Его тряхнули за плечо, и Федор открыл глаза, щурясь от яркого света. Рядом шевелилась, потягиваясь, Лилит. Вокруг торчали круглые, украшенные полумесяцем крыши мавзолеев.
- А я думаю, пьяны ли? Убиты ли? Людям теперь закон не писан, - широкоскулый седой мужичок мелко затряс головой, как китайский болванчик.
- Простите, ерси емес, что напугали вас, - Лилит поднялась на ноги, одернула смявшуюся одежду.
Федор последовал ее примеру, размышляя над тем, как они должны были вымотаться за прошедшую ночь, чтобы уснуть прямо среди могил. Его спутница тем временем, мешая русские и казахские слова, бойко объясняла причину их пребывания в Городе Мертвых.
- У меня здесь нагашы эже[8] похоронена. Мы с мужем ее навещали, на частнике приехали. Договаривались, что он подождет. Собрались обратно ехать – а его и след простыл.
«С мужем?» Подбодренный, Фактор как бы невзначай приобнял «супругу» за талию. Лилит натянуто улыбнулась и пребольно ущипнула его пониже спины. Пришлось убрать руку. Старичок тем временем затарахтел по-своему, девушка сочувственно поддакивала, изредка одаривая Федора клочками перевода. Оказалось, мужичок привез в некрополь жену с ее сестрой. У свояченицы дочь выходила замуж, по традиции требовалось посетить могилы предков – на счастье, а женщина - вдова без транспорта. Вот и организовали Кайыма с его старушкой-«ладой». Вдова, очевидно, собиралась долго жить, потому что как раз показалась из поперечной улочки, обмахивая длинным подолом травяные кочки. А может, это была жена Кайыма, а вдова семенила следом, поглощенная разговором с сестрой.
При виде незнакомцев разговор затих. Последовали взаимные очень вежливые приветствия и оживленные переговоры между родственниками, завершившиеся предложением подвезти молодежь до Астаны. Федор впихнулся на заднее сиденье пышущей жаром машины. Пахло внутри, почему-то, куриным пометом, хотя кто знает, что еще подвизался возить добросердечный Кайым? Вдова, как наиболее худая, втиснулась рядом с «жигитом[9]» и тут же принялась кидать на соседа волоокие взгляды из-под расшитой косынки. Федор вежливо улыбался и делал вид, что полностью поглощен открывающейся за окном панорамой. Если честно, смотреть там было совершенно не на что: километр за километром мимо проплывала однообразно-плоская степь. Маки сменили солончаки, за ними пошел гнуться ковыль, за ковылем – низкие кочки и скачущие по ним козы.
Попутчики болтали, не закрывая рта. Ради него беседа шла по-русски, но тема будущей свадьбы и родственных связей Кайымова семейства вызывала у Федора только зевоту, так что он быстро переключился на собственные мысли. Интересно, как там дела с новой клиникой? Что думает Юрий о его исчезновении? И как объяснить неожиданный «отпуск» в Казахстане? Хорошо, бумажник в кармане, можно будет вернуться первым же рейсом. Хотя... А стоит ли? Волосы Лилит щекотали ему шею, тугое бедро терлось о брюки, плечо стукалось о плечо, когда «лада» подпрыгивала на выбоинах. Степи. Выходит, она отсюда родом. Выросла под этим безжалостным солнцем, пропиталась его лучами, как кремниевый фотоэлемент, и теперь сияет во мраке, согревает накопленным теплом. И все-таки почему Врата выплюнули их сюда – обоих? Должен же быть в этом какой-то смысл... Или не должен? Почему мы, люди, вечно ищем смысл везде и во всем? И если не находим, мучаемся, изводим себя и других, вместо того, чтобы просто наслаждаться жизнью?
Его пихнуло в бок со стороны Лилит – сильнее, чем обычно.
- Эй, ты что, снова задрых? Тебя тут спрашивают.
Федор встретился глазами с прищуром аксакала в зеркальце заднего вида:
- Я говорю, снилось тебе что, молодой человек? Там, на мазаре.
Нахмурившись, Фактор покосился на спутницу – он чувствовал, что пропустил что-то в разговоре и совершенно выпал из дискурса.
- По местным повериям в некрополе обитают аруахи, духи, - снизошла с объяснениями Лилит. – Если там уснуть и увидеть сон, можно получить от них важное послание. Им нельзя пренебрегать.
В сознании тут же всплыла дверь с перевернутой шестеркой, изможденное замкнутое лицо за ней. По мокрой от пота спине пробежал холодок, заставив поежиться в липкой жаре салона. Послание... Вот и он, ответ. Похоже, теперь все вставало на свои места. И картинка складывалась неутешительно жуткая.
- А Омск от Астаны далеко?
Если вопрос и прозвучал неожиданно, то Кайым не подал виду.
- Километров шестьсот будет. У тебя там кто? Родственники?
Помолчав, Федор собрал решимость и ответил глухо:
- Сын. Мне надо к нему. Срочно.
Лилит обернулась, выгнула на него бровь, но ничего не сказала, глазами нашла ответ. Аксакал в зеркальце хмыкнул и подкрутил открытое боковое стекло вверх. Стрелка спидометра качнулась и поползла в зенит.
В метро, как всегда, царила электрическая ночь. Катя расположилась на пружинистом сиденье, прижав ухо к жесткому плечу Края. Оно было настолько выше ее собственного, что стоило только качнуться влево, следуя инерции поезда, и не откачнуться обратно. Напротив, в черном стекле, худенькая взъерошенная девушка прильнула к хипповатому парню, и он не отстранялся, нет. Глядя на них, можно было сразу сказать – они вместе.
Вместе они многое нашли и многое потеряли. Люди без прошлого. Спроси их о том, что было, и они затруднятся с ответом, как выжившие жертвы жестокой войны. О чем им рассказывать? О том, кого уже нет и никогда не будет? О том, как рассыпались вокруг в кровавую пыль миры? Их примут за сумасшедших. На них будут смотреть с жалостью и с испугом. Их будут избегать. Катя знала, каково это – быть в шкуре динго. Нет, лучше не вспоминать совсем. Переводить разговор на другую тему. Или еще лучше. Придумать себе воспоминания. В конце концов, это даже не будет ложью. Все возможно в бесконечности возможных реальностей - не этому ли научили их Врата? Мир, в котором утонул мальчик Сережа. Мир, в котором он выжил и стал Еретиком. Мир, в котором он никогда не родился... Прошлое определяет нас, верно. Но память избирательна. Одно и то же событие его участники опишут по-разному, а кто-то, возможно, вообще будет отрицать, что оно случилось.
«Мое прошлое еще не произошло, - думала Катя. – Какая свобода! Родители и незнакомая соседка по квартире, адреса которой я не знаю, дадут мне канву. Я смогу вышивать по ней, творя свой собственный узор. И в этом узоре будет Край – должен быть! И долгая прогулка внутри цветения. Отныне и до конца этого времени. Нашего общего времени».
Луны висели у Еретика над головой. Крупная зеленая, похожая на сыр с плесенью. Маленькая оранжевая. Лиловая, с морозным налетом инея. Яркая белая с лихорадочно-красным пятном.
- Остальные две сейчас на другой стороне планеты.
Он захлопнул рот, нашел глазами Шиву, растирая занывшую шею.
- Шесть лун? Значит мы не... – и осекся, когда значение слов слепого догнало цепочку нервных импульсов в мозгу и въехало ей в корму, так что вагончики посыпались с рельсов, увлекая за собой локомотив. – Погоди, а с чего ты взял? Ну, что есть еще две?
Шива поправил очки. В черных стеклах вспыхнули яркие россыпи звезд.
- Скажем, они мне снились.
- Выходит, ты с самого начала знал, куда мы попадем?
Еретик медленно повернулся вокруг собственной оси. Четыре разноцветных тени закружились в вальсе между небрежно раскиданными по голой равнине валунами. Врата высились у Шивы за спиной – так же чуждые этому невероятному ландшафту, как и детской площадке в Питерском дворе. В свете четырех лун трудно было определить цвет створок, но грубо нарисованная цифра по-прежнему украшала их, только вот выглядела она теперь иначе – будто кто-то решил подшутить над путешественниками и перевернул гигантскую шестерку вверх ногами.
- Чо-то я не догоняю, - пробормотал Еретик. – Это те же Врата или уже не те? И где ребята?
- Здесь все, кто должен быть, - губы Шивы тронула кривая улыбка. – А Врата... Ты что, уже собрался обратно?
Сергей нервно укусил подушечку большого пальца – ноготь на нем был изглодан до основания:
- Даже если б и собрался. Похоже, мне придется сперва найти еще восемь желающих.
Тут едва поставленный на рельсы состав снова застопорило, будто какой-то нервный пассажир с дури рванул ручник. В ушах тонко зазвенели бьющиеся стекла.
- Эй, пэл, а ты часом не... – Еретик покрутил пальцем в холодном воздухе, пытаясь выманить на язык слова, способные выразить мелькнувшую перед ним членистоногую мысль. – Вся эта история с бедным сироткой, интернатом, жертвой науки... Ты очки нам втирал или как? Мы тебе для этого нужны были – чтобы вернуться?
Шива поддал камушек, запустивший по равнине разноцветных теневых близнецов, и тихонько пошел в сторону лун.
- Куда?! – Зло рявкнул Сергей и потрусил следом, подтягивая на ходу лямки рюкзака. – Ты от меня так просто не отделаешься. Тебе придется ответить, или я...
Что именно он собирался сделать с очкастым гуманоидом, Еретик сообщить не успел. Краешек зеленой луны поглотила тень. Она быстро росла, трепеща волнистыми вуалями по краям, вспыхивая желтыми огнями, будто выныривающая из глубин неба субмарина. Вокруг стало темнее, гигантская электро-бабочка, или что оно там было, застила уже все четыре спутника. В холодном бесшумном мраке вырисовывались только контуры одинокой фигуры впереди и – далеко, у самого неровного горизонта, на фоне спирали звездного скопления – острые башни, вспыхивающие синими огнями. Еретик понял, что они все время были там, на краю мира, просто луны давали слишком много света.
Его щеки коснулась бахрома – вуальные крылья оказались не сплошными. Он присел от неожиданности, рюкзак перевесил, и Сергей плюхнулся, задрав ноги, на пятую точку. Сверху послышался смех Шивы. Сверху?
- Прости, я не хотел... – парень, стоявший, казалось, прямо на ночном воздухе, с трудом вернул голосу серьезность. – Мой друг предлагает подвезти нас. Надеюсь, ты не боишься высоты? Я отвечу на твои вопросы, как смогу. Обещаю.
- По... подвезти куда? – Кое-как собрал слова по кусочкам Еретик.
- А куда тебе хочется?
Сергей подумал, что ему хочется одного – сбросить с плеч тяжелую ношу, вытянуть ноги и проспать часов эдак двенадцать. Да еще сменить закоротившие проводки в мозгах. А то пока ясно только, что останься он на земле под цветными лунами, и кто знает, не станет ли он сам новым вкусовым вариантом «завтрака туриста»? Еретик неловко поднялся, сделал шаг вперед, молча протянул руку.
Ух, его подхватило и понесло, закружило, замерцало под ногами пыльцой, будто фея Динь-Динь бросила в него горстью волшебного порошка.
- Нравится? – Спросил капитан Шива, развеваясь волосами на фоне лунного, изгрызенного метеоритами сыра.
Еретик смотрел на убегающую назад, за хороводы светляков, чужую землю между своими дрожащими коленями, на далекие башни, медленно растущие впереди прекрасным обещанием. В эту минуту он понял, что ему совсем не хочется открывать зеленую дверь. Только не теперь. Может быть, когда-нибудь. Когда он заскучает по своей розе, которая цветет для другого.
Он спустил с плеч рюкзак и встал рядом с Шивой. Оранжевая луна накатилась на зеленую, подтолкнув сестру под уклон.
- У меня есть кое-что для тебя, - парень слазил в карман и вытащил оттуда обрывок бумаги с обожженным краем. – Нашел на той самой лестнице, что мы не могли поделить с Лилит.
Под насыщенным свечением небом читать было легко, и Еретик разобрал скачущий почерк Края:
...а мы лишь бездельники брат наблюдатели тени
нам каждая плоскость становится схожей с постелью
лежишь или дышишь летишь или дышишь летишь или тлеешь[10]
- Тут нет ни начала, ни конца, - заметил Сергей. – И почему ты решил, что это для меня?
- Это как раз конец, - заметил Шива, откидывая прядь волос с лилового лица. Третья луна посеребрила их морозной сединой. – А начало можно придумать. На это есть много времени, когда не нужно дышать.
Еретик усмехнулся неумелой шутке. Тоже мне – не дышать. Конечно, здесь есть атмосфера. Причем сходная с земной. Иначе бы они оба просто не выжили. Вот сейчас он проверит состав... Пальцы нащупали в рюкзаке газоанализатор. Мля! В приборе красовалась симпатичная дырка с оплавленными краями. Бандитская пуля. Наука в очередной раз спасла жизнь человеку. Он протянул изувеченную машинку Шиве:
- Ты только глянь! Еще немного, и мне не пришлось бы вентилировать легкие.
Капитан мега-бабочки улыбнулся:
- Вот почему я вижу тебя насквозь.
Еретик неуверенно растянул губы в ответ – все-таки странный у этого типа юмор. Но черные очки не отводили взгляд, и Сергей невольно посмотрел себе на грудь. Слева, как раз там, где было место сердцу, горела зеленая звездочка. Он прикрыл ее ладонью, но свет сочился сквозь тонкую кожу между пальцами, вроде как когда держишь ладонь перед свечкой. Попробовал придавить звездочку пальцем, и тот провалился в дыру на всю длину. Попробовал вздохнуть глубоко и понял, что забыл, как это делается. Вынул палец из груди, пощупал пульс – его не было. Огонек на месте сердца сменил цвет на оранжевый – это светила через отверстие вторая луна.
- Тебе страшно? – Сочувственно спросил Шива.
Еретик прислушался к тишине внутри себя:
- Не знаю. К этому нужно привыкнуть.
- Привыкнешь, - капитан снял очки и уронил их в вихрящуюся под живыми огнями электробабочки тьму. – Я же привык.
Он оглядел острые шпили башен безглазым лицом и уверенно послал летуна на посадку.
[1]Стихи Сергея Чегры
[2]Элизиум. Стрелки на часах.
[3]Васильевский остров, район Петербурга
[4]Наушники, автоматически меняющие форму, чтобы обеспечить оптимальное положение на голове
[5]Мазар - могила
[6]Элизиум. Стрелки на часах.
[7]Хэппи-энд (слэнг) – ХПН, хроническая почечная недостаточность
[8]Бабушка по матери (казах.)
[9]Жігіт – молодой человек (казах.)
[10]Стихи Сергея Чегры