– Кое в чем я преуспел, – сказал он.
– Да, – кивнула она. – Боже мой, так и кажется, что ты для себя очень и очень постарался. Нам еще стольким нужно поделиться друг с другом. Ты сколько намерен пробыть здесь?
– Две недели, – сказал Лукас. – Мне рекомендовано не утруждать себя.
– Так и делай. – Карла похлопала его по руке. Лукас казался ей одним из тех людей, у которых никак не получается отдых, даже если забираются в такую даль, как этот пляж: голова его, считала она, все равно окажется там, в лаборатории или изобретательской мастерской.
Они поговорили о своем родном городе. Выяснилось, что Лукас со своей матерью уехали оттуда вскоре после отъезда Карлы и ее матери. Тогда уже отцы обоих пропали неизвестно куда.
– Среди вещей моей матери, после ее смерти, я нашла любопытные старые фотографии. Их было штук шесть, черно-белые хранились в конверте с надписью «Люцерна, 1941». На одной, по ее словам, изображены какие-то мужчины возле гостиницы «Шлюссель». На другой – мужчины и машины, собравшиеся на горной дороге, а на обороте этой карточки кто-то написал: «ТАМ, ГДЕ ЭТО БЫЛО РЕШЕНО».
– Я так полагаю, эти фотографии сделал мой отец, и подумала, что одним из мужчин мог бы быть твой отец, только я не настолько хорошо его помнила, чтобы убедиться в этом. А сейчас, увидев тебя, поклясться готова, что один из тех мужчин был либо твоим отцом, либо твоим дедом. Есть на фото один мужчина – его видно уходящим от гостиницы «Шлюссель» и среди сборища на горной дороге, – вылитый ты, вплоть до мягкой шляпы и палки для ходьбы.
– Правда? – оживился Лукас. – Это очень интересно.
– Фотографии у меня дома, в Лондоне, – сказала Карла. – Могу прислать тебе копии, когда вернусь, но мне бы очень хотелось посмотреть их вместе с тобой. Ты бываешь в Англии?
Лукас ответил, что планов оказаться в Англии в обозримом будущем у него нет.
– Ничего, – сказала Карла. – Я тебе их по почте пришлю.
В тот поздний вечер Лукас зашел к Кларе в номер. Сидя на краешке ее кровати в кругу света от прикроватной лампы, он расспрашивал ее про фотографии. Она разглядывала их много раз и могла поведать о самых разных подробностях, вроде того, что около гостиницы и на горной дороге моросил дождь: мужчины были в пальто и держали большие черные зонты; а на одном снимке был прибывающий паром с названием «Рига», на часах паромного причала можно было разобрать время, на стене – табличку с названием улицы, Лёвенграбен, а еще номер на одном из «жучков-фольксвагенов» на горной дороге.
Когда Карла рассказала ему все, что помнила, Лукас пожелал ей спокойной ночи и вернулся к себе в номер.
Утром Карла позвонила дочери, объяснила ей, где найти те самые фотографии, и попросила выслать их на адрес гостиницы, чтобы они с Лукасом смогли посмотреть их вместе. Пересылка должна была занять всего несколько дней.
Карла разыскивала Лукаса за завтраком, чтобы сообщить ему, но того за столиками не было, в тот день он вообще ей нигде на глаза не попадался, как и на следующий. Когда фотографии пришли (найденные и отправленные без задержки, с запиской в конверте: «Они были именно там, где ты и сказала»), Карла обнаружила, что Лукас уехал. Его багаж, как она выяснила в бюро регистрации, был отправлен в гостиницу «Шлюссель» в Люцерне.
Карла попросила регистраторшу найти номер той гостиницы и позвонить туда. Поначалу добраться до Лукаса не удалось: вероятно, он еще не прибыл, – но спустя несколько часов ей позвонили из гостиницы «Шлюссель» и соединили с Лукасом. Карла набросилась на него:
– Ты что там делаешь?
– Я в Интернет заглянул, – прозвучало в ответ, – и увидел, что гостиница все еще на том же месте. В «Советнике путешественника» она на хорошем счету.
В трубке Карла расслышала какую-то возню вокруг него.
– Что там такое? – спросила она.
– Это мой багаж доставляют, – объяснил он. – Я сюда только что вселился. По пути я заехал домой забрать кое-что. Багажа у меня довольно много, среди вещей есть и несколько нескладных.
– Так вот, я только что получила те фотографии. Попросила дочь переслать их сюда. Ты собираешься вернуться?
– Не совсем уверен, – ответил Лукас.
– Так, а в Люцерне надолго задержишься?
– Неопределенно.
Лукас был раздражен. Карла положила трубку и взглянула на пакет с фотографиями, который держала в руке. Она пошлет их ему.
У себя в номере она воспользовалась гостиничными почтовыми принадлежностями, указала на конверте адрес Лукаса в гостинице «Шлюссель» и вложила пакет с фотографиями. На почте она побывала до обеда. Не дождавшись отклика от Лукаса, сама позвонила в «Шлюссель», где ей сказали, что м-р Бирхлер из гостиницы выбыл.
– Выбыл? – переспросила она. – Куда выбыл?
– Точно не знаю, – ответила регистраторша, – но он предупредил, что вы можете позвонить. Сама я не видела, как он уезжал, но он уехал, хотя и оставил в номере многое из своих вещей. Среди оставленного оказались несколько предметов какого-то громоздкого оборудования и несколько книг: «Немцы против Гитлера: Заговор Штауффенберга»[9], «Сопротивление внутри Третьего рейха» и «Заговоры с целью убить Гитлера: Свидетельство Фабиана фон Шлабрендорфа». Сейчас это хранится в гостиничной камере забытых вещей.
– И вы даже не представляете, куда он отправился? – спросила Карла.
– Думаю, куда-то очень далеко отсюда, – сказала регистраторша. – По-моему, куда-то в место, знакомое ему, еще когда он маленьким был.
– Значит, наверное, в Германию, – предположила Карла. – Его возвращение ожидается?
– Вообще-то сказать не могу, – ответила регистраторша. – Только вечно держать его вещи в камере мы не будем.
Карла спросила про фотографии: прибыли ли они вовремя, чтобы м-р Бирхлер увидел их, но служащая гостиницы не могла с уверенностью сказать, что получил, а чего не получал м-р Бирхлер до отъезда. Карла оставила ей свои данные для связи, в том числе и в ее собственном отеле в Испании, чтобы Лукас при случае мог отыскать ее и чтобы она рано или поздно могла бы вернуть себе фотографии.
На самом деле этот пакет в гостиницу «Шлюссель» доставлен не был, он все еще был в пути. Когда же он прибыл, регистраторша, видя, что Лукас Бирхлер среди постояльцев не значится, еще до того, как припомнила фамилию, написала на конверте «Unbekannt!» и «NACHSENDEN», а потом, вспомнив, прибавила: «INS AUSLAND VERZOGEN»[10]. Она вернула конверт на почту, чтобы его переслали в испанский отель, адрес которого был отпечатан на лицевой стороне.
Карла тем временем находилась на борту аэроплана, которому предстояло доставить ее обратно в Лондон. Больше она вестей от Лукаса не получала, зато была очень довольна, что после стольких лет встретилась с ним и получила возможность кое-что о нем узнать. Ее настолько приятно позабавило, что у Лукаса и в самом деле есть изобретательская мастерская для создания тех машин, о каких он говорил все время: всякая всячина, от домашней прислуги-робота до той, которую он всегда называл своей большой затеей, – машины, способной перемещаться во времени. Когда-то он только о том и говорил.
Карла еще тогда заметила, что если бы могла вернуться в прошлое, то хотела бы оказаться Джин Харлоу, целующей Кларка Гейбла[11], на что Лукас ответил, что перемещение так не действует. Самого его в то время интересовало, можно ли вернуться назад во времени и изменить прошлое. А если нет, говорил он, по крайней мере, можно постичь что-то, побывав там. Карла, пристегивая себя к самолетному креслу, припомнила, как слышала чье-то утверждение по радио, что большинство людей, имей они возможность перемещаться в прошлое, вознамерились бы отправиться туда, чтобы убить Гитлера. В сознании ее всплыла картинка: Лукас в мягкой фетровой шляпе, с палкой для ходьбы в руке уходит из гостиницы «Шлюссель», выглядя точь-в-точь как мужчина на той фотографии. Подумала, увидит ли она Лукаса еще когда-нибудь, и вдруг догадалась, что больше никогда.
Кристофер Фаулер
Кристофер Фаулер – автор более сорока романов и сборников рассказов, в том числе и «Брайант и Мэй», повествующих о приключениях двух сыщиков золотого века в современном Лондоне. В 2015 году он удостоен премии «Кинжал в библиотеке», присуждаемой Ассоциацией авторов криминальных романов. Недавно вышли его роман ужасов The Sand Men («Песочный человек») и Bryant & May: Strange Tide («Брайант и Мэй: Странный поток»). Среди других его творений – видеоигры, комиксы и пьесы. Он ведет еженедельную колонку в воскресных выпусках «Индепендент», а живет на Кингз-Кросс в Лондоне или в Барселоне.
«Когда я писал в «Песочном человеке» о владельцах футуристического курорта, пытающихся внести порядок в мир хаоса, мне никак не удавалось всецело предаться апокалиптическому настрою, так что, получив письмо от Конрада, я увидел в нем ту возможность мирового краха, которой доискивался… То есть письмо едва не оказалось невостребованным, поскольку я позабыл, что шлет его Конрад, и скинул в кучу ненужной почты, которой скопилось на целый мусорный бак в рост человека. Мне пришлось залезть туда после того, как я осознал, от кого это письмо. Вот так, как и в рассказе, мой упорядоченный мир стал местом хаоса».
Кристофер Фаулер
Грядущие чудеса
Вся жизнь Роя Брука проходила на заседаниях и совещаниях.
В ожидании очередного он сидел на семнадцатом этаже гостиницы «Атлантика» в зале заседаний Совета и подрагивал от навеваемого кондиционером холода. Вместе с ним за ореховым столом заседаний было пять старших инженеров, сжимавших в ладонях остывшие кружки с логотипом кофе «Старбакс». Собрали их, чтобы определить, отчего строительство гостиницы не завершено в положенный срок. «Скайп» помог установить телемост с главами консорциума в Гуанчжоу.
– Взглянем на проблему в перспективе, – произнес Макивой, инженер из Лестера, с мягкими чертами лица, чей усыпляющий тон понуждал добираться до любого неотложного решения ползком. – За последние три месяца у нас случилось тысяча триста неполадок. Главным образом обрывы сети, отключения, короткие замыкания и перегоревшие трансформаторы. Наш допуск на ошибку установлен на уровне четырехсот в месяц. Я пытаюсь объяснить невыполнение плана и не в силах придумать ничего лучше, чем то, что мы имеем дело с негативным человеческим фактором.
– Проблема электрическая – чисто и просто, – возразил Джим Дэйвенпорт, один из самых старших инженеров гостиницы. – Барахлит что-то крупное. А значит, это или главная подстанция, что вряд ли, или неверно проложенная проводка ниже уровня земли.
Худшей новости Джим поведать никак не мог: мраморное основание пола (стоимостью почти в миллион фунтов) было положено на всю электропроводку и цепи оптико-волокнистых кабелей, которые были захоронены в глубине, исходя из предположения, что никому не понадобится касаться их по меньшей мере лет десять! Разгорелся спор: обмен (обстрел) доводами шел больше часа. Рой говорил редко, но когда говорил, слушали его все.
– Штат вы увеличивать не намерены и запуск не отложите, так что необходимо подтянуться, а стало быть, ввести более длительные рабочие смены. Вы как считаете, мы такое потянем?
Макивой взглянул на расчеты на своем планшете:
– Это прямо сыграет на руку профсоюзам.
Наконец было решено сделать еще перерыв на кофе. Рой, у которого вся спина задубенела от холода, нагоняемого системой воздухообмена, поднялся и подошел к широченному окну, выходящему на площадку. Он думал об открытии курорта, назначенном на завтрашний вечер, о том, сколько им удастся укрыть от глаз общественности. Работу с не очень крупными косметическими элементами, вроде наружного освещения и зеленых насаждений, можно завершить в несколько часов перед открытием, пусть даже объектам покрупнее придется подождать. Инновационные методы помывки стен требовали привязки зданий по карте, озеленителям понадобится уведомление о переброске по воздуху полностью зрелых фиговых пальм на подготовленные места с автоконтролем влажности. И все же он по-прежнему представлял себе, как приблизительно все это можно состыковать. Будут новые всплески паники и сорванные сроки, но вполне можно ожидать, что все встанет на свои места через неделю после запуска, при условии, что больше не будет никаких отключений.
– Слышь, Рой, – окликнул Дэйвенпорт от двери. Мертвенно-бледный цвет посеревшего лица делал его ходячим воплощением напряженки со сроками. – Ребята провели опрессовку секции трубопровода с толщиной стенки на три миллиметра больше, чем в трубах, что мы проложили, – сообщил он, – все выходные дни прессовали – и ничего, ни на волос ни единой трещины. Неполадки, видно, в чем-то другом.
– Полагаешь, дело вообще не в трубах? – спросил Рой.
– Тогда как сточные воды добрались до выпуска канализационного коллектора?
– Проверки показали, что стоки не были очищены, так? Это значит, они не проходили через предварительные и вторичные очистители, баки аэрации или осушители. Так что неполадка где-то на более раннем этапе, еще даже до того, как начала работать система удаления отходов. Единственная связка там – это сепаратор между стоком и внутренними водотоками.
Система управления канализационной сетью «Атлантики» была призвана стать одной из самых успешных в мире и предусматривала восемь раздельных ступеней очистки, в том числе питаемые солнечными батареями микрофильтрацию и аэробную обработку, в ходе которых бактерии и простейшие поглощали биоразлагаемые материалы. В конечном счете предстояло ультрафиолетовое обесцвечивание для разрушения органических загрязняющих веществ и уничтожения микробов. Это означало, что гостиница будет способна осуществлять рециркуляцию уже использованной воды практически без потерь, при том, что проживающие о том и не догадывались бы. Модель, которой стали бы следовать все курорты. Когда продаешь людям мечту, думал Рой, им ни к чему знать, как эта мечта действует.
– У тебя есть время заглянуть на очистные? – спросил Рой.
Дэйвенпорт, казалось, заколебался.
– Ты же знаешь, Рой, я нынче в основном занимаюсь противопожарными системами. У меня к тем установкам даже допуска нет. – Дэйвенпорт по специальности был инженером-проектировщиком, но посчитал эти обязанности непосильными для себя. – Мне может нагореть просто за то, что я оказался там.
– Об этом я не подумал. Да, мог бы сам сообразить.
Рой проводил взглядом Дэйвенпорта, припустившего по служебному проходу, потом по пожарной лестнице спустился в подвал в пункт управления и, открыв стальную дверь, вышел в насквозь промерзший первый подземный этаж здания.
Радж Джаяраман сидел в одиночестве в полумраке, держа в левой руке тако, свернутую в трубочку лепешку с начинкой, и выстукивал пальцами правой руки что-то на клавиатуре. Заплетенные в косичку волосы свисали у него за спинку кресла и заканчивались гроздью разноцветных деревянных бусин.
– Привет, Рой. Тащи себе стул, если сумеешь его найти. Добро пожаловать на подвергшийся сокращению объект.
– А где все?
– Их распустили. – Грузный молодой эколог, получивший в университете Бангкока специальность по управлению экологическими ресурсами, ныне занимался тем, что целый день пялился на компьютерные мониторы, отслеживая прохождение гостиничных отходов. – Ты разминулся с парой наших друзей из Гуанчжоу. Они притащили с собой команду по резервам производительности и пришли к выводу, что у нас излишки штатов.
– Так, и кто остался?
– Один лишь я, браток.
– Безумие какое-то. А чем ты занимаешься, когда смена кончается?
– За дело берется программа. Она вламывается, даже когда я пописать ухожу. Дошли до той точки, что теперь я здесь совсем не нужен.
Не считая ситуаций вроде этой, подумал про себя Рой.
– У тебя нет никаких неполадок с сепаратором? Мы все никак не сообразим, почему неочищенные сточные воды попадают в океан. Малышне завтра придется плавать среди множества дохлых рыб.