— Да, и добавь, пожалуйста, в этот список котоуха и перепчёлку, — сказала Шарлотта.
— Ну как же без перепчёлки, она-то уж точно существует, — сказала бабушка Мэдди и хитро мне подмигнула.
Прежде чем подняться с Лесли в свою комнату, я обняла маму.
— Кстати, забыла передать тебе привет от Фалька де Виллера. Он хотел знать, появился ли у тебя ухажёр.
Наверное, мне стоило подождать с этой новостью, пока Шарлотта и бабушка Мэдди не уйдут в музыкальную комнату. Обе они остановились как вкопанные и с любопытством посмотрели на маму.
— Что-что? — мама немного покраснела. — И что ты ему ответила?
— Ну, что ты уже тысячу лет ни с кем не встречалась, а последний тип, с которым ты пошла на свидание, постоянно чесался в интересных местах, когда думал, что никто его не видит.
— На самом деле, ты же не сказала ему этого, правда?!
Я рассмеялась.
— Правда.
— О, вы имеете в виду этого привлекательного банкира, с которым Ариста так мечтала тебя свести, мистера Зуди? — вмешалась бабушка Мэдди. — У него там вши, я вам точно говорю.
Лесли захихикала.
— Звали его не Зуди, а Зоуди, бабушка Мэдди, — мама нервно потирала дрожащие руки. — Хорошо, что я так и не узнала всю правду о вшах в интересных местах. Но что же ты ему на самом деле сказала? Я имею в виду Фалька.
— Ничего, — сказала я. — Может, в следующий раз мне стоит выяснить, есть ли у него кто-то на примете?
— Уж, пожалуйста, воздержись, — сказала мама. Затем она улыбнулась и добавила:
— Никого у него нет. Я случайно узнала от подруги, у которой есть подруга, которая является его близкой подругой… но меня это нисколечко не интересует.
— Так мы и поверили, — сказал Химериус. Он слетел с подоконника и, покружив по залу, приземлился прямо посреди обеденного стола.
— Может, мы, наконец, пойдём?
Через полчаса Лесли была в курсе последних событий, а Кэролайн обнимала настоящую винтажную свинку из 1929 года. Когда я рассказала ей, откуда взялось у меня это чудо, сестрёнка так растрогалась, что хотела назвать свинку «Маргарет» в честь леди Тилни. После того, как страсти улеглись, счастливая Кэролайн безмятежно уснула в обнимку с вязаным зверем.
По всему дому разносились удары кувалды и топора мистера Бернхарда, тайно пробить стену нам бы не удалось. Но вот попытка мистера Бернхарда и Ника незаметно пронести сундук в мою комнату так и не увенчалась успехом. Следом за ними на цыпочках прокралась бабушка Мэдди.
— Она застукала нас на лестнице, — виновато оправдывался Ник.
— И узнала этот сундук, — возбуждённо дополнила бабушка Мэдди. — Он принадлежал моему брату. В течение долгих лет он стоял в библиотеке, а затем вдруг — незадолго до его смерти — пропал. Я считаю, что вправе узнать, какие у вас планы насчёт него.
Мистер Бернхард вздохнул.
— К сожалению, у нас просто не оставалось выбора. В этот момент домой вернулись леди Ариста и мисс Гленда.
— Да, и из двух зол вы решили выбрать меньшее, не так ли? — бабушка Мэдди довольно рассмеялась.
— Главное, что Шарлотта ни о чём не заподозрила, — сказала Лесли.
— Нет-нет, тут вам бояться нечего. Она гордо удалилась в свою комнату, так и кипя от злости, после того, как я выложила слово «карторезка».
— И дураку понятно, что это приспособление для резки карт, — сказал Химериус. — А почему бы и нет. Такая штука всегда в хозяйстве пригодится.
Бабушка Мэдди опустилась на колени перед сундуком и погладила его по пыльной крышке.
— Откуда вы его достали?
Мистер Бернхард вопросительно посмотрел на меня, а я пожала плечами. Раз уж она здесь оказалась, можно посвятить её во все подробности сразу.
— Я замуровал его в стену по указанию вашего брата, — с достоинством объяснил мистер Бернхард. — За день до его смерти.
— Лишь за день до его смерти? — эхом отозвалась я. Это стало новостью даже для меня.
— А что же там внутри? — хотела знать бабушка Мэдди. Она снова поднялась на ноги и искала, где бы присесть. Не найдя ничего более подходящего, бабушка присела рядом с Лесли на краешек моей кровати.
— Нам всем хочется поскорее это понять, — сказал Ник.
— Гораздо важнее понять, как нам открыть этот сундук, — сказал мистер Бернхард. — Потому что ключ пропал вместе с дневниками лорда Монтроуза, когда в наш дом влезли грабители.
— Грабители? — хором повторили Лесли и Ник.
— В день похорон вашего дедушки замок на входной двери был взломан, — объяснила бабушка Мэдди, — пока все мы были на кладбище, прощаясь с любимым Лукасом. Это был такой печальный день, не правда ли, дорого мой? — бабушка Мэдди подняла голову и посмотрела на мистера Бернхарда. Тот оставался совершенно невозмутимым.
Мне казалось, я когда-то уже слышала всю эту историю. Насколько я помнила, взломщики сбежали, заслышав, что хозяева возвращаются. Поймать их так и не удалось.
Но когда я рассказала эту версию Нику и Лесли, бабушка возразила:
— Нет-нет, ангел мой. Полиция исходила из того, что ничего не было украдено, потому что наличные, облигации и украшения никто не тронул. Они лежали в сейфе в целости и сохранности.
— И это может означать лишь одно — грабителям нужны были лишь дневники, — сказал мистер Бернхард. — Я тогда позволил себе выдвинуть эту версию полиции, но никто мне не поверил. К тому же, на сейфе не было никаких следов взлома, а это доказывает, что грабители знали комбинацию цифр. Поэтому все решили, что лорд Монтроуз просто переложил свои дневники в другое место.
— Я вот поверила вам, а не им, — сказала бабушка Мэдди, — но к моему мнению никто тогда не прислушался. Как, впрочем, и всегда, — задрав нос повыше, добавила она. — А мне, между тем, за три дня до смерти Лукаса было видение, и я была совершенно уверена в том, что его убили. Но меня, к сожалению, как всегда посчитали… сумасшедшей. Но видение было таким чётким: грозная пантера прыгнула Лукасу на грудь и перегрызла ему глотку.
— Да, довольно чёткое описание, — пробормотала Лесли, а я спросила:
— Что насчёт дневников?
— Их так и не нашли, — ответил мистер Бернхард, а вместе с ними и ключ от этого сундука, потому что лорд Монтроуз приклеил его к последней странице своего дневника, я видел это своими собственными глазами.
Химериус нетерпеливо захлопал крыльями:
— Предлагаю закругляться с бесполезной болтовнёй и идти скорей за ломом.
— Но… дедушка ведь умер от сердечного приступа, — сказал Ник.
— Ну да, во всяком случае, так это выглядело, — бабушка Мэдди вздохнула. — Он ушёл из жизни в своём кабинете в Темпле прямо за письменным столом. Моего видения, конечно же, было недостаточно для того, чтобы назначить вскрытие. Когда я стала требовать дополнительной экспертизы, Ариста ужасно на меня разозлилась.
— Прямо мурашки по коже, — прошептал Ник. Он пододвинулся немного ближе и положил голову на моё плечо. На короткий миг все погрузились в молчание. Лишь Химериус нарезал круги вокруг лампы и кричал:
— Живей! За дело!
Но никто кроме меня его не слышал.
— Целая цепочка совпадений, — наконец, сказала Лесли.
— Да, — согласилась я. — Лукас отдаёт приказ замуровать свой сундук, а на следующий день неожиданно умирает.
— И, совершенно случайно, за три дня до этого у меня случается видение о его смерти, — сказала бабушка Мэдди.
— А затем, совершенно случайно, пропадают его дневники, и найти их до сих пор не смогли, — дополнил Ник.
— И, совершенно случайно, ключ, который висит на шее у мисс Лесли выглядит точь-в-точь как тот самый ключ от сундука, — виноватым голосом произнёс мистер Бернхард. — Во время ужина я глаз не мог оторвать от этой подвески.
Лесли растерянно схватилась за цепочку.
— Вот этот? Ключ от моего сердца?
— Но этого не может быть, — сказала я. — Я стащила его из ящика письменного стола, в Темпле, в каком-то там году восемнадцатого века. Это было бы уж слишком большим совпадением, или… всё-таки не слишком?
— Совпадение — вот единственный правитель Вселенной, это ещё Эйнштейн сказал. А он-то уж должен был знать.
Бабушка Мэдди с интересом наклонилась над сундуком.
— Это не Эйнштейн сказал, а Наполеон, — крикнул с потолка Химериус. — А у него с головой далеко не всё в порядке было!
— Возможно, я ошибаюсь, — ведь старые ключи все сделаны на один манер, — сказал мистер Бернхард.
Лесли сняла цепочку и передала мне ключ.
— Мы ничего не узнаем, пока не попробуем.
Я передала ключ мистеру Бернхарду.
Когда тот опустился на колени перед сундуком и вставил ключ в резной замок, каждый из нас затаил дыхание. Ключ легко вошёл и повернулся в замке.
— Невероятно, — прошептала Лесли.
Бабушка Мэдди довольно кивнула.
— Совпадений, на самом деле, не существует! Всё, всё на свете — судьба. А сейчас не терзайте же нас больше, мистер Бернхард, и откройте же, наконец, этот сундук.
— Секундочку! — я глубоко вздохнула. — Очень важно, чтобы все, кто здесь находятся, сохранили в полной тайне то, что они увидят в сундуке!
Как быстро течёт время! Всего несколько дней тому назад я жаловалась, будто хранители только и знают, что делать тайну из любой мелочи. А сейчас я сама основываю тайное общество. Не хватает только завязать всем глаза, когда будут выходить из моей комнаты.
— Сдаётся мне, ты знаешь, что там внутри, — сказал Химериус, который уже неоднократно пытался просунуть голову в сундук, но каждый раз с кряхтением поднимался обратно.
— Конечно, мы никому ничего не скажем, — немного обиженным тоном сказал Ник. Лесли и бабушка Мэдди тоже глядели на меня с возмущением. Даже мистер Бернхард поднял бровь, хотя лицо его при этом осталось таким же невозмутимым.
— Поклянитесь, — потребовала я, а чтобы они поняли, насколько серьёзно наше положение, я добавила:
— Поклянитесь собственной жизнью!
Только бабушка Мэдди подпрыгнула и восторженно приложила руку к сердцу. Остальные всё ещё с сомнением глядели на меня.
— Может, выберем не жизнь, а что-нибудь другое? — пробормотала Лесли. — Мне кажется, левой руки будет вполне достаточно.
Я отрицательно покачала головой.
— Поклянитесь!
— Клянусь жизнью! — радостно закричала бабушка Мэдди.
— Клянусь, — растерянно пробормотали себе под нос остальные. Ник начал нервно хихикать, потому что бабушка Мэдди для пущей торжественности принялась напевать мелодию национального гимна.
Мистер Бернхард бросил на меня ещё один вопросительный взгляд, и я кивнула в ответ. С лёгким потрескиванием крышка поддалась.
Пальцы мистера Бернхарда осторожно снимали один за другим ветхие лоскутки бархата, и когда, наконец, перед зрителями предстал предмет, который был в них завёрнут, все встретили его потрясёнными «Ох!» и «Ах!». Только Химериус закричал:
— Старый пройдоха!
— Это то, что я думаю? — спросила бабушка Мэдди через несколько секунд гробового молчания. Они не сводила круглых глаз с содержимого сундука.
— Да, — сказала я, и устало убрала волосы с лица. — Это хронограф.
Ник и бабушка Мэдди были страшно разочарованы, мистер Бернхард не проронил ни звука, а Лесли не могла сдвинуться с места. Но её мама успела уже два раза позвонить ей на мобильный, чтобы узнать:
а) не напали ли на неё по дороге домой,
б) не лежит ли она расчленённая где-нибудь в Гайд-парке.
Поэтому Лесли ничего не оставалось, как отправиться домой.
Но перед этим я должна была поклясться, что буду в точности придерживаться нашего Генерального плана.
— Жизнью поклянись! — требовала она, и я согласилась. Но, в отличие от бабушки Мэдди, от национального гимна я предпочла воздержаться.
Наконец-то в моей комнате воцарилась тишина. Через пару часов ко мне заглянула мама, а после этого тихо стало во всём нашем огромном доме.
Я боролась с желанием испробовать хронограф этой же ночью. Для Лукаса не будет никакой разницы, прыгну я в назначенный нами 1956 год сегодня или уже завтра, а, может, и вообще через четыре недели. А вот для меня так, ради смены обстановки, ночь, проведённая в тишине и спокойствии, может сотворить настоящее чудо.
Но с другой стороны, завтра я должна была отправиться на этот бал и снова предстать перед графом Сен-Жерменом, а я всё ещё не имела ни малейшего понятия о его замыслах.
Обернув хронограф в свой банный халат, я осторожно прокралась с ним на первый этаж.
— Зачем ты таскаешь эту штуку по всему дому? — спросил Химериус. — Прыгни себе из собственной комнаты и дело с концом.
— Да, но мы ведь не знаем, кто спал в этой комнате в 1956 году. И тогда мне придётся ещё пробираться через весь дом и бояться, что меня снова примут за грабительницу… Нет, я прыгну прямо в потайном переходе, тогда меня точно никто не заметит. Лукас будет ждать меня перед портретом пра-пра-пра-прадедушки Хью.
— Каждый раз количество пра-пра-приставок меняется, — заметил Химериус. — На вашем месте я просто называл бы его «наш жирный предок».
Я постаралась не заметить его последних слов и сосредоточилась на том, чтобы тихо перескочить через скрипучие ступеньки. Через несколько минут я абсолютно бесшумно открыла ход за картиной. Вечером мистер Бернхард смазал старый механизм машинным маслом. Кроме того, он сделал засов на двери, ведущей в ванную и на лестницу. Сначала я сомневалась, нужно ли их запирать. Ведь если мне придётся вернуться за пределами тайного хода, я сама для себя отрежу путь обратно к хронографу.
— Ну, пожелай мне ни пуха, ни пера, чтобы всё сработало, как надо, — сказала я Химериусу, опустившись, наконец, на колени, просунув указательный палец в отверстие под рубином и крепко вдавив его в иглу (кстати говоря, к боли привыкнуть невозможно, каждый раз я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание, так мне было больно).
— Перьями я вполне доволен, а вот пуха и у меня нет, чего и тебе не желаю, — сказал Химериус, затем он пропал, а вместе с ним и хронограф.
Я глубоко вздохнула, но затхлый воздух в маленьком проходе не очень-то помогал бороться с головокружением. Немного пошатываясь, я выпрямилась, покрепче стиснула в руке фонарик Ника и отворила дверь на лестницу. Когда я отодвинула картину, дверь выла и поскрипывала как в классическом фильме ужасов.
— Вот и ты, наконец, — прошептал Лукас, который ждал меня с другой стороны картины, тоже вооружившись карманным фонариком. — Я уже на миг подумал, было, что это какое-нибудь привидение, ровно в полночь…
— В пижаме с кроликом Питером?
— Я тут немного выпил… после того раза… но я так рад, что оказался прав, что в сундуке именно то, о чём мы думали.
— Да. И, к счастью, хронограф до сих пор работает. У меня ровно час, как мы и договаривались.
— Тогда пошли скорей отсюда, пока он снова не раскричался и не перебудил весь дом.
— Кто? — встревожено зашептала я.
— Ну, маленький Гарри! У него там зубы режутся или ещё что-то вроде того. Но орёт он почище любой сирены.
— Дядя Гарри?
— Ариста говорит, надо давать ему покричать в воспитательных целях, иначе он вырастет тюфяком. Но это не способна выдержать ни одна живая душа. Иногда я пробираюсь к нему тайком. Одним тюфяком больше, одним меньше, какая, в сущности, разница. Когда я начинаю напевать ему о лисице, которая украла утёнка, он замолкает.
— Бедный дядя Гарри. Я бы сказала, классический случай подавления в раннем детстве, — не удивительно, что сегодня он так обожает охоту, может пристрелить любую дикую зверюшку: утку, оленя, кабана, но с особенным наслаждением охотится на лис. Дядя Гарри возглавляет общество по возобновлению массовой охоты на лис в Глосестершире. — Может, выберешь какую-нибудь другую песню? И купи ему плюшевого лисёнка.
Мы незамеченными пробрались в библиотеку. Лукас закрыл за нами дверь, повернул в замке ключ и облегчённо вздохнул:
— Так, этот этап позади.
В комнате до моего времени почти ничего не изменилось, только два кресла у камина были обтянуты другой тканью — шотландская клетка в зелёных и голубых тонах, а в моём времени на креслах красовались кремового цвета розы, сами кресла, сколько я себя помню, были сочно-зелёными. На столике между ними стоял чайник с печуркой, две чашки и… я закрыла глаза и открыла их снова — нет, моё зрение меня не подвело! Там была тарелка с бутербродами! Никакого тебе сухого печенья или приторных пирожных! Настоящие питательные бутерброды! Не понимаю, как он догадался. Лукас плюхнулся в кресло и указал мне на место напротив него.