Очутившись на лестнице, я ненадолго замешкалась. Бежать вниз мне не хотелось, там меня наверняка поджидает лорд Алестер, чтобы совершить своё идеальное убийство, поэтому я побежала наверх. Далеко уйти мне не удалось, я услышала, как за мной мчится Гидеон:
— Гвенни! Остановись! Пожалуйста!
Я вдруг представила, как он бросил Лавинию на пол и поспешил за мной, но это не помогло — я всё ещё была переполнена яростью или грустью, или страхом, или всем вместе взятым, и, спотыкаясь, ничего не различая от застилавших мне глаза слёз, брела дальше по лестнице, а потом завернула в следующий коридор.
— Куда ты? — сейчас Гидеон бежал уже рядом со мной, пытаясь взять меня за руку.
— Всё равно куда! Только бы от тебя подальше! — всхлипывая, ответила я и забежала в первую попавшуюся комнату. Гидеон последовал за мной. Конечно же.
Я чуть было не провела рукавом по лицу, чтобы вытереть слёзы, но вовремя вспомнила о макияже мадам Россини и остановилась. Наверное, вид у меня и без того был кошмарным. Чтобы не глядеть на Гидеона, я осмотрелась по сторонам. В этой комнате всё было в золотых тонах, диванчик, изысканный письменный стол, несколько стульев, натюрморт с фазаном и парочкой груш, коллекция редких на вид сабель над каминной решёткой и величественные золотистые портьеры на окнах. Мне вдруг показалось, что я здесь уже когда-то бывала.
Гидеон выжидающе остановился передо мной.
— Оставь меня в покое! — сказала я обессилевшим голосом.
— Я не могу оставить тебя в покое. Каждый раз, когда я оставляю тебя одну, ты совершаешь какой-нибудь необдуманный поступок.
— Уходи! — мне захотелось упасть на этот диван и поколотить кулаками по подушке. Неужели я так многого прошу?
— Нет, я этого не сделаю, — сказал Гидеон. — Послушай, мне жаль, что всё так получилось, я не должен был этого допустить.
О боже, ещё один типичный случай. Яркий пример синдрома повышенной ответственности. Ну каким боком он вообще относится к тому, что я случайно наткнулась на Ракоци, который уже нализался в стельку, как сказал бы Химериус? Но вообще-то немного разбудить в нём чувство вины не помешало бы.
— Но допустил ведь! — сказала я, а затем добавила: — Потому что смотрел ты только на неё.
— Да ты ревнуешь! — Гидеон имел наглость разразиться громким смехом. Казалось, это его успокоило.
— А тебе только этого и нужно.
Слёзы мои иссякли, и я неуклюже размазывала их под носом.
— Граф обязательно спросит нас, где мы задержались, — сказал Гидеон после короткого молчания.
— Может, пусть твой любимый граф пошлёт за нами своего трансильванского дружка? — наконец, я осмелилась снова взглянуть ему в глаза. — На самом деле, никакой он не граф. Его титул — такая же фальшивка, как и розовые щёчки этой, как её там…
Гидеон тихо рассмеялся.
— Я вот, например, снова забыл её имя.
— Врёшь, — сказала я, но (о, как же это глупо!) снова чуть-чуть улыбнулась.
Гидеон вдруг опять стал совершенно серьёзным.
— Граф никак не виноват в поведении Ракоци. Он наверняка накажет его за это, — он вздохнул. — Ты можешь не любить графа, но ты обязана его уважать.
Я гордо засопела.
— Ничего я не обязана, — сказала я и резко обернулась к окну. И там я увидела… себя! Та, другая я, в дурацкой школьной форме с глупейшим видом выглядывала из-за занавески.
О боже! Вот почему эта комната показалась мне такой знакомой! Это класс миссис Каунтер, а Гвендолин за портьерой была я, прыгнувшая во времени в третий раз.
Я помахала, показывая, что ей надо срочно спрятаться.
— Что это там?
— Ничего! — отозвалась я как можно более невинным голосом.
— Там, у окна, — он по привычке положил руку на бедро, туда, где должна была висеть его шпага.
Мои последующие действия наверняка были продолжением того самого посттравматического синдрома — я снова вспомнила о пекаре из Йоркшира и о булочках с корицей — в нормальном состоянии я бы никогда на такое не пошла. Кроме того, я, кажется, увидела, как мимо нас прошмыгнуло нечто зелёное… ах, но вообще-то, я ведь сделала это ещё и потому что уже точно знала, что сделаю это. У меня просто, что называется, не оставалось другого выхода.
— Мне кажется, кто-то стоит там за занавеской и подслушивает.. — только и успел сказать Гидеон, но тут я обвила руку вокруг его шеи и прижалась губами к его губам. Ну и раз уж всё так получалось, пользуясь случаем, я прижалась всем телом к его телу, в лучших традициях прилипалы-Лавинии.
На какой-то миг я испугалась, что Гидеон оттолкнёт меня от себя, но он тихо застонал, положил руки мне на талию и прижал меня к себе ещё ближе. На мой поцелуй он ответил так чувственно, что я забыла обо всём на свете и закрыла глаза. Как и сегодня во время танца, вдруг стало совсем неважно, что с нами будет и что Гидеон оказался мерзавцем. Я знала лишь одно — я люблю его, любила бы его всегда, и хочу лишь, чтобы он целовал меня вот так целую вечность.
Слабый внутренний голос тихо шептал мне, призывая одуматься пока не поздно, но губы Гидеона и его руки уговаривали меня забыть обо всём на свете. Поэтому я даже приблизительно не могу сказать, сколько времени это продолжалось, прежде чем мы оторвались друг от друга и изумлённо взглянули друг другу в глаза.
— Почему… ты это сделала? — спросил Гидеон, тяжело дыша. Казалось, он совершенно растерялся. Почти покачиваясь, он сделал пару шагов назад, будто хотел как можно быстрее увеличить расстояние между нами.
— Что значит «почему»? — сердце моё билось так быстро и громко, что Гидеон наверняка слышал его удары. Я незаметно поглядела на дверь. Возможно, что-то зелёное, что, как мне показалось, я увидела возле двери, было просто плодом моего воображения. На самом же деле зелёнка всё так же валяется сейчас без сознания на ковре этажом ниже и только и бредит о том, чтобы её разбудил поцелуем прекрасный принц.
Гидеон недоверчиво прищурился.
— Ты же…
Он быстро подскочил к окну и отдёрнул портьеру. Ах, ну, сколько можно, опять одно и то же. В этом весь Гидеон — только стоит пережить с ним что-то э-э-эм… приятное, как он прилагает все усилия, чтобы как можно быстрее всё испортить.
— Потерял что-то? — ехидно спросила я. За занавеской уже, естественно, никого не было — «младшая я» уже давным-давно прыгнула обратно в будущее и как раз, наверное, задавалась вопросом, где же это она, чёрт возьми, научилась так невероятно хорошо целоваться.
Гидеон снова повернулся ко мне. Растерянность исчезла с его лица, уступив место его обычной высокомерной мине. Он скрестил руки на груди и прислонился к оконной раме.
— Что всё это значит, Гвендолин? Ещё несколько секунд назад ты глядела на меня с полнейшим отвращением.
— Я хотела… — начала, было, я, но затем вдруг передумала. — А чего ты, собственно, спрашиваешь? Ты сам-то ведь никогда мне не объяснял, между прочим, почему целовал меня, ведь так? — и капризным голосом добавила:
— Просто захотелось поцеловаться и всё тут. А ты мог бы и отказаться, кстати.
Тогда я, наверное, под землю провалилась бы со стыда.
Глаза Гидеона блеснули.
— Тебе просто захотелось поцеловаться? — повторил он и снова приблизился ко мне. — Чёрт побери, Гвендолин! Ведь всё дело в том… уже несколько дней я пытаюсь… я всё время… — он наморщил лоб, кажется, рассердившись сам на себя за такое бормотание. — Тебе, небось, кажется, будто я сделан из камня? — последнее предложение он произнёс довольно громко.
Я не знала, что ему на это ответить. Кажется, вопрос был чисто риторическим. Нет, мне, конечно, не казалось, что он сделан из камня, но что, интересно, он хотел этим сказать? Недосказанные предложения тоже не очень-то прояснили ситуацию. На секунду мы застыли друг напротив друга, глядя в глаза, затем он отвернулся от меня и сказал вполне будничным голосом:
— Нам пора идти. Если мы не появимся в подвале вовремя, весь план сойдёт на нет.
Ах да, конечно же. План. План, согласно которому мы являлись потенциальными растворяющимися в воздухе жертвами убийства.
— Пока этот Ракоци не в себе, меня вниз не заманишь, так и знай, — твёрдо сказала я.
— Во-первых, он, скорее всего, уже снова на ногах, а во-вторых, внизу наверняка ждут как минимум пятеро его людей, — он протянул мне руку. — Пойдём скорей. Нам надо спешить. И, поверь, бояться нечего — против этих боевых куруцев у Алестера нет никаких шансов, даже если он будет не один. В темноте они видят так же хорошо, как кошки, а шпаги и ножи у них настолько остры, и владеют они ими так виртуозно, что мастерство их граничит с волшебством.
Он подождал, пока я вложила свою руку в его ладонь и, затем чуть улыбнулся и добавил: — Да ведь и я-то тоже пока что здесь.
Но не успели мы и шага ступить, как в дверях, задыхаясь от быстрого бега, появилась Лавиния, а рядом с ней, так же тяжело дыша, показался пёстрый первый секретарь.
— Прошу покорно — вот они. Оба, — сказала Лавиния. Для девушки всего несколько минут назад лежавшей без сознания, вид у неё был довольно свеженький. Только вот красота немного подувяла. Сквозь светлые слои пудры проступали полосы красноватой кожи, кажется, ей пришлось немало попотеть, преодолевая множество ступенек вверх и вниз. На декольте тоже показались красные пятна.
Про себя я обрадовалась тому, что Гидеон даже не взглянул в её сторону.
— Я знаю, мы опоздали, сэр Элкотт, — сказал он. — Мы как раз собирались спускаться вниз.
— Это… излишне, — ответил Элкотт, всё так же задыхаясь. — В плане произошли небольшие изменения.
Ему не пришлось объяснять, что он имел в виду, потому что в комнату тут же зашёл лорд Алестер, ничуть не запыхавшись, с мерзкой улыбкой на губах.
— Вот мы и снова встретились, — сказал он. За ним как всегда, словно тень, следовал его предок в чёрном плаще, который, не теряя времени, принялся рассыпать страшные проклятия и угрозы:
— Нечестивцы заслужили нечестивой смерти! — из-за его хриплого голоса во время нашей последней встречи я окрестила его Дартом Вейдером. Как же я завидовала всем, кто не мог ни видеть, ни слышать этого кровожадного воина. Его мёртвые чёрные глаза сверлили нас взглядами, полными ненависти.
Гидеон склонил голову.
— Лорд Алестер, какая неожиданность.
— Так я и планировал, — сказал лорд Алестер и самодовольно улыбнулся. — Приготовить вам маленькую неожиданность.
Гидеон почти незаметно оттеснил меня подальше в угол, так что между нами и вошедшими оказался стол. Такая преграда между нами меня, правда, не очень-то успокоила, потому что это был миниатюрный дамский столик в стиле рококо. Дубовый массивный стол сейчас пришёлся бы как нельзя кстати.
— Понимаю, — вежливо повторил Гидеон.
Я тоже всё понимала. Очевидно, убийство на скорую руку перенесли из подвала в эту милую комнатку, потому что первый секретарь оказался предателем, а Лавиния — подставной любовницей. В сущности, всё очень просто. Вместо того, чтобы дрожать от страха, мне вдруг стало очень смешно. Просто слишком много потрясений для одного дня.
— Но мне казалось, что ваши планы убийства приобрели несколько более отчётливый вид, после того, как в ваше распоряжение попали генеалогические древа путешественников во времени, — сказал Гидеон.
Лорд Алестер пренебрежительно махнул рукой.
— Семейные древа, которые принёс нам демон из будущего, лишь доказали, что полностью искоренить ваш род невозможно! — сказал он. — Я предпочитаю способ прямого вмешательства.
— Одних только потомков этой мадам Дюрфэ, которая жила при дворе короля Франции, было столько, что жизни не хватит на то, чтобы найти и уничтожить их всех, — добавил первый секретарь. — Сегодняшнее ваше устранение кажется мне вопросом решённым. Если бы тогда в Гайд-парке вы не защищались так яростно, дело могло бы быть уже давным-давно окончено…
— Какую же награду надеетесь получить вы, лорд Элкотт? — осведомился Гидеон, будто бы его это действительно интересовало. — Что такого может дать вам лорд Алестер? Что заставило вас нарушить клятву хранителей и совершить это предательство?
— Ну, я… — с готовностью начало, было, Элкотт, но лорд Алестер перебил его:
— Чистота души! Вот главная награда! Осознание того, что ангелы на небесах восхваляют твой поступок — это чувство золотом не измеришь. Пора освободить землю от дьявольских отродий, и сам Бог будет нам благодарен, когда прольётся ваша кровь.
Да-да-да. На какой-то момент во мне шевельнулась надежда, что лорду Алестеру просто нужны были свободные уши, чтобы выговориться. Может, ему хотелось рассказать всем о своих сумасшедших религиозных взглядах и получить поддержку окружающих. Но тут Дарт Вейдер снова прохрипел:
— Исчадья ада, ваши часы сочтены… — и поток моих мыслей снова прервался.
— Значит, вы думаете, что смерть одной невинной девочки будет угодна Богу? Интересно, — рука Гидеона незаметно проникла во внутренний карман сюртука. Но Гидеон тот час же едва заметно содрогнулся.
— Смею предположить, что вы искали вот эту вещицу? — ехидно спросил первый секретарь. Он залез в свой лимонно-жёлтый карман сюртука и вытащил маленький чёрный пистолет. Теперь он держал его кончиками пальцев у себя перед глазами. — Перед нами, без сомнения, бесовское орудие убийства из будущего, не правда ли? — ища поддержки, он обернулся к лорду Алестеру. — Я попросил нашу соблазнительную леди Лавинию тщательнейшим образом обыскать вас, путешественники во времени, на наличие оружия.
Лавиния выдавила из себя виноватую улыбку и посмотрела на Гидеона, у которого вдруг стал такой вид, будто ему отвесили оплеуху. Ну, разумеется. Пистолет-то был нашим спасением, против автоматического оружия «Смит-энд-Вессон» у людей со шпагами не было ни малейшего шанса. Вот бы этот предатель Элкотт по ошибке нажал на курок и выстрелил себе в ногу. Думаю, звук выстрела был бы слышен даже в бальном зале. А может, и не был бы.
Но Элкотт снова опустил пистолет в карман своего сюртука и смелости у меня резко поубавилось.
— Да, вы, наверное, удивлены, не правда ли? Я продумал всё. Я знал, что у драгоценной леди остались карточные долги, — будничным тоном сказал Элкотт. Как и все настоящие злодеи, он страстно требовал признания своих неправедных поступков. Его удлинённое лицо напомнило мне вдруг крысиную морду. — Огромные карточные долги, от которых она уже не могла с лёгкостью избавиться, — тут он подобострастно засмеялся. — Надеюсь, мадам, вы простите мне, что я не был заинтересован в ваших услугах. Но сейчас ваши долги списаны.
По виду Лавинии нельзя было сказать, что она была особенно этому рада.
— Мне жаль, у меня просто не было другого выхода, — сказала она Гидеону, но он, казалось, совершенно её не слышал. Он, скорее, взвешивал, какова вероятность того, что он успеет перескочить к противоположной стене и сорвать одну из сабель, висящих над камином, прежде чем лорд Алестер пронзит его своей шпагой. Я последовала за его взглядом и пришла к выводу, что шансы на успех у него не ахти, если он конечно, не супермен, который всё это время скрывал свои сверхспособности.
Камин был слишком далеко, а кроме того, лорд Алестер, который ни на секунду не упускал Гидеона из виду, стоял к нему гораздо ближе.
— Это всё, конечно, прекрасно, — растягивая слова сказала я, чтобы выиграть время. — Но вы не учли в своих расчетах графа.
Элкотт рассмеялся.
— То есть, вы имели в виду Ракоци? — Он потёр руки. — Ну, его особенные… назовём это предпочтения, привели его в такое состояние, что он не может исполнять свой долг, не правда ли? — вид у него стал ещё более самодовольным. — Его пристрастие к наркотическим веществам превратило его в лёгкую добычу, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Но Ракоци ведь не действует в одиночку, — сказала я. — Его куруцы оберегают нас на каждом шагу.
Элкотт бросил на лорда Алестера неуверенный взгляд, но затем снова улыбнулся.
— Да, и где же они сейчас, ваши куруцы?
В подвале, наверное.
— Они поджидают в темноте, — пробормотала я как можно более устрашающим тоном. — Каждую секунду они готовы нанести удар. Их мастерское владение шпагой и ножом граничит с волшебством.