– А вы не знаете, куда?
– Нет, не знаю, – покачала головой старушка и пошла своей дорогой.
Доктор подозрительно посмотрел ей вслед, но в авто вернулся. Закурил.
– Да уж, да уж, – пробормотал он.
Выкинул окурок, и рука потянулась к бардачку, где лежала книга. Манящее изумрудное мерцание наполнило салон, сладкие стоны полились в уши, как ангельская музыка. Задумчивость на лице Бутербродова сменилась умилением. Андрей Васильевич прижал книжицу к груди, нежно её поглаживая.
– А… ах, – постанывала книжка.
Громкий стук по стеклу прервал соитие. Андрюха испуганно уставился на боковое окно.
– Шеф, довези до Центра, полтораста дам, – проговорил молодой парень, с наколкой «Зина» на пальцах. – Очень надо свалить из райончика!
– Садись! – кивнул доктор, отгоняя наваждение и решительно суя книжку назад в бардачок. – Мне как раз в Центр и надо.
* * *Халюкин в полном прокурорском облачении сидел в своём кабинете за собственным рабочим столом. Напротив него расположилась толстая белокурая баба с пышной причёской и при густом макияже.
– Во сколько вы услышали это матерное слово, Жаннетта Петровна? – вдумчиво спрашивал Халюкин.
Баба немного подумала и стала рассказывать, активно жестикулируя:
– Начало пятого… Да-да, потому что незадолго перед этим четырёхчасовалый гудок на фабрике прогудел.
Очкарик склонился над протоколом, записывая.
– Знаете, товарищ прокурор, мне его рожа сразу не понравилась! Типичная уголовная харя: сросшиеся брови, подбородок такой тупой… и башка лысая! Я ещё подумала…
Хлопнула дверь кабинета. Дамочка прервалась, оглянулась и расплылась в широкой улыбке:
– Андрей Васильевич!.. Вы меня, конечно же, помните…
У Халюкина при виде Бутербродова волосы полезли на макушку.
– Идите отсюда, Жаннетта Петровна, – быстро сказал гинеколог. – Мне с зампрокурора надо поговорить!
– Вообще-то, я уже месяц как прокурор, – уточнил Халюкин.
Баба и доктор изумленно на него посмотрели.
– Ну да, пофиг, – смутился Антоха.
Мир дуален, или «зеркален». На каждое отражение есть своё зеркало, и если зеркало перестанет отражать, то исчезнет всё. Нахрен…
– Смените тон, Андрей Васильевич! – акудахтала бывшая пациентка. – Я, между прочим, даю ценные показания!
– Дадите их в другой раз, – нетерпеливо предложил врач.
– Я – важный свидетель обвинения! Эй, товарищ прокурор…
Халюкин медленно встал. Упёр кулаки в столешницу, и нежданно заорал:
– Вали отсюда, толстая шалашовка, быстро!
Дамочка подпрыгнула и ретировалась. Халюкин сел на стол и закурил. Спросил без предисловий:
– Ты почему здесь?
Жаннетта Петровна просунула негодующий нос в дверную щель:
– Я буду жаловаться вашему начальнику!
Халюкин невнятно рявкнул, нос исчез.
Бутербродов решительно закрыл дверь на защёлку, подошел к другу и сказал просто:
– Я был неправ, Антоха, каюсь! Выслушай меня, пожалуйста, внимательно! Мне очень нужна помощь!.. Всё началось на пикнике у Барина…
* * *К синей иномарке, небрежно брошенной у здания прокуратуры, подъехала полицейская машинка. ДПС ГИБДД. Бравые сержантики окружили «Мерседес», достали блокнотики.
– Так и есть! – воскликнул один. – Те же номера, цвет, модель.
– Звоним в розыск? – спросил напарник. – Судя по ориентировке, помимо угона, на тачке висит ещё и убийство…
* * *– …История, как сам понимаешь, не похожа на правду, – заметил Халюкин. Друзья сидели друг против друга. Между ними стояла пепельница, наполненная доверху окурками.
– Но я тебе верю. Ведь ты мой друг, – сказал очкарик и подал руку через стол. Крепкое рукопожатие прервал телефонный звонок.
– Халюкин… Сейчас буду, – очкарик положил трубку городского аппарата. Подмигнул доктору: – Жаннетта Петровна уже наябедничала.
– Она может, – усмехнулся и доктор.
– Короче, едь к Барину. Вот ключи от моего авто, – прокурор достал маленькую связку. – Я позвоню Артюхе, обрисую ситуацию, так что нежданным гостем не будешь. Сам подрулю через пару часиков.
– У меня с собой синяя иномарка, – возразил доктор. – Я её угнал у своего охранника… точней, бывшего охранника. Да и треклятая книга в машине.
– Хм, – самодовольно гмыкнул прокурор. – Лучше не светиться на этой тачке. Вполне вероятно, что она уже в розыске.
– Хорошо, – согласился Андрей, подумав. – Забери только шлюху в книжной обложке. – Он бросил другу связку ключей. – Тачка рядом с прокуратурой.
36. КРУГЛЫЙ СТОЛИК НА ТРОИХТрое верных друзей сидели за круглым столиком в гостиной усадьбы Барина и пили пунш. Посреди столешницы лежала подружка дьявола. Признаков жизни книжица в черной обложке не подавала. Что творилось у неё на уме, никто не знал.
– Она, правда, тебя соблазняет? Прямо как баба?! – удивлялся Барин, кивая на томик.
– Ну, типа того, – усмехнулся Андрей Васильевич. – Только вот при свидетелях трахать мою душу она стесняется, так что увидеть воочию наше соитие не получится.
Кошки смертны, значит все те, кто смертен – кошки. Все кошки полосаты. Конфуций смертен, значит он полосат. Не о том болтаете, ребятки…
– Итак, парни, – прокурор достал служебный блокнот. – Тихонова Агафья Васильевна. Пятидесятого года рождения, русская. Официально нигде не работала. Проживала по адресу: улица Набережная, дом четыре. Известна среди соседей, как гадалка и ясновидящая. Шесть месяцев назад она выехала в неизвестном направлении.
– Гадалка и ясновидящая – это одно и то же, – заявил Барин.
– А не пофиг?.. – заносчиво отбрил его очкарик.
– Пофиг! – остановил перепалку Бутербродов. – Ты лучше скажи, Антох, может, у Агафьи есть родственники? Она говорила тогда, что её бабушка Тарасия…
Прокурор сердито смотрел на бизнесмена. Тот усмехнулся и согласно кивнул.
– Пофиг, лады.
Барин подтянул к себе томик, провел пальцами по корешку.
– Слушай, Бу, а зачем тебе эта Агафья? Можно просто сжечь книжку, и дело с концом. Да хочешь, я и сам это сделаю?
Книжка мгновенно отрастила толстенькую ножку и со всей силы пнула Барина по пальцам. Бизнесмен взвыл и затряс кистью.
– Мля!..
Прокурор по инерции схватился за пистолет, однако никакой причины, заставившей друга орать от боли, не увидел. Книга ехидно смеялась про себя, лёжа на круглом столике в исходном состоянии.
– Очкарик, расслабься, – попросил доктор. – Эта сука ударила Барина, только и всего. А ведь могла и укусить.
Врач схватил книжицу и на вытянутых руках вынес её в другую комнату. Через минуту вернулся.
– Даже я не ожидал от сучки такой прыти, – повинился Андрей Васильевич. – Лежала и слушала… а потом выразила своё отношение к нашим планам.
Глаза верных друзей напоминали четыре здоровенных блюдца.
– То ли лыжи не едут… – процедил бизнесмен.
– Едут, едут, – встряхнулся прокурор. Он убрал пистолет, плеснул по бокалам. – По поводу бабушки Тарасии. Она умерла как раз полгода назад. Других родственников гадалка не имеет.
– Хреново, – погрустнел Бутербродов. – Значит, надо найти Агафью. Слушай, ну ты же прокурор: пробей, твою мать, по базе… Есть же система поиска, специальные методы…
– Мы найдём Агафью, – заверил прокурор. – Нужно немного времени.
– А его у меня нет, я конкретно на крючке, – подвёл черту врач. – И думаю, что я не первый… – Он на секунду задумался, потом воспрял и развернулся к Барину: – Кстати, друг. Тётка Агафья поразилась, услышав твою фамилию. Я думаю, к ней захаживал твой дед.
– Ты думаешь, он тоже…
– Да, я уверен, – кивнул Бутербродов. – Может, у деда сохранились записи? Типа, архивные бумаги?
– Я хрен ведаю, – размыслил Барин. – Вроде, ничего такого не находил. Вы знаете, парни, я считаю, что не надо изобретать сложности там, где их хватает и так. У меня тут есть замечательный древний камин, ровесник дома, между прочим. Ведьмы в средние века тоже сопротивлялись, идя на костер, но любая магия бессильна против огня… доказано опытным путем!
– Всё-таки настаиваешь, что надо сжечь книжку? – уточнил прокурор.
– Мне кажется, ничего не выйдет, – меланхолично вздохнул доктор. – Тётка Агафья говорила, что только знающий в магии человек может убить дьявольскую невесту.
– Но попробовать стоит? – не отставал бизнесмен, проявляя решительность, присущую успешному предпринимателю. – Если сучка будет драться, то свяжем или осеним святым крестом!
– Боюсь, как бы не было хуже, – сопротивлялся Бутербродов.
Обрати свой страх в веру. Если с верой не получается, то хотя бы вспомни всё то дерьмо, что пережил, авось поможет. Прокурор внушительно сказал:
– Денег и бизнеса, Андрюх, у тебя нет, красавица-жена ушла к другому мужику. Это если не брать во внимание африканскую тюрьму, где тебя чуть не съели. Причем, буквально…
– На нечистую силу мораторий на смертную казнь не распространяется, – заметил Барин. – Состав преступления налицо, жертва есть, прокурор в наличии. А адвокат всё видит, думаю… – он поднял глаза к потолку (читай, к небесам).
– Формальности соблюдены, – согласно кивнул Бутербродов. – Кто выступит палачом книги?
Два верных друга посмотрели на бизнесмена.
– Кто предложил, тот и… танцует девушку.
37. ТРАГЕДИЯ ПОЛИГЛОТАВ это самое время в далёкой африканской стране наш знакомый проводник, тёзка великого политика, подал продавцу на рынке местные деньги, то ли коричневые, то ли зелёные.
– Сдачу оставь деткам, – сказал он великодушно, подхватил пакет с покупками и потопал прочь.
Но на пути его возникли двое белых людей в строгих деловых костюмах.
– Пройдёмте с нами, сэр, – непререкаемым тоном заявил один по-английски.
– Wha-aa-t?! – возмутился Уинстон. – Hell!..
– Сэр, вы обвиняетесь в сбыте фальшивых денег, – просветил второй белый. – Мы из Интерпола. Не сопротивляйтесь, будет только хуже.
Спустя три дня, заросший колючей щетиной африканец сидел в железной клетке в зале суда. Рядом находился неизменный адвокат в сером костюме.
– …помог бежать русскому арестанту, – монотонно бубнила «фригидная уродина», а по совместительству судья-негритянка. – По совокупности преступлений, я приговариваю Уинстона Льюиса Джонса к двадцати годам лишения свободы, без права досрочного освобождения. Приговор понятен, мистер?
Свобода – это самая великая ценность, которую подарил нам Господь Бог. И расплачиваться ею за грехи грустно, но особенно обидно, если грехи чужие.
– Ваша честь! – закричал бедный полиглот. – Я ни в чём не виноват! Это всё русский! Он дал мне эти доллары! А про его побег я сам узнал из газет!
– Приговор понятен, – утвердительно кивнула судья. – Он может быть обжалован в установленный законом срок. Процесс окончен, – негритоска стукнула молотком.
Полиглот был не способен падать в обморок в принципе, поэтому и не упал.
– Мужайтесь, Уинстон, – сказал с неподдельным сочувствием адвокат.
– Вы не знаете, мистер Смит, куда меня собираются отправить? – удручённо спросил осужденный.
– Наверняка в тюрьму номер шесть. Известна больше под названием «Людоедка». Зря вы связались с сумасшедшим русским! Мне искренне жаль!
38. ОТЪЕЗД БАРИНА-МЛ. В АДСиняя легковая машинка подрулила к коттеджу на двух хозяев. Свет ярких фар резал мрак, как острый нож талое масло. Коттедж стоял целиком во тьме.
– До завтра, Бу, – сказал Антон, протягивая руку.
– Счастливо, очкарик!
Доктор с размаха шлепнул по ладони и пошел к родному дому, где не был два года.
Машинка отъехала. Мутноватый лунный свет змеился по земле, оставляя неяркие блики на всём, что находил.
Бутербродов нашарил под козырьком крыши ключ и ступил на веранду. Рука потянулась к выключателю, вспыхнула лампочка, и тотчас нечто мягкое и пушистое с громким воплем бросилось на грудь доктора.
– Ёх!
Андрей Васильевич от неожиданности выгнулся, схватил «нечто» и принялся отдирать от себя и через пару секунд сбросил кричащий мохнатый комок на пол.
– Фу! – доктор открыл глаза, которые от испуга закрыл, и разглядел на сыром полу здоровенного дымчатого кота с большим пушистым хвостом!
– Мяу! – нетерпеливо сказал котяра.
– Кысенька, это ты?! – Лицо врача расплылось в умильной улыбке. Он быстренько подхватил кота и прижал к себе. – Мой маленький!
Взгляд упал на кучу соломы и тряпок в углу.
– Ты здесь живёшь? Ах ты, бедный! Пойдём-ка домой.
– Мур-р-р! – нежился котяра в сильных руках, вдыхая родной запах.
Бутербродов включил свет в кухне и гостиной и присел на диван, лаская кота.
– Будем спать, Кыся? Сегодня сумасшедший день… Ты извини, но «похомячить» ничего нет. Завтра куплю еды. Хорошо?
* * *Мобильный аппарат разрывался от звонка. Было девять часов утра. Сонный доктор, бормоча междометия, нашел телефон в ворохе одежды на полу, поднес к уху.
– Аллё!.. Что?!
– Барин пропал, – рассказывал прокурор. Он находился в служебном кабинете, при полном исполнении. – Утром Ириша проснулась, а его нет.
Если некто исчез в одном месте, он обязательно появится в другом. Закон сохранения человека.
– Наверняка он вышел по нашим делам, – предположил Бутербродов, непроизвольно зевая. – Наверное, выискал что-то в Интернете.
Прокуроры верят в закон истребления человека, а законы сохранения им чужды.
– Его вещи, обувь, телефон, деньги остались дома. Не ушёл же Барин раздетый и разутый!
Доктор сел на кровати, откинув одеяло. Твоё спросонье зачастую ведет себя, как идиот, выставляя идиотом тебя самого. Андрей Васильевич глубоко выдохнул. Ну, что же, здравствуй, неприглядная реальность. Спросил кротко:
– Антох, ты думаешь, что Барин уже на пути в ад?..
– Всё может быть! – подтвердил очкарик, косясь на Иришу. Жена бизнесмена стояла у окна кабинета и курила в фортку.
– Ты исполняй свой план, а я пока смотаюсь к Артюхе домой. Потом у меня совещание. Вечерком встретимся «У Татарина».
– Окей, до встречи.
Два верных друга отключили связь. Из-под одеяла вылез Кыся, с наслаждением расправил члены, широко зевнул.
– Мяу-у-у…
– Ненавижу опасную мистику. Быть может, кто-нибудь когда-нибудь изобретёт безопасную?.. – в раздражении пробормотал Андрей Васильевич, нисколько не рисуясь.
39. ОБРЫВКИ«У Татарина» традиционно было многолюдно. За угловым столиком жарко шептались двое верных друзей. На столике соседсвовали графинчик с водкой и салат, кофейная чашка и булочка.
– Был у Барина в усадьбе. Он испарился. Ничего и никого, – вымолвил Халюкин и плеснул себе в рюмку.
– Книгу не видел?
Бутербродова явно перетряхнуло при вопросе. Кто, если не главная жертва, наиболее остро чувствует ситуацию. Жертва мистической хреновины, так особенно.
– Нет. В камине, где мы её сожгли, полно золы, – прокурор беззаботно глотнул водки и тут же вновь наполнил рюмку. – Быть может, выпьешь?
– Нет же, Антох, сейчас надо иметь ясные мозги.
– Ну, а мне алкоголь помогает в концентрации, не путать с контрацепцией, – очкарик коротко хохотнул. Тут же замолк: – Прости.
Любой оптимист априори лекарство для окружающих, а дружеский смех – это терапия, успокаивающая расшатанные нервы. Андрей Васильевич испил кофейку и скушал булочку. Сказал самодовольно:
– Я разыскал тётку Агафью!
– Молодец! – поощрил прокурор. – Расскажешь, как?
– Воспользовался своими старыми докторскими связями, – усмехнулся Бутербродов.
– Связи половые? – уточнил очкарик.
– По Агафье не так всё просто, – остудил пыл гинеколог.
– А что такое? – встревожилась прокурорская чуйка. – Надеюсь, тётка не умерла?
– Не умерла, – подтвердил друг. – Она в дурдоме.
– Какого хрена?! – удивился Халюкин.
– Хороший вопрос. Завтра навестим и узнаем.
40. ТРУП – ИНОГДА ГРУСТНО