства производства и продукты.
В настоящее время многие стараются повернуть ход развития на первый путь. Они исходят из ошибочного взгляда, будто способ производства можно установить по произволу при помощи юридических предписаний».
Да, в Меганезии нет ничего нового — все та же идея, устаревшая еще в позапрошлом веке, все тот же первый путь с частной собственностью, но без банков и монополий, «по произволу при помощи юридических предписаний». Второй же путь автору явно не нравится…
Впрочем, о жизни большинства населения при капитализме XIX или начала XX века у автора, похоже, весьма странные представления. Чего стоит вот такая цитата из «Рыцарей комариного писка»:
«За 100 лет реально-полезные технологии усложнили жизнь незначительно, а во многих случаях — даже упростили ее. Другое дело — бюрократические усложнения. Они чудовищны. 100 лет назад обычный человек четко знал, какое имущество ему принадлежит, сколько у него денег и что он может делать для получения прибыли, удовлетворения потребностей и защиты своих интересов».
Действие романа происходит в совсем недалеком будущем, 20-е годы нашего века. Сто лет назад типичный житель даже развитой капиталистической страны и не мечтал о «получении прибыли» (как, впрочем, и сейчас), а для «удовлетворения потребностей» мог сделать только одно — продать свою рабочую силу и надеяться, что зарплаты хватит на кусок хлеба, и что его не выкинут за ворота при очередном сокращении. И бюрократия здесь ни при чем. Один пример того, как следует защищать свои интересы, конечно, тогда уже был…
Мы подходим к самому интересному — классовой структуре «трансутопии». В ранних романах она не слишком четко обозначена, но потом проступает все более явно. Наконец, один диалог из «Апостола…» прекрасно раскрывает суть идеи Меганезии. Он довольно объемный, но я приведу его весь:
— Это из социологии управления. В социуме есть особи Альфа, Бета, и Гамма.
— Хэх… Это из той же серии, что термин «Альфа-самец»?
— Абсолютно верно, Корвин! Итак: Альфа — это лидеры, носители власти, или высшего статуса, вершина социальной пирамиды. Гамма — это нижний слой в пирамиде. Они по статусу всегда в подчиненном положении. Бета — это промежуточный слой. Они могут играть роль лидеров в отношении Гамма или в отношении других Бета, однако, они не лидеры по статусу. Они всегда подчинены Альфа, хотя у некоторых из них есть шанс подняться до Альфа. Беты мечтают об этом и боятся упасть до Гамма. Что же касается Гамма, то они мечтают получить роль, свойственную Бета, и начать доминировать над другими Гамма. Вот на чем держится классический пирамидальный социум.
— Ну… — Корвин погладил свою выбритую макушку, — …я где-то видел такую теорию.
Патер Макнаб плавно взмахнул ладонями в стороны.
— Бесспорно, вы видели. Это упрощенная теория, но ее используют многие политологи, поскольку она дает вполне адекватные прогнозы. Но для сообщества нези такая теория абсолютно непригодна. Вы, в силу своих идейных установок, истребили всех Альфа и лишили гражданских прав всех Гамма. Вы создали монохромное общество субъектов, которые не стремятся к статусному лидерству и не терпят такого лидерства над собой.