Через несколько минут всё было закончено. Спина почти не болела. Полина натёрла мне спину какой-то душистой мазью, укутала в платок, села рядом со мной на скамью и попросила:
— Расскажи, что за тип тебя ударил и за что?
— Я ему в танце отказала. Невысокий такой, одет в джинсы и косоворотку. Волосы тёмные, прилизанные! — передёрнулась я от воспоминаний о неприятном субъекте.
— Рога были?
— Рога? — не поняла я.
— Ну да! На два пальца выше лба. — Полина потыкала пальцем себе в лоб. — Небольшие такие рожки.
— Нет! А кто это мог быть?
— На бесовские проделки похоже, — вздохнула она. — Никола говорит — завелся у нас на Заставе пакостник. Исподтишка вредит. Поймать пока не могут.
— А я то тут при чём? Я всего день тут у вас нахожусь!
— Вот именно! Причём ты? — кикимора задумалась. — Ладно, пойдём ужинать и с мужчинами посоветуемся. Странно всё это! И ещё, сегодня ночуете здесь, — сказала, как отрезала.
— Здесь, так здесь! — и что это я такая покладистая?
Сев ужинать мы поделились своими сведениями с мужчинами. Картина вырисовывалась следующая:
Первое — неизвестный субъект или субъекты пытались вселить в василиска злобу, чтобы тот восстановил свои смертоносное способности. У бабы Яги ступу угнать пытались. Ловушки и капканы в лесах появились.
Второе — те же или другие субъекты интересовались вторым вратами. Мы с Андреем про вторые врата ничего не поняли. Нам терпеливо пояснили: первые врата — с миром людей, функционирует круглосуточно. Это те, что находятся в «Теремке» в пункте приёма. А вторые врата — с миром богов, сокрыты и зачарованы. Боги им не пользуются, на то они и боги, а для других путь в Белогорье заказан, если сами хозяева не захотят. Сторожит те врата…(а вот это секрет).
Третье — известная личность (мерзкая) пыталась завязать со мной знакомство, и после неудачи предприняла попытку меня изувечить. Явно просматривался заговор!
Третий пункт меня смущал. Бытовое происшествие на танцплощадке — цепочка заговора! Да и моя персона тут при чём?
— Мне кажется, что этот прилизанный тип тут не причём! — я поделилась со всеми своими сомнениями. — Ну, отказала я ему, ну, отомстил он мне!
— Предчувствие у меня, — ответила Полина, — что не спроста он к тебе подошёл! Сама же говоришь, с Андреем пришла, видел он, что с кавалером ты, но всё равно рискнул.
— Есть такие мужики, которым чужая спутница покоя не даёт, — предположил Андрей.
— Думаешь, для самоутверждения он к Варваре пристал? — поинтересовался Семён.
— Кто его знает! Но, сдаётся мне, цель у него была определённая, но вот какая? — Андрей уставился на меня, как будто я знала ответ.
— Я не знаю, чесслово!
Леший нас слушал — слушал и предложил:
— Так, давайте всё с самого начала! Варвара, как ты прошла в створ?
— Остановилась в дверях, читая смс-ку на сотовом телефоне, потом шагнула в комнату. Попала в коридор.
— Триста тридцать третий створ был в квартире у Людмилы. Значит, он переместился к тебе.
— А кто такая эта Людмила?
— Здешняя жительница, человек. У вас на зоолога учится. Завтра на праздник придёт, скорее всего, через общий створ.
— А есть и общий? — поразилась я.
— Есть, — подтвердил Дуплянский. — Давай дальше. Ночевала ты в гостинице. Ночью ничего не произошло?
— Нет. Всю ночь проспала, как убитая. Абсолютно ничего не помню, даже если что и было.
— Потом вы пошли на экскурсию. Семён, в лесу было что необычное?
— Грибы она собирала, но я её из виду не упускал, — бодро доложил домовой.
— Не упускал! — леший погрозил ему пальцем. — А на обратной дороге? Одних в лесу оставил! Сказано же, не оставлять одних! Женихается он, видите ли!
— Почему одних не оставлять? — обиделась я. — Вы нам что, не доверяете? — мы с Андреем переглянулись.
Местное население как-то жалостливо посмотрело на нас.
— Доверяем. Но… — Леший задумался.
В комнате повисла напряжённая тишина. Мы с Андреем явно почувствовали свою чужеродность. Вот вроде все нам рады были, встречали, угощали, помогали… Значит и полкан следил за моим путешествием в кусты! А Рыська? Я почувствовала, как ярость поднимается из недр моей души, и не выдержала.
— Ну и зачем вы пускаете людей в свой мир? Экскурсии эти, а потом контролируете каждый их шаг? Чего вы боитесь?
— Не серчай, Варвара. Всему есть своё объяснение, — попытался успокоить меня леший.
— Ну, так объясните! — вулкан был готов вырваться наружу.
— Хорошо! Слушайте… — Леший обвёл всех усталым взглядом и начал свой рассказ.
Давным-давно, когда люди жили в пещерах или землянках и поклонялись силам природы, мы жили с ними в одном пространстве. Наше существование не удивляло людей, мы были единым целым. Со временем люди становились умнее и опытнее. Они стали жить в домах, занялись земледелием и скотоводством. Но и в это время у них нашлось место для нас, и в домах, и за их пределами. Мы тоже осваивали новые профессии — домовой, банник, овинник… Но жизнь не стоит на месте. Люди добивались всё новых и новых успехов. Мы, как могли, помогали им. Но люди стали забывать про нас. Некоторые из наших стали пакостить по мелкому неблагодарным людям. Начался разлад. Наши миры стали расслаиваться. Наконец настал момент, когда наше существование стало у людей под запретом. Наши пространства полностью разделились. Теперь их связывают только энергетические врата. Часть наших живут в вашем пространстве, также как и люди живут у нас. Это грустно. Мы, существа из единого пространства, теперь живём оторвано друг от друга. Это — как семья, когда дети вырастают и уходят из родительского дома и долго не видятся друг с другом. Самое смешное, что мы знаем о вашем существовании, а вы о нас забыли.
— Как же забыли! А сказки? — попыталась реабилитироваться я.
— Знать наверняка — это же другое. А самое главное, у врат должны быть стражники — обережники.
— Это как Пересвет и Илья?
— Да. Пересвет, Илья и другие богатыри…
— Богатыри? — удивился Андрей.
— Да, они все богатыри, только разного возраста, — пояснил Дуплянский, — кто постарше, кто помоложе… Вот они встречают гостей и охраняют эту сторону врат. Люди — обережники охраняют их с той стороны.
— Все, кто приходит из мира людей — обережники?
— Нет. Только немногие. И мы не знаем до поры до времени, кто из пришедших — обережь! Вот и устраиваем им экскурсии. При контакте с нашим миром проявляется сущность обережника.
— А кто из пришедших вчера — обережник? — спросила я.
— Ни кто. Обережник, когда это устанавливается, не проходит инструкцию. Он уже свой.
— А в чём тогда смысл инструкции?
— Люди, делая выбор памяти, сами интуитивно определяют свою сопричастность с нашим пространством.
— А как же Кривопузько? Он девяносто девять раз выбирал стирку! — вспомнила я дядьку в пижаме.
— На сотый раз портал закроется, а до этого есть надежда, что другой член его семьи станет обережью или будет с нами сотрудничать.
— Как Рада? — догадалась я.
— Да. И Прозоров, и многие другие. Они люди творческие, у них склад ума не отрицает потустороннее.
— А зачем нужна Жанет? — Андрей вспомнил неприятную мадмуазель. — Не к ночи помянута!
— Это наша беда! — сокрушённо вздохнул леший. — Она живёт в квартире, в которой жила её двоюродная тётка Жаклин. Жаклин была великолепным парикмахером. У нас женщины с такими причёсками ходили! Русалки особенно щеголяли. Как Жанна узнала о проходе? Жаклин что ли проговорилась. Ходит на экскурсию, а потом — воспоминания о сновидении и точка! Развлечение нашла!
— Надо её врата давно заблокировать! — встрял Семён. — Надоела, хуже горькой редьки!
— А как можно заблокировать врата? — поинтересовалась я.
— Сдвинуть энергетический поток и всё. Она же, наверняка, просто точку прохода знает, а сам поток не видит.
— А как можно видеть поток? — заинтересовалась я, вспомнив, что Андрей даже свой створ не знает.
— Белые, полупрозрачные шары, проносящиеся вертикально вверх, — пояснил леший.
Я видела эти шары, боковым зрением. Прямым взглядом я их не вижу. И я знаю, где точка прохода в моей квартире! Практически у правой стороны дверного проёма. Я как раз там и застыла, читая сообщение на сотовом. И не глюки это, а объективная реальность.
— Если у меня в двери есть проход, то почему я до этого ни разу не попадал сюда? — разговорился Андрей. — Или я был и выбирал стирку?
— Ты первый раз, — обрадовал его Семён.
— А пройти не мог, — пояснил далее леший, — потому что через дверь ходят, а не стоят. Вот ты часто просто так стоишь в дверном проёме?
— Нет. Но, некоторые турник устраивают, и висят там долго, — рассказал Андрей о привычках людей.
— Проход, обычно не по центру располагается. А когда болтаешься, в поток не попадёшь, — пояснил леший. — Вот посмотрим, как ты обратно уходить будешь! Твой створ так и неизвестен!
— Так может, известны хозяева других створов, — догадалась я, — значит, их можно в расчёт не брать!
— Не все створы действуют. В ваших вратах из ста створов всего десять задействованы, остальные нерабочие.
Я замолчала, переваривая информацию.
— Давайте-ка на боковую. Я уже всем постелила, — в комнату вошла Полина.
Мы и не заметили, как она покинула нас. Гости и хозяева разбрелись по местам ночлега.
Пробуждение было долгим. Сначала на задворках сознания поселился крик петуха, потом женский голос уговаривал Шехерезаду не упрямиться и идти в стадо, потом стучало и гремело, и, в довершении всего, мне что-то упало на живот. На какое-то время я снова провалилась в глубокий сон. Мне приснилась СТИРКА. Я решила выстирать ковёр, наполовину засунула его в стиральную машинку и запустила её. Машинка заурчала, а не засунутый конец ковра вращался вместе с барабаном, задевая уголком меня по щеке. Потом ковёр лизнул меня и стал перебирать лапками у меня на груди. Откуда у ковра лапки? Я открыла глаза. Дымчатая кошечка сидела на моей груди и смотрела мне в глаза.
— Мяу! — хрипло сообщила мне она.
— Встаю, встаю! — я сладко потянулась и села в кровати.
Кошечка мягко спрыгнула на пол, оглянулась на меня, ещё раз мяукнула и, победоносно задрав хвост, потрусила из комнаты. Я уже совсем собралась вставать, но мой взгляд остановился на сказочной обуви, торжественно выставленной на подоконнике. Мои скороходы! Мягкие, лёгкие, удобные… Я вскочила, стараясь быстрее убрать с подоконника предметы неуважения к гостеприимной хозяйке. Сапоги, конечно, царские, но водружать их на подоконник! Когда компрометирующее обстоятельство было ликвидировано, я постаралась придать своему лицу безмятежное выражение, и отправилась умываться. Поздоровалась с хозяйкой и вышла на улицу. По двору разгуливал красавец козёл с такими великолепными рогами, что я не решалась приступать к умыванию.
— Полина, а козёл у вас бодучий?
— Касым? Сейчас я его уведу, — Полина вышла во двор. — Теперь можешь пастись, — обратилась она к козлу. Тот радостно удалился за дом.
— А почему Касым? И кто такая Шехерезада?
— Воспитанница наша, Людмила, арабских сказок начиталась. Всю скотину по сказкам назвала: корова — Шехерезада, козёл — Касым, коза — Зейнап, кошка — Будур. Проказница!
— Да уж! Корова — Шехерезада! — повеселела я.
Омовение колодезной водой прогнало остатки сна и, совсем уже бодрой, я была готова к новым подвигам. Из дома вышел заспанный Андрей, об его ногу тёрлась серая кошечка.
— Разбудила Андрея? Вот умница! — Полина взяла кошку на руки. — Молочка хочешь? — она ушла в дом.
— Как спалось? — спросила я Андрея.
— Как в детстве! Спина не болит? — любезно поинтересовался он.
— Нет!
Мы стояли и смотрели друг на друга, улыбаясь. Мне было так хорошо, чувство счастья переполняло меня.
— Варь, ты сейчас похожа на ребёнка.
— Я действительно ощущаю себя как в детстве, когда нет ни забот, ни хлопот!
— Точно! И весь мир принадлежит тебе!
— Ладно, умывайся! — сбросила я наваждение, а то ещё заметит кто. Очень уж прямолинейное здесь население. Что думают, то и говорят.
— Польёшь мне? — Андрей протянул мне ковш.
— Конечно! — я зачерпнула воды и стала тонкой струйкой лить воду ему не шею. Он весело фыркал, а я думала про себя. — Неужели это и есть то, чего я ждала?
За завтраком леший объявил нам, что на праздник мы идём все вместе. Что сегодня к нам пожалуют верховные властители и что состоится Величание Достойных. Я уже было раскрыла рот для очередного вопроса, но Полина опередила меня.
— Идём со мной, Варвара. Надо тебя приодеть!
На свой вид я не жаловалась, но раз она считала, что меня надо нарядить, то спорить я не стала. Полина достала из сундука тонкую рубаху, красный сарафан, клетчатую юбку, ещё одну рубаху, полусапожки и женский головной убор.
— Вот тебе рубаха и сарафан, должны в пору быть. Сапоги у тебя есть. Понёва и кичка мне. Одевайся.
Я надела рубаху и сарафан. Сарафан был чуть мал в бёдрах.
— Штаны-то сними, — посоветовала кикимора.
Я попыталась сделать шаг и чуть не навернулась.
— Я ходить в такой узкой юбке не умею!
— Давай по швам немного подпорем.
Я распорола швы сарафана до середины бёдер, и ходить стало гораздо легче.
— Штаны теперь не снимай, а то голяшки видать! — строго приказала хозяйка.
— Ладно! — я оглядела себя в зеркало. Красный цвет мне идёт. Стройная девица получилась, вот только сотовый телефон некрасиво торчал в левом кармане. Андрея попрошу поносить пока. Полина тоже облачилась в праздничную одежду. Расшитая цветами рубаха, праздничная понёва, кичка в жемчугах…
— Есть женщины в русских селеньях, — я восхитилась её видом.
— Тебе на голову тоже что-нибудь надо придумать! Вот, ленту повяжи и к ней височные кольца.
Я довершила свой наряд головным убором, и мы вышли к ожидающим нас мужчинам.
— Немая сцена из «Ревизора», — проинформировал всех собравшихся вернувшийся к нам Семён.
— Теперь их точно полканы украдут! — сделал своё заключение Андрей. Ох, лучше бы не каркал.
— Ну, кикимору старую может, ещё и не возьмут, а вот Варвару надо будет стеречь! — усмехнулся леший.
— Это кто здесь кикимора? — грозно поинтересовалась Полина.
— А то ты сама не знаешь! Ты и есть кикимора! Самая красивая! — стал оправдываться леший.
— Гляди у меня! Нарисую на тебя карикатуру!
— Не надо, Полечка! Может, уже пойдём?
Мы направились на поляну.
— Варя, ты выглядишь… Только, что у тебя слева торчит?
— Это сотовый, — я совсем забыла про него, — можешь его пока поносить? — я передала телефон Андрею. — Как хорошо, что есть рядом мужчины, которые всегда придут на помощь!
На поляне уже во всю кипело гулянье. Девушки водили хороводы. Один, самый большой хоровод состоял из девиц в зелёных платьях и венках из водяных лилий на распущенных пепельных волосах.
— Русалки! — Семён заворожено смотрел на танцующих. Движения их были плавны, как будто это вода переливалась. А звуки тростниковой флейты были похожи на шум ветра в камышах. Только один неуловимый момент нарушал эту идиллию.
— Тапочки! Мои тапочки! — я некультурно ткнула пальцем в одну из русалок.
— Какие тапочки? — не понял леший.
— Мои домашние тапочки! Вчера в болоте утопли! — сердито доложила я.
— Понятно. Лукава! — он позвал русалку. — Лукава, поди сюда!
— Ну, чего? — русалка в розовых тапочках нехотя подошла к нам.
— Откуда у тебя эти бабуши?
— Нашла! — русалка смерила меня презрительным взглядом.
— Где нашла? В своём болоте?
— Ну, в своём! А нечего в топь лезть! Огоньки — приманки увидала и всё позабыла!
— А зачем ты приманки выпустила? Чего хотела? — продолжал свой допрос леший.
— Да! Ей и так хорошо! Вон, Ярилины скороходы ей презентовали! — чуть не плакала русалка, — что ей, старых бабушей жалко? — она с гневом уставилась на меня.