– Просто подошел бы и предложил переспать, – просветил Гейзер. – Что у Леськи отличная давалка, знает половина исторического факультета!
– Ч-что?.. Ты мне ничего об этом не говорил!
– Ты ведь не спрашивал, я и не говорил, – озадачился Гейзер. – И еще я думал, что ты в курсе.
– Я не в курсе, – погрустнел ботаник.
– Зато теперь… в курсе, – утешил Гейзер. – Леська, видно, совсем оголодала на раскопках. Даже на такого, как ты, кидается!
– Что ты имеешь в виду? – насторожился Светоч.
Гейзер немного смутился. Полез в карман за ириской. Ничего не ответил.
– Что, блин?! – наезжал Михайло, расправив узкие плечи. – Что хотел сказать?..
Гейзер прожевал конфетку, с наслаждением прикрыв глаза. Потом резко глаза открыл и задушевно ответил:
– Я хочу сказать, что… как ты можешь спокойно прыгать на дефке[1], когда невдалеке лежит золотая лошадь весом в полторы тонны! И знаем о ней только мы. К нашему взаимному счастью, я не занимался ерундой, и мой мозг усиленно работал. В голову пришли мысли, и я хочу поделиться ими с тобой!
Очкарик вытащил у френда из кармана ириску, основательно зажевал. Всучил Джорджу фантик и заметил:
– Нельзя коня оставлять здесь долго. Его еще найдут! Восемьсот лет золото лежало в земле, но сейчас, похоже, настал момент находок.
Джордж раскрыл полы палатки и выкинул фантик. Светоч успокоил нервы и готов к диалогу. Вперед!
– Надо отдербанить копыто, что торчит из косогора. Оно слишком бросается в глаза. Встает тактический вопрос – как это сделать? – спросил Джордж. И сам же и ответил: – Можно взять кувалду и бить по копыту до тех пор, пока оно не отломится!
– Золото – мягкий металл, – выдал справку Светоч. – Он не ломается, а гнется.
– Черт! Тогда… я придумал отпилить ногу. Только у нас нет ножовки по металлу.
– Зато есть у профессора, – просветил ботаник.
– Отлично! Надо украсть инструмент.
– Не надо. Профессор даст по моей просьбе. Навру ему чего-нибудь…
– Договорились, – кивнул Гейзер. – Ночью произведем отпил. Золотое копыто спрячем в вещах. Стену косогора, где лежит основная туша, заделаем мокрой глиной. А потом… надо отпроситься у профессора домой, типа заболели.
– Экспедиция и так уедет домой, – поправил Светоч. – Через два дня. Поэтому не вижу причин для лишних сложностей…
– Как это? – удивился Гейзер. – Нам еще неделю здесь париться. Курган выкопан только наполовину, а пока не отроем его весь и не вскроем могилу монголо-татарина, ни шагу в город!
– Положись на меня, – попросил Светоч. – Через пару дней экспедиция уедет в город, я гарантирую!
Джордж испытующе глянул на очкарика. Светоч не похож на парня, способного что-либо гарантировать. Кроме гарантии положительной отметки в зачетке. Если, конечно, ты у него списал ответ на билет. Однако золото меняет не только людей, но и отличников… К тому же Михайло Васильевич хлипок внешне, да крепок внутренне. Самые «продуманные» парни – это ботаники, на самом-то деле!
– О’кей, – решил довериться интуиции Гейзер. – Мы увозим копыто в Астрахань! Там золото продаем дельцу, который не задает вопросов. На вырученные деньги покупаем тачку, приезжаем, пилим коня бензорезом. Все так?
– Все так, – подтвердил очкарик. Рука нечаянно тронула трусики, забытые Олесией… медленно сжала. Мысль перестроилась на другую волну.
– До ночи! – подмигнул Гейзер, намереваясь вылезти из палатки.
– Постой! – попросил Светоч, тиская кружева. И быстро спросил: – Ты Олесию… любил?
Гейзер захотел соврать, но понял, что врать в итоге не хочется.
– Нет, – вымолвил он с неохотой. – Мы с Леськой лютые враги.
«С тех самых пор, как она отказала! Единственная из тех, у кого он просил. Весомый повод, чтобы записать девушку во враги!» – шепнула совесть Джорджа.
Но мысли, продиктованные совестью, станет озвучивать только психически больной. Даже лучшему френду…
– Сегодня Олесия второй раз меня заметила! – поделился радостью Светоч. – За все время знакомства…
– А первый раз когда? – без интереса спросил Гейзер.
– В прошлом году! Спросила годы правления Ивана Калиты!
Джордж отбросил дурацкие мысли о своей мужской несостоятельности. Ухмыльнулся в привычной манере.
– Если бы я страдал из-за каждой дефки, то давно бы наложил на себя руки! – провозгласил он и вышел из палатки.
– Ты легко относишься к половым связям, – пробормотал Светоч. – А я девственность берег именно для жены.
3. Досадная случайностьОкрестности окутала ночь, луна стояла во второй четверти.
Даша открыла калитку усадьбы и выкатила за ограду велосипед. Легко прыгнула на сиденье и методично заработала ногами. Поехала по неширокой сельской улочке мимо магазина, потом свернула к бескрайним полям.
За Дашей пристально наблюдала баба Васа – соседка. Проводив женщину плотоядным от любопытства взором, Васа намылилась бежать к подружкам, дабы поделиться…
– Девчонки, а Дашка-та опять ныне укатила к своему ентому хахалю! – обычно так начинался рассказ Васы.
Но Васа вовремя вспомнила, что ночью деревенские старухи спят. Это ей приспичило проверить свеклу на предмет целости и сохранности от местной алкашни! И Васа отложила побегушки до утра.
Примерно в это же время в лагере археологов из палатки вылез профессор. Воровато оглядевшись и никого не заметив, он повернулся спиной к ряду палаток, задвигал руками. А, вот что! – он всего лишь сходил в туалет, о чем тайные наблюдатели догадались по шелесту струи в траве.
Облегчившись, Шер постоял немного, задрав голову к звездному небу.
– Эх, красота! – сказал негромко.
Взглянув на наручные часы, профессор направился к леску. Из темнеющей в строю таких же палатки за ним следили чьи-то глаза.
* * *– Мы похожи на Балаганова и Паниковского, – вымолвил Светоч, жуя ириску.
– Они пилили чугунные гири, а чугун легче поддается пилке. Поверь. Золото очень вязкий металл, так тяжко идет!
Гейзер пыхтел и плевался, елозя ножовкой по конской ноге. Золотые опилки мелкой струйкой сыпались в полиэтиленовый пакет, предусмотрительно положенный на землю под местом распила.
Берег реки обнимала все та же ночь, лунный свет тускло освещал сцену. Пространство рядом с косогором наполнял жужжащий звук распиливаемого металла. Негромкий и внятный.
– Давай-ка теперь ты, – пропыхтел Джордж и отставил ножовку.
Он отошел в сторонку, вдыхая воздух полной грудью. Михайло взял одной рукой инструмент за ручку, а другой рукой обхватил ножовку сверху. И начал пилить!
– Профессор спрашивал, зачем ножовка? – словно невзначай спросил Гейзер.
– Да, – ответил очкарик. – Я сказал, что острие лопаты постоянно загибается, решил его отпилить.
– И Шер поверил? – удивился Джордж. – Знаешь, сделать это с лопатой почти нереально. Лучше отломать.
– Не знаю, поверил он или нет. Но дал ножовку. Что нам и требовалось. Не так ли?
Летом ночи короткие, а золотая конская нога имеет свойство заканчиваться. Металлический скрежет прервался, когда на небосклоне показалось красное солнце.
– Часа три пилили, – заметил Гейзер.
Друзья заделали место отпила мокрой глиной (из косогора торчало продолжение ноги в три сантиметра длиной), взяли пакет с опилками и собственно копыто и потихоньку направились к лагерю. Светоч осторожно выглянул из-за деревьев, оглядел досыпающую последний часик поляну с палатками. И прошептал:
– Все дрыхнут. Вперед, – скомандовал он и сделал два шага к лагерю. На интуиции, не уловив за собой шагов френда, обернулся. Недоуменно вскинул брови: – Георгий? Ты где?..
Не одному тебе внезапно исчезать, ботаник! А тишина нам не отвечает, как известно. Очкарик поспешно шагнул назад, тиская пакет с золотыми опилками и ножовку.
– Ау, Георгий!
Из-за ближайшего куста раздалось пуканье и голос Джорджа:
– Ну чего орешь? Погоди минутку.
Светоч чуть прогнулся в сторону, увидел голову присевшего Гейзера:
– Посмотри лопушок, я поблизости все вырвал, – попросил лучший френд.
– В таких делах я не помощник, – отказался очкарик. – Увидимся.
Он повернулся и отошел к лагерю.
– Эй! А если я больной попрошу стакан воды? Тоже не подашь?! – возмутился Джордж.
– Сравнил, – донеслось с тропки. – Воду для болящего и анус засранца.
– Заметь, богатого засранца, – проворчал Гейзер и поднялся, осматриваясь в поисках лопушка.
* * *Палатка профессора была такой высокой, что позволяла стоять в полный рост. Если гость желал постоять или не смел сесть, к примеру. Сам хозяин палатки обычно сидел, поджав по-турецки ноги. Этим утром тоже. Шер пристроил зад на подушечку-думку и вносил записи в «Полевой журнал». Тетрадь покоилась на планшете, а планшет на скрещенных коленях ученого. Снаружи послышался робкий голос:
– Виталий Степаныч, вы дома?
– Заходи, Михаил.
В палатку пролез Светоч. Не сел, а с порога подал ножовку:
– Возвращаю.
Профессор взял инструмент и положил его рядом с собой.
– Виталий Степаныч… – начал, помявшись, Светоч. – Студенты… они хотят домой… Ну измотали полевые условия! Это я с вами не первый год, а ребята… с непривычки.
Взрослый ботаник молча смотрел на юного ботаника.
– В общем, ребята готовы ударно поработать сегодня, во имя Науки. Сделав тройную норму. Чтобы с чистой совестью укатить домой не позднее, чем послезавтра. Вот как-то так…
Повисла тягостная пауза.
Профессор не мигая смотрел на студента. В глазах его плавала легкая досада. Дурацкий человеческий фактор – зачастую, увлекшись любимым делом, мы забываем, что люди имеют обыкновение уставать. Юноши с привычками трудных подростков – не люди, они хуже.
Студент, помаргивая, смотрел на профессора. На губах повисла невинная улыбка гонца, передающего коллективную просьбу.
– Михаил, назначаю тебя старшим на сегодняшний день, – наконец вымолвил Шер. – Последний день экспедиции. Сейчас я задержусь, что делать на раскопе – ты знаешь.
– Ура! – воскликнул Светоч. – То есть… я все понял, – отрапортовал очкарик и поспешно вышел из палатки-шатра.
Шер немного удивленно посмотрел ему в спину и вновь склонился над записями.
Светоч направился к костровищу мимо ряда студенческих палаток.
– Стой! – окликнул, вылезая из палатки, Джордж.
Дальше двинулись вместе.
– Отдал?
– Да.
– А он?
– Взял.
Поварихой сегодня была Настя Тихонова, а помогал ей длинный Вася с рыбьим взором. Возле костра стояла общественная посуда с завтраком (казан с кашей и ведро с чаем). Личная посуда, чашки-ложки-кружки, лежала чуть в сторонке, под куском брезента. На деревянную чурку присела, позевывая, повариха. Ее помощник бухнул рядом с костром охапку дров, взял чашку каши и отошел к обеденному столу. Подошли лучшие друзья, тоже стали брать завтрак.
За обеденным столом сидели археологи, ковыряя кашку и попивая ароматный чаек. Томочка Любимая с превосходством рассказывала:
– Ночью я проснулась, хотела вылезти «попудрить носик». Гляжу, стоит Шер и делает пи-пи. Потом… профессор двинул к лесу. Я следом, страшно, конечно, но… интересно же, куда по ночам ходит Шер!
Томочка нарочито сдавленно прыснула, нарываясь на вопрос, и замолчала.
– И куда же ходит Шер по ночам? – Длинный Вася озвучил любопытство всех. Археологи благодарно на него взглянули.
– Наш уважаемый и ученый профессор сегодня ночью ходил… на секс с деревенской дефкой! – Томочка ехидно рассмеялась. – Лично видела, как профессор повалил Дашу на траву и отлюбил!
Незамедлительно последовала реакция на данные слова. Слова – это вообще такая материя, которая часто вызывает реакции…
– Профессор тоже имеет право, – размыслила Люся.
– А может, у них любовь, – предположила Лада.
– Да ладно! – подмигнула Томочка. – Лесбиянки, канешн, глубоко лиричные дефки! – она подмигнула.
Подколку, вопреки ожиданиям, никто не поддержал.
– Ты, Томка, думаешь только о пошлостях, – заявила Олесия Магнитсон.
– Томка, ты глупа, даром что имеешь большие сиськи, – пожурил Тимофей Рыжиков.
Длинный Вася в знак протеста демонстративно отошел, захватив посуду с едой.
– Дура, – заключил Гриша Масленкин.
Ситуацию ликвидировал вовремя подошедший Михайло Светоч. Он встал во главу стола и три раза стукнул ложкой по кружке:
– Граждане археологи. Секунду внимания.
Длинный Вася вернулся. Студенты воззрились на однокурсника. Насладившись всеобщим вниманием, очкарик произнес пламенную речь:
– Объявление! Шер дал ценное указание: нам за сегодня надо сделать все то, что мы хотели растянуть на неделю! На кургане, который копаем в поиске могилы монголо-татарина. Стратегический план таков! Утром снимаем остатки культурного слоя – это около двух штыков земли. Днем, как всегда, отдыхаем. Вечером чистим и метем дно раскопа, готовя могилу к вскрытию. Профессор вскрывает могилу, мы достаем из нее все то, что может там оказаться. Утром профессор сделает последнюю фотосъемку, мы пакуем найденные предметы старины и уезжаем в Астрахань – домой.
Судя по виду археологов, никто не ожидал таких раскладов от ботаника. Но археологи молчали. Поездка на раскопки – дело добровольное, и коли ты приехал, то будь ласков подчиняться приказам руководителя. Светоч у профессора в любимчиках, и логично, что именно его просили донести информацию… А город есть город, по-любасу, если сравнивать с селом!
– Да… меня профессор назначил старшим! – вспомнил Светоч. – И кто меня не будет слушать, тот пожалеет, что сюда приехал. Через пятнадцать минут выдвигаемся на раскоп. Все.
– Браво, Михайло Васильевич, – вознес хвалу своей интуиции Гейзер, подходя с завтраком и садясь за стол.
* * *Шер дописал последнее слово, поставил точку, отложил тетрадь с планшетом, с наслаждением потянул руки вверх:
– Теперь можно и чайку глотну-у-уть!..
Удовлетворенный взгляд зацепился за ножовку. Профессор взял инструмент, провел пальцем по зубцам пилки. Они почти стерлись.
– Я ж давал почти новую, – подражая скряге, проворчал Шер. – Он что, пилил металлическую сваю?..
Ученый муж подтянул к себе брякающую полевую сумку, порылся в ней, достал новую пилку. Стал откручивать от ножовки зажим, собираясь пилку заменить. Из пазов, между пилкой и основанием ножовки, пролилась струйка желтых крупинок. Прямо на колени, согнутые по-турецки! Профессор нахмурился, отложил ножовку… Снял очки… собрал крупинки в ладонь… вгляделся и обнюхал…
– Золото?! – в шоке пробормотал Шер.
4. Дилеммы ШераБольшую часть раскопа занимала круглая яма полтора метра глубиной и диаметром около 15 метров. Со всех сторон его окружал отвал, кучи земли, лишь в одном месте был оставлен проход двухметровой ширины.
Студенты по очереди прошли в проход и спрыгнули в раскоп.
– Пожалуйста, подойдите ко мне, – попросил Светоч.
Археологи сгруппировались вокруг очкарика, и тот воодушевленно заговорил:
– Что такое усыпальница монголо-татарина?.. Это земляной курган, в глубине которого покоится собственно могила. Речь, конечно, о знатном монголе, простых хоронили менее помпезно… Когда знатный воин умирал, ему рыли персональную могилу, а вокруг копали ров. В назначенный день мертвеца закапывали вместе с его конем, оружием, утварью, драгоценностями. После этого родственники и друзья рассаживались вокруг могилы и устраивали поминки. Резали коней, быков, баранов, жарили мясо, пили кумысную водку. Поминки могли продолжаться несколько дней… Объеденные кости кидали в ров, чтобы не осквернять могилу. Языческий обряд.
– После того как похороны свершались, по месту захоронения прогоняли табун лошадей, – дополнила Люся.
– Для того чтобы никто не мог найти могилу, – расшифровала Лада. – На предмет грабежа ценностей знатного воина.