— Позвольте с вами не согласиться, ведь человек достиг многого именно благодаря познанию. Самолеты, дома, тепло энергии, добыча газа — все это достижения познания и стремление человека к исследованиям мира, — возразил Роберт. — Человек уже многого достиг, он окреп, стал более цивилизованным.
— Человек — это самое слабое существо из всех ныне живущих, он не способен к мышлению захватывающему или учитывающему все аспекты и стороны сущего, а не лишь того над чем производится работа его мозга. Все охватить человек не может, попробуйте в однолитровую банку поместить два литра жидкости. Это не в его власти, и та, несомненно большая часть неосознанного, в виде просчетов и ошибок, теряется. Но ведь она существует, и не учесть ее, значит навредить. Попробуйте решить задачу со многими неизвестными одним лишь уравнением. А ведь человек подчас так и делает. В результате, он не только не решает уравнение, но даже неверно находит свое желаемое одно неизвестное. Остальные неизвестные упускаются из поля сознания, как невидимые величины. Итак, человек — слабое существо, ограниченное и в возможностях и в познании. Его истинная сила, заложенная на генетическом уровне создателем, есть любовь и добро, мирное созидание управляемое не слепыми и ограниченными законами познания, а нравственными нормами, подаренные и наделившими нас создателем. Только в них скрыта истинная сила, более высокая и мощная, но раскрыть которую может лишь человек. Для этого ему стоит и придется поступиться желаемыми благами, склонностями и познанием, которые он приобрел и которыми он был наделен безвозмездно природой, иначе весь человеческий мир вернется в лоно природы и исчезнет на земле, превратится в прах. А спустя сотни и тысячи миллионов лет ангел любви и жизни вспомнит о человечестве, как о миге пролетевшем незаметно и безвозвратно, превратившемся в ничто, в пустоту, от которого ничего не осталось, даже воспоминания ангела будут весьма сомнительными.
— Я согласен с вами, что мир человека далеко не идеален, — сказал Роберт, — но именно благодаря стремлению человека к непознанному, он становится сильней. Разумеется человеческий путь — это путь проб и ошибок. Я соглашусь пожалуй с вами, что эти ошибки и просчеты отражаются на гибели природы, но иного пути нет.
— Счастье человека не в познании, молодой человек, а в нравственности ко всему миру, — продолжал Фред Льюис. — В познании скрываются темные разрушительные силы: жажда наживы, разрушения, войны, приводящие к уничтожению биосферы и вместе с ней всего человечества. Необходимо уступить место доброте и любви — истинно подлинных качеств человека. Познание необходимо как средство достижения материальных благ, для выживания, а не самоцель, для счастливой жизни, а не возвеличивания человека над себеподобными или природой — колыбелью и защитником человечества.
Шопенгауэр рассматривал познание, как вспомогательное средство для поддержания индивидуума и продолжения рода. Украинский философ Григорий Сковорода писал о философии «сердца», придавая этому органу силу, как источнику добра и справедливости, нравственных законов и благородства — в человечности, а не в знатности. Платон заложил основу религии, когда провозгласил бессмертие души человеческой. Не бессмертие души, а бессмертие нравственных идеалов, наполняющих человека, пусть то в сердце или головном мозге, идеальных законов добра и любви, которыми пронизано, не только человечество, но и вся вселенная.
— Вы полагаете, что вслед за развитием познания, человечество должно обратить внимание на отстающее развитие нравственности? — спросил Роберт.
— Верно, — ответил Фред Льюис. — Чтобы разбудить нравственность и пробудить ее силы надо развивать познание, дабы ничего не осталось темного и непонятного, доступного, а не запредельного. Человек должен познать необходимость в нравственных нормах, которые, как идеальное, подаренное нам создателем, существовало до нас, заложено в нас и будет существовать после нас, если мы сможем благодаря природе осознать духовный мир, мир идеальных и нравственных ценностей.
— Но мне кажется, что нравственные нормы придуманы только людьми, — возразил Роберт. — И, если человек не был бы биосоциальным существом, то есть не испытывал потребность в обществе, то и не было бы необходимости в нравственных нормах.
— Есть исследования, проливающие свет и на этот вопрос. Так, Карл Юнг писал об архетипах, как о коллективном бессознательном передаваемым через механизмы наследования. Полагаю, что нравственные нормы заложены создателем в виде идей или задатков, а так же некоторые нормы нравственности формируются в процессе жизни и генетически тоже передаются. Эти нормы программируются на генетическом уровне обществом исторически, от поколения к поколению. Они формируются от первобытного к нынешнему современному миру; от варварства и невежества, к добродетелям и культурным знаниям, к цивилизации. Путь этот труден и долгий. Способствует этому, несомненно, природа, обучающая человека бережливости, добру и разумному созиданию; воспитывающая стадное общество дикарей, способных мыслить и превращающее его в высококультурную цивилизацию интеллектуальных индивидуумов, личностей, несущих ответственность за свои поступки.
— Что же для этого необходимо? Я сомневаюсь, что человек способен стать высоконравственным сам по себе, даже с использованием законов в обществе, — сказал Роберт.
— В этом должна помочь природа, и те идеалы норм нравственности, которые несомненно спят и находятся в недрах человеческой души, — ответил Фред Льюис. — Когда-то Ницше сказал: «Необходима переоценка всех ценностей, выработка новой морали».
— И все же ваши доводы меня не убедили. Это все хорошие и приукрашенные философией слова, а на деле, человек остается дикарем. И его материальные ценности куда выше стоят в обществе, чем какие-то пустые слова о нравственных нормах. Висенте Кортесу не помогли нравственные нормы, и природа почему-то их не пробудила, когда он решил подзаработать на отрезанных конечностях мальчика альбиноса. И шестимесячному младенцу не помогли ваши нормы, когда его изрубили на куски, в присутствии родителей отказавшихся от собственного сына, — произнес с укором Роберт, — страх и жажда наживы, в погоне за материальными благами — вот что управляет человеческими душами. А природа, она безмолвна и не вмешивается, подобно вашему создателю, Богу.
Их спор продолжался, пока часы не пробили полночь. После этого спорщики обменялись еще несколькими доводами в свою защиту и разошлись, договорившись продолжить беседу в следующий раз.
Глава 8
«16 апреля. Я начал встречаться с Фредом Льюисом, это пастор заведующий школой и здешним приходом в церкви. Он очень стар, с его слов, ему восемьдесят два года. Льюис обложил себя книгами по философии и пытается раскопать из древних работ смысл бытия, а точнее нравственных норм. Он наивно полагает, что в человеке скрыты некие законы нравственности и они передаются генетически. Только вот почему-то в жизни я вижу, что никакие нормы у человека не действуют, миром по прежнему и во все времена правит стремление быть на вершине, жажда к обогащению, к познанию. Человек адаптируется, выживает. Вот единственные законы, действующие всегда и передающиеся по наследству: зависть, страх, ненависть, трусость, гордыня и возвеличивание себя над остальными. Дети, пока она маленькие, чисты и невинны, но когда они поживут в обществе и вырастут, то и пороки этого общества впитывают в себя, словно чистая новая губка впитывает и набирает грязь, оставаясь испорченной на всю жизнь, на остаток времени отведенного для существования.
Вчера от Льюиса младшего случайно узнал, что известный на весь мир певец Фреди Меркьюри родом из Танзании. Даже из такой бедной и забытой для цивилизации страны, могут появляться в мир славы и популярности, талантливые и незаурядные личности».
В один из выходных, Роберт отправился к семье Булсара, где он преподавал математику двум девочкам, чья мать отказывалась водить их в школу по причине неприязни к детям альбиносам. Роберт шел по небольшой просеке, ему изредка встречались одинокие баобабы. Солнце уже немного поднялось, освещая своими золотыми стрелами бескрайние просторы саванны. Словно невидимый кудесник разукрасил эти просторы желтым, зеленым и синим цветом, запечатлев навеки свою картину.
На небольшом холме, где росло большое дерево баобаба, Роберт увидел крошечный силуэт ребенка. Он отошел от своего пути и направился в сторону ребенка. Его тоже заметили. Это была семилетняя девочка альбинос по имени Фрида Мигиро. Когда Роберт подошел ближе, то перед ним стояла маленькая беззащитная крошечная девочка. На ее устах сияла добрая детская улыбка.
— Здравствуйте! — произнесла она детским дискантом.
— Здравствуй Фрида! — ответил ей приветливо Роберт, — Я признаться не ожидал тебя здесь увидеть, так далеко от деревни. Что ты здесь делаешь? Неужели любуешься красотами здешнего пейзажа.
Девочка подошла к Роберту, взяла его, чуть коснувшись за палец, маленькой ручкой и сказала детским нежным голоском:
— Позвольте я покажу вам моего друга.
— Твоего друга? — удивился Роберт.
— Да, он мой друг.
— Но я не вижу здесь никого.
— Его зовут Гамра. Он обязательно сегодня придет. Он всегда ко мне приходит. Нужно только подождать.
— Ну, хорошо, — ответил Роберт, решив до конца доиграть по правилам Фриды, в ее детскую игру. Он решил не оставлять девочку одну, а когда игра завершится, то отвести ее к родителям в селение.
— Он может вас испугаться, так как увидит вас впервые, но главное, чтобы вы поверили ему, сказала девочка.
— Ну, договорились, — сказал Роберт, улыбаясь.
— И долго ждать? Может быть, позвать его.
— Нужно закрыть глаза, чтобы не испугать моего друга, — произнесла мягко Фрида.
— Договорились, я закрою глаза. — Роберт сел на землю в позу со скрещенными ногами и облокотился о ствол дерева, как это обычно делают йоги в минуты медитации. Он закрыл глаза и начал подыгрывать девочке. Так он просидел около минуты, наслаждаясь чистым воздухом саванны, теплом утренних лучей. Он делал глубокий вдох и медленный расслабленный выдох, пытаясь медитировать. Прошло еще несколько минут, к его ушам так ничего и не долетело нового.
«Стало быть, друг Фриды не пришел», — подумал Роберт и решил заканчивать эту игру.
— И долго мне так находиться с закрытыми глазами? — произнес Роберт, вздохнув и приоткрыв глаза.
— Он уже пришел. — тихо и безропотно произнесла девочка.
В трех метрах от него находилась маленькая Фрида, а рядом с ней стоял огромный молодой лев. Его шерсть искрилась и бархатисто играла красно-желтыми оттенками, купаясь в лучах солнца.
Роберт инстинктивно вскочил на ноги и отбежал назад на десять шагов. Там он замер в ожидании наихудшего. Его дыхание участилось, а сердце отбивало бешенный барабанный марш. Его лицо искривилось в перепуганном взгляде. Он вспомнил об опасности, ведь Фрида находилась близко ко льву. Роберт наконец взял себя в руки и решил защитить девочку. Под рукой у него ничего не было, и Роберт решил пожертвовать собой, чтобы Фрида могла убежать. Он порывисто дошел до дерева, за которым находился лев и Фрида. Роберт решил отвлечь хищника на себя. Он вышел из-за дерева и тут же застыл в изумлении. Вместо страшной и кровавой картины, какую только можно себе представить, в таких случаях, он увидел обратное. Маленькая девочка стояла рядом со львом, который был в холке почти в рост девочки. Ее маленькая ручонка касалась огромной гривы льва. Лев стоял совершенно спокойно, что было не свойственно хищнику этого вида. Рука Фриды легонько скользила по мягкой и шелковистой гриве льва. Роберт не верил своим глазам.
— Не бойтесь его. Он друг, — ласково произнесла Фрида.
Роберт не мог произнести ни слова, легкий спазм в гортани, вызванный недавним страхом, парализовавшем возможность говорить, сдерживал его. Он кивнул головой в знак согласия, чтобы скорее успокоить свои нервы, а не согласиться с действиями девочки.
— Мы назвали его Гамра, — сказала девочка.
— Кто это мы? — спросил Роберт, ценой сильных усилий, преодолевая внутренний страх, который так внезапно охватил его сознание.
— Дети нашего класса. — сказала девочка. Роберт хоть и пытался что-то ответить девочке, но не до конца осознавал все что происходит. Уважение и страх к великому хищнику заставляли Роберта быть предельно осторожным, ведь любое неловкое движение могло изменить лояльное поведение льва. — Не бойтесь его, вы можете подойти ближе. Он вас не боится.
— Он то не боится, а вот я…
— Не нужно бояться, сказала девочка.
И в этот момент глаза Роберта встретились с огромными глазами льва. По телу прошла волна, согревшая вмиг все тело, и наполнила его каким-то теплом, при котором наступило полное спокойствие разума. Сознание Роберта, что недавно буквально вскипало, теперь успокоилось и гармонизировалось. Перед ним был царь зверей, но Роберт видел в нем надежного помощника и друга. Не зная почему, но, Роберт подошел ко льву. Лев не реагировал на него и спокойно стоял, позволяя себя гладить девочке. Можно было подумать, что ему даже нравилась эта ласка.
— А теперь положите на его шерсть руку, и погладьте его. Вот так, как я, — сказала Фрида, проведя рукой по гриве льва.
Какая-то неведомая, но могучая сила сквозь его руку проникла в тело Роберта, наполнив его уверенностью. Теперь Роберт понял, что нечего опасаться, этот лев сам пришел к девочке. Он хочет быть рядом с человеком. Роберт уже совершенно спокойно провел своей рукой по шелковистой гриве. Его сердце успокоилось, в нем поселились мир и добро, прогнав страх и беспокойство. Лев издавал легкое сопение, напоминающее людям, что он совершенно не волнуется и ему приятно их присутствие.
— Это великолепно! — воскликнул Роберт, — похоже, что льву нравится наше присутствие.
— Он хороший и добрый. Он любит меня. Он мой друг, сказала Фрида.
Так они простояли некоторое время, наслаждаясь поглаживаниями самой красивой гривы непревзойденного охотника и царя зверей дикой природы. Затем лев отошел от людей, напоминая этим, что он задержался у них, и легкой, благородной походкой отправился в просторы саванны.
Роберт и Фрида возвращались в деревню.
— И давно ты его приручила? — поинтересовался Роберт.
— Еще в прошлом году, но он сам пришел ко мне, — ответила Фрида. — Мы все его назвали Гамра. Ему нравится это имя.
— Кем бы ты хотела стать, когда вырастишь? — спросил Роберт.
— Я хотела бы быть бабочкой, ответила девочка.
«Какое странное желание у этой очаровательной малышки», подумал Роберт.
— Почему бабочкой, это ведь крошечное насекомое, и она живет лишь миг? — спросил Роберт.
— Она красива, а ее полет легкий и воздушный, как живой цветочек, ответила Фрида Мигиро.
— Ты права, она нежная и хрупкая. А еще бабочки чувствуют малейшие изменения в природе. Я читал об этом в каком-то журнале.
Они уже подходили к деревне, когда увидели на площадке играющих детей, среди них были и альбиносы. Фрида подошла к детям, но затем вновь окликнула Роберта. Она подошла к нему и передала небольшой глиняный сосуд, величиной с палец.
— Что это? — удивленно спросил Роберт. После истории со львом, он уже готов поверить во всё, что угодно.
— У нас к вам просьба. Могли бы вы передать этот сосуд для нашего друга? — спросила Фрида.
Роберт повертел в руке крошечный, плотно закрытый сосуд.
— С удовольствием, но кому передать?
— Висенте Кортес его имя.
— Что?!
— Висенте Кортес? — удивился Роберт.
— Да, его зовут так. Я не знаю где он сейчас. Но вы знаете.
— Да я знаю, где он, — ответил Роберт. Он удивился тому, что девочка знала о нем тоже, но решил не спрашивать её об этом, так как в этом деле ещё было много нераскрытых тайн. Он решил вернуться к этому вопросу позже, когда его нервы успокоятся окончательно после последнего случая — встречи со львом.
Рассказать девочке о том, где и за что Висенте был наказан, он не решился. Роберт согласился выполнить странную просьбу девочки и спустя два дня он отправился в город, чтобы сделать некоторые покупки, заодно он и выполнил просьбу Фриды. Перед тем, как отдать сосуд испанцу, Роберт под воздействием любопытства одолевавшего его решил узнать, что находится в сосуде. Он приоткрыл его. Внутри находилась жидкость багрового цвета, похожая на кровь. «Ничего не понимаю», — думал Роберт, — «испанец охотился на этих детей, а теперь они сами отдают ему то, что он так хотел». Для Роберта это было полной загадкой. «Может быть дети, как-то выяснили о том, что Висенте был организатором нападения на них и решили защититься или обезопасить себя от дальнейших нападений, передав в его руки желаемое». Несмотря на все эти размышления, Роберт все же договорился о встрече в тюрьме с Висенте Кортесом (ему пришлось дать несколько взяток), и передать ему этот странный сосуд.