Добираясь до ночлежки, я прикидывал, что еще мне можно продать. Клинки – неохота, расшитый эльфийский пояс, что у меня валяется в сумке, – так за него много не дадут. Разве что лимэль? Но что-то внутри подсказывало, что это плохая идея. Я решил довериться своему чувству, так как пока еще с голоду не умирал, а значит, можно было еще что-нибудь придумать.
Проходя по улицам, я наткнулся на знакомый трактир, где так вкусно готовили грибной суп, и решил зайти. Певца, к моей радости, в углу я не заметил, видимо, залечивал боевые раны и ремонтировал разбитый инструмент. Заняв свободный столик, я заказал много вкусного, решив оторваться напоследок. Заплатил я сразу четыре серебрушки, чтобы служанке потом не вздумалось меня развести, и принялся ждать заказа, размышляя все о той же проблеме – что делать?
Придется сейчас же отправиться к гномам, сделал я вывод. От этого не отвертеться, хотя не сильно-то и хочется месить новыми сапогами раскисшую грязь. Эх, вот если бы переждать где-нибудь месяцок, в тепле и уюте, пока дожди не поутихнут…
Мне принесли заказ, и я всецело посвятил внимание набиванию желудка, шестым чувством догадываясь, что такой пищи я могу не увидеть еще очень долго. С наслаждением доев все до последнего кусочка хлеба, я покинул это заведение и направился в ночлежку, представляя, как обрадуется Алона, когда я сообщу ей, что наконец-то отправлюсь в горы.
Знакомый блеск заставил меня остановиться. Я смотрел на все те же щит и меч, понимая, что, возможно, это решение моей проблемы. Ведь армия – именно то, что мне сейчас необходимо. Я могу получить в ней возможность провести месяц под крышей, в тепле, одетым и накормленным (как обещал мне вербовщик). А потом, когда дожди прекратятся, а земля немного подсохнет, можно будет прикупить какую-нибудь лошадь и рвануть к гномам. Что вообще меня может там ждать? Тренировки? Да я только с радостью, ведь уже несколько дней лишь разминаюсь. Работа? Переживу. Надоедливые начальники? Вспомню опыт прошлой жизни и надену маску пофигиста.
Взвесив таким образом все «за» и «против», я открыл дверь вербовочного пункта и обнаружил все того же седого воина со шрамами на лице.
– А-а-а… – протянул он. – Все же решился?
– Да, – с улыбкой кивнул я. – Что-то вечером вдруг в голову стукнула мысль: а не послужить ли мне королю? Что вы там говорили про деньги?
– Будешь получать пятнадцать золотых в месяц за примерную службу, – заверил меня воин, доставая листок пергамента из стопки и перо из чернильницы. – Как твое имя?
– Алекс.
– Так и запишем, – воин стал водить пером по пергаменту. – А второе?
– То есть? – не понял я.
– Ну, имя твоего рода или можно город, в котором ты родился, а можно даже прозвище. Как тебе будет удобнее, это нужно просто для отчетности.
«И что за отчетность? – подумал я. – Пытаются узнать таким образом, сколько знати поступает в армию? Так можно сразу сказать – ни одного, и не парить себе мозги».
Но, видя, что вербовщик смотрит на меня с ожиданием, я стал придумывать себе второе имя. Города моего родного здесь не знают, Эльфийский лес называть глупо, а приплетать короля гномов, который недавно принял меня в семью, будет верхом идиотизма. Наконец я вспомнил, что в одной книге, которую я читал на Земле, один парень, пойдя в армию, взял себе имя смертельно опасного пушистого зверя, и решил поступить так же.
– Пишите: Алекс Кэльв, – сказал я воину, и он тотчас склонился над листком.
А хорошо звучит, улыбнулся я. Воин закончил писать и взял со стола еще один маленький листок, куда переписал мое имя, сверяясь с большим.
– А теперь подпиши договор, – воин протянул мне перо. – Если писать не умеешь, то просто поставь крестик.
– Я сперва почитаю, – ответил я, беря в руки договор, так как знал по опыту, что подписывать что попало весьма чревато.
Пробежав глазами несколько пунктов, я усмехнулся. И здесь сплошной развод.
– Оказывается, я буду получать не пятнадцать золотых в месяц, – сообщил я вербовщику, хмуро смотревшему на меня, – а всего десять, так как остальные вычитаются за одежду и еду. Также по этому контракту мне нужно заплатить сорок золотых, чтобы иметь возможность в любой момент покинуть службу. Кроме того…
– Так ты будешь подписывать или нет? – спросил меня уже отчаявшийся воин.
А я подумал, что мне нужно будет пробыть там всего месяц, так что условия контракта для меня не имеют ровным счетом никакого значения. Делать военную карьеру я не собирался и слиняю, как только дороги высохнут, помахав рукой на прощание. Поэтому я просто нашел в конце листка абзац, начинавшийся словами: «Я, Алекс Эльф, согласен со всеми условиями…» – и взял из рук вербовщика перо.
Положив пергамент на стол, я понял, что кое-что меня смущает. Прочитав строчку еще раз, я поднял на воина глаза и воскликнул:
– Ты что написал? Я же тебе сказал: Кэльв, Алекс Кэльв! А ты меня Эльфом обозвал. Давай переписывай, глухая тетеря! – Я пододвинул листок к нему.
– Эльф, Кэльв, какая разница? – зло ответил мне вербовщик. – Подписывай давай, не буду я на тебя еще один листок тратить!
«Видимо, обиделся на тетерю, – подумал я и сплюнул. – Ну и ладно, всего месяц, так зачем нервы трепать понапрасну?»
Я вывел крупными латинскими буквами свое имя внизу контракта и поставил жирную точку. Я в Нете всегда так подписывался, вот теперь вспомнилось почему-то…
Вербовщик повеселел и бережно взял листок с контрактом. Взамен дал мне тот клочок, где было что-то нацарапано – что конкретно, я даже и не разобрал, – и сказал:
– Теперь ты должен по этому направлению прибыть в Ленец не позднее двух дней с этого момента и показаться тамошнему начальнику лагеря подготовки, а он уже определит, куда тебя направить. Понял? Ну и топай отсюдова!
Даже не став прощаться, я вышел наружу, не забыв прихватить свой сверток с одеждой и с грустью вспомнив, что только недавно нелестно думал про тех, кто уходит служить в армию, что они либо кретины, либо добросовестные служаки. Так как служакой я не был, а добросовестности во мне было весьма незначительное количество, то теперь по-любому меня нужно было относить к первой группе. И никакие оправдания мне здесь уже не помогут. Интересно, что скажет Алона, узнав о том, что я нашел себе работу на некоторое время?
Придя в гостиницу, я первым делом помылся в бочке, что стояла во дворе, а затем зашел в комнату и переоделся в новую чистую одежду. Осмотрев себя, я признал, что мастер не зря требовал такие деньги. Все вещи были мне впору, сидели как влитые, будто я в них родился. Выкинув свою рванину, я положил запасные шмотки в сумку и достал из нее не раз выручавшую меня карту, чтобы отыскать на ней город Ленец. К моему большому облегчению, он обнаружился совсем близко от столицы – всего один дневной переход на запад. Спрятав карту, я задумался, почему же нельзя было устроить этот армейский лагерь в самой столице? Но потом понял, что наверняка военные просто не предполагали, что я буду вербоваться именно здесь, иначе заранее перенесли бы его для моего большего удобства прямо под окна этой гостиницы. Вздохнув, я достал амулет. Шутка не удалась и моего настроения не подняла, ведь осознание того, что все равно завтра придется шлепать по грязи, радости мне не доставляло.
Алона ответила почти сразу и, узнав новость, заявила, что я нашел себе такую отсрочку на месяц, только чтобы не ехать к гномам. Мне понадобилось довольно долгое время, чтобы убедить ее в обратном, после чего мы просто мило поболтали о всяких пустяках, решив сегодня сделать в занятиях перерыв – вчера Алона переколотила все доски и бревна на своей тренировочной площадке, а новых еще не принесли. Вот что значит научить проказницу нескольким атакующим заклинаниям. Да и ладно, чем бы дитя ни тешилось…
Закончив разговор, я сам немного поупражнялся в формировании плетений и задумался: а почему бы не встроить одно из них в одежду? Двойная выгода получится – и одежда дольше сохранится, и мне будет практика. Только вот какое же применить? Подумав немного, я остановился на защитном коконе и принялся раскладывать его на составляющие, чтобы потом придумать такую структуру, которая бы наложилась на одежду. Конечно, было легче просто окружить себя коконом, включив туда все вещи, но долго поддерживать его – весьма глупый расход энергии, мне нужно было нечто иное.
Проанализировав каждую часть плетения, я стал его преобразовывать, сохраняя общий принцип построения. Через два часа попыток и неудач у меня вышло плетение, которое при внедрении в одежду становилось частью ее ткани и делало ее крепкой, влагонепроницаемой, но в то же время не более грубой. (Первые попытки превращали мою куртку в скафандр, который совсем не хотел сгибаться в рукавах.) Принцип подпитки плетения я немного переработал и не зацикливал ее на себя, как вначале, а создал небольшой резерв, как в разговорном амулете. Этот резерв будет легко восполняться прикосновением к ауре хозяина.
В результате у меня получилось отличное плетение, которое укрепляло ткань, не давало проникать влаге внутрь и делало одежду более долговечной. Оно стоило затраченных на него усилий и одной моей рубашки, при первой попытке расползшейся на ниточки. Кроме того, это плетение забирало очень мало энергии, так как было слабеньким – ни арбалетный болт, ни стрелу оно не остановит, но зато для очистки от грязи, которая будет прилипать ко мне в дороге, не потребуется много сил и времени. Встроив его во все свои вещи, я заснул с чувством выполненного долга.
На следующее утро я отдал последние деньги за завтрак и продукты в дорогу. Продуктами оказались кусочек побелевшего сыра и краюха хлеба, на большее у меня финансов не хватило. Тщательно упаковав свои вещи, я взял сумки и закинул на плечо, рядом с луком, а колечко с сафрусом, по обыкновению, спрятал во внутренний карман. Выйдя на улицу, я с облегчением увидел, что дождик перестал моросить, хотя небо было еще затянуто облаками. Да, у меня, конечно, влагонепроницаемая одежда, но все же не люблю я дождь и сырость.
«Ну и что? Могут же быть у меня небольшие слабости», – подумал я, направляясь к западным воротам.
Через полчаса я мысленно попрощался со столицей и зашагал по дороге в Ленец. Первым делом я почувствовал, что дорога – это не мощеная улица, здесь царствовала грязь. Она налипала на сапоги, приставала к подошвам, а затем отваливалась большими кусками. Она скользила под ногами и заставляла терять равновесие. Даже мои навыки не помогали, особенно в те моменты, когда грязь с яростным чавканьем пыталась оставить в своем теле мою обувь. Пару раз запнувшись из-за этого и чуть не шлепнувшись прямо посреди дороги, я решил снять сапоги и понес их в руках.
Стало легче. Грязь уже не прилипала к ногам, но все равно затрудняла передвижение. Словно шагаешь по пляжу с мелким песком, но, в отличие от пляжа, ногам холодно, мерзко и липко. С такими темпами до города за день я точно не доберусь. Я решил пробежаться, как по пенечкам на полосе препятствий, и до полудня отмахал довольно приличное расстояние, встречая по пути редких хмурых людей на еле бредущих лошадях. После нескольких часов бега я подумал, что оно того не стоит, и перешел на шаг. Все равно у меня еще было полтора дня в запасе.
В обед я умял все свои продукты, не останавливаясь на привал, а к ужину достиг речки, где немного помылся и напился. К моему сожалению, город впереди так и не показывался, а потому я понял, что сегодня туда не попаду. Прошагав еще час, я решил устраиваться на ночлег. Поймав неподалеку сонного сурка, быстро изжарил его и съел, а затем забрался на раскидистое дерево, чтобы не спать на мокрой и холодной земле, и устроился в удобной развилке.
Утром я, неудачно повернувшись во сне, после недолгого полета поцеловался с вышеупомянутой мокрой землей, только чудом не свернув себе шею. Отплевываясь, я вскочил и, поминая всех демонов, вместе взятых, принялся отряхиваться. Хмурый рассвет не предвещал ничего хорошего, но я решил топать дальше, раз уж проснулся. А к обеду, злой и голодный, потому что, кроме мелких грызунов, мне ничего не попадалось, достиг нужного города.
Ленец был старым. Именно это впечатление возникло у меня, когда я увидел его стены. Разваливающиеся, с выпавшими камнями и осыпавшимися зубцами, они были жалким зрелищем. Недалеко от входа виднелся большой пролом, который уже давно никто не заделывал, поскольку валявшиеся камни совсем заросли кустами. Ворота никто не закрывал – их створки валялись на земле, отданные во власть гнили и ржавчины. Мда-а, а что же будет в самом городе? На входе меня традиционно встретили стражники, спросившие про запрещенные вещи и потребовавшие два медяка за вход. Денег у меня не было, и я протянул им направление, что дал вербовщик.
– А-а, новенький! – обрадовался командир стражи. – Давненько к нам пополнения не присылали. Проходи, парень, будь как дома!
Стражники почему-то захохотали.
– А где у вас лагерь подготовки? – поинтересовался я.
– А ты иди вперед и не ошибешься, – сказал улыбающийся стражник.
Я поблагодарил их и отправился в указанном направлении. За стенами город оказался немного лучше, чем я ожидал. Развалившихся зданий не было видно, хотя все дома носили неумолимый налет старости. За входом в город начиналась улица, мощенная неровным булыжником, о который я вскоре отбил пятки. Остановившись, я достал из сумки сапоги и принялся их натягивать, немного очистив ноги от грязи. За этим занятием меня и застала полусотня солдат, которая вынырнула из боковой улочки и, чеканя шаг, промаршировала по дороге в том же направлении, куда двигался я. Быстренько подхватив свои вещи, я пристроился за ними.
– Ровнее шаг! Раз, два, раз, два… – надрывался кто-то впереди.
Солдаты с хмурыми лицами продолжали идти, не обращая на него внимания. Пользуясь случаем, я внимательно их рассмотрел. Все они были одеты в одинаковую форму серого цвета, оружия у них я не увидел и ехидно подумал: а не стройбат ли? Несколько человек, шагавших в первом ряду отряда, были в иной форме, черного цвета. Наверное, командиры.
– Левой! Левой! Раз, два, три! – не умолкал вожак этого стада.
Я решил помочь ему и гаркнул:
– Песню запе-евай!
– А мы теперь солдаты, бравые ребята, служим королю… – затянули бойцы нестройными голосами.
– Что? А ну, отставить! – завопили впереди. – Прекратить, я сказал!
Солдаты в строю постепенно затихали, некоторые из задних рядов оглянулись на меня. Я им подмигнул и пошел на обгон строя, так как разборка здесь предстояла неслабая. Кто-то впереди, жутко недовольный тем, что его функции присвоил другой, скомандовал:
– Стой на месте! Кто это там захотел у меня наряд на чистку сортиров? Кто это добивается еще одного занятия по строевой подготовке? Кто это такой умный?..
– Кто самое слабое звено… – пробормотал я, огибая колонну.
Голос стал смещаться – видимо, командир пошел разбираться в задние ряды.
Обойдя колонну справа, я пошел дальше, еще долго слыша сзади начальственный рык. Вскоре впереди показался забор, протянувшийся передо мной, насколько хватало взгляда, словно он перегородил весь город. В заборе были ворота с охраной, к которым я и направился. Протянув людям все в той же серой форме направление и получив от них указания, куда мне идти, я зашел в лагерь и огляделся. Большой двор с многочисленными строениями, длинная полоса препятствий на одном его конце и несколько площадок, покрытых песком, в центре. Это все живо мне что-то напомнило. Я пошел к домику, где, как мне сообщили, находился начальник лагеря.
В домике меня встретил секретарь, разбиравшийся в ворохе свитков и книг. Он попросил подождать, пока начальник освободится. Я присел на лавку, чувствуя, что долго ждать не смогу, поскольку еще даже не завтракал, и машинально стал прислушиваться, что происходит за дверью, в кабинете начальника.
– Мне плевать, как вы это сделаете, но чтобы к завтрашнему дню у меня было сто комплектов новой формы! – орал там кто-то, мне даже и слух не пришлось особо напрягать.
– Но ведь пока мы получим… – пробовал возражать ему другой голос.
– Я сказал, к завтрашнему дню! Мне солдат одевать не во что! Если завтра формы еще не будет, я обещаю, что сниму с моих солдат все те обноски, в которых они сейчас ходят, и устрою торжественный марш по столице! Пусть король полюбуется на свою армию!