Еще среди адаллийских военачальников были такие герои, как Диомед, который зарвался настолько, что не побоялся вступить в бой с Афродитой, и, более того, Аресом, которые воевали на стороне троянцев. Ареса он серьезно ранил, и, что самое удивительное, это сошло ему с рук, потому что он считался любимчиком Афины. Еще были два Аякса: Теламонид, двоюродный брат Ахилла, патриот, честный и смелый товарищ, сильный и добрый великан, и Оилид — наглый, распущенный и подленький, прикидывавшийся, однако, справедливым. Они были закадычными друзьями, везде ходили вместе, и Аякс Теламонид всегда защищал Аякса Оилида, убеждая всех, что на самом деле он гораздо лучше, чем кажется. Кроме того, в армии адаллийцев были такие герои, как Филоктет, Протесилай, Сфенел, про которых постоянно писали в газетах, известный мудрец Нестор, глубокий старик, современник аргонавтов, и, конечно, папа Телемаха Одиссей, командир крейсера. Он был вынужден принять участие в войне только потому, что Елена оказалась двоюродной сестрой Пенелопы. Еще перед началом войны он как руководитель группы парламентариев, посланной на Ноили, пытался уладить дело мирным путем, однако руководители обеих конкурирующих фирм на компромисс не пошли. Одиссей попытался откосить от армии, прикинувшись сумасшедшим, но этот номер не прошел, и он был вынужден, оставив на Адаллэ Пенелопу и новорожденного Телемаха, лететь через половину Галактики ради каких-то крайне сомнительных целей.
Разумеется, за двенадцать лет эта треклятая война осточертела обеим сторонам, и, если троянцам деваться было некуда, в лагере адаллийцев то и дело вспыхивали стихийные митинги, заканчивающиеся, как правило, призывом плюнуть на все и лететь домой. На одном из таких митингов на импровизированную трибуну вскочил планетолетчик Терсид и завопил:
— Хватит! Мы тупеем на этой войне, и я не допущу, чтобы мы расквасились!
— Правильно! — поддержали его. — Надоело все, домой хотим! Смешно воевать с этими несчастными ноильцами только из-за того, что они пишут на паскале те программы, которые мы пишем на Си!
Тогда на трибуну поднялся Одиссей, аккуратно подвинул Терсида в сторону и сказал:
— Ребята, это понятно, что все мы хотим поскорее вернуться домой. И я в том числе. Но если уж мы ввязались в эту проклятую войну, мы должны ее выиграть. Потому что сейчас мы создаем историю. Потом про эту войну напишут в школьных учебниках. Мы можем, конечно, развернуться на сто восемьдесят градусов и с чистой совестью лететь домой, потому что не видим ни малейшего смысла в продолжении войны, а скажут — скажут, что мы просто струсили. У меня все. Спасибо за внимание.
Адаллийцы почесали в затылках, повздыхали и разошлись, решив, что улететь домой всегда успеется.
У троянцев не было такого множества отважных героев, как у их противника. Фактически единственным серьезным бойцом был командующий Троянским фронтом Гектор. Его папочка Приам не мог управлять обороной города, так как был слишком стар, его многочисленные сыновья не отличались особой храбростью, а многие из них еще не достигли призывного возраста, поэтому народное ополчение троянцев пришлось возглавить Гектору как самому старшему. Горожане были плохо вооружены, абсолютно не подготовлены к войне, но, тем не менее, патриотично настроены, и в первые годы преимущество было на стороне ноилийцев.
Однажды несколько тяжелых планетолетов-бомбардировщиков под командованием Ахилла вылетело бомбить город. Им на перехват поднялась эскадрилья истребителей Гектора. Завязался воздушный бой. Ахилл не успел выбросить бомбы, а кидать их куда придется он не хотел, чтобы не угробить мирных жителей. Его попытались взять в двойные клещи, но Ахилл вывернулся и рванул к объектам. Ему наперерез выскочил один из истребителей, развернулся и пошел на таран. Отворачивать он, похоже, не собирался. «Ладно, — подумал Ахилл. — Посмотрим, у кого нервы крепче».
Пока они неслись навстречу друг другу, на Олимпе в суматохе решали, что бы такое сделать, чтобы предотвратить столкновение. Зевс сидел на своем троне в позе мыслителя, барабаня пальцами по подлокотнику и изо всех сил морща лоб.
— Ну давай, папа, придумай что-нибудь! — суетилась вокруг Афина. — Они же угробят друг друга!
— Я думаю, думаю, не приставай, — отвечал Зевс. — А что если… Нет, это ерунда…
— Дорогой, тебе осталось на размышления не больше двух с половиной секунд, — заметила Гера.
— Еще куча времени, я успею. Может, перенести их в параллельные миры? Аполлон, что скажешь?
— Не пойдет. Еще аннигилируют…
— Ну так ты поищи подходящий!
— Да некогда уже!
— Все, хватит! — Афина решила действовать на свой страх и риск. — Гермес, Ирида, вы — самые быстрые. За мной! — они зависли над Троей. — На счет «три» нультранспортируем их из планетолетов вон туда, на лужайку. Задание ясно? Раз, два, три!
В ту же секунду бледные, с сощуренными глазами и судорожно сжатыми зубами Ахилл и Гектор оказались сидящими на травке. Оба были готовы к смерти. Гектор пришел в себя первым. Он неуверенно покрутил головой и спросил с нервным смешком:
— Это что — Острова Блаженных? Неплохо.
— Щас, разбежался, — сквозь зубы процедил Ахилл.
Рядом появились Афина, Гермес и Ирида.
— О, а вот и Гермес! — сказал Гектор. — Проводник.
— Спокойно, — сказала Афина. — Боги не допустят бессмысленного кровопролития и человеческих жертв. Вы рано себя похоронили. Если вам не терпится выяснить отношения, не лучше ли найти для этого более гуманный способ?
— Например? — с вызовом спросил Ахилл.
— Да хоть вот, — Гермес достал из воздуха бадминтонные ракетки. — Ирида, волан у тебя?
— Сейчас поищу, — Ирида выудила волан. — Вот он. Мы, например, с Гермесом всегда в свободное время играем. Замечательно развивает реакцию, рекомендую.
Гермес вручил им ракетки.
— Ладно, — сказал Ахилл, бодро крутанув ракетку в пальцах. — Сейчас я тебя сделаю!
— Спокойно! — сказал Гектор. — Моторы сожжешь!
Началась резня не на жизнь, а на смерть. Часа через полтора оба выдохлись, но виду старались не подавать. В конце концов Гектор сломался первым.
— Может, перерыв? — спросил он.
— Идет, — согласился Ахилл.
Они сели рядом на пригорке, отдышались. Потом Ахилл сказал:
— А ты прилично играешь, Гектор. Особенно классно смеши бьешь.
— Да ну, ты все равно меня надрал, — махнул рукой Гектор. — О чем говорить…
— Ладно, не загибай, — сказал Ахилл. — Не настолько я лучше играю… Кроме того, я полубессмертный, а ты человек.
— Хорошо, согласен на матч-реванш. Только дай еще минут десять отдохнуть.
Ахилл порылся в многочисленных необъятных карманах своей летной куртки, нашел пару завернутых в газету «Советский спорт» бутербродов с ветчиной и, собираясь перекусить, из вежливости предложил Гектору.
Гектор сглотнул голодную слюну и гордо отказался.
— Да ладно, чего ты комплексуешь, — сказал Ахилл и всучил-таки ему бутерброд. — Ты что, позавтракать сегодня не успел? — сочувственно поинтересовался он, глядя, как Гектор глотал бутерброд. — Понимаю…
Гектор изменился в лице и сдавленно произнес:
— Понимаешь?.. Что ты понимаешь, собака фашистская?! У нас там блокада по вашей милости — забыл?! Ты в курсе, какой у нас хлебный паек на день?!
Гектор задохнулся и замолчал.
Несколько минут они сидели молча, не глядя друг на друга. Потом Ахилл сказал:
— Ну, извини, пожалуйста… Я идиот. Я сначала говорю, а потом уже начинаю соображать… Извини, Гектор, я не хотел…
— Не хотел! Только не надо притворяться, что ты не виноват и вообще тут ни при чем!
— Да нет, я и вправду не знал, что у вас там…
— Да неужели? Ты не знал, что шпротная масса и суп из столярного клея у нас зимой считались деликатесами? Не слышал, что каждый третий — дистрофик, а голодные обмороки на работе — это в порядке вещей?
— Нет, честное слово, нет. Нас Агамемнон об этом не информирует.
— Сволочь — ваш Агамемнон, — сплюнув, сказал Гектор.
— Согласен, — вздохнул Ахилл.
Они снова замолчали, потом Гектор, наконец, сказал:
— Сейчас уже, конечно, гораздо легче, чем зимой. Сейчас травы полно — крапива, лебеда… Скоро овощи будут. Мы весной все свободные от застройки территории — парки, газоны, набережные — овощами засадили. Даже во дворах разобрали булыжники и тоже грядки вскопали…
— Гектор, я что-нибудь придумаю, — сказал Ахилл. — Обещаю. Давай отложим матч-реванш на завтра, договорились? — он вскочил и рванул в сторону лагеря адаллийцев.
К вечеру о положении дел в Трое уже было известно всем и каждому. Адаллийцы ходили злые и возмущенные до глубины души. Агамемнон по такому случаю заперся у себя во флагманском звездолете, на телефонные звонки не отвечал и ужинать не вышел, несмотря на то, что на третье был его любимый финиковый компот с пирожным «Север».
Утром было созвано срочное совещание, в ходе которого было решено разомкнуть кольцо оцепления с южной стороны города, чтобы троянцы могли организовать сообщение с Большой землей. Предложение было с восторгом поддержано большинством голосов «за» при одном «против». В тот же день заработала Дорога Жизни.
Ахилл с Гектором с тех пор стали лучшими друзьями. Каждый вечер в свободное время они играли в бадминтон или болтались по нейтральной полосе, разговаривая о произведениях популярных писателей, квантовой механике, философии, обсуждая героев сериалов, строя планы окончания войны и доводя Агамемнона до тихого бешенства. В обеих армиях началась поголовная деморализация. Воевать уже никто не хотел, адаллийцы внаглую перевозили в Трою продукты, отказывались бомбить город и слушали местные радиопередачи. Во время воздушных тревог, когда стучал метроном, они нарочно делали приемники погромче, чтобы у Агамемнона болела голова.
Когда Агемемнона показали по телеку в новостях, Телемах его даже не сразу узнал. Военачальник за последние дни сильно похудел, осунулся, стал нервным и издерганным. С журналистами он разговаривал крайне раздраженно, напирая на патриотизм и гражданское сознание, которые, по его глубокому убеждению, должны быть у каждого адаллийца и которые неопровержимо свидетельствуют о том, что «наше дело правое».
— По-моему, у него психическое расстройство, — заметила Пенелопа. — Сверхценная идея. Нет, остракизма не избежать…
Телемах допил сок, сказал маме спасибо и сходил в комнату за рюкзаком.
— Мам, приходи сегодня к трем на стадион, — сказал Телемах.
— Хорошо, — ответила Пенелопа. — Не волнуйся, Телемах, все будет в порядке.
— А я и не волнуюсь, — сказал Телемах. — До свидания.
Арго проводил его до калитки, виляя хвостом, и лизнул на прощание в руку — пожелал удачи.
Подходя к школе, Телемах заметил на асфальтовой дорожке свежую белую черту финиша… На секунду он позавидовал тем, кто сегодня не бежит, ведь это по его душу проведена эта черта. А люди идут мимо, торопятся на работу — серьезные, сосредоточенные, как обычно, и никто этой черты не замечает.
— Эй, Телемах, ты что здесь торчишь?! — к нему подбежали Никандр со Стратогеном. — Пойдем скорее, ужасная новость: Реогения, Диофил и вся их остальная команда сговорились с Гермесом. Мы попали, короче.
— Да ну? Ты откуда знаешь?
— Стратоген видел их в раздевалке. Гермес подарил им специальные тапочки с невидимыми крылышками.
— Какая наглость! — Телемах задохнулся от возмущения. — Это нечестно!
— Конечно, нечестно, — сказал Стратоген. — И еще Гермес обещал им какую-то жвачку с экспресс-допингом перед стартом.
— Даже у профессионалов существует такое правило — не нарушать за раз более одного закона Международной федерации легкой атлетики! — сказал Телемах.
— Ты что, думаешь, Гермес слышал когда-нибудь про ИИФА? Он сам себе Санта-Клаус.
— А давайте скажем про это Ментору, и дело с концом, — предложил Никандр.
— Наябедничаем — ты хочешь сказать? — прищурившись, жестко спросил Телемах.
— Но ведь они поступают не по правилам!
— А кто сказал, что будут правила?
— Извини, это не скетч!
— Пойдемте, — сказал Стратоген. — Надо успеть показать наши сочинения Ментору перед уроком. У нас еще уйма времени, придумаем что-нибудь.
Ребята в задумчивости пошли в класс. Ментор как раз разбирался с сочинением Реогении. Судя по его кислому лицу, сочинение было ужасное, как, впрочем, и всегда.
— Еще эта фраза построена недостаточно грамотно, — тактично заметил Ментор, показывая в тетрадь красным карандашом.
Реогения с мученически-тупым выражением следила за ним.
— «Патриот своей родины» — это, строго говоря, тавтология.
Никандр откровенно заржал.
— Спокойно, Никандр, — сказал Ментор. — А о ком написал ты?
— О Диснее, — ответил Никандр и быстро скосил глаза, чтобы увидеть, какое впечатление произвело это на Диофила.
— Интересно! — заметил Ментор. — Ты увлекся мультипликацией или просто решил проявить оригинальность?
— А я решил стать мультипликатором, — заявил Никандр.
— Ага, а на прошлой неделе ты мечтал стать д'Артаньяном, — злорадно напомнил Диофил.
— Ну а у тебя, Стратоген, что?
— У меня Нильс Бор, — ответил Стратоген, доставая тетрадку.
— Ну, это в твоем стиле, молодец. Я всегда считал тебя серьезным мальчиком… Гм, эпиграф, впрочем, слишком уж стандартный — насчет безумной теории…
— Не стандартный, а классический, — поправил Телемах.
— Хорошо, я с удовольствием прочту. А как поживает твое сочинение, капитан Телемах?
— Я написал про Геракла.
В программе произошел незначительный сбой и Ментор, вместо того, чтобы сказать «чудесная тема», сказал:
— Замечательно, Телемах! Будем надеяться, что ты справился с этой темой.
— Можете не сомневаться, — сказал Никандр, чем вызвал окончательный авост программы.
— Я проверю ваши сочинения до завтра, — пообещал учитель. — Так вы бежите сегодня, мальчики?
— Да, конечно, — сказал Телемах.
— Сдавайтесь сразу, — посоветовала Реогения. — У вас нет никаких шансов! Мы вас сделаем!
— Как бог черепаху! — поддержал ее Диофил.
— Может, как Ахилл черепаху? — пошутил Телемах.
— Если тебе так больше нравится, — снисходительно согласился Диофил.
Он понятия не имел о Зеноне Элейском и каламбура, конечно, не понял. Зато его понял Ментор. Он сдержанно улыбнулся и сказал:
— Идите на урок, ребята. У вас сейчас физика, если не ошибаюсь?
— Да, — подтвердил Никандр. — А вы придете за нас болеть?
— Ну, конечно, приду. Спокойной плазмы.
На физике Телемах сидел в полной прострации. Никаких умных мыслей насчет того, что делать с командой подлого Диофила, в голову не лезло, тем более не хотелось думать о гармоническом осцилляторе. Учительница заметила его нерабочее настроение и несколько раз задавала Телемаху элементарные вопросы, на которые он ответил совсем не в тему.
— Да что с тобой сегодня, Телемах? — удивилась она.
— Можно мне выйти? — с глупой улыбкой спросил Телемах.
— Хорошо, выйди. Только недолго, — разрешила учительница.
— Да он быстро, — заверил Диофил с «камчатки». — До метро и обратно. И вернется в норме.
На задних партах довольно захихикали.
— Нет, — сказал Телемах. — Мне не до метро, мне дальше. До W Большой Медведицы.
Банда Реогении улыбалась, как масленичные коты. Телемах поскорее выскочил из класса, пока учительница не передумала и не вернула его на место.
По вестибюлю второго этажа, звонко цокая, туда-сюда бродил друг Телемаха кентавр Дионт.
— Вау! — обрадовался Телемах. — Привет! Ты что — опоздал?
— Что ты! Как можно? — удивился Дионт, остановившись. — Я раньше пришел. Нам сегодня к девяти.
— Вы сегодня бежите? — спросил Телемах.
— Все бегут, — ответил Дионт. — Но для кентавров отдельная эстафета, конечно. А ты что это гуляешь посреди урока?
— Да так, — сказал Телемах, неопределенно покрутив рукой. — Тошно, вот и гуляю.