– Тем более. Давай обо всем расскажем Ивану Евгеньевичу.
– Давай, прямо сейчас!
– Сейчас его будить? А он нас не пошлет никуда?
– Пошлет, так пойдешь! А медлить с этим нельзя.
Профессор расположился в маленькой угловой комнатке напротив кухни, там имелась старая деревянная кровать. Немного потоптавшись у двери, ребята все же рискнули войти.
– Иван Евгеньевич… – робко позвала Фишка.
– Я вас слушаю. – Профессор тут же сел на кровати. Он вовсе не казался сонным. «Вот это профессор! – восхитился Боря. – Среди ночи разбудили, а он словно на лекциях со студентом разговаривает!»
– Нам угрожает опасность! – выпалил он. – Нам всем!
– Что именно? – спокойно спросил Иван Евгеньевич. Похоже, он не спешил пугаться.
– Мы только что были на раскопе, – продолжил Боря.
– Зачем вас среди ночи туда понесло? Не наработались за день?
– Просто… из любопытства, – пробормотала Фишка.
– И?
«Мы там видели сектантов», – хотел продолжить рассказ Боря и… не смог. Горло сдавил такой сильный спазм, что он еле сделал вдох. Отдышавшись, он снова набрал в грудь воздуха, чтобы рассказывать, и вновь повторилось то же самое, только еще хуже, Боря едва не задохнулся. В растерянности он оглянулся на сестру – та широко раскрытым ртом ловила воздух. Вдруг Фишка заметила лежащую на столике ручку. Она схватила ее и попыталась что-то написать на газете, которой был застелен столик. Боря был шокирован: руки Фишки на его глазах начала сотрясать сильная дрожь, словно у отпетого алкоголика. То, что она написала на газете, больше напоминало кардиограмму…
Иван Евгеньевич внимательно в эту кардиограмму всмотрелся и улыбнулся:
– С вами все понятно, гаврики. Идите лучше спать.
– Неужели вам действительно понятно, что здесь написано? – Эти слова у Бори получились нормально, словно и не было никаких спазмов.
– Нет, Боря, читать кардиограммы я не учился. Но вот с вами мне как раз все ясно.
– Ничего не ясно! – воскликнула Натка, сердито тряхнув разноцветными кудрями. – Вы же видите – мы не можем говорить, нас…
Она снова стала ловить ртом воздух.
– Вот с этим-то мне как раз все и понятно. Я уже, хм, сталкивался с таким. Не бойтесь ничего, идите спать. И прошу вас, не надо больше по ночам никуда ходить!
И Боря с Наткой отправились спать – а что им еще оставалось?
Глава IV
Ночной переполох
Встали, как обычно, почти с рассветом. Умывшись у колодца в последних рядах, Боря и Степа с Лешей направились обратно к дому, и тут из-за угла вышли две девушки в платках и длинных платьях. Их появление было столь неожиданным, что Боря даже ойкнул – ему сразу вспомнилась ночная встреча на раскопе и женщина в таком же платке. Но секунду спустя он убедился, что перед ним совершенно другие лица. Это оказались всего лишь две девчонки лет шестнадцати-семнадцати. Одна была ростом повыше, светловолосая, с тонкими чертами лица, вторая выглядела моложе – рыжая, курносая и веснушчатая. Первая держала в руках большой пластиковый бидон.
– Доброе утро, красавицы! – Балагур Леша сделал пару шагов в их направлении и элегантным жестом снял воображаемую шляпу. – Что привело вас в нашу скромную обитель?
– Здравствуйте, – несмело ответила старшая. – Вы вчера заходили в нашу деревню…
– Мы? Никоим образом. Вы нас с кем-то путаете, сударыня! – тем же театральным тоном возразил Леша, но тут Степа не слишком деликатно пнул его в сторону. Рыжая хихикнула.
– Это мы с ним заходили. – Степа кивнул на Борю.
– Надеюсь, вы пришли затем, чтобы их за это побить? – снова встрял Леша. – Пора, давно пора! О, а давайте вместе вот его побьем!
– А давай тебя лучше побьем! – ответила рыжая.
В этот момент на пороге дома появился профессор, а за ним Саша, Ольга и Фишка.
– Что тут за гости к нам пожаловали? Здравствуйте, девчата, – произнес Иван Евгеньевич, спускаясь с крыльца.
– Здравствуйте, – ответила светловолосая и вновь повернулась к Степе: – Мы вас видели, вы обращались к нашей маме, хотели купить молока, а она очень невежливо вам ответила. Вы, пожалуйста, простите нашу маму. Она хорошая, просто…
– Просто слишком предана святому учению, – докончила рыжая. – И во всем слушает учителя Дормидонта.
– Кого-кого? – прыснул Леша. – Эээ… это кто ж такой?
– Это наш духовный учитель, – ответила светловолосая. – Он руководит всей жизнью в деревне и не допускает, чтобы кто-нибудь из нас общался с посторонними. По его словам, все, кто не следует святому учению, полны грязи и скверны…
– Мы вам молока принесли, – перебила рыжая, взяла у своей спутницы бидон и поставила на крыльцо. – Еще парное, только что коров подоили. И не обижайтесь, пожалуйста, на маму.
– Спасибо, – ответил Иван Евгеньевич. – Сколько мы за него должны?
– Ну что вы, – смутилась светловолосая. – Мы же просто так, от чистого сердца.
Тут на пороге появилась Таня:
– Идемте чай пить!
– Прошу вас, барышни, к нашему столу! – галантно предложил Иван Евгеньевич.
– Нет-нет, мы не можем! Мы ненадолго отлучились, пока родители на собрании, и должны успеть вернуться вовремя, – забеспокоилась старшая.
– Да ладно тебе! – отмахнулась рыжая. – Они еще часа два там торчать будут, не меньше. Успеется!
Степа шагнул к светловолосой и сказал, глядя ей в глаза:
– Пожалуйста! Мы ведь тоже – от чистого сердца…
И она согласилась. Спустя несколько минут вся компания пила душистый чай с оладьями, а Леша, как всегда, первым расправившийся с завтраком, принялся травить анекдоты. Светловолосая гостья смущенно улыбалась, рыжая хохотала вместе со всеми.
– Да, мы же так и не познакомились! – заявила Фишка, отодвигая пустую чашку. – Меня зовут Натка, а чаще Фишка, это мой брат Боря.
– Я Машка, а эту кисейную барышню зовут Анюта, – охотно отозвалась рыжая.
Остальные тоже представились, и Иван Евгеньевич спросил:
– Вы, как я понимаю, родные сестры?
– Угу. Просто Анюта с родителями уже лет десять в общине живут, когда они переехали, ей было шесть или семь. А я у бабушки жила, она им меня не отдавала. Но полтора года назад бабушка умерла, и родители забрали меня в общину. – Маша улыбнулась, но было видно, что ей совсем не весело.
– И вы никогда свою деревню не покидаете? – удивилась Марина.
– Почти. Иногда со всеми к реке ходим. Они там какие-то идиотские обряды совершают, а мы просто так стоим, толпу создаем. Это там, где недавно река сменила русло, а на ее бывшем дне год назад раскопали потом какой-то алтарь, как они его называют…
– Но как вы нас нашли? – спросил Степа.
– Да вы же на стене написали: «Здесь был Боря Псих», – ответила Анюта. – Это ведь вы написали, да?
– Это он, – с видом ябеды указала Фишка на брата. Профессор строго посмотрел на Борю, а тот покраснел и опустил глаза.
– И что? – пожал плечами Степа. – Ведь не адрес же он оставил!
– Нет. Но мы случайно пару дней назад услышали, как Митяйкин говорил учителю Дормидонту, что у реки в доме Сычевых поселились какие-то психи и что-то раскапывают. И когда после вашего ухода обнаружилась эта надпись…
– То вы сразу поняли, что мы и есть эти психи. Молодцы! – завершила Фишка. Все засмеялись.
– Вот классический пример логики блонди… э-э, женской логики! – резюмировал Леша.
– Логика заключалась в том, что прийти к нам в поисках молока могли только…
– Психи! – вставил до сих пор молчавший Саша.
– … только приезжие. Ведь в деревнях у всех свои коровы есть, зачем куда-то идти? – продолжила Анютка.
– И при чем тогда надпись?
– Да так, натолкнула на мысли.
Все снова засмеялись, а потом Маша сказала:
– Ну что ж, теперь нам уже в самом деле пора, нужно успеть до окончания собрания.
Фишка воскликнула:
– Вы что же, так всю жизнь и ходите по струночке? Платки эти носите в такую жару… Сам он псих, этот ваш Дори… Дури…
– Дуремар! – не удержался от подсказки Леша.
Машка прыснула, а Анюта поправила:
– Дормидонт.
– Постойте, – сказал вдруг Боря. – Это не он такой высокий, крупный, с темной бородой?
– Да, именно так он и выглядит, – ответила Машка. – Дуремар! Хи-хи-хи!
– Если он действительно так выглядит, то это уже скорее Карабас-Барабас, – резюмировал Саша. – Дуремар должен быть мелкий, вертлявый…
– И в желтом пеньюаре, – довершил Боря.
– Постой, Боря, а где ты его видел? – спросил Степа. – Мы хоть и заходили в деревню, но никакого Дурема… это… Дормидонта там не видели.
– Нет, я его видел не в деревне, а… – Горло Бори снова сдавил знакомый спазм. Он закашлялся, с трудом глотая воздух. Наконец мальчик отдышался и только теперь уловил внимательный взгляд профессора. Но Иван Евгеньевич лишь понимающе кивнул и ничего не сказал.
Марина отдала Маше пустой вымытый бидон, и сестры направились к выходу.
– Хорошо здесь у вас, весело, – сказала Анюта Степе, вызвавшемуся их проводить. – У нас совсем не так.
– У нас – полнейший отстой, гнилое болото с заплесневелыми домостроевскими обычаями! – добавила Машка. – Ни музыку послушать, ни кино посмотреть!
– А вы приходите к нам еще! А лучше – бросайте этого своего Дуремара и поехали с нами в город. Выучитесь, профессию получите.
– А разве… так можно? – широко раскрыла глаза Анюта, но сестра не дала ей договорить, дернула за рукав:
– Идем, нам и так бежать придется! Нет, Степа, дальше провожать не надо.
Анюта на прощание махнула рукой, и они исчезли за зарослями орешника.
Степа медленным шагом вернулся в дом.
– А что, нормальные девчонки, не какие-нибудь забубенные монашки! – выразила общее мнение Таня. – Если, конечно, не считать нарядов. Платки эти…
– Красивую девчонку никакие платки не испортят, – ответила ей Фишка.
– Испортит только обилие косметики! – не преминул вставить Леша, покосившись на нее. В самом деле, Натку еще ни разу не видели без яркого макияжа, даже во время работы. Дорогие стойкие краски позволяли ей всегда быть при полном параде.
Она открыла уже рот, чтобы высказать Леше все, что о нем думает, но тут заговорил Степа:
– Платки, косметика – глупости все это. На нее если долго смотреть, то начинает казаться, что попал в сказку. Красивую русскую сказку…
Все разом замолчали. Каждому было без объяснений понятно, о ком речь.
День прошел как обычно, разве что работоспособность у всех была явно повышенная. Когда окончили работу, прежде чем уйти с раскопа, Фишка задала профессору вопрос:
– Иван Евгеньевич, а что может находиться под этим бугром? Странный он какой-то.
– Кто знает, Наталья. Возможно, кусок стены или обломок колонны. Знаешь, у меня насчет этого бугра немалые надежды имеются. Но говорить о них сейчас не вижу смысла, потому как с такими темпами мы завтра, самое позднее послезавтра, до него доберемся. Удивили вы меня сегодня, гаврики: за один день сделали больше, чем за два предыдущих.
– А и верно, – оглядевшись по сторонам, произнес Саша. – Главное, я как-то и не устал почти.
– Действительно, – согласились остальные. – Сейчас перекусим и айда купаться!
Растянувшись на мягкой прибрежной травке, Боря с удовольствием наблюдал за проплывающими розоватыми облаками. Журчала речка, синели лесные дали, ветерок пробегал по траве. И вспоминались Степины слова, сказанные утром, – о красивой русской сказке. Это место казалось сейчас Боре именно сказкой, в которой обязательно есть и красивые резные терема, и былинные богатыри, и Баба-яга со Змеем Горынычем… В детстве Боря очень любил эти сказки, да и сейчас при случае перечитывал. И всегда в голову приходил вопрос: а кем бы стал он сам, окажись в такой сказке? В детстве мечталось стать могучим воином, скакать по необъятным просторам верхом на быстром коне… Боря улыбнулся – наивные детские мечты; едва ли ему с такой слабой физической подготовкой удалось бы справиться с тяжелым древним оружием. Вот с лошадью – дело другое. В прошлом году в деревне он без проблем научился ездить верхом, даже сам себе удивился, как легко нашел к лошадям подход. Лошади… Боря, прикрыв глаза, с наслаждением вспомнил прошлогодние скачки по полю до заброшенного хутора и обратно. Надо будет еще туда съездить.
– Все мечтаешь! – Фишка в своем полосатом купальнике уселась рядом на траву и стала выжимать мокрые волосы. Она только что с Сашей и Степой ныряла со скалы, а теперь вылезла обсохнуть и согреться.
– Угу. Вот представь – скачет по земле, по верхушкам деревьев, по облакам огромная сказочная лошадь, белая-белая, разгоняя скопившуюся тьму и нечисть, и на смену мраку приходит свет.
– Бо-о-оря, у тебя все до-ома? – протянула Натка.
– Все, кроме любимой сестрички. Просто сейчас закрыл глаза, и такое представилось. А вообще хорошо здесь, красиво!
Фишка бросила взгляд на кромку леса:
– Красиво, конечно. Но вот насчет хорошего – сомневаюсь. Эта ведьма еще себя покажет…
Боря встал и начал натягивать брюки. Любимая сестричка в своем репертуаре – вечно настроение норовит испортить! Конечно, она права, но неужели нельзя хотя бы днем немного расслабиться, помечтать! Такая картина предстала перед мысленным взором, что до сих пор приятно на душе, а тут лезут всякие не к месту.
– Да ладно, может, и обойдется! – сердито ответил Боря. – Еще не факт, что она ведьма.
– Не факт? – изумилась сестра. – Ты меня поражаешь своей логикой! Не далее как сегодня мы с тобой чуть не задохнулись, но не смогли рассказать о ней ни слова, как она и пригрозила.
– Может, это был гипноз.
– Может, и так. Нас она вполне могла загипнотизировать – тебя и меня. Но если бы только это!
– А что еще?
– Ты помнишь, как ей сказали, что нас очень мало и из-за этого раскопки могут затянуться? Предложили помощь, но она отказалась, сказала: сами справятся! А потом ходила там, значки чертила.
– Ну?
– И посмотри на результаты сегодняшнего дня! Профессор точно подметил: сделали больше, чем за два предыдущих. И, по логике вещей, должны с ног валиться от усталости. Скажи-ка, ты сильно устал?
– Хм… Пожалуй, ты права! Но тогда…
– Тогда получается, что над нами нависла серьезная опасность! Она обещала заняться нами…
– Так что же делать?
– А что можно сделать, если ничего обо всем этом не знаешь? – развела руками Натка. – Тут и без ведьмы всякой чертовщины немало произошло – почему-то главным образом с тобой, если не считать Эдика Левченко.
– Кого?
– Ну, Сашкиного брата, пропавшего в позапрошлом году. Кстати, я сегодня невзначай спросила у девчонок, отчего наша группа такая маленькая. Ожидала услышать в ответ что-нибудь о проблемах финансирования. Но нет! Оказывается, в этот раз почти никто не захотел сюда ехать, под угрозой отчисления не захотели! Кто-то умный об исчезновении Эдика таких страшилок насочинял, что уши вяли: там и вампиров приплели, и зомби, и инопланетян, и маньяков. Кто верил в эти страшилки, кто не верил, но факт остался фактом – человек пропал! Вот и не хотел никто ехать. Впрочем, Иван Евгеньевич и не настаивал. Но Сашка Левченко, напротив, рвался сюда вернуться – по понятным причинам. А остальные… Как я поняла, эти шестеро крепко дружат, неразлучная компания. Вот и получилась такая маленькая экспедиция. Шесть человек, не считая профессора. И в прошлом году тоже была маленькой.
– Это ладно, но что нам делать? Сидеть и дожидаться, пока однажды ночью за нами всеми не придут? – вопрошал Боря. Фишка поежилась и потянулась за одеждой. – Сказать-то мы никому ничего не можем…
– Значит, надо что-то делать самостоятельно. Помнишь, сектанты говорили о книге? Может быть, в ней есть какая-то зацепка?
– Точно! Эти девчонки – Анютка и Машка – вполне адекватные и нормальные, на оголтелых фанатичек не похожи. Может, они нам как-то помогут добраться до книги! И у меня есть еще одна идея, – произнес Боря и сунул руку в карман. – Неспроста мне этот сон снился, точно неспроста! А проснувшись, я обнаружил у себя в кулаке этот камешек. Может, он сохранил в себе информацию о том, что здесь происходило?