— Ты о нас больше знаешь, чем мы о себе, — улыбнулся Спартак. — Все равно спасибо. За информацию.
Дин молчал. Спартак, чтобы разрядить обстановку, попытался пошутить:
— Надеюсь, ты не будешь уговаривать взять тебя с собой?
Но шутки не получилось.
— Ну что ты! — удивился Дин. — У меня и тут дел выше головы. Да, если можно, оставь мне маяк. Может быть, когда-нибудь у нас появится солнце, и мне удастся зарядить его.
— Конечно, бери, если хочешь, — сказал Спартак. — Не думаю, чтобы это имело какой-то смысл, но все равно возьми — как сувенир.
Дин невесело усмехнулся.
— Ну все, Рыжик, пока. Выше голову, мы постараемся вас найти.
— Успеха вам в этом безнадежном деле, — покачал головой Дин. — Пока, Спартак. Привет всем вашим. Звони, если что.
Спартак улыбнулся — непонятно было, понял юмор или из вежливости, — и в то же мгновение исчез.
Дин почему-то почувствовал усталость. Правое предплечье саднило. Кажется, это серьезнее, чем он думал. Собрав немного снега, Дин приложил его к руке, пошарил по карманам — был ведь где-то бинт, точно был. Он вытряс из куртки кучу всякого хлама, нужного и ненужного: осколки цветного стекла, игрушечный пластмассовый самолетик, шпаргалки по астрономии, дохлую батарейку, несколько карандашей, шприцы и иголки, соленоид, кусочки разноцветного мела, денежную мелочь, две дискеты с высшей математикой и подковообразный магнит с прилипшими гайками. Все это лучше выбросить от греха подальше — все равно интеры его теперь с Плутона достанут, причем в самом ближайшем будущем. Пусть уж карманы при обыске будут пустыми. Дискеты нужно было бы обезвредить — провести ими пару раз между полюсами магнита. Но этого Дин сделать не мог, рука не поднималась на высшую математику: может быть, во всем мире уже такой информации не осталось… Бинт обнаружился в заднем кармане джинсов. Дин перевязал предплечье и вспомнил, что еще остается несколько журналов и водяной пистолет в рюкзаке. «Парабеллум» выкидывать было жалко. Немного подумав, Дин запихнул его вместе с дискетами в щель между кирпичами разрушенного фундамента — найдет, если что.
«Все, — подумал он. — С прошлым попрощался, можно со спокойным сердцем садиться в тюрьму».
В нескольких кварталах к югу застрекотал вертолет. Дин понял, что пора уходить. Он оглянулся на небоскребы Центра, в которых уже зажигались призрачные огоньки, — здесь всегда почему-то темнело раньше, а светало позже, — засунул в освободившийся карман куртки маяк и побрел к выходу.
Что делать дальше, Дин абсолютно не представлял. В голове был высокий вакуум. Смутная мысль: зарядить маяк. Как, если «задание практически невыполнимо»? И зачем? Чтобы пришли добрые люди из светлого завтра и спасли несчастный отсталый мирок, сбившийся с единственного верного пути? А хочет ли этот несчастный мирок, чтобы его спасали? Вот спросить людей — надо ли их спасать? Мистер Лексингтон скажет: конечно надо, самим нам из этой трясины не выбраться! Альфа скажет: конечно надо, сил нет больше смотреть, до чего мы дошли и как живем! Тимми радостно завопит: спасите нас, пожалуйста, и как можно скорее! Я хочу летать в космос, открывать новые миры и сражаться с драконами! Буде таковые найдутся… А президент в своем очередном обращении к народу заявит: не нуждаемся мы ни в чьей помощи, нечего нас спасать. У нас уже начинается бурный подъем, за последний год экономический рост — семь процентов! И это только начало! Хотя это, конечно, наглая ложь, но кого это волнует? Наркоторговцы у метро скажут: не надо нас спасать, все и так хорошо. И информатик скажет: нечего нас спасать, не заслужили. Мы сами должны вылезать, а если не вылезем — значит, туда нам и дорога.
И, кроме того, если даже они нас найдут — спорный вопрос, кому кого придется спасать. Оказывается, прогрессоры не такие уж всемогущие — обычные люди. А Дин представлял их супергероями… Вот и разберись, кто прав. Дин с тоской подумал, что теперь он точно знает, что существуют и параллельные миры, и прогрессоры, и даже, что самое удивительное, спутники. Но от этого нисколько не легче, может быть, даже наоборот. И доказать ничего невозможно. Выходит, прав был Мастодонт — никому не нужны двойные интегралы, фантастика, викинги, звезды и прочий хлам со свалки из Центра. Нечего создавать себе проблемы. Цивилизованный довоенный мир существовал, а прав все равно оказался Мастодонт. Ловко!..
Дин спустился в тоннель метро, поплутал минут пятнадцать и вышел в другом конце города, на станцию «Аэропорт им. Дж. Ф. Кеннеди». Стараясь не привлекать внимания редких пассажиров, он вспрыгнул на платформу. Полицейских, обычно маячивших в метро, сегодня почему-то не было видно. Ну и слава богу. Электрички в ближайшее время не предвиделось, так что у Дина появилось время оглядеться. Ага, вон где интеры. Четверо полицейских стояли перед свежим рисунком на стене и решали, что с ним делать. На стенке была нарисована довольно похожая карикатура на президента, снабженная какой-то оскорбительной надписью, кажется, «Мы за мир!». Дин злорадно ухмыльнулся.
Подошла электричка. Дин доехал до «Интернациональной». На станции было еще более пустынно и полутемно. По платформе туда-сюда, как тигр по клетке, расхаживал интерполовец. Равнодушно покосился на Дина, достал из кармана свернутые трубочкой комиксы, развернул, прислонился плечом к стене.
На эскалаторе Дин еще раз рассмотрел маячок и стал обдумывать, как лучше изложить все мистеру Лексингтону.
В развалинах наземного вестибюля было светлее. Дежурившие там интерполовцы, наверное, уже получили ориентировку. Дину моментально преградили дорогу. В грудь смотрели стволы автоматов. Дин быстро оглянулся — бежать было некуда. Окружили, собаки. Оставалось стоять и глупо улыбаться.
— Спокойно, парень. Руки вверх, — приказал один из полицейских.
Дин поднял руки, не выпуская цилиндрик.
— Брось эту штуку, — сказал интерполовец.
— Хорошо, — с легкостью согласился Дин. — Но это — бомба! — и размахнулся.
— Бомба! Ложись! — среагировали полицейские и бросились на пол, закрывая головы руками.
Дин перескочил через одного из них и вылетел из метро.
Интеры очухались и открыли сзади бешеную стрельбу. Но Дин уже успел свернуть в темный проход. Из своей любимой щели ему под ноги, радостно поскуливая, бросился Голован.
— Тебя еще не хватало! Уйди, прячься! — взмолился Дин.
Голован, настроившийся было поиграть, по интонации понял, что дело неладно.
Интерполовцы топали сзади и непрерывно стреляли, освещая себе путь огнеметами. Фонари они включить не догадывались.
Голован, невидимый в темноте, помчался вдоль стенки навстречу интерам. Дин чуть было не заорал «Назад!», но не успел, потому что послышался дикий вопль, кто-то на кого-то в темноте налетел, кто-то упал, и стрельба прекратилась.
Голован с чувством выполненного долга тихо-мирно просочился в свою щель.
Теперь у Дина появился шанс выскочить на улицу и затеряться среди прохожих. Здесь стрелять не будут — народу много.
Неожиданно сверху захрипел один из репродукторов. «Внимание! Внимание! Говорит штаб ГО!» Редкие прохожие недовольно поднимали головы: ясно было, что репродуктор сейчас, по своему обыкновению, выдаст какую-нибудь гадость.
«Внимание всем! Воздушная тревога! Внимание! Внимание! Говорит штаб ГО! Граждане! Воздушная тревога! Воздушная тревога! Отключите свет, газ, воду, погасите огонь в печах. Возьмите средства индивидуальной защиты, документы, запас продуктов и воды. Предупредите соседей и при необходимости помогите больным и престарелым выйти на улицу. Как можно скорее дойдите до защитного сооружения или укройтесь на местности. Соблюдайте спокойствие и порядок. Будьте внимательны к сообщениям гражданской обороны!»
«Опять!» — с раздражением подумал Дин. Сообщение он знал наизусть, слово в слово, непроизвольно запомнил, как надоедливо повторяющуюся рекламу на эскалаторе метро. Остальные, похоже, испытывали те же чувства. С обычным сосредоточенно-злым выражением лиц все продолжали спешить по своим делам. Конечно, неприятно, когда без повода нарушают твои планы.
Снова придется четыре дня торчать в убежище, потом еще трое суток сидеть в загерметизированной школе и выходить на улицу «только в случае крайней необходимости не более чем на 4 часа в сутки». Массаракш! И что эта треклятая Тихоокеанская империя никак не уймется? Что у нас бомбить? Все стратегически важные объекты превращены в пыль уже полвека назад… Хотя нет, кажется, еще не все. Остался участок старого города с метро и замаскированной телебашней и, пожалуй, АЭС на Лонг-Айленде.
Дин рванул к информаторию. У входа он столкнулся с Питером Лексингтоном.
— Привет, Дин, — сказал директор информатория. — Опять собираются бомбить, слышал?
— Да, конечно. Мистер Лексингтон, я нашел Золотой шар, — прямо заявил Дин.
Директор информатория изменился в лице и после паузы спросил севшим голосом:
— Настоящий?
— Как вам сказать… То, что мы считали Золотым шаром, оказалось первым советским спутником…
— Чем?!
— Спутником: шар и четыре антеннки.
— Спутник?! Дин, ты ничего не путаешь?
— Нет. Спутник я ни с чем перепутать не могу, даже с Золотым шаром.
— Не понимаю! Откуда в Центре спутник?
— Его затянуло из параллельного мира вместе с антивеществом, — пояснил Дин. — На самом деле это, конечно, не спутник, а исследовательская капсула из еще одного параллельного мира, просто в форме спутника.
— Погоди, с чего ты это взял?!
— Мне рассказал прогрессор из этого мира… — Дин сообразил, как ужасно бессвязно и неправдоподобно звучит вся история. — Я ему помог убежать от интеров, — добавил он, но положения это не спасло: в глазах мистера Лексингтона было непонимание.
— Дин, пойдем в убежище, — предложил директор информатория. — В спокойной обстановке все расскажешь.
— Да-да, конечно. Давайте я провожу вас, — сказал Дин.
Директор информатория сам практически не мог ходить — лучевая саркома костей обеих голеней.
— Дин, объясни внятно, Золотой шар все-таки есть или это спутник?
— Это исследовательская капсула из параллельного мира, и она уже вернулась в свой мир вместе с прогрессором. Понимаете, из-за этой капсулы сто лет назад в Центре произошел аннигиляционный взрыв; к нам открылось много дыр из других миров, и через них хлынула всякая гадость. Потом дырки закрылись, а гадость осталась. И войну, получается, развязали не тихоокеанцы. И не мы. Это случайная ошибка ученых, которые исследовали тот антимир.
— Погоди, Рыжик. Ты здоров? Там же, в эпицентре, до сих пор рад 200–300…
— Ну и что, — это, по-вашему, радиация?
— Половина довоенной смертельной биодозы.
— Надо же! Спасибо за информацию.
— Так ты нормально себя чувствуешь?
— Да при чем здесь мое самочувствие! Пожалуйста, придумайте лучше, где взять гигаджоуль энергии!
— Зачем?
— Послать сигнал в параллельный мир, чтобы нас запеленговали.
— Как же ты собираешься его послать, если не секрет?
— У меня есть маяк, — Дин показал директору информатория блестящий металлический цилиндрик.
— Рыжик, скажи честно: кололся? — спросил директор информатория, взяв Дина за плечо и повернув к себе.
— Не верите… Кто же мне тогда поверит, массаракш?!
— Чему я должен верить, если я ничего не понял?
— Да вам и не надо ничего понимать. Пока. Я все связно постараюсь объяснить в бомбоубежище. Подумайте просто, где мне взять энергию?
— Опять! Ладно, Дин, давай прервемся. Пойдем, через несколько минут начнется бомбежка.
— Бомбежка… — повторил Дин. — Атомный взрыв! Точно! Конечно, атомный взрыв! Массаракш, вот идиот, как я сразу не въехал, массаракш, массаракш и еще тридцать три раза массаракш! Ясно, привык, что взрывы — обычное дело! Спасибо, мистер Лексингтон! Как вы считаете — они будут бомбить телевышку?
— Дин, пошли, ради бога!
— Нет, они будут ее бомбить?
— Обязательно. Туда направят главный удар.
— Отлично! Огромное спасибо!
Они остановились у входа в ПРУ.
— Спокойной плазмы, я пошел, — сказал Дин.
— Стой, куда пошел?!
— К эпицентру, куда еще?
— Дин, ты что — совсем рехнулся?! Объясни по-человечески, что нужно, и мы вместе что-нибудь придумаем.
— Мы уже все придумали. И я вам все объясню, только после взрыва. Хотя, надеюсь, взрыва не будет.
Дин выскочил из подвала и рванул к Центру. Лексингтон что-то кричал вслед, но Дин не слышал. Метро уже, конечно, не работает. Жалко — до телевышки даже напрямик, дворами, километра полтора. Будет финт, если он не успеет. Репродукторы над головой все еще пугали воздушной тревогой, повторяя одно и то же, как заезженная дискета. Вдобавок ко всему начался дождь со снегом. Асфальт стал скользким, одежда мгновенно промокла насквозь. Ну и ладно, когда холодно, бежать лучше.
Неожиданно из подворотни вынырнула полицейская машина с включенной сиреной и зажженными фарами.
— Эй, сталкер, остановись и подними руки! И мы не будем стрелять! — проорали интерполовцы. Их словарный запас разнообразием не отличался.
Дин не отреагировал, продолжал бежать. Интер повторил — это было уже странно: гуманист попался, почему-то не захотел пришлепнуть Дина сразу.
Но больше полицейские предупреждать не стали и открыли огонь. Самое худшее, что улица была узкая, прямая, а дома — почти не разрушенные и с наглухо загерметизированными подъездами: еще бы, радиационная опасность! Единственное, что спасало Дина, — паршивая видимость.
Он юркнул в открытый подъезд. Черного хода там не оказалось, но лифт, к счастью, работал. Поднявшись на последний этаж, Дин выскочил на крышу. Машина ползала внизу, мигала и завывала, шаря прожектором.
«Ушел! — подумал Дин. — Вот вам всем, съели, массаракш?!»
По крышам до телевышки было уже рукой подать. Время, впрочем, поджимало. Дин услышал сверху шум приближающихся самолетов. Разглядеть их было нечего и думать, — во первых, дождь, а во вторых, ядерная зима. Дин поднажал. Через три минуты он уже спустился и бежал к зданию телецентра.
Тут снова откуда-то появилась интерполовская машина. Кажется, уже другая.
— Эй, парень, вернись! — кричали в мегафон полицейские. — Мы не будем стрелять! Ты бежишь к эпицентру предполагаемого взрыва! Остановись! Это смертельно опасно!
«Умники! — подумал Дин. — Испугали! Плевал я на вас!»
Самолеты тихоокеанцев ревели уже над самой головой. Полицейская машинка отстала: поехала спасаться.
Дин вышел на финишную прямую. До телецентра оставалось метров сто пятьдесят. Двери здания были распахнуты, внутри ни души. А телевизоры сейчас по всему городу включены («Будьте внимательны к сообщениям ГО!»). Вот он, телецентр, — в твоем распоряжении. И вместе с ним — весь город. Можно прокричать в прямом эфире все что угодно. «Люди, вас обманывают!» «Огненоносные творцы — преступники, их зовут так-то и так-то, они находятся там-то и там-то, убейте их, спасите страну (или уж сразу — Галактику, чего мелочиться?) — это говорю вам я, Мак Сим, живой бог на земле…»? — Дин с трудом прервал мысль, потому что Стругацких он мог цитировать бесконечно.
Проблема только в том, что вся страна «от Заречья до Хонтийской границы» не будет «валяться в депрессии, обливаясь слезами» и «слушать развесив уши, стараясь не упустить ни слова», потому что поля-то такого нет. Гравитационное поле есть. И электромагнитное есть. И сильное, и слабое. А вот того чудесного поля еще не открыли. Ну да, прямой эфир — ори, что хочешь, пожалуйста, не жалко. Тебя даже услышат. Но им плевать. Что, спрашиваешь, правительство нам хорошего сделало? Дурацкий вопрос! Как это что? Сбросило цены на «снежок» в полтора раза! И не надо пачкать людям мозги «довоенным прогрессом», а тем более «светлым будущим»! И вообще, откуда это у тебя такая интересная информация? Впрочем, вопрос риторический: сразу видно — сталкер!
Вот так. Проблема не в том, что сказать нельзя, а в том, что сказать-то, оказывается, нечего!
Дин добежал до телевышки, оставил цилиндрик у входа и повертел головой, ища, где бы укрыться. Одновременно он нашарил в кармане рюкзака «кубик» радиопротектора. Вот ведь идиот — шприц-то выкинул!.. Ну не придурок?! Дин сломал ампулу, выплеснул радиопротектор на язык. Бесполезно, конечно, не поможет.