16:07
«Дедушки» были очень злы, еще бы их, почти «дембелей», покрыл матом придурок – прапорщик. Такое безнаказанным остаться не могло. Отделение отлично это понимало и с унылой покорностью ожидало наказания за не ясно, кем брошенный окурок.
– В общем так, - объявил Санек, - Если через минуту не отыщется виноватый, пострадают все.
– Это не мы, - попытался оправдаться сержант Карликов, - Мы весь день тут маршируем.
– Это ты прапору расскажешь, - отрезал Витек, - Время пошло.
Понятно, что никто вину на себя брать не захотел.
– Ясно, - желчно произнес Санек, - Солдатская солидарность, но ничего, сейчас разберемся. Курящие, шаг вперед!
Более половины нехотя выполнили приказ.
– Все некурящие упали на кулаки, все курящие копают яму метр на метр, - распоряжался толстый.
Яму вырыли быстро под проклятие и мат некурящих, которым приходилось стоять на кулаках на земле, усеянной щебенкой. Лагшин принес пустой коробок, в который и поместили злосчастный «бычок».
– Начинаем похороны его величества «бычка», - возвестил Витек, - Карликов будет священником, Лагшин толкнет речь об усопшем, Дугунский и Золотарев – могильщики, остальные изображают оркестр, а некурящие по-прежнему стоят на кулаках!
Начались «похороны бычка». Карликов, размахивая снятым сапогом, изображавшим кадило, выкрикивал набор церковных слов ему известных, Дугунский и Золотарев бережно шагали к яме, держа коробок за уголки, остальные, как могли, звуками изображали траурную музыку. Уже у самой ямы ефрейтор Лагшин хотел «толкнуть» речь об усопшем, как вдруг опять появился прапорщик и, глядя на церемонию, спросил:
– Это что за безобразие тут производится?
– «Бычка» хороним, - пояснил происходящее Витек.
– А-а, - протянул Нетупейко, и всем стало ясно, что он уже в пятый раз приложился к самогону. Всем было хорошо известно, после пятого стакана прапорщик становился исключительно добрым, - Завершайте, хлопцы, ваш маскарад. Это же я бросил окурок!
– Отбой, - скомандовали «дедушки», - Яму закопать, всем разойтись.
18:09
Ужин шел, как обычно. Рябинин вяло ковырял ложкой кашу, Отехов соблюдал субординацию и молча наблюдал за вызывающим поведением жены, Нетупейко, пребывавший в веселом подпитии и в исключительном расположении духа, сыпал свои знаменитые матерные анекдоты.
Рябинин вяло реагировал на выступления прапорщика, лишь изредка грустно улыбаясь, старший лейтенант и вовсе настороженно молчал, считая неуместным смех во время такого важно уставного мероприятия, как прием пищи. Зато жена его хохотала во всю, поощряя Нетупейко к новым порциям «ядреного» армейского юмора.
Капитан смотрел в окно и равнодушно думал: «Вот и еще один день добил, уже почти вечер…». Когда ужин закончился, он встал из-за стола и сказал Нетупейко:
– Зайдите сегодня ко мне. Я вам дам кое-какие инструкции относительно завтрашней поездки.
18:59
Было уже ясно, что рядовому Максимюку не удастся благополучно сдать дежурство по роте. Он получил кучу замечаний и два наряда вне очереди. Более того, главный его мучитель – старший лейтенант Отехов не поленился и лично с особой тщательностью и придирчивостью осмотреть «места оправления личного состава», где имелось множество недоработок.
После осмотра туалета Отехов вызвал сержанта Карликова и объявил ему, что Максимюк заступает на дежурство на вторые сутки подряд. Сержант должен был лично контролировать дежурного и подготовить его по части знания устава. Когда «старлей» ушел, «дедушки» заявили Карликову:
– Ты свободен, воспитание «духов» – это наша задача. А ты, Максимюк, слушай сюда: завтра утором мы заходим в сортир, глядим и удивляемся, как все чисто.
– А лично я, - добавил Санек, - Когда сяду на очко, то должен увидеть в отражении свой зад. И смотри, Максимюк, не зли «дедушек», а то проведем тебе такую воспитательно-профилактическую работу, что и в медсанчасти не соберут.
19:56
Рябинин и Нетупейко каждый вечер проводили вместе и не потому, что были друзьями, просто так было удобно обоим. Пить в одиночестве им не хотелось. Вот они и объединялись в компанию. Рябинину до глубины души было отвратительно общество «солдафона без мозгов», как он называл своего собутыльника, но пить одному было еще противнее.
Нетупейко же страшно гордился тем, что капитан избрал его общество – это придавало прапорщику огромный вес в собственных глазах. Вот и сегодня распираемый от гордости Нетупейко зашел к начальнику части за «инструкциями» с литровым бутылем самогона.
Рябинин повел гостя на кухню, ожидая ворчания жены, но та неожиданно засуетилась и даже накрыла на стол. Однако выяснять причины этого гостеприимства ему не хотелось, все, связанное с женой, раздражало его и выводило из себя. Они принялись пить, наливая стаканы почти до краев, изредка закусывая, а все больше занюхивая кусочком черного хлеба.
Прапорщик сыпал свои анекдоты, с сожалением вспоминал о прекрасных днях, проведенных на складе в Ульяновске, то и дело произносил тосты, типа «выпьем за удачу минувшего дня, уже прошедшего, но еще продолжающегося» или «выпьем за то, чтобы всегда пить и выпивать», а Рябинин скучал по обыкновению.
Когда все было выпито, капитан закрыл глаза, делая вид, что спит, таким образом, давая понять прапорщику, что пора домой. И тот действительно в таких случаях уходил, всегда говоря одну и ту же фразу:
– Эх, как разморило вас, товарищ капитан! Это все с моего самогона. А самогон, товарищ капитан, должен быть самогоном, ведь это же не бурда какая, а самогон!
Рябинин сделал вид, что уже в глубокой дреме. Нетупейко решил, что ротный в полной отключке поэтому, прежде чем уйти, не таясь, прошелся своими руками по наиболее выступающим частям тела Рябининой, и та глупо хихикала.
«Вот она – причина неясного изменения настроения!» - подумал капитан и обрадовался до жути, что его жена отыскала себе очередного идиота-любовника, гораздо хуже предыдущего – начальника столовой. Это было ему только на руку – это снимало с него последние обязательства семейного человека. С этой минуты Рябинин счел себя абсолютно свободным, но ровно настолько, насколько позволяла ситуация.
20:33
«Дедушки», утомленные нынешним днем, отдыхали, лежа на койках, что было категорически запрещено до отбоя. Остальные старались не попасться им на глаза и тихо занимались своими делами: писали письма, подшивались, чистили ремни. Шло «свободное время личного состава», самый радостный и спокойный для солдата час. Но сегодня отделение «провинилось» на зарядке и «дедушки» решили отобрать и эти короткие мгновения отдыха.
– Эй, «духи»! – крикнул Витек. – «Деды» домой хотят!
По этой команде начиналось очередное шоу – один солдат залезал под койку «дедушки» и голосом изображал поезд. Остальные с заранее заготовленными сосновыми ветками бегали вокруг лежащих «дедов», создавая впечатление мелькавшего за окном импровизированного леса.
Каждую минуту ефрейтор Лагшин, игравший роль борт-проводника, спрашивал у них, не желают ли они чашечку кофе. Иногда один из «дедушек» дергал стоп-кран, то есть, давал пинка лежащему под койкой и тот изображал визг тормозов, а бегавшие с сосновыми ветками застывали на месте.
«Дедушка» спрашивал, что за станция перед ним, а Лагшин сходу давал названия посмешнее и сообщал, сколько дней до места прибытия, то есть до «дембеля». Получив ответ, дедушка вновь давал пинка и «поезд» двигался дальше.
21:41
Андреев перемыл всю посуду, высушил ее, отнес на склад, вымыл столы, стены, отдраил пол, но все равно с тяжелым сердцем ожидал инспекцию прапорщика. Тот умел отыскивать пыль и грязь даже в самых стерильных местах.
После обнаружения «загрязнителей имеющих самое непосредственное отношение к грязи» Нетупейко назначал наказание. Провинившийся должен был рассказать десять анекдотов, еще не известных прапорщику, а если учесть, что тот знал их великое множество, то имелась большая вероятность получить наряд по столовой вне очереди.
Чтобы отогнать невеселые мысли Андреев вышел на минуту подышать воздухом. Однако возле мусорных баков уже доносился бас Нетупейко, судя по эху, он значительно «перебрал» и, по собственному определению, «переживал упадение духа».
– Ты мне умные глаза не выпучивай, как кошка перед туалетом, - поучал прапорщик дежурного по роте, - Я тебе дал боевое задание – вокруг мусора все убрать, а ты чего тут стоишь, как осиновый ствол в парке культуры и отдыха.
Андреев уже понял, что взбучки и ему не избежать, как и очередного наряда вне очереди, а потому поспешил удалиться. Уже закрывая дверь, он услыхал еще одно знаменитое выражение Нетупейко:
– Сколько тебе говорить, Максимюк, что здесь тебе не тут, а боевая секретная часть!
Однако Андреев не получил вне очереди наряда, его спасла Отехова, вручив ему затрепанную книжонку с названием «Застольные анекдоты». Андреев выбрал десять из них поприличнее, запомнил и без запинки рассказал их прапорщику. Тот, уже вконец опьяневший, долго ржал и, назвав Андреева «добрым хлопцем», удалился прочь.
22:04
Вечернюю поверку всегда проводил старший лейтенант Отехов. Капитан спихнул на него свою прямую обязанность якобы для приучения к самостоятельности, а на самом деле ему жутко надоели всякого рода построения, поверки, отчеты.
Он и без них знал, кто, где и чем занят. Сегодня Рябинин просто сидел и курил, глядя на небо, ему нравилось вот так просто выпускать дым и смотреть на вечереющее с одинокими первыми звездами небо.
Он не хотел ни о чем думать и ни о чем вспоминать, для этого и пил каждый вечер с идиотом прапорщиком. Так вот и текла его жизнь от вечера и до вечера. Рябинин не желал воспоминаний, но они помимо его воли сами вырвались наружу.
И тут он захохотал, впервые за долгие бессмысленные годы искренне засмеялся, едва вспомнил о своей жене и прапорщике! А потом засмеялся еще сильнее потому, что всякий порядочный муж закатил бы скандал с разборкой, он же вместо этого радостен и весел…
– Над чем смеетесь, товарищ капитан?
Рябинин вздрогнул и поднял глаза. Перед ним стояла Отехова. Молодая, красивая, дерзкая, с большими красивыми глазами, в облегающем платье, с каштановыми волосами, мягко обдуваемыми ветром. Но он не смутился, так как недавно выпил пол-литра первача.
– Над собой, Наташа, - признался Рябинин.
Он впервые назвал ее по имени, обычно говоря «вы» и смущаясь, отводил глаза. Это несказанно обрадовало ее, она вся засветилась: вот он – долгожданный час. Капитан Рябинин стал самим собой, не затюканным и равнодушно-угрюмым, а нормальным мужиком.
– А вон и ваш муж,- произнес он и, глядя на часы, констатировал, - Пять минут, как произведён отбой.
Рябинин пожелал чете Ореховых доброй ночи, а когда те удалились, еще долго смотрел на небо, темное и безмятежное.
23:17
Прежде чем уснуть, Андреев всегда долго смотрел в окно. Ему нравился ночной пейзаж, таинственный и многообразный, к тому же, сегодня был первый день полнолуния. Андреев уже давно заметил, что на юге она не такая, как здесь – большая и золотисто-печальная. «Луна, красавица - Луна», - засыпая, думал он. Но всю приятность момента испортил крик «деда»:
– «Дедушка» в опасности!
По этому крику спящие на втором ярусе соскакивали и упирались ладонями в потолок, изображая атлантов. Что поделать, воспитание «духов» продолжалось и ночью.
00:12
Отехова долго не могла заснуть после очередного разговора с мужем. Они говорили на разных языках: она языком чувств, он – уставными словами. Наталья давно поняла, что они совершенно разные люди, а сегодня сделала еще одни важный вывод: вся ее жизнь до этой минуты была ошибкой.
Теперь у неё есть новая цель, ради которой можно забыть прежние неудачи. Этой целью стал капитан Рябинин, простой, выдержанный, уже помятый жизнью, с первыми сединами в тридцать пять, с печальными морщинами, потухшим взором и отсутствием всяких интересов. Но это все поправимо – она вернет его к жизни, к их общей жизни.
Прежняя тактика «стреляния глазками» лишь наводила на Рябинина смущение и отпугивала его, однако у нее в запасе имелось мощное и безотказное средство. От бабушки ей досталась истрепанная и поношенная книга c пожелтевшими листами, где были собраны старинные заговоры и заклинания, секреты ворожбы и колдовства.
Наталья не очень-то верила раньше в чудеса магии, но теперь в ней все более крепла вера в силу старинных букв и знаков, пугающих и магнетически завораживающих. Отехова не стала дожидаться утра, а тихо, чтобы не разбудить спящего мужа, извлекла из своих вещей бабушкино наследство и пошла на кухню.
Она хотела включить свет, но из-за облаков вынырнула Луна, излучая мягкий золотистый свет. Увидев в этом хорошее предзнаменование, Наталья открыла первую страницу…
II
Осень 1995 года. Деревня Кедровка, 70 км к югу от воинской части № 29 119.
– А может быть еще погостите? – предложил остаться своим гостям дед Утиляк.
– Нет, спасибо вам большое, - отклонил предложение старший археолог, - Мы бы с большим удовольствием задержались у вас еще, но работа ждет.
– Да, да, работа, - подтвердил второй, - Нам до первых холодов необходимо успеть разведать места у Одиноких Скал, есть достоверные сведения, что по тем лесам шли полки самого Чингисхана.
– У-у, - сокрушенно закачал головой дед, - Плохое место вы выбрали, нехорошее оно – злое.
– Это почему? – удивился третий археолог по имени Иван.
– Тайга вообще не жалует человека, - пояснил Утиляк, - Но мы – буряты постигли за века ее законы и научились ладить с ней. А вот к Одиноким Скалам все одно, не ходим, нехорошее это место.
– Так почему оно нехорошее? – повторил вопрос старший.
– Как тебе ответить, Борис Алексеевич, - помялся дед, - Легенды и предания наши говорят, что давно жило в тех местах одно племя, тоже бурятское. Шаманы этого племени приносили в жертву своим богам кровь людскую, оттого и полюбили там обитать злые духи.
– Мы в духов не верим, - ответил за троих Иван.
– А зря, - опечалился дед, - Я вот тоже по юности своей не верил. Еще отец мой и дед, и дед моего деда предостерегали заходить охотникам в те края, потому как бродит там душа белого шамана.
– А мы об этом ничего не слышали, - сказал Борис Алексеевич, - Расскажите эту легенду, она неплохо дополнит и украсит нашу диссертацию.
– А рассказывать нечего, - ответил Утиляк, - Полсотни лет назад я – молодой, сильный, но глупый, отправился к Одиноким Скалам на охоту. Старики говорили мне «стерегись осенних ночей при полной Луне». Я не верил тогда ни во что, разве в свою удаль только. Отправился туда один, шел почти две недели по диким местам, а дичи так и не встретил, нет там никакого зверя.
– А дальше? – любопытствовали археологи.
– Дальше, - выдохнул дед, - Туда шел две недели, а вернулся за три дня полуживой, изодранный, без вещей и ружья.
– А что так?
– Плохо помню, давно было, - отнекивался Утиляк, - Очнулся я ночью от того, что земля дрожала, глянул на небо, надо мной Луна висит, большая такая и вся золотом горит. Ужас тогда меня сковал. Бросил я всё свое имущество и побежал через тайгу, не разбирая дороги, так вот и бежал без отдыха три дня и ночи. Молодой был, сильный, потому и спасся тогда.
– А этого белого шамана видели? – улыбаясь, спросил Иван.
– Если бы видел, то не говорить бы мне с вами, - ответил дед. – А улыбаешься ты зря – дело серьезное.
– Разве?
– Это ты думаешь, я седой потому, что восемь десятков мне скоро? – прищурясь, спросил дед. – Ошибаешься. Это я за те три дня седым стал, а ведь был годами моложе тебя. Так что, мой вам совет: не ходите туда, ну, хотя бы на будущее лето приезжайте. Я вас сам отведу, а сейчас нельзя, помните завет предков: «Стерегитесь осенних ночей при полной Луне». Нынче осень, а через три дня полнолуние, прошу вас, не ходите.
– Спасибо вам за все, - произнес Алексей Борисович, - Но работа есть работа, мы сегодня уходим.