Он задремал под грохот триколки. Ему снилась богиня Воф, с гладкой шерстью на боках, с могучими когтистыми лапами и огромной голой грудью. У богини было лицо Джаль, она улыбалась и говорила на чужом языке. Развияр не мог понять ее, но знал точно: можно записать эти слова на чистый лист, прочитать сто раз и постичь смысл. А богиня Воф тем временем поворачивалась и уходила, горделиво вскинув гибкий хвост. Она ушла, а в следующее мгновение Развияр увидел хвост зверуина, висевший на шесте, облезлый и окоченевший, и закричал.
– …Сдурел?! Чего орешь?
По-прежнему ровно неслась триколка. По прежнему грохотали колеса. Развияр сидел, вцепившись в книгу.
– Развияр, – Шлоп впервые обратился к молодому стражнику по имени. – Парень… Да что с тобой?
* * *В Кипучке они остановились на полчаса – поесть. Развияр по-прежнему не чувствовал голода, но от слабости подгибались колени. Денег не осталось, но в любом трактире здесь кормили в долг – это были земли властелина.
Шлоп страшно не хотел трогаться в путь немедленно. Младшему интенданту хотелось посидеть на берегу, опустив ноги в теплую воду, подремать в гамаке, забыть тревоги сегодняшнего утра – но Развияр не дал старику ни минуты передышки.
Они выступили. Книга помещалась за спиной Развияра, в сооруженном из плаща заплечном мешке. Он шел, держа в руке обнаженный клинок, удивляя и пугая обывателей, вызывая восторг немногочисленных местных детишек. На крутых участках пути Развияр опирался на меч, как на палку.
Селение осталось позади и скоро исчезло из виду, окутанное паром теплого озера. Дорога поднималась вверх. Развияр шел быстро, так что Шлоп едва за ним поспевал. Втыкаясь в дорогу, меч скрипел о песок и камни, Развияр выдергивал его и шел дальше, не отряхивая приставших к лезвию комьев глины.
Громче сделался шум воды. Близился мост над потоком, половина пути к перевалу. Солнце стояло высоко, тени сжались, забились под камни. Развияр воткнул меч в землю и вытер пот со лба.
– Шуу… – бормотал Шлоп. – Зачем я с тобой… а, пропади оно все… Дай отдохнуть, я ведь старик! Сдохну тут, на дороге! Дух испущу!
Развияр огляделся. Высоко в небе кружили черкуны. На фоне зеленоватого неба уже виднелся перевал.
– Шлоп, – сказал Развияр. – Иди обратно.
– Чего? – младший интендант поперхнулся.
– Да, – Развияр кивнул. – Переночуй. Попарь ноги. Я скажу на перевале, чтобы за тобой кого-нибудь прислали.
Шлоп, прищурившись, посмотрел вверх, на перевал, куда вела каменистая, залитая солнцем, петляющая дорога. И вниз, куда вела дорога относительно ровная, идущая под уклон.
– Я скажу властелину, что ты выбился из сил, – сказал Развияр. – Он поймет. Дело-то сделано.
– Дело сделано, – повторил Шлоп, и сквозь жалобные нотки в его голосе пробилась обычная сварливость. – Дело сделано… Что же ты, один?
Развияр улыбнулся запекшимися губами:
– Один. Привычно.
– Ну, иди, – сказал Шлоп совсем уже сварливо. – Ишь, ты… Главное, что дело сделано, а как бы ты справился без меня!
И он пошел вниз, все быстрее, и сутулая его спина распрямлялась, и, отойдя на пару сотен шагов, он даже стал мурлыкать под нос песенку – наверное, предвкушал теплую ванну и стакан хмельного на террасе…
Развияр вздохнул, выдернул меч из земли и пошел вверх. Чем выше поднималась дорога, тем ему становилось легче; вокруг были открытые места, много неба, ни потолков, ни стен. Каменные глыбы, поднимавшиеся то справа, то слева от дороги, напоминали головы с задумчивыми суровыми лицами, в их глазницах рос колючий кустарник. За поворотом показался мост. Развияр огляделся – никого; тогда он ступил на мост, и его тень ступила на тень моста, и прилетела тень стрелы и вонзилась тени человека в спину.
Толчком его швырнуло на веревочные перила. Он удержался и понял, что книга пробита, что острие царапает кожу и кровь течет по спине. Он упал на играющий мост, и рядом с его головой воткнулась новая стрела. Тогда он перекатился под перилами и полетел вниз.
Он ударился о воду, как тогда, в падении с «Крыламы». Увидел дно и тени серебряных рыбешек, и собственную тень, раскорячившуюся на цветных камнях. По его щекам катились воздушные пузырьки, щекотали кожу. Развияр ухватился за камень на дне и замер, а сверху летели стрелы, уходили на дно, оставляя белый пенный след. И промелькнула тень всадника – двуногий верхом на четвероногом. Покатились комья глины, закачался мост…
Плывя по течению, Развияр ушел под прикрытие большого камня и несколько часов просидел в склизкой расщелине, сжимая меч, ожидая новой атаки. Так его застал дозор под предводительством Кривули, спустившийся с перевала.
* * *– Это подлинник, – сказал властелин. Развияр впервые увидел, как он теряет самообладание: облизывает губы, перечеркнутые шрамом. Проводит ладонями по длинным, с проседью, черным волосам, старается выровнять сбивчивое дыхание. – Это подлинник… Что ты наделал?!
Книга лежала перед властелином на резном столе. Пробитая стрелой, вымокшая так, что потекли чернила. Только в самой середке, где страницы были плотно сжаты, осталось несколько нетронутых фрагментов.
– Шуу, – властелин сел, будто его не держали ноги. – Шуу…
– Есть копия, – сказал Развияр.
– В библиотеке Ногтя?!
– Здесь, – Развияр коснулся виска. – Дайте мне чистый переплет, я восстановлю.
Несколько мгновений властелин смотрел на него с ужасом. Потом взял стакан с водой, стоявший на маленьком столике под окном. Выпил, закашлялся.
– Шуу, – выдохнул опять. – Никогда в жизни… – он оборвал себя, сжал изуродованные шрамом губы. – Карта погибла, его карта…
– Я восстановлю, – повторил Развияр.
– Где твоя верительная грамота? – резко спросил властелин.
– Он, – Развияр вздохнул, вспомнив Золотого. – Библиотекарь… взял ее, когда меня впускал, и положил среди бумаг…
– И она осталась там?
– Нет. Я взял ее перед тем, как уходить. Наткнулся на улице на… мертвое тело, у них там ночью… резня. Я сунул грамоту за пазуху этому… человеку. Он был хорошо одет и даже, кажется, не ограблен…
– Шуу, – в четвертый раз повторил властелин. – Ты… Умен, маленький гекса. Мне страшно, до чего ты умен… Сегодня я очень хотел тебя убить.
– Я заметил, – сказал Развияр.
Властелин рассмеялся:
– Я тоже умен… Может быть, не так, как ты, щенок, но я опытнее. Кто были убийцы в библиотеке?
– Я не знаю.
– Но догадываешься?
– Нет. Не догадываюсь.
Властелин расхохотался так, что на глазах у него выступили слезы:
– Ты умен настолько, что прикидываешься дурачком… Чего ты хочешь, говори? Женщину? Денег?
– Спать, – сказал Развияр. – Я очень устал, властелин.
* * *«Говорят, в своей ярости он готов был истребить все племя нагоров; говорят, он создал и проклял некую вещь, и если освободить проклятие – все нагоры умрут. Но правда ли это, и хватит ли силы одного мага, чтобы уничтожить огромное племя, и хватит ли ненависти – об этом не знаю и не могу сказать точно. Именем Утра-Без-Промаха пугают в кланах детей – и сейчас, после его смерти».
Развияр сидел на полукруглом балконе, слушал рокот воды в ущелье и неторопливо переливал буквы из памяти – на бумагу.
Он помнил все. Примятые страницы. Запах горящей свечки. Шорох паутины в углу. Останавливался, чтобы передохнуть, смотрел на горы, на летящие нитки водопадов, и снова принимался за работу.
Властелин приходил и уходил. Иногда сидел рядом, читая новую копию через плечо Развияра. Временами расхаживал по балкону, о чем-то думая, потирая переносицу. Развияр работал четыре дня, от рассвета до заката, а по ночам спал. Младший интендант Шлоп собственноручно приносил ему рагу из черкунов с грибами, простоквашу из молока печорки, настоящие лепешки из зерновой муки и отрубей.
К вечеру четвертого дня Развияр закончил карту. Властелин долго разглядывал ее, потом листал страницы; его губы шевелились.
– Что в этой книге? – спросил Развияр.
– Смерть, – властелин посмотрел на горы. – Смерть тем, кто не покорится. Как всегда.
– Утро-Без-Промаха, – выговорил Развияр, – тоже нес смерть тем, кто не покорится. Но умер сам.
– Бессмертных не бывает, – беспечно отозвался властелин. – Эти твари не могли признать власть четвероногого. Даже мага. У них в крови: получеловек – значит раб.
– Он был вашим другом?
– Утро? Он был, – властелин улыбнулся, разговаривая уже не с Развияром, а с воображаемым, вызванным в памяти собеседником. – Он был… пожалуй.
Развияр задал вопрос, который давно его мучил:
– Кто написал «Хроники»? Вы знали автора?
– Нет, – подумав, ответил властелин. – Мы виделись один раз, мельком. Его звали Варан.
* * *С этого дня замок начал готовиться к войне. День и ночь работала кузница в нижнем ярусе, сотник Бран заставлял свободных от вахты стражников упражняться с мечами. Говорили о карательном походе против зверуинов; Развияр встал в строй вместе со всеми. Его встретили как героя – наверное, благодаря Шлопу, который, не выбалтывая подробностей, умел делать значительное лицо. Он делал такое лицо всякий раз, когда речь заходила о Развияре, и скоро весь замок знал, что молодой стражник укрепил и преумножил благосклонность властелина.
Развияр плохо спал в эти дни. Ему снилось, что он переписывает бесконечную книгу о магах, чудовищах и женщинах, способных забеременеть от горного водопада.
Несколько раз ему попадалась Джаль. Она будто специально его выслеживала – то мела пол в казармах, то несла белье в корзине по той галерее, где дежурил Развияр. Он кивал ей. Она виновато улыбалась.
В день похода, на рассвете, властелин в одиночестве спустился к большой печи, и вышел на дорогу перед замком в сопровождении десятка огневух. Стражники, ожидавшие его, попятились; огневухи уселись бок о бок, ровно, будто по линейке, и сложили на спинах черные крылья.
– Мы идем приводить к покорности, – коротко сказал властелин. – Не проливайте ненужной крови. Личинки все сделают сами.
Он отдал приказ огневухам, те выстроились цепочкой и потянулись по дороге вверх, к перевалу. В утреннем солнце они были похожи на шагающие жаровни, на тлеющее ожерелье из красно-черных, бесформенных сгустков.
– Вперед, – сказал властелин. – Обычным порядком.
Сотник Бран повел стражников по дороге, только что пройденной огневухами – черной от пепла и сажи; Развияр шагал в общем строю. Властелин протянул руку, преграждая ему путь.
Развияр остановился, удивленный.
– Ты остаешься, – сказал властелин.
– Я?!
Властелин посмотрел ему в глаза длинным цепенящим взглядом. Сказал раздельно:
– Ты. Слишком. Ценен. Для меня. Я не собираюсь подставлять тебя под случайные стрелы.
И ушел вместе с войском, отлично понимая, что Развияр не осмелиться нарушить приказа. А тот стоял на дороге, потрясенный, униженный, и смотрел вслед, пока последний стражник не скрылся за перевалом.
* * *Три дня и три ночи огневухи были покорны властелину. На рассвете четвертого дня он велел им броситься в горную реку, и они в последний раз исполнили его приказ.
К тому времени земли двух больших кланов, примыкающие к замку, были опустошены. Один был клан Росы, другой – Зеленого Рога; входя в обреченные селенья, властелин произносил вслух:
– Доброе утро. Утро Без Промаха.
И это слышали зверуины, и приходили в ужас.
Стражники вернулись в замок вечером четвертого дня похода. Многие были подавлены. Другие упивались победой, хвастливо кричали, что проклятые твари из тех, что уцелели, никогда не осмелятся посмотреть на замок даже издали. Сотник Бран рассказывал Развияру, как они установили новую границу, воткнув в землю пики и на каждую насадив по зверуинской голове; напившись браги и окончательно впав в уныние, Бран признался:
– Это была не битва, малой. Это мясорубка; мы пробились к их священному месту, озеру Плодородия, и там властелин что-то такое сделал… бросил в воду… отчего эти твари страшно пали духом, расклеились. И еще огневухи… Я рад, что тебя там не было, малой.
Глава пятая
Наступила осень. Хищные птицы расклевали головы на пиках, оставив черепа, похожие на человеческие.
Зима сменилась весной. Открылись перевалы, но ни один патруль не видел ни одного зверуина вблизи новой границы. Развияр не любил ходить в дозоры и всякий раз старался отвертеться – благо, работы хватало и в замке.
Из Фер приходили все новые караваны – рабы, топливо, стальные заготовки, древесина. Прибывали вольнонаемные, селились не в замке, а в новом поселке под его стенами. Замок достраивался, сотни ломов вгрызались в скалу, сотни рук вытаскивали на поверхность корзины с битым камнем. Снова неслась огневуха, и рабы сновали вверх и вниз по тропинке со своей ношей. Между гнездом и замком выстроили вышку, на ней сидели два лучника, готовые пристрелить всякого, кто вздумает разбить яйцо.
Развияр сидел над чертежами. Это были старые наброски, по которым строился замок, и новые, дополненные и исправленные рукой властелина. Строительство должно было вестись строго по чертежам; Развияр копировал планы и надзирал за строительством, сам ходил в тоннелях, согнувшись в три погибели, и никому – и себе – не признавался, что испытывает страх перед замкнутым пространством.
Признался однажды – властелину, когда тот повел его зачем-то в дальний недостроенный коридор. Тот не стал смеяться и сразу же вывел Развияра под небо, а потом, помолчав, сказал:
– Это Утро. Ты должен еще раз его навестить, тогда отпустит.
– Я не хотел бы, – сказал Развияр.
– Он взял часть твоего мужества. Будто в залог. Я спущусь к нему вместе с тобой, когда ты будешь готов. Скажешь сам.
Каждый день Развияр упражнялся в стрельбе и фехтовании. Никогда не ходил в «птичник» – властелин позволил ему выбирать себе женщину среди новых молодых рабынь, и Развияр выбрал юную, светловолосую, ничего не помнящую из прошлой жизни девушку – на рынке ее опоили «сладким молоком». Он звал ее Крылама, и она приходила к нему в комнату по первому зову, хоть ночью, хоть днем.
Джаль пропала из птичника. Развияр никогда не спрашивал, куда она делась, но узнал случайно: Джаль не выпила вовремя нерожалой травы, забеременела, и ее отправили в поселок горцев вынашивать ребенка.
* * *– Ногтя убили, – сказал властелин.
Был поздний вечер. Властелин разглядывал в подзорную трубу далекие звезды. Развияр сидел в кресле, чувствуя, как гудят спина и руки. Два часа без передышки он рубился то с одним стражником, то с другим. Сотник Бран выставлял против него свежих бойцов, но ни один затупленный клинок не коснулся железной рубашки, которую Развияр надевал для тяжести на учебный бой.
– Люди Императора? – спросил Развияр, справившись с потрясением, которое вызвала у него эта новость.
– Да. Империя все сильнее давит на Фер, истребление Ногтя – серьезная победа. Вопрос времени, Развияр, вопрос времени, когда Фер будет объявлен имперским городом, когда вода вокруг порта покраснеет от крови всех этих ночных баронов… Градоначальник готов присягнуть Императору хоть завтра. Но ты понимаешь, что градоначальник ничего не решает.
– Я понимаю, – сказал Развияр, – что зверуины были живой стеной между…
Властелин кивнул:
– Да. Между мной и Империей. Между нами и Императором. Но Император не заявит свои права на замок, пока не подчинит порт Фер.
– Вопрос времени, – напомнил Развияр.
Властелин улыбнулся, прищурив цепенящие глаза:
– Время работает на нас. В тех кланах, что уцелели, не родятся больше дети, Развияр. Эти твари придут, желая сбросить проклятье. Вот увидишь: они приползут на коленях.
– Но ведь вы не маг, – сказал Развияр недоверчиво.
– Нет, к сожалению. Или к счастью. Ты спрашивал, что в той книге?
– Власть над чревами зверуинских женщин?