Светка направилась к двери, но Слава, вскочив, перехватил ее:
– Стой, дура! Куда ты поперлась голая?
– А? – Светка удивленно посмотрела на свои груди.– И правда. А где мои шмотки?
– Нету!
– Тогда давай мне свои штаны! – Светка дернула за ремень его джинсов, расстегнула молнию.– Во блин! – удивилась она.– Ты чё, ночью не натрахался?
Слава молча освободился от одежды, так же молча завалил ее на топчан. Светка лежала неподвижно, глядела в потолок. По потолку ползали мухи.
– Ну, ты кончать будешь или как? – спросила она.
– А ты?
– А мне по фигу.
– То есть как? – Слава остановился.
– А так,– Светка разогнула ноги, покачала грязными пятками.– Не о-щу-ща-ю. Чё стал? Давай, мне без разницы.
Слава целую минуту пристально глядел на осунувшееся лицо подруги. Так пристально, что она забеспокоилась:
– Э, Славик, ты чего?
И тут он ей врезал.
«…На встрече в заранее условленном месте источник сообщил, что ему стало известно о связи фигуранта с одним из работников морга Четвертой горбольницы по фамилии Гунин. По внешним признакам уверенно установить принадлежность Гунина к кругу разрабатываемых затруднительно, но допустить такую вероятность, учитывая манеру держаться, а также конспиративность, проявленную Гуниным при проведении встречи, вполне возможно. Источник сообщил также, что Гунин пользуется мобильным телефоном. Проведенная проверка показала, что телефона, зарегистрированного на фамилию „Гунин“,– нет. Возможно, использовано подставное лицо или же номер оформлен за рубежом».
Справка: Информация в отношении Гунина первичная, представляет оперативный интерес.
Мероприятия: По получении установочных данных Гунина дать задание на квалифицированную установку силами сотрудников ОПУ.
Из рапорта майора Д.
Резолюция: Информация интересная. Взять Гунина в активную разработку.
Приписка: На Гунина заведена разработка под условным наименованием „Нибелунг“. №… от …»
Глава девятая
После тренировки все рассыпались на группы: кто в метро, кто на трамвай-троллейбус. Юра с Федей обычно отделялись от остальных и шли прогуляться, поговорить. Времени на общение у обоих оставалось немного. У Кузякина – работа, у Матвеева – экзамены.
В этот вечер Кузякина не было – вечерняя смена, и Юра решил воспользоваться моментом.
– Прогуляемся? – сказал он, хлопнув Славу по плечу.
– Надолго? – настороженно спросил Слава.
– На пару слов.
– Ну давай.
Они отделились от остальных, свернули во дворы. Юра молчал, думал, как начать.
– Не знаешь, когда сэнсэй вернется? – спросил Слава.
Матвеев пожал плечами.
Еще минута тишины.
– Ты просто так меня позвал или дело какое? – не выдержал Слава.
– Дело,– ответил Юра.– Федька говорил, ты с ним о чем-то оккультном хотел потолковать?
– Было,– согласился Слава.
Внутри ёкнуло: «Работает! Только подумал – и он сам пришел! Вот что значит истинная Сила!»
Но, боясь спугнуть, ответил осторожно:
– Твой дружбан сказал: ему неинтересно.
– Ему – нет,– кивнул Матвеев.– А мне – да…
Теперь Славе трудно было представить, как он жил раньше. Словно слепой был. Теперь он прозрел. И увидел, кто по-настоящему правит миром. Вот тетка идет навстречу, толстая, как свинья. Это потому что пожрать любит. А девчонка рядом с ней – сиськи вперед, волосы красные, губы красные: этой выпить и потрахаться. А вот этому мужику – просто выпить. Побольше и почаще. А эти пацаны приключений ищут. В пятак кому двинуть…
– Здорово, Славик! Как твое ничего?
– Здорово, Буц! Привет, Химик! Нормально.
– А чего на тусовку не пришел? Классно играли!
– Тренировка. Ладно, пока. Некогда.
Отвалили. Сигаретки, пивко. Химику Слава полгода назад зуб выбил. Вздумал Светку клеить. Слава ему сказал вежливо – не понял. Потом понял. Когда фиксу вставлял. Теперь под блатного косит, придурок. При встрече сразу руку тянет. Дружбан, блин. Все – одинаковые. Все хотят получать удовольствие. Жрать, пить, трахаться, колоться. Все хотят ловить кайф. Но никто не понимает, почему так. Глупые христиане думают, что это грех, и бегут в церковь. Покаются и опять ищут, где кайф словить.
И только избранные знают, почему так. Избранные, такие, как Слава, знают – никакого греха нет. И закона тоже нет. Сказал умный человек: «Делай, что хочешь. Вот и весь закон». Удовлетворяй свои желания сейчас и не позволяй никому на тебе ездить. Люди рождены хищниками. А если кто-то хочет стать овцой – его сожрут. Лично он, Слава Плятковский, овцой не будет. И точка.
Подходя к подъезду, Слава на всякий случай глянул на свои окна. Шторы на кухне задернуты. Значит, все в порядке. Если бы его ждали менты, мать раздвинула бы шторы.
На лавочке у подъезда сидела малышня. А ведь уже почти одиннадцать. Правда, лето. Светло и тепло.
– Привет, привет, привет!
Слава небрежно кивнул.
– Оксанка,– сказал строго,– ты что домой не идешь?
Оксанке, десятилетней девчонке с желтыми, как перья раннего одуванчика, волосами, Слава покровительствовал. Малявка жила без родителей (куда делись – неизвестно), с бабкой. Прошлым летом Слава хорошенько вздул сопляков, устроивших ей «пятый угол». С этих пор малявка числилась как бы под его покровительством, глядела на Славу с обожанием и тихо демонстрировала преданность. Славе приятно чувствовать себя великим человеком. Приятно и полезно: девчонку всегда можно послать с каким-нибудь мелким поручением. Это было честно. Под Славиным крылом тихий одуванчик ожил и больше не чувствовал себя во дворе крайним и беззащитным. Слава был скор на расправу, а главное, быстро бегал, поэтому самого шустрого мог изловить и нащелкать по макушке.
– Домой! – строго сказал Слава, и девочка послушно поднялась.– Никто не обижает? – осведомился многозначительно.
– Не-ет! – Оксанка улыбнулась.
Васильковые глаза сияли. Ухватив ручонкой Славины пальцы, потащила его в подъезд: вроде как он ее провожает. Оксанка жила на первом этаже. Слава подтолкнул ее к двери, растрепал ладонью желтые перышки:
– Пока.
– Пока! – звонко пискнула малявка, дотянулась до звонка, а Слава взбежал на свой этаж.
Маленький человечек, как всегда, поднял ему настроение. Хотя и не укладывался в систему, управляющую миром. Систему поиска удовольствий и удовлетворения плоти. «Это потому, что она маленькая,– подумал Слава.– Вырастет и станет как все».
Почему-то эта мысль была ему неприятна.
Родители смотрели новости. Смотрели и комментировали. Слава тихо вошел, запер дверь и отправился на кухню ужинать макаронами с дешевым фаршем. Ничего, если хорошенько полить кетчупом – нормальная жрачка.
На кухне появился отец.
– Как дела?
– Нормально,– с полным ртом пробормотал Слава.
– А наши опять заявление сделали.
«Наши» – это Владимир Вольфович.
Пока Слава ел, отец развивал тему: «Россия – для русских». То, что сам наполовину поляк, его не смущало. Вон Жириновский и вовсе Вольфович. Слава слушал впол-уха. В общем, все было правильно. Если тебе что-то нужно – возьми. Не дают – отними, и дело с концом. Но только не верилось Славе, что отец может что-то отнять… Какие-то они с матерью пресные. И желания у них пресные. Выцветшие. Слава другой. Настоящий Отец у него – другой. Тот, которому он служит. «Domini Satanas!» А этот – так… Макароны с фаршем. Слава сунул тарелку в раковину (мать помоет), обогнул папашу и ушел к себе. Достал бутылку пива, врубил музыку, сел в кресло и задумался. Подумать было о чем…
Глава десятая
– Веселые, однако, картинки! – изрек Онищенко.
– Хэви ме€тал! – уточнил прокурорский стажер, Дима Жаров, добродушный парень с могучим подбородком, счастливый обладатель старенькой «шестерки».
– Не-а, блэк метал! – еще более компетентно заявил понятой, стриженный наголо малый, сосед Куролестовых. Второй понятой, папаша бритоголового, с большим интересом разглядывал выдержанный в багровых тонах плакат, где мускулистый рогатый чертяка пользовал юную блондинку способом, популярным у сексуальных меньшинств.
Семиметровая комнатушка, где обитала дочь Куролестовых, разительно контрастировала с бедновато-добропорядочным интерьером остальных комнат.
Онищенко выдвинул верхний ящик стола и увидел среди прочего хлама и дешевой косметики спичечный коробок. Поскольку уже давно наступил век зажигалок, коробок, естественно, привлек его внимание.
В коробке оказалась «травка», то есть, говоря протокольным языком, «вещество зеленого цвета растительного происхождения с характерным запахом конопли».
Строго говоря, вещь криминальная, но в данном случае бесперспективная. Посему Онищенко просто положил коробок в карман.
Опять-таки, строго говоря, обязательный осмотр квартиры при работе с потеряшками – вещь формальная. Обычно проводится на выявление следов борьбы, пятен крови, останков и частей тела… Вдруг сговорились невестка со свекровью и замочили родственников? Впрочем, участие жены пропавшего исключалось. Утречком Онищенко позвонил в Форос, переговорил с администратором санатория. По словам администратора, Куролестова Фороса не покидала. Онищенко, как и обещал Логутенкову, подколол справочку к материалу и занялся более перспективными версиями.
Осмотр личных вещей – инициатива опера. Но бабулька, понятное дело, об этом понятия не имела. Положено – значит положено. Попросил ее Онищенко «организовать» понятых, зашла к соседям и «организовала».
Пока Онищенко «проявлял инициативу» в маленькой комнате, в большой зазвонил телефон. Трубку сняла мать Куролестова.
– Это Петю спрашивают.– Она вопросительно посмотрела на опера. Тот решительно перехватил трубку.
– Петр Дмитриевич,– защебетали на том конце линии,– это вас из охранного предприятия «Броня» беспокоят, из бухгалтерии.
– Да,– сказал Онищенко, нисколько не смутившись.– Я вас слушаю.
Словосочетание «охранное предприятие» его весьма заинтересовало.
– Петр Дмитриевич, у нас тут налоговая проверка ожидается. То есть деньги по договору получены и приходный ордер и акт выполнения работ, а на договоре по оказанию вам юридической помощи…
– Юридической?
– Ну, тут написано «Консультация по правовым вопросам».
– Да. И что же?
– Так подписи вашей на договоре нет! Петр Дмитриевич, вы бы подъехали, будьте добры! Уж не подведите нас!
– Ладно, подъеду – изображая голосом недовольство, буркнул Онищенко.– Адрес напомните.
– Гороховая, шесть.
Капитан прикинул по времени и сказал:
– Буду через час.
– Это кто? – поинтересовалась мать Куролестова.
– С работы,– ответил опер.– Я разберусь. Дима, собери подписи, мы закончили.
До «Брони» Дима домчал с ветерком. Катать Онищенко ему не в тягость. Повеселее, чем с бумажками бегать.
Пока ехали, Онищенко принимал грозный вид и все думал, как ему «заморщить» охранное предприятие. Однако нарочитая агрессивность не понадобилась. Ему даже не пришлось воспользоваться домофоном. Прямо под надписью «ООО ОП „Броня“» с традиционным глазком телекамеры он нос к носу столкнулся со своим старинным корешем Колькой Свистуновым, с которым в прежние времена, когда работали в Центральном «убойном», не один пуд водки скушано.
Не виделись они давно, и Онищенко сразу отметил цветущий вид кореша, ладную куртку с кучей эмблем и надписей типа «секьюрити» и огромный бэйдж на груди с Колькиной фамилией и цветной фотографией.
– Пашка, ты?! – обрадовался Свистунов.– Каким ветром? Случайно не на работу устраиваться?
Темнить с Колькой Онищенко не было никакого смысла. Потому, выкурив с приятелем тут же под дверью по сигарете, капитан в двух словах ввел его в курс дела. Выяснилось, что в ОП Свистунов был не последним человеком, а целым старшим смены на каком-то крупном объекте.
Оценив серьезность проблемы, Колька провел капитана внутрь. Своего кабинета у Свистунова не было. За ненадобностью. Поэтому расположились они в пустой раздевалке на кожаном диване, где помимо двух десятков шкафчиков имелись большой цветной телевизор и холодильник, из которого Свистунов извлек пару банок пива.
– Мое,– сообщил он.– Давай, выкладывай подробности.
Онищенко изложил полную версию: Колька зря болтать не будет.
– Что мне от вас надо, сам догадаешься,– закончил опер и устремил на кореша вопросительный взгляд.
– Понимаешь, старик,– начал Свистунов,– такое дело… Ну, ты законы знаешь… Тут у нас есть ребята, что раньше в наружке работали. Один, кстати, вообще по документам водилой трудится, ему и лицензии не надо, и ответственности нет… Короче, шефу иногда, ну по очень хорошим рекомендациям, перепадают клиенты, которым в качестве услуги нужно осуществить наружное наблюдение. Работаем мы осторожно, не зарываемся, в явный криминал не лезем и клиента, естественно, проверяем. Деньги, сам понимаешь, черные и распределяет их сам шеф среди исполнителей. Но на всякий случай оформляем какой-нибудь левый договор на ерунду и какую-то долю проводим по ордеру, официально.
– Да ладно,– махнул рукой Онищенко.– Я ж не налоговая полиция.
– Ну! – Свистунов повеселел.– Кстати, один из ребят, что по Куролестову работал, с минуты на минуту должен подъехать оружие сдавать, он со смены меняется. Только… – Бывший «убойщик» замялся.– Ты ведь на объяснение его брать будешь?
– Буду,– кивнул Онищенко.
– Нас не подставь, лишнего там не пиши.
– Можем с вашим шефом согласовать, если хочешь.
– Давай. Заодно и познакомитесь. Мало ли…
Через пятнадцать минут Онищенко уже общался с наружником – низкорослым мужичком невзрачной внешности.
– Дело – пустяк,– сказал «частник».– Этот Куролестов хотел, чтоб ноги за его дочкой поставили, боялся – спуталась девушка с криминальной компанией.
– Ну и что?
– А ничего. Связалась девчонка с придурками. Дьяволопоклонники. Экзотика, понимаешь. Балахоны, факелы, трах-тарарах при луне. Мы их разок наблюдали за отправлением обрядов.
– А что за публика? – поинтересовался Онищенко.
– Сопляки! Мы троих по домам «развели», пробили по адресам, потом на пробу еще двоих – утром до места учебы сопроводили. Ничего особого. Дурные подростки. Девчонка туда с приятелем ходит. Таким же тинэйджером. Ничего, армию пройдут – вылечатся.
– Это смотря куда попадут,– заметил опер.
– Точно!
– Значит, без криминала? – спросил Онищенко.
– Без. Кошку, поганцы, убили, вот и весь криминал. Ну, между нами, травкой баловались и таблеточками тоже. Но по мелочи. Аптечная дешевка. Прихватить можно, но смысла нет. В общем, по просьбе клиента наблюдение сняли. А он нам еще и сверху накинул за то, что установили время и место очередного сборища. Мы это как нашу оперативную наработку подали.
– А на самом деле?
– Они на улице договаривались. И орали так, что на двадцать метров слышно.
– Больше вас не подключали? – спросил Онищенко.
Детектив покачал головой.
– На какой день, говоришь, это сборище намечалось? – спросил Онищенко.
– А я не говорил,– усмехнулся детектив.– Но могу сказать. На прошлый четверг. В девять вечера. А что?
– И где же?
Услышав – Ландышево – и сопоставив с местом обнаружения «Нивы», опер сразу почувствовал – в цвет!
– Ты не лыбься,– сказал он наружнику.– Есть предположение, что в этом адресе двойная мокруха может нарисоваться. Ваш клиент и его приятель.
– Эти? – недоверчиво проговорил детектив.– Ну, не знаю…
– Вот и я не знаю.– Онищенко полез в папку.– В общем так, мы сейчас в Ландышево съездим, а на обратном пути я заеду, составлю объяснение. А ты пока с руководством проконсультируйся, чтоб… Ну сам понимаешь.