— О чём кручинишься, дева молодая?
— Тапки в болоте утопли! — произнесла я лирично.
— Ну, а босиком по траве — мураве пройтись? Не мороз лютый на дворе!
— По траве — мураве можно! А болото, а пни и коряги? — я опять вздохнула и оглянулась на голос. В кустах вырисовывался торс высокого загорелого молодого мужчины с шикарной гривой чёрных волос. Рубахи на нём не было. Что-то часто мне по вечерам стали являться полуобнажённые мужчины! А может он не полу, а совсем обнажённый? И не припомню я в славянской мифологии таких персонажей. Я сердито смотрела на красавца. Мужчина рассмеялся и шагнул ко мне из кустов.
— Кентавр! — выдохнула я изумлённо, — вы из греческой диаспоры?
— Нет! Я местный! Полкан — полуконь. Ну, садись, подвезу тебя горемычную к людям.
Я никогда не каталась на лошадях и даже не знала, с какой стороны надо к ним подходить. Полкан скалил зубы и весело всхрапывал. Я топталась около его крутого бока и не представляла, как я должна вспрыгнуть на его спину, которая была вровень с моим подбородком. Вспомнились уроки физкультуры и упражнение «Прыжок через коня». Надо как следует разбежаться… Сжалившись, наконец, надо мной, он подхватил меня руками и усадил на спину, на коняжью спину.
— Держись! — крикнул он, и в три прыжка оказался на поляне.
Я не успела даже напугаться. Между гуляющими кентавр пошёл степенно.
— Что, Разгуляй, красну девицу украл? — спрашивали его местные зубоскалы.
— Нет, вернуть хочу! — хохотал, нет, ржал он.
— Так Вас Разгуляем зовут? — решила я познакомиться.
— Угадала! — снова заржал мужчина, конь?
— А я — Варвара.
— Куда тебя везти, Варвара?
Я покрутилась по сторонам и, высмотрев знакомую рубаху с петухами, указала направление. Моё триумфальное возвращение на спине Разгуляя произвело впечатление не только на Андрея, но и на Рыську! Как я пожалела, что тут не было мадмуазель Жанет! (Позже я узнала, что напрасно волновалась. Она наблюдала мой триумф вместе Радой Рубеновной. Реакция на это у них, как понимаете, была разная.)
— Принимайте пропажу! — весело сказал мой транспорт. — Да следите строже! В следующий раз не верну! — он опять раскатисто заржал и был таков.
— Как тебе удалось уговорить полкана, привезти тебя сюда? — удивлённо поинтересовался Рыська.
— Да я его и не уговаривала, он сам предложил подвезти.
— Полканы девушек возят, если только хотят их украсть! — пояснил Рыська, — Они до девиц охочи, просто так не отпускают!
— А я тапки потеряла! Может, им босоногие бесприданницы не нравятся? — предположила я.
— Где потеряла?
— В болоте!
— Понятно! — Рыська изучил мои ноги, облепленные тиной. — Пойдём тебе новую обувь добывать!
— Я лапти не хочу!!!
— А я не про лапти. Идёмте.
Рыська привёл нас к плотной толпе людей, кругом обступивших длинный деревянный столб, к верхней конечности которого была приделана горизонтальная палка. На конце палки раскачивались красные сафьяновые сапоги с гордо загнутыми носами.
— Ярилины скороходы, — пояснил Рыська, — кто до последнего луча солнца успеет достать их, тот владеет ими целое лето. Сможешь? — обратился он к Андрею.
В это время под дружный хохот толпы со столба съехал очередной неудачливый претендент на царскую обувь.
— Можно попробовать, — согласился Андрей. — А зачем их на палку прикрепили?
— А чтоб жизнь мёдом не казалась! В прошлом году столб вообще маслом намазали! — поведал нам фолк.
Андрей снял лапти, рубаху, закатал до колен брюки и пошёл к столбу. Толпа затихла, предвкушая новую потеху. Парень крепко обхватил столб руками, подпрыгнул и бодренько так добрался до вершины столба. Толпа, даже не успев разгалдеться, снова притихла. Оказалось, что самое трудное было впереди. Столб в этом году маслом не мазали, но всё равно он был гладким и скользким, а палка оказалась длиной больше метра. Надо было, держась одной рукой за столб, другой дотянуться до сапог, а ноги в это время предательски скользили вниз, увеличивая и так критическое расстояние. Андрей почти дотянулся до сапога, и тут в толпе кто-то выдохнул: «Давай!» Андрей дёрнулся вперёд, оторвал вторую руку от столба, и как в замедленном кино начал опрокидываться на спину. Ещё мгновение, ноги его разжались, и он полетел вниз. Толпа ахнула, я зажмурилась, но удара тела о землю не последовало. Я открыла глаза. Богатырь в красной рубахе держал Андрея на руках, как ребёнка. Потом бережно поставил его на землю.
— Спасибо, Горыня! — сказал пришедший в себя Андрей.
— Я не Горыня, я — Дубыня, — отрекомендовался богатырь.
— Спасибо, Дубыня! — Андрей горестно побрёл к нам.
Но толпа не смеялась, толпа аплодировала, не то Андрею, не то — Дубыне. Попытка Андрея была самая драматичная.
— Спасибо, Андрей! — я пыталась его успокоить, чувствуя себя виноватой, разбиться ведь мог!
Андрей старался казаться бодрым, но было видно, что он расстроен. Натянул рубаху и даже с лаптями справился самостоятельно, наверное, с расстройства.
Солнце почти скрылось за горизонтом. Видно, в этот раз отправятся сапоги в сокровищницу.
— Желающие ещё будут? — вдруг спросил Рыська.
Желающие, даже если и были, после фиаско Андрея, махнули руками и покинули не сдавшийся аттракцион. Рыська глянул на заходящий луч, скинул лапти и подошёл к столбу. Расходящаяся было толпа, хлынула обратно. Последний герой! Способ, которым Рыська добрался до вершины столба, я видела в передаче про дикие племена Полинезии. Руками он перебирал, а ногами просто шёл по столбу.
— Боже, помоги ему, — шептала я, — не дай ему сорваться.
На самом верху он обхватил столб ногами, откинулся всем телом в сторону сапог, спокойно снял их и… совершенно по-кошачьи, спрыгнул вниз на все четыре конечности. Толпа ахнула и взорвалась овациями! Последний луч солнца погас за горизонтом! Ярилины скороходы обрели хозяина на целое лето. Рыська подобрал лапти и подошёл ко мне.
— Примеряй! — протянул он мне сапоги.
— Так ты это мне? — я приняла подарок.
— Тебе. Андрей ведь тоже не для себя старался! А где он?
— Я и не заметила, что он ушёл, — я огляделась, — может, тоже в кусты отлучился?
— Ага, в кусты! Ревнует он!
— Кого? Меня? Слушай, а они мне велики не будут?
— Сапоги всегда хозяину впору.
Я достала из кармана тряпицу, служившую носовым платком для василиска, с сомнением посмотрела на него. Выбрала самый чистый краешек и стала стирать с ног прилипшую тину. Натянула правый сапог. Действительно, как на меня шили! Я полюбовалась обновой и принялась оттирать вторую ногу. Тут до меня дошёл смысл слов, сказанных Рыськой.
— А почему ты решил, что Андрей меня ревнует? Мы с ним день всего знакомы! — я так и замерла, стоя на одной ноге, как цапля.
— А ты что, сама не видишь?
— Что вижу?
— Нравишься ты ему! Вот что! — Рыська в сердцах сплюнул. — Люди, как малые дети!
— Почему ты решил, что я ему нравлюсь? — сердито спросила я и натянула второй сапог.
— А он тебе тоже нравится! — добил меня Рыська.
— Он! Мне? — я задохнулась от возмущения, а потом призналась, даже не Рыське, себе, — да, нравиться.
— Так иди его искать! И, вот ещё, вроде его вещь, — он протянул мне зажигалку, — видать, когда падал, из кармана выпала. Я в траве нашёл, когда спрыгнул.
Я взяла зажигалку. Из-за этой безделицы Андрей попал в Порубежье и мы с ним познакомились. Маленькая, серебристая штучка, не из дешёвых. Я крепко сжала её и подумала: «Не отдам! Будет мой талисман на удачу! И где теперь его искать?»
— И где теперь его искать? Темно уже!
— Искать не надо, вон он, у костра сидит, — Рыська указал местонахождение Андрея.
Я вдруг заробела. Вот как я подойду, что скажу. Сапогами похвалиться что ли? Так он из-за них и ушёл! Снять их! Ну, уж нет! Я как будто облака на ноги одела, такое блаженство!
— Может, ты сходишь? А? — попросила я Рыську.
— Я могу пойти, но он не от меня ушёл! — резонно заметил фолк.
— Ну, Рыська! Ну, пожалуйста!
— Ты должна идти! — стоял он на своём.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-а-алуйста! — я канючила, как маленькая капризная девочка.
— Не малодушничай!
— Я боюсь!
— Нет, ты смелая! Ты василиска не испугалась!
— Испугалась! Да ещё как! Кричать начала, только плохо получилось!
— А что кричала? — заинтересовался он.
— Май!
— Мама? — переспросил Рыська.
— Нет, Май.
— Май, это кто?
— Андрей. Его фамилия Майков, друзья Майком называют.
— А что ж ты его Маем звала?
— Не знаю! — пожала я плечами. — Страшно было! Само вырвалось!
— Само, говоришь! — Рыська ехидно усмехнулся. — Вот и иди!
Мы стояли и препирались. Вдруг Рыська увидал что-то у костра за моей спиной.
— Поздно! Теперь его утешает мадмуазель Жанет!
Я оглянулась. Жанет что-то говорила Андрею, а тот понуро опустил голову и шевелил прутиком в костре. Я представила, как мамзель костерит меня, смакуя моё порочное поведение, причём делает это томным голосом. Я повернулась к Рыське.
— Ну и что теперь делать?
— Я сейчас пойду и позову его, куда-нибудь.
— А если она увяжется? Лучше я пойду!
— Андрей может отреагировать не так, как мы хотим.
— Ты думаешь, что он может взять Жанку под ручку и повести её на вечерний променад? — поразилась я. Такого коварства я от Андрея не ожидала.
— Ну, вроде того, — подтвердил парень.
— Я всё равно пойду! — я уже собиралась развернуться, но Рыська удержал меня за руку.
— Давай всё же я!
— Нет, я!
— Я!
— Я!
— Варь, ты же не хотела идти! — хитро прищурил он свои жёлтые глаза.
— А теперь хочу! — упрямилась я.
— Ну, так иди! — обрадовался он.
— И пойду!
— Иди!
— Куда ты её гонишь? — раздался сзади бодрый голос.
Я обернулась и упёрлась прямо в расшитый ворот знакомой рубахи. Подняла глаза. Андрей виновато улыбнулся.
— Как сапоги?
— Отлично! — буркнула я от неожиданности. — А ты не сердишься?
— На что?
А действительно, на что? Я не просила ни Разгуляя, ни Рыську, они сами решили мне помочь. Осталось только надуть губки и обиженно хлопать ресницами.
— Я что-то пользуюсь успехом у местного населения, — грустно призналась я.
— Причём население это мужского пола, — добавил Андрей.
— Угу, — согласилась я, — ты считаешь меня легкомысленной?
— Поживём — увидим! — он улыбнулся. — Ты не устала?
— Устала, но уходить жалко! Пропустишь что-нибудь, потом жалеть будешь. Рыська, а что ещё интересного будет? — обратилась я парню. — А где он?
— Ушёл, — пожал плечами Андрей.
— И что у вас за манера такая, тихо сматываться?
— Ну, прости! Я действительно чёрте что понапридумывал! Вспылил! Меня мадмуазель в чувство привела. Такого про тебя наговорила! — он даже глаза вытаращил. — Такого!
— Чего наговорила? — напряглась я.
— Да бред всякий! — пошёл на попятную Андрей.
— Поконкретнее, пожалуйста!
— Что ты — барышня лёгкого поведения!
— Что-о-о? — я готова была броситься разыскивать злопыхательницу и лишить её части шевелюры. Андрей удержал меня.
— Именно это меня и убедило в обратном, — он улыбнулся, — что ты замечательная девушка и к тебе, такой доброй и сердечной прямо таки тянется местное население, включая животных, — он продолжал улыбаться, но мне почудились ироничные нотки.
— Обманом сладостных речей Вам не лишить меня рассудка. Быть может многих Вы милей, но… — решила блеснуть я эрудицией и выкрутиться из щекотливого разговора, возможно Рыська и ошибся на счёт Андрея.
— Но Вас любить — плохая шутка, — закончил Андрей. И у него с эрудицией было всё в порядке, — куда пойдём?
— Туда, где ещё не были, — предложила я.
А не были мы много где. Для начала решили пойти на звуки музыки. На древнерусском танцполе плясали трепака. Мы уже почти вошли в круг танцующих, но тут ко мне подошёл неопределённого происхождения тип с прилизанными волосами, цинично оглядел с ног до головы, сплюнул и снисходительно предложил:
— Станцуем!
— Не хочу, — спокойно отказала я.
— Чё так? Не нравлюсь? — он попытался схватить меня за руку.
— Андрей, пойдём, потанцуем? — я решила избавиться от прилизанного старым способом, при помощи другого кавалера.
— Я первый! Ты моя! — прилизанный не унимался.
И на что надеялся? Андрей значительно превосходил его габаритами.
— Парень, — миролюбиво сказал он, — дама ангажирована мной. Ещё утром!
Прилизанный теперь смерил взглядом Андрея, оценил свои шансы и разумно покинул место несостоявшегося ристалища.
— Ну, пошли плясать, — сказал Андрей.
— А ты умеешь?
— Сейчас узнаем!
Мы присоединились к танцующим. Усталость как рукой сняло. Ноги сами выделывали такие коленца… Мы лихо притопывали, прихлопывали, ухали и кружились в весёлом ритме. Вдруг кто-то меня с силой толкнул в спину, я прямо-таки впечаталась в Андрея. В глазах потемнело. Сзади злобно засмеялись.
— Вот гады! — прошипел Андрей. Он не кинулся к обидчикам только по причине того, что я повисла на его руках от боли.
Мы покинули круг.
— Ты представляешь, это Жанет с этим слизняком тебя толкнули! — доложил мне Андрей. — Спелись, голубчики! Пусть только выйдут сюда, накостыляю этому мерзавцу!
Мерзавец вместе с мерзавкой предусмотрительно смылись с дальнего от нас края танцплощадки.
— Ты как? Идти можешь? — заботливо поинтересовался Андрей.
— Могу! Синяк, наверное, будет, — поморщилась я.
— Тебя к Хмаре отвести надо на слюнолечение, — он попытался меня взбодрить, глядя на мое, перекошенное болью, лицо.
— Да ладно! Это не смертельно! Выживу как-нибудь!
— Что случилось? Что случилось? — материализовался рядом с нами Семён.
— Варю в спину хлыщ какой-то толкнул! — Андрей крепче подхватил меня, так как мне стало хуже и ноги почти перестали слушаться.
— От это да! Так, пошли к Дуплянскому. Без разговоров! — потребовал наш второй гид, оценив моё состояние. Видя, что мы сомневаемся, прикрикнул на нас. — Ну! — пришлось подчиниться.
Дуплянский проживал не очень далеко от поляны, на краю леса. Тащить меня на себе Андрею пришлось не долго. Домик лешего и прилегающая территория были украшены деревянными скульптурами, а в большой горнице стены вдоль увешаны картинами какого-то самобытного художника. Николай Николаевич обрадовался нам, но потом очень огорчился, узнав, что я подверглась коварному нападению.
— Поля! — позвал он кого-то.
Из соседней комнаты пришла женщина. Одета она была в серую хламиду, всю испачканную краской. На голове — вязаный пёстрый берет, лихо заломленный на левую бровь. В руках она держала палитру и кисти. Самобытный художник был налицо.
— Апполинария Дормидонтовна Дуплянская, моя вторая половина, — представил он нам жену и добавил, — кикимора.
Я не удержалась и хихикнула, представив такое же знакомство в человеческой семье, где муж рекомендует жену в качестве нечистой силы. Андрей стиснул мой локоть.
— Кикимора, кикимора, — добродушно подтвердила Апполинария Дормидонтовна, — потомственная. Называйте меня Полиной.
— Поля, посмотри Варварину спину. Стукнул её кто-то, — попросил жену леший.
— Кто ж это сотворил? — всплеснула она руками. — Идём девочка со мной! А ты, Никола, на стол чего-нибудь собери.
Самостоятельно идти я не могла, и Андрей дотащил меня в другую комнату. Полина вытерла руки, сняла одеяния художника и уложила меня на скамью лицом вниз. Пробежала пальцами по моему позвоночнику и поставила диагноз.
— Сместил он тебе позвонки-то. Специалист тебя ударил! Знал, что делал. Если сейчас не вправить, завтра не встанешь!
— А что делать? — я чуть не плакала от боли и обиды.
— Лежи спокойно. Сейчас все исправлю.
Она начала вправлять мне спину. В месте удара резка боль заставила меня вскрикнуть.
— Потерпи! Сейчас как новенькая будешь, — приговаривала она.