Та кивнула.
– Мне о вас рассказывали, – бесцеремонно продолжала девица. Говорила она с легким акцентом, похожим на прибалтийский. – Рассказывали, что вы решили попробовать «кислотку». Позвольте узнать, ради кайфа или с какими другими целями?
– Я не совсем понимаю… – Глафира покраснела, словно ее уличили в чем-то непристойном.
– Да вы не бойтесь, – по-своему поняла ее реакцию длинноволосая. – Я не стукачка. Просто меня заинтересовала ваша личность. Говорят, вы очень серьезная, правильная, нигде не тусуетесь, а тут вдруг наркотики.
– Да вам-то, собственно, какое дело? – перебила ее Глафира. – В общем-то никакого, – состроила гримаску девица, – просто хочу вас предостеречь. ЛСД – опасная штука, и недешевая. Попадете в капкан к этому Омару… Мало ли что может случиться, – многозначительно добавила она. – Но есть препараты, практически ничего не стоящие и дающие очень интересный эффект да вдобавок совершенно безвредные. Вы читали Кастанеду?
Глафира отрицательно покачала головой.
– Как, вы незнакомы с учением Дона Хуана?! – изумилась девица. – Хорошо. У меня к вам есть предложение. У нас тут существует нечто вроде кружка. Несколько человек… В основном с химического, но есть и два биолога. Интересуемся оккультизмом, магией, трансцендентальными психотропами… Словом, пытаемся познать сущность бытия через психоделическое восприятие. Если вам интересно, приходите.
Компания, куда попала Глафира, была чем-то средним между коммуной хиппи и оккультной сектой. Сначала общество лохматых парней и нечесаных девиц, увешанных побрякушками, не понравилось аккуратистке Кавалеровой. Кроме всего прочего, здесь, видимо, господствовали свободные нравы. Парни и девушки непрерывно целовались друг с другом. Впрочем, исключались всякая грубость и хамство. Второй отличительной чертой компании были наркотики. (Девицу звали Кристиной, и она была чем-то вроде лидера группировки.) Здесь увлекались галлюциногенами. И, как поняла Глафира, изготавливали их в основном самостоятельно, поскольку большинство членов кружка составляли студенты биологического и химического факультетов. Кристина заканчивала химфак, а высокий черноволосый парень Яша, который был на два курса старше Глафиры, подрабатывал в Ботаническом саду. Вот оттуда-то и поступали в кружок основные компоненты. Сырьем для изготовления той дряни, которая пользовалась популярностью в кружке, служил тропический гриб, содержащий сильный галлюциноген. Попробовала гриб и Глафира. Потом еще и еще. Видения оказались увлекательными, невероятно красочными, а главное, ей представлялось, что вот-вот она сможет поставить точку в своих исканиях.
Очень скоро Глафира поняла, что в кружке никто ничего не изучал. Разговоры о самосовершенствовании, познании внутренних скрытых возможностей оказались обычной болтовней, видимо выдуманной для самоуспокоения. Даже поцелуйчики, которые вначале насторожили ее, оказались всего лишь частью некой игры. Однако какой? Безвредной, как утверждала Кристина? На самом деле гриб расщеплял психику, уводил от реального мира. Потребителю его становилась безразличной обыденная жизнь. Выпьешь настой, проглотишь несколько граммов порошка – и улетаешь в видениях далеко-далеко.
Беспризорная ребятня нюхает клей, «смотрит мультики», а эти «интеллектуалы» рассуждают о слиянии с Космосом, о Шамбале, о Великом Деянии… А суть одна и та же. Через полгода с Глафирой случился нервный кризис. Поиски абсолюта дали результат довольно неожиданный, и в первую очередь для родителей Глафиры. Их умненькая дочка зашла в своих исканиях куда-то не туда. Правда, они не подозревали об экспериментах с волшебным грибом и решили, что их чадо, как говорится, «заучилось».
Последовало пребывание в специальной клинике. Далее академический отпуск, возвращение в Тихореченск…
Принимать галлюциногены Глафира не прекратила. Втайне от родителей она изредка ездила в Москву, разживалась волшебным грибом и продолжала свои эксперименты. Теперь ей втемяшилось с помощью гриба установить связь с мертвыми. С этой целью она и явилась в тихореченский морг и провела там ночь. Дальнейшее читатель знает.
Глафира не считала себя наркоманкой, полагая, что в любой момент может прекратить прием снадобья.
После посещения морга ей стало казаться, что она вот-вот достигнет желанного мига и обретет наконец то, о чем столь долго мечтала: главное откровение, определяющее общий порядок мироздания. Но эксперимент нужно обязательно продолжить. Первый опыт она сочла удачным. Ведь удалось установить связь с мертвой девушкой! Требовалось подтверждение. И Глафира начала искать дальнейшие возможности с помощью волшебного гриба общаться с мертвыми.
«НАДЕЮСЬ, ВЫ СРАБОТАЕТЕСЬ…»
– Валеев, – высокий блондин лет двадцати пяти протянул Жене руку, – можно просто Альберт. Майор говорил о вас. – Он окинул Женю оценивающим взглядом, чуть задержался на мини. – А вас зовут Евгения Яковлевна?
– Женя. Если вас – Альберт, то меня – Женя.
– Не возражаю. Майор просил ввести вас в курс дела. Вам… – Он запнулся.
– Можно на «ты».
– Ладно. Так проще… Знаешь, я… – Он засмеялся, чуть покраснел. – Я, честно говоря, надеялся сам работать над этим делом. А тут ты…
– Но я не хотела перебегать тебе дорожку.
– Глупости. Немножко неправильно выразился. Понимаешь, я занимаюсь так называемыми «ночными бабочками», проще говоря, проститутками. Вот где они у меня. – Он провел ребром ладони по горлу. – Бессмысленное занятие. Статьи на них нету. Однако публика еще та! Тут тебе и наркотики, и вымогательство, и связи с организованной преступностью. Да и сами они часто становятся жертвами криминала.
– Все это я знаю, – холодно сказала Женя. – Вы… ты, пожалуйста, по делу.
– Так вот. У панельных тоже своя градация имеется. Вокзальные… плечевые. Слышала о таких?
Женя кивнула. Этот Альберт, видно, ее за дурочку принимает.
– Есть еще несколько категорий, – продолжал Альберт, – массажистки, динамистки… Это которые клиентов кидают. Синявки, мушки… Вержбицкая принадлежала, видимо, к самой крутой категории…
– Видимо?
– Ну да. Точной информации на ее счет у нас нет. Только отрывочные данные и предположения. Видишь ли, эта группа, к которой принадлежала убитая, практически никаких хлопот не доставляет. Клиентура у них солидная, шума не любит. Поэтому знаем мы о них не так уж много. Известно только, что есть в городе несколько подобных дам. У нас не Москва, не Питер. Но последнее время иностранцы – обычное явление, да и свои денежные мешки появились. Такие, кто любит культурное обхождение: поговорить о литературе, о живописи, пофилософствовать. Отвести, так сказать, душу с интеллигентной дамой. За утехи – одна плата, за культуру – дополнительная и довольно высокая. Случается, нанимают фирмы для важного клиента или для какого-нибудь официального приема. Большинство этих дам владеют иностранными языками, практически все с высшим образованием.
– А Вержбицкая?
– Про нее вообще данных ноль. Только слухи. Про Вержбицкую я узнал случайно. С полгода назад в Тихореченск приезжала делегация из Венесуэлы. Дельцы какие-то. Налаживают торговое партнерство – так теперь говорят. Так вот. Одного из этих венесуэльцев обокрали. Доллары сперли, часы золотые. Он в ванной прохлаждался, а номер был не заперт. Стали копать. Ну и всплыла эта Света. Она при делегации гидом-переводчиком состояла. К краже, естественно, никакого отношения не имела. Воришку мы поймали почти сразу, он часы в скупку поволок… Но гиды представляют то или иное экскурсбюро. И переводчики тоже, а Вержбицкая нигде не числилась. Даже странно. Кроме нее, делегацию сопровождали еще четыре дамы. Две из них относились к той же сомнительной категории.
– Я сегодня как раз побывала у нее дома, – сообщила Женя.
– У кого? – не понял Альберт.
– У Вержбицкой.
– Так ведь квартира опечатана?
– Ну… понимаешь… хотела как лучше…
– Даешь! А майор знает?
– Он меня там и накрыл. Соседка сообщила.
– И что ты отыскала в квартире Вержбицкой?
Женя вспомнила о кассете. Сказать ему? Или лучше майору? Но если парня поставили опекать ее, о кассете он все равно узнает. Тогда и вовсе можно оказаться в дурах.
– Да так, ничего особенного, – сообщила Женя. – Правда, видеокассету нашла.
– А что на ней?
– Не знаю. Но она была спрятана. Во всяком случае, лежала не на виду.
– Так пойдем посмотрим. У майора в кабинете стоит видик.
– Проблемы? – спросил Буянов, увидев на пороге Альберта и Женю.
– Женя кассету обнаружила, – сказал Альберт и посмотрел в сторону видеомагнитофона, – может, глянем?
На экране возникла просторная комната с огромной кроватью. Невнятные голоса, приглушенная музыка… Людей пока не видно. А вот и они! Два мужчины и две женщины в чем мать родила. Объектив неподвижен – видно, снимали скрытой камерой. Мужчины как по команде повернулись. Наплыв на лица.
– Да это же Кудрявый! – указал Буянов на крупного плешивого мужчину. – Точно, он! А второй? Постой, постой… Однако!
– Монаков, – прокомментировал Альберт, – зам прокурора области. Налицо, Николай Степанович, сращивание криминальных и властных структур, и где? В бардаке!
Женщины, видимо, знали, что их снимают, поскольку старались держаться к камере спинами. Однако несколько раз мелькнули и лица.
– Вон та, наверное, Вержбицкая, – сказал Альберт. – Приятная дамочка. А вторую я знаю.
Намерения мужчин на экране стали и вовсе недвусмысленны. Буянов нажал кнопку на пульте.
– Итак?
– Судя по бегущей строке внизу кадра, запись сделана три месяца назад, как раз 8 Марта, в Международный женский день, начало съемки – в девять пятнадцать вечера. Видимо, эти господа пришли поздравить присутствовавших при сем дам. Весьма похвально.
– А через три дня Кудрявого убили, – заметил майор. – Что же получается? Допустим, кто-то устроил эту съемку с целью скомпрометировать Монакова, возможно, он знал, что Кудрявый обречен, потому и подставил его, а девицы эти, несомненно, были посвящены во все. Поэтому Вержбицкую и убили. Убрали, так сказать, лишнего свидетеля.
– Тогда почему пленку не забрали? – Альберт подмигнул Жене. – Если она нашла, так и другой бы нашел.
– Действительно. Логично. Но почему она держала пленку у себя?
– Возможно, это не единственный экземпляр. А может, просто дали ей на хранение.
– Надо найти и навестить эту дамочку… Ну, ту – вторую… – сказал Альберт.
– Ладно. Так что, Евгения, поступаешь в распоряжение лейтенанта Валеева. Теперь он твой непосредственный начальник. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Уяснила?
ЭРОС И ТАНАТОС
Она заканчивала завтрак, когда раздался телефонный звонок.
– Тебя, – сказала мать.
– Привет. – Женя узнала голос Альберта. – Буду через десять минут возле твоего дома, спускайся.
Возле подъезда никого не было видно. Женя завертела головой и увидела знакомую «копейку», за рулем сидел Павлик. Он приветливо махнул рукой, словно приглашая сесть в свой кабриолет. А Женя заметила приближающегося Альберта. Неужели пешком пришел? Похоже на то.
– Не выспалась? – спросил Альберт. – Чего такая кислая? А я пешком. Тут ведь недалеко. – Он взглянул на часы. – В десять будем у нее.
– Вас подвезти? – вступил в разговор Павел.
– Школьный знакомый, – представила его Женя.
– Что ж, поехали. Нам на Вокзальную.
На место приехали быстро.
– Остановите, пожалуйста, – вежливо попросил Альберт.
– Вас ждать?
– Ждать?! – Альберт удивленно посмотрел на Павла. – Я, конечно, не возражаю, но…
– Что ты привязался?! – со злостью бросила Женя. – Подождать!.. Отвезти!.. Ты что, в извозчики ко мне нанялся?!
– Вы ее извините, – сказал Альберт, – видать, не с той ноги встала. Большое вам спасибо. Ждать, наверное, не стоит, неизвестно, сколько мы там пробудем. Надеюсь, еще увидимся. Чего ты так на него взъелась? – полюбопытствовал он, когда они шли к подъезду. – Он мне понравился, хороший мальчик.
Хозяйка открыла дверь, Женя и Альберт вошли в довольно просторную прихожую. Из одежды на хозяйке имелось лишь бикини. Нисколько не стесняясь, она разглядывала посетителей, особенно Женю, и Женя, в свою очередь, изучала представительницу древнейшей профессии. Белокурые кудряшки, вздернутый носик, пухлые губки и большие серые глаза. И в придачу мальчишеская фигурка, стройные ножки, маленькие, круглые, как яблоки, груди. Несмотря на заспанный вид и потеки косметики на лице, гражданку Горшкову можно было смело назвать очень хорошенькой.
– Садитесь. – Алла указала на кресла, сама удалилась и почти сразу же вернулась, облаченная в полупрозрачный халатик.
– Кофе хотите?
– Не откажемся, – сказал Альберт.
– Сейчас. – Она снова скрылась. Было слышно, как звякает посуда.
– Через пять минут будет готово, – сообщила она, возвратившись. – Настоящий мокко, а не какая-нибудь растворимая дрянь. Турецкий с пенкой. Меня один турок научил варить. Очень кофе люблю. Особенно с утра. А с похмелья и вовсе ничего лучше не придумали. А мусорня кофе любит?
– Вот вы, гражданка Горшкова, довольно долго спите в то время, когда весь народ давно на ногах и работает не покладая рук, пытаясь восстановить подорванную кризисом экономику.
Горшкова засмеялась.
– Ага, работает, – согласилась она, – только денег за свой труд месяцами не получает. А в мусорне регулярно зарплату выплачивают?
– Приличные люди… – начал Альберт.
– Так то приличные, а я падшая, – перебила его Алла. – Сейчас кофе принесу. – Она явилась с подносом, на котором стояли три крохотные чашечки, дымящаяся джезва и сахарница.
Женя налила себе, попробовала. Кофе оказался очень вкусным, крепким и душистым.
– Хороший кофе, – подтвердил Альберт, отставляя пустую чашку, – вполне можешь в барменши подаваться. Наверняка от клиентов отбоя не будет.
– У меня и так от клиентов отбоя нет. А кофе в барах пускай другие варят. Ты, лейтенант, давай говори, чего надо. Неофициальная часть закончена, переходим к деловой беседе.
– Вы знали Светлану Станиславовну Вержбицкую?
Усмешка сползла с лица Горшковой. Она перекрестилась.
– Светочку? Знала, как же. И на похоронах была. Ее, правда, не в земле хоронили, а в крематории…
– Она занималась проституцией?
– Веселый ты парень. Про тебя все девчонки говорят: лейтенант Валеев хороший человек, невредный… А тут как-то сразу: проституцией. Несовременное выражение. Сказал бы хоть – жрица любви… Да, Света была нашего круга.
– Вот вы сказали: «наш круг». Что вы имеете в виду?
– Постой, Валеев. Перед практиканткой покрасоваться хочешь? Ты же прекрасно знаешь, о чем идет речь. Мы не какие-нибудь шалашовки. Впрочем, чего тебе объяснять.
– Мы с ней, – Альберт кивнул на Женю, – расследуем убийство. Вот я и пытаюсь выяснить, стала ли она случайной жертвой или это издержки профессии? Вы как считаете, почему ее убили?
– Никак не считаю. Я не знаю.
– По-вашему, смерть связана с ее занятием?
– Опять двадцать пять. Если бы я что-то знала – сказала бы. А гадать не желаю. Возможно, и связана. Скажем, какой-то придурок на нее глаз положил. Он вполне мог ее замочить.
– Что она была за человек?
– Хорошая, скромная. Возможно, самая скромная из нас. Интеллигентная. Очень обходительная. Такие не всем нравятся. Иным подавай хамство. Какие сами, таких и рядом видеть хотят. Но Света никогда не изменяла себе, так сказать, не поступалась принципами… Достойно вела себя. Ты думаешь, если проститутка, то она и вовсе грязь? Ошибаешься. Унижений она не переносила. Причем не боялась последствий. Ну, когда клиент выйдет из себя, с кулаками кинется… Да у нее подобного и не случалось. Уж не знаю, чем объяснить. Даром обладала, видать. А как человек? Про душу, что ли? Мне кажется, она готовилась к смерти.
– То есть?
– Встречаются такие люди. Словно ждут смерти, испытывают тягу. Слышал выражение «эрос и танатос»?