— Неужели не справился?
— Хозяев Центра не устроило мое мировоззрение. Они считали себя инопланетянами, а я им не поверил.
— Что случилось с этим Центром дальше? — спросила Марта.
— Никогда больше о нем не слышал, — сказал Логов и сам удивился, что долгие годы не вспоминал о Центре и не интересовался его судьбой.
35На следующий день Вик вызвал Логова в технический модуль, ему понадобилась помощь.
— Надо поговорить, — сказал он, как только Логов снял скафандр. — Что это за белиберду ты вчера вечером нам наплел?
— Почему белиберду? Это два эпизода из моей жизни. Я был честен.
— Ты уверен, что это случилось именно с тобой?
— Конечно. Я все помню. Придумал только несколько эпизодов, восстановил, так сказать, последовательность событий. Может быть, слегка приукрасил. Но в том, что все было именно так, уверен.
— Почему ты выбрал именно эти эпизоды?
— Марта сказала, чтобы я что-нибудь рассказал о себе, вспомнились эти истории. Почему? Я не знаю.
— Ты всегда делаешь то, что тебе приказывает Марта?
— Как правило. Ты же и сам знаешь, что она лучше нас приспособлена к жизни.
— Да, это так. Тебе не кажется это странным?
— Из трех человек один обязательно оказывается более приспособленным, что здесь странного?
— Но почему не мы с тобой?
— Да ладно! Посмотри на себя, ты у нас сочинитель историй, какое отношение к реальной жизни ты можешь иметь? И я, кстати, не слишком далеко от тебя ушел — мизантроп и социопат. Нам повезло, что мы встретили Марту. Без нее мы бы давно загнулись.
— Согласен, повезло. Но не кажется ли тебе, что как-то очень сильно повезло, по-особенному? Что таких везений в жизни не бывает?
— Я не понимаю. Что ты хочешь сказать?
— Нам следует лучше узнать Марту. Давно собираюсь предупредить тебя: соблюдай осторожность.
— Через двадцать лет я буду знать ее лучше. Но о чем ты? Иногда моего скромного интеллекта не хватает для того, чтобы расшифровать твои послания.
— Если бы я знал!
Сработала рация. На связь вышел Вердиктов. В первый раз за две недели.
— Логов, вы слышите меня?
— Привет, — сказал Логов.
— Пройдет каких-нибудь пятьдесят лет, и марсиане, потомки первых переселенцев, то есть нас с вами, введут в обиход оскорбительную кличку «земноводные». Так они будут называть обитателей Земли. Понятно, что на Марсе долго еще будут проблемы и с тем, и с другим. Вот, значит, они и подчеркнут таким образом глубокую разницу между землянами и марсианами. Это я вчера вечером придумал. По-моему, хорошо получилось.
— Что оскорбительного в этом термине?
— Это не термин, а грязное марсианское ругательство. Можете теперь так называть ненавистных вам людей. По степени оскорбительности слово занимает место рядом с широко известными ругательствами подонок и сволочь.
— Зачем вы мне все это рассказали?
— У ругательств есть одна особенность, они всплывают в памяти людей, когда им не хватает обычных слов для выражения чувств. Они эмоционально окрашены. Вы и не заметите, как станете обзывать земноводным любого переселенца, совершившего ошибку или не исполнившего вовремя ваш приказ.
— И не подумаю, — возразил Логов.
— Подумаете и не раз! Вы очень скоро сообразите, что любое произнесение этого ругательства отдаляет вас от бывшей родины, рвет с ней связь, которая так мешает всем нам окончательно почувствовать себя марсианами. Но марсиане гордый народ! Они никогда не подчинятся воле Земли!
Вердиктов закончил выступление и прервал связь.
— Не кажется ли тебе, что Вердиктов окончательно спятил? — спросил Логов.
— Нет никаких сомнений, — подтвердил Вик.
— Спасибо. Если мы оба способны оценить состояние этого человека, как неадекватное, значит ли это, что мы с тобой пока в своем уме?
— Не хочу тебя расстраивать, но помешательство этого человека ничего не говорит о нашем душевном здоровье. Кстати, мы можем заблуждаться в оценке душевного состояния Вердиктова.
— Ты же не просто так мне это сказал? — расстроился Логов. — Ты что-то знаешь?
Они замолчали. Логов не хотел, чтобы Вик ответил, ему было страшно от одной мысли, что он располагает доказательствами их безумия. Это будет означать, что они пожертвовали своей жизнью зря. Ему хотелось, чтобы это молчание длилось месяц, год, а еще лучше двадцать лет. Есть вещи, о которых знать нельзя. Только сейчас Логов понял, что это значит.
— Я не утверждаю, что мы с тобой сошли с ума, — Вик произнес это тихо и оскорбительно ласково, словно за что-то извиняясь. — Но мне кажется неверным твое заявление о том...
— Замолчи. Я не хочу обсуждать мои слова. Сказал и сказал. Давай, продолжим наш разговор потом, когда мы успокоимся и привыкнем к марсианской жизни.
— Хорошо.
Следующие два часа они молча откручивали шурупы со сбитой резьбой, перетаскивали какие-то тяжелые ящики, пересчитывали запасные детали, сверяли со списками наличие приборов, назначение которых было до поры до времени им неизвестно. Когда-нибудь они обязательно понадобятся, и Вику придется разобраться в инструкции, чтобы ими воспользоваться при необходимости. Но все равно, было приятно сознавать, что о них позаботились на Земле, рассчитав потребности на долгие годы вперед.
Они и не заметили, как к ним присоединилась Марта. Она была уже без скафандра.
— Эту коробку надо вот сюда оттащить.
— Спасибо, так действительно лучше, — согласился Логов.
— Соскучились?
— Мы, вообще-то, здесь работаем.
— Это понятно, но признайтесь, что рады были вволю поболтать? Давно у вас такой возможности не было.
— Мы молчали, — сказал Вик.
— Так я вам и поверила!
— В чем, собственно, дело?
— Мне просто любопытно.
Разговор не понравился Логову. Он не видел причин скрывать что-то от Марты и рассказал ей про странную эпидемию безумия, охватившую некоторые базы.
— Вам-то что до их безумия? — удивилась Марта.
— А вдруг и мы! — сказал Логов. — Сумасшедшие не знают, что они сошли с ума. Они думают, что у них все в полном порядке. Им трудно признаться в том, что они существуют в выдуманном мире, который породил сбой их мозга. Для них он логичен, они не догадываются, что подчиняются свихнутой логике. И узнать об этом можно, лишь отказавшись от аксиом свихнутого мира. Понятно, что для проверки адекватности восприятия сделать это необходимо, непонятно только как.
— Человек со здоровой психикой не способен на такой поступок, — сказала Марта. — По крайней мере, надеюсь, что это так.
— Почему?
— Решительный отказ от аксиом реального мира, сам по себе, есть признак ненормальности.
— А если привычные аксиомы лживы?
— Ну, дорогой, окружающий мир надо изучать. Наукой нужно заниматься, а не словоблудием и пустобрехством. Только так можно установить верные аксиомы. Эта задача людям по силам, уверяю тебя.
— Существуют ли верные аксиомы? — спросил Логов, он посчитал, что философский спор разрядит обстановку.
— Конечно, — уверенно сказала Марта.
— Иначе бы мы не прилетели на Марс! — вставил свою реплику Вик. — Законы физики одинаковы во всех точках Вселенной. Только поэтому мы здесь.
— И все-таки, а если они неверны?
— Аксиомы, определяющие мир, не имеют никакого отношения к человеческим ощущениям. Понятно, что они существуют независимо от нашего сознания. Они не могут быть ошибочными, иначе бы мир не существовал. Ошибочными могут быть наши представления, — сказала Марта решительно.
— И все-таки, как узнать, что наша психика здорова? — Логов окончательно запутался.
— Спроси у меня, — сказала Марта.
— Ну, спрашиваю.
— Вашей психике ничего не угрожает.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Марта вспомнила, что у нее остались недоделанными срочные дела в пещере, и покинула их. Логов был готов согласиться с ее утверждениями, но небольшое сомнение у него все-таки осталось.
— Послушай, Вик. А твоя вездесущая литература может определить, нормален человек или нет?
— Конечно. Любое противоречие в тексте немедленно становится видно, как бриллиант среди кофейных зерен. Ты знаешь, в чем основное отличие писателей от ученых? Писатели используют для описания мира не формулы и законы, а притчи. Как бы проще сказать, писателю легче всего описать ситуацию, придумав подходящий сюжет.
— Какой сюжет описывает наше пребывание на Марсе, по твоему мнению?
— Я уже говорил, что расскажу, когда буду готов. Пока мне самому кажется, что он слишком фантастичен, чтобы в него можно было поверить без веских доказательств. Мне не хватает какого-нибудь яркого реального факта, способного подтвердить сюжет, который крутится у меня в голове.
— Кстати, о фантастике. Не пора ли нам выполнить обязательства, которые мы дали изобретателям с Земли? По-моему, самое время.
Они приступили к работе. Сначала занялись проектом профессора Никова. Из контейнера А-18 достали опытный макет ракеты с двигателем, использующим реактивную передачу импульса через квантовый вакуум виртуальной плазмы, установили его на ровной площадке метрах в пятидесяти от базы и нажали кнопку пуска. Старт, как и было обещано, произошел через пять минут.
Сначала ракета пошла медленно, но потом добавила скорости и скрылась за горизонтом.
— Вроде бы получилось, — сказал Логов.
— Мне понравилось, — признался Вик.
— Сейчас повторим фокус с изобретением инженера Вислова. Он создал прототип двигателя, деформирующего пространство. Интересно, как это будет выглядеть?
В контейнере оказалась не ракета, а некий прибор. Вик провел предполетную подготовку согласно приложенной инструкции. Логов ждал, что прибор отправится в полет и исчезнет за горизонтом, как это только что произошло с изобретением профессора Никова. Но нет, в назначенное время прибор просто исчез.
— Будем считать, что и этот эксперимент закончился удачно, — сказал Вик.
— Теперь надо ожидать ответного визита очень умных и порядочных зеленых инопланетян.
— Вот это уже точно будет означать, что мы с тобой окончательно спятили!
36Вечером, во время ужина, разговор не завязался. Три человека сидели и старались не смотреть друг на друга. Воцарилась неприятная тишина. «Словно я в чем-то перед ними провинился», — подумал Логов.
Он захотел прямо спросить об этом, но не решился. Непонятно было, кого спрашивать. Марту или Вика.
— Заметили, что ужин сегодня получился удивительно мрачным? — спросила Марта.
Логов и Вик кивнули.
— Сейчас я вам выдам по настоящей котлете, может быть, это вернет вам хорошее настроение.
— Откуда на Марсе мясо?
— Это искусственное мясо, оно выросло в инкубаторе. Вы не знали, что мы способны обеспечить себя настоящим искусственным мясом?
— Что-то очень быстро оно образовалось, — сказал Вик. — Я думал, что только через год что-то получится.
— На Земле процесс идет значительно дольше, потому что там стараются моделировать волокна мяса. У нас, на Марсе, сразу выращивается фарш.
— Вкусно, — сказал Логов, откусив кусок. — Вроде бы даже отдает чесночком.
— Это пищевая добавка, — пояснил Вик.
Отправив посуду в чистку, они уселись в кресла, но разговор по-прежнему не клеился. Логов хотел рассказать что-нибудь о своей жизни, но на этот раз ему в голову не пришло ничего интересного. И он решил промолчать. В конце концов, на этот раз никто не просил его делиться воспоминаниями. Не исключено, что он уже надоел всем со своими вечными рассказами о давно позабытых делах и обстоятельствах. Вдруг о себе захочет рассказать Марта или Вик? Почему бы и нет? Было бы интересно послушать. Логову пришло в голову, что он мало знает об их прежней жизни.
— Что-то вы сегодня грустные, — сказала Марта. — Много было работы? Устали?
— Мы таскали ящики и запускали экспериментальные ракеты, — ответил Вик.
— Неужели у тебя не осталось времени, чтобы заняться своим текстом?
— Именно.
— Не поверю, наверняка в голову приходили какие-нибудь замечательные идеи, касающиеся сюжета?
— Как без этого.
— Расскажи.
— Я не могу!
— Почему?
— Дело в том, что вы у меня — последние читатели. Если я расскажу сюжет и растолкую идеи, которые мне захотелось отразить в тексте, вам будет неинтересно читать готовую книгу. Моя работа потеряет всякий смысл. Так что пока промолчу, подожду, когда все закончу, а обсуждение книги оставим на те далекие времена, когда вы прочитаете готовый текст и захотите обсудить его со мной.
— На Марсе есть еще люди.
— Ерунда. Они читать не будут.
Логов вспомнил Вердиктова и рассмеялся. Вот уж из кого читатель не получится ни при каких обстоятельствах.
— И все-таки я попрошу тебя рассказать о своем новом тексте сейчас, — сказала Марта. — Обещаю, что на Земле ее обязательно прочитают. Там любителей чтения полно.
— И на Земле ее не будут читать, — сказал Вик. — Все эти фантазии про тысячи читателей — наглый обман.
— Почему же ты продолжаешь писать? — искренне удивился Логов.
— Когда-то, давным-давно, один писатель утверждал, что писать следует лишь для одного читателя — для Бога, именно это отличает писателя от литератора.
— Ты веришь в Бога?
— Нет.
— Но как же тогда понимать твои слова?
— Понимаешь, верить в Него и писать для Него — это разные вещи. К тому же сейчас найти пять читателей настоящая проблема. Я уже потерял Комлева.
— Не понимаю, — признался Логов.
— Он поймет это потом, с годами, — сказала Марта. — Теперь можешь рассказать про книгу. Нас с Логовым ты из списка читателей все равно вычеркнуть не сможешь. Мы обязательно будем читать твои тексты.
— Ладно, — неожиданно согласился Вик. — События у меня происходят в дебрях тайги или на удаленном острове в море Лаптевых. Это я окончательно не решил, главное, чтобы место действия располагалось в труднодоступном месте, и число участников было ограничено. Собственно, их всего двое. А. и Б.. До того, как они попали в свое Место испытаний, так для простоты я буду называть их убежище в труднодоступном районе Земли, они были уже знакомы несколько лет. Работали рядом в офисе большой фирмы. Друзьями их назвать было сложно, так, здоровались, когда проходили мимо, не более того. Но вот однажды все изменилось. Что-то случилось. А. ничего не знал, Б. знал и начал действовать. Он подошел и не дрогнувшим голосом, а ведь он знал, что ввергает несчастного А. в череду неприятных и опасных событий, сказал: «Есть дело».