Они побежали вдоль моря через каштановую рощу. Телемах перескочил с разгону через быстрый холодный ручеек с каменистым дном, очень неудачно приземлился на что-то острое, поранил ногу. Оказалось, обломок микросхемы. Телемах с досады зашвырнул его подальше в заросли орешника и, хромая, побежал дальше. Арго суетился вокруг, стараясь чем-нибудь помочь. На стадионе за рощей тренировались космонавты. Они, как обычно, перекинулись с Телемахом парой фраз. Телемах поинтересовался, что там с Троей, потому что не успел еще сегодня послушать новости. Космонавты сказали, что все, как всегда — продолжают бомбить, ночью закоротили Троянскую термоядерную электростанцию графитовыми бомбами. «Ох, доиграется Агамемнон, — подумал Телемах. — Наглый, как танк!» Он помахал космонавтам и рванул дальше. Все-таки, он уже выдохся, а пробежал всего-то стадий пятьдесят… А на эстафете придется выкладываться, никуда не денешься.
Он заметил в стороне от тропинки под одиноким кедром куртинку каких-то светло-желтых мелких цветочков, смахивающих на свербигу, свернул, сорвал веточку, чтобы дома идентифицировать по справочнику.
— А-а, — неожиданно послышался сзади ехидный голосок, — цветочки собираем?
Разумеется, это была Реогения, ну кто же еще?
— Привет, — натянуто улыбнувшись, сказал Телемах. — Ты что здесь в такую рань?
— Ролики обкатываю, — с готовностью сообщила Реогения. — Предки подарили. У меня вчера д. р. был. Прикольные, да?
— Крайне, — сухо сказал Телемах. — Поздравляю.
— Дай цветочек посмотреть, — сказала Реогения. — Фу, какая гадость. Ненавижу крестоцветные. А зачем это тебе?
— Просто так. Идентифицировать.
— А зачем? — спросила Реогения, вертя в пальцах несчастный цветок.
— Ну, не знаю. Если это свербига, то из нее салат можно делать…
Реогения сначала выпучилась на Телемаха, как на последнего придурка, потом сказала:
— А-а, тебя, бедненького, во «Времени» напугали, что Троянская война перерастет в мировую? Ты уже собрался жить в блокадном Ленинграде?
Ох, была бы Реогения мальчишкой, с каким бы удовольствием Телемах надавал ей по шее, не посмотрел бы, кто ее папочка!
— Да, я тебе уже говорила, что у тебя клевый прикид? — продолжала Реогения.
Это она про шортики цвета «металлик» а-ля Максим Каммерер, футболочку с вылинявшей олимпийской символикой, честно выигранную в прошлом году, и полное отсутствие всякой обуви. Издевается, конечно, аскарида. Телемах промолчал, сдержался. Арго мирно пасся в траве неподалеку, ловил кузнечиков. Делал вид, что не замечает, как Реогения смеется над его хозяином. Пес считал, что плохих людей не бывает.
Реогения осталась недовольна тем, что Телемах не ответил. Она небрежным жестом швырнула в канаву несчастную свербигу и заявила:
— Не, Телемах, паста эти твои цветочки. Вот ты знаешь, как травка выглядит?
— Какая травка? — наивно спросил Телемах.
— Вот ведь тундра дремучая! — ухмыльнулась Реогения. — Нет, ты безнадежен. Клинический случай.
— А! — осенило Телемаха. — Эта, которая ТГК? Так бы и сказала! Которая с такими тонкими резными пятилопастными листьями?
Он покрутил растопыренной пятерней.
— Ого! — Реогения посмотрела на Телемаха в некотором обалдении. — Да ты прямо ас! Может, еще покажешь, где растет?
Телемах изобразил хитрую ухмылку и заявил:
— Места надо знать!
Реогения отстала. Наверное, прониклась уважением.
— А ты новость слышал? — спросила она.
— Ага! Наши собаки троянскую ТЯЭС коротнули…
— Да нет, я не про то, — с досадой отмахнулась Реогения. — «Аргонавты» новый прострельный хит выбросили — «Два зеленых солнца», слышал?
— Не-а, — ответил Телемах.
Зеленых звезд не бывает, это дошколенку ясно. Нет такого спектрального класса.
— Хочешь послушать? — Реогения похлопала ладонью по плееру, прицепленному к поясу. — Классная вещь, не пожалеешь!
— Хорошо, давай, — Телемах нацепил наушники и, когда Реогения отвернулась, переключил плеер на радио и отыскал на шкале диапазона частоту «Радиогалактики».
Там сейчас как раз транслировали игру «Эрудит». Какого-то чайника-эрудита посадили в лужу срезовым вопросом: «Кто из космонавтов первым вышел в открытый космос?» Чайник сопел, мучился и, судя по всему, решал, сказать ему, что это был Гагарин, или уж не позориться? Ведущая начала изо всех сил чайника вытягивать, задавая наводящие вопросы. Она уже и название корабля сказала («Восход-2»), и позывные экипажа («Алмаз»), но чайник или упорно молчал, или нес откровенную дезу. Когда ведущая сообщила, что космонавт этот, ко всему прочему, был еще и художником, Телемах не выдержал и прошипел: «Да Леонов же, массаракш, Леонов!»
— Что? — удивленно спросила Реогения.
Телемах вспомнил, что от него ждут реакции на «прострельный хит».
— А-а, да, — сказал он, выключив плеер и вернув его Реогении. — Круто. Убойно. Уль-лет.
— Пошли купаться, — предложила Реогения.
— Извини, у меня еще двадцать стадий по плану, — бодро заявил Телемах. — Арго, пошли.
— А-а, ты тренируешься… В последний день, да?
«Тебе-то не бежать», — подумал Телемах. Как говорит их педоном, «легче ржать, чем бежать».
— Ну-ну, — сказала Реогения. — Дерзай. Может, выиграешь олимпиаду — золотую статую в Олимпии поставят.
— Салют, — сказал Телемах и рванул вдоль моря, не дожидаясь продолжения. Гидра, честное слово!
Море сегодня было беспокойным, серо-синим с крупной рябью. Арго купаться не пошел, предпочел шастать по берегу, обнюхивая водоросли. Телемах заплыл далеко, из глубины появились дельфины. Они поговорили с Телемахом о рыбе, о теории океанического биогеоценоза Званцева, довезли Телемаха до берега, высадили и, пожелав успеха в эстафете, длинными серыми тенями исчезли под водой.
К завтраку Телемах почти не опоздал, чем приятно удивил маму.
— Доброе утро, — сказала она. — Неужели ты наконец-то научился рассчитывать свое время?
— Доброе утро, — отозвался Телемах. — Я включу новости?
— Да, конечно. И садись завтракать.
Телемах нашел пульт, включил «Самсунг», сыпанул в миску «Келлогс Фростерс» и залил принесенным Эвриклеей парным молоком.
С экрана энергичный журналюга вещал о том, что ночью на Трою было сброшено еще несколько графитовых бомб, и Троянская ТЯЭС выведена из строя, на что троянцы ответили демонстрацией протеста. Показали демонстрацию: мирные жители размахивали портретами Агамемнона, перечеркнутыми свастикой, лозунгами типа «Блицкриг затягивается?», «Бьем гада у стен Ленинграда» и «Ленинградцы умеют сражаться», красными флагами и голубями на палочках.
— Какая наглость, — сказала Пенелопа. — Можно подумать, мы ведем несправедливую захватническую войну! Всем известно, что Афина на нашей стороне.
Телемах не был воспитан в таком патриотическом духе, поэтому он сказал:
— Агамемнон, конечно, гад, в этом я с ними полностью согласен. По-моему, скоро дело дойдет до остракизма…
— Возможно, это и так, — строго сказала Пенелопа. — Но это не дает права всяким троянским собакам отождествлять себя с блокадным Ленинградом.
Телемах промолчал, он вообще был против всяких войн. Он был за мирный космос.
— Они забыли, с чего все началось, — сказала Пенелопа с возмущением.
А началось все действительно не очень красиво. На свадьбу Пелея и Фетиды, будущих родителей героя Ахилла, были приглашены все боги, а про Эриду, богиню раздора, то ли забыли в спешке, то ли ее комп заглючил, и приглашение по электронной почте не дошло, то ли ее специально не стали приглашать, чтобы не портить праздник. Эрида, обладающая ужасным характером, конечно, смертельно обиделась и, разумеется, решила отомстить. Она все же приперлась на свадьбу без приглашения, прихватив с собой портативный ноутбук фирмы «Эппл», села в сторонке и с независимым видом принялась увлеченно играть в «Дум».
Проходившая мимо Афродита надменно заметила, что лично она не понимает, как богиня может играть в такой бред. Гера, которая особым интеллектом не отличалась, но в «Думе» доходила до шестнадцатого уровня, сказала, что ни черта Афродита не понимает в колбасных обрезках.
— Ну не ссорьтесь, не ссорьтесь, — сказала Эрида. — Сегодня ведь праздник. Если тебе, Афродита, не нравится «Дум», у меня есть игрушка получше, я ее только вчера дописала. Называется «Троянская война». В ней могут участвовать одновременно от двух до нескольких тысяч человек. Хотите сыграть?
— Только чур — я за землян! — заявила Гера.
Они начали играть, собрали вокруг себя кучу болельщиков. Борьба шла с переменным успехом, потом Афродита начала выигрывать, чем ужасно разозлила Геру.
Афина, которой Зевс как любимой дочке поручил развлекать гостей, как раз собиралась показать фокусы и провести викторину «Знаешь ли ты свой город» с призами, но оказалось, что все сгрудились у компа, подбадривают играющих и не обращают внимания на несчастного массовика-затейника. Афина пролезла в центр толпы, намереваясь вырубить комп и разогнать стихийное сборище, но Гера завопила:
— Нет, нет, погоди, я должна выиграть, я только во вкус вошла! Щас я ее сделаю!
Победой, там, разумеется, и не пахло, просто Гера не хотела признать, что Афродита выигрывает.
— Дай-ка, я тебе помогу, — сказала Афина, беря джойстик. — Сейчас увидите, как работают профессионалы! Э-э, да кто так игры программирует. Вот здесь надо все переделать. Эти баррикады тоже никуда не годятся. Этот прием с деревянной зверюгой неплохо придуман. Но почему ты, Эрида, выбрала именно корову? Не лучше ли сделать… ну-у, скажем, коня?.. А это разве уличные бои? Нет, здесь все надо в корне менять… Уж кто-кто, а я в войнах кое-что понимаю!
Афина продолжала брюзжать, цепляясь ко всяким мелочам, но, тем не менее, они с Герой начали теснить Афродиту. И тут на самом интересном месте у компа сдохли батарейки.
— Ну-у, мы так не играем! — в один голос взвыли богини и начали спорить, кто победил.
Эрида сидела в уголке и в полном удовлетворении потирала руки: свадьба была испорчена. Боги не могли прийти к единому мнению, кто же победил, и тогда Гера, Афина и Афродита решили спросить у незаинтересованного лица.
Они, как снег на голову, материализовались посреди офиса процветающей компьютерной фирмы «Приам и сыновья» на планете Ноили. В офисе сидел программист Парис и, уставясь в экран, искал ошибку в программе на бейсике.
— Эй, смертный, а ну ответь, кто из нас выиграл? — прогремела Гера голосом злых пришельцев из американских мультиков.
Парис посмотрел на них без всякого удивления, не говоря уж о подобающем благоговейном трепетании, почесался, зевнул и, так как типом был до крайности безыдейным, заявил:
— Найдете мне ошибку — скажу.
— А может, тебе еще и программу написать? — с неприязнью осведомилась Афина. — В двести двадцатой строке запятую поставь, чайник.
— А ведь и правда! — сказал обрадованный Парис. — Ладно, спасибо.
Он окинул богинь оценивающим взглядом и нагло спросил:
— А что мне за это будет?
— Ошибку тебе нашли? Нашли! Так что отвечай и не тяни, — распорядилась Афина. — Ну, так уж и быть, если хочешь, могу научить тебя обыгрывать любой комп в какую угодно игру.
— А я могу тебе по дружбе подкинуть пару кодов швейцарских банков, — сказала Гера. — Если, конечно, тебе нужны деньги. А если нет, тогда могу по секрету сказать код доступа к ядерной кнопке. Надеюсь, мировое господство тебя устроит?
— Ну а я, если, конечно, признаешь, что я победила, — сказала Афродита, — могу дать тебе адресок в Интернете самой красивой в мире девушки.
Парис опять почесал в затылке, подумал и решил:
— Да ну, выигрывать у компов мне ни к чему. Если захочу, я и сам могу так изменить любую программу, что каждый дурак сможет выиграть.
— Ой-ой, — презрительно заметила Афина. — Да ты и микрокалькулятор не запрограммируешь!
— От богатства и мирового господства я бы, конечно, не отказался, — продолжал Парис. — Но ведь это ребенку ясно, что за взлом кодов банка или, тем более, министерства обороны, меня сразу посадят без лишних разбирательств. Что в мои планы никак не входит. Так что, Афродита, считай, ты победила.
— Ура! Ура! — Афродита запрыгала по комнате.
Афина и Гера стояли злые и надутые.
Несмотря на победу Афродита все же решила проучить Париса. Разбрасываться адресами самых красивых девушек она не стала и подсунула Парису адрес странички первой попавшейся девушки, некой Елены с планеты Адаллэ. Парис посмотрел на фотографию, и Елена ему не понравилась. Девчонка как девчонка. И что только Афродита в ней нашла. Впрочем, чтобы не обижать богиню, он послал Елене по электронной почте письмо. Елена ответила. Они познакомились, у них завязалась переписка, Елена оказалась интересной собеседницей, благо общих тем для разговора у них было предостаточно: Елена тоже работала программистом в ведущей адэллийской фирме «ASA». Выяснилось, что она очень умная девушка и, кроме того, дочь Зевса. Оказалось, что она автор нескольких нашумевших недавно пакетов прикладных программ. Но в родной фирме ее талант не ценят, в должности не повышают, заставляют работать шесть дней в неделю, отпуск дают зимой и платят не слишком-то много. Парис проникся сочувствием и уважением и предложил Елене перейти работать в их фирму. Он поговорил со своим папочкой Приамом, и тот с радостью согласился.
Вначале в «ASA» почти не заметили отсутствия Елены, но когда «Приам и сыновья» начали выпускать одну за другой новые супермассовые программы и их прибыли резко возрасли, как-то неожиданно выяснилось, куда делась Елена. Тогда «ASA» в программе новостей прилюдно обвинила компанию «Приам и сыновья» в коррупции, подкупе, переманивании перспективных сотрудников и всех остальных смертных грехах. После этого выступления между двумя компаниями установилось состояние необъявленной войны, которое как-то само собой переросло в противостояние Ноили и Адаллэ. В конце концов, руководитель «ASA» Менелай предъявил ультиматум: или «Приам и сыновья» завтра же выдадут Елену, или он, Менелай, вышлет к Ноили эскадру крейсеров и планетолетоносцев с грузом термоядерного оружия в несколько тысяч мегатонн. Ноилийцы плюнули на этот ультиматум, наивно понадеявшись, что эпоха звездных войн давно канула в Лету, и наступила эра гуманизма. И не угадали.
Менелай свое обещание выполнил в точности. Срочно сформировали небольшую армию из сотрудников «ASA», командование которой поручено было заместителю директора брату Менелая Агамемнону. Утром на столицу планеты Ноили город Трою были сброшены первые бомбы.
С тех пор война продолжалась уже почти двенадцать лет, о первоначальной ее причине обе стороны практически забыли и воевали из чисто принципиальных соображений — кто кого. Елена с Парисом давным-давно поженились и жили счастливо, у них родились две дочки. Фирма «Приам и сыновья» выпускала все новые и новые эффектные программы, в «ASA» за эти годы пришло много молодых перспективных программистов, и она тоже не бедствовала, оставаясь лидером в своем регионе.
Тем не менее, война продолжалась. Правда, человеческих жертв за все двенадцать лет не было, особых разрушений в Трое — тоже. Но сложилось так, что ноилийцы выглядели невинно обиженными страдальцами, а адаллийцы — коварными агрессорами, тем более, у их главнокомандующего Агамемнона отмечалась некоторая склонность к садизму — он не раз предлагал разбомбить Трою до основания, отбросив ложный гуманизм. Никто, правда, эти его идеи не поддерживал, и Агамемнону приходилось соглашаться с мнением большинства. Адаллийцы его немного побаивались, о нем ходили ужасные слухи вроде того, что ради продолжения войны он принес в жертву богам родную дочь и тому подобные сплетни. Были, правда, и такие, кто Агамемнона откровенно не боялся и не уважал, например, командир эскадрильи планетолетов Ахилл.
Это вообще был очень странный тип, бесстрашный, то ли уверенный в своем бессмертии, то ли, наоборот, камикадзе. Никакого отношения к фирме «ASA» он не имел и пошел на войну просто так, добровольцем. Для него война была разрядкой, чем-то вроде компьютерной игры. Среди адаллийцев его уважали, так как на счету Ахилла было множество удачных операций, но старались держаться на расстоянии. Друзей у Ахилла совсем не было за исключением Патрокла, с которым они дружили, кажется, с детского сада. Ахилла никто не понимал, смотрели на него косо и поговаривали, что он то ли наркоман, то ли бессмертный с психическими отклонениями.