«О, Ари, о моя бедная Ариэлла, кто бы мог даже предположить подобное, дитя мое… Какое коварство! Какое варварство! Тебе шестнадцать, девочка моя, шестнадцать! Как они посмели! Как же решились на подобное преступление! Дитя, находись ты в королевстве, я бы использовала все свое влияние, чтобы вызволить из рук проклятого герцога путем обращения к закону — браки до восемнадцати лет запрещены. Но Юг империи… Южные девы взрослеют рано и потому бракосочетания допускаются и в твоем столь юном и нежном возрасте, следовательно, мы не можем действовать официально, девочка моя».
Я дважды перечитала последнюю строку, и лишь после этого, продолжила чтение далее.
«Ари, мой нежный цветочек, даже если этот лишенный чести, достоинства, сострадания и воспитания мерзавец консумировал ваш брак, это вовсе не означает, что всю свою жизнь ты обязана посвятить этому чудовищу! Как минимум — я не отдам этому деспоту лучшую из своих учениц! Велика честь для меченного! Ты слишком хороша для него, моя фиалочка, слишком. И не для Дэсмонда я тебя готовила. А потому запоминай — любой храм Пресвятого, любой священнослужитель, любая сестра милосердия твои друзья. Мне искренне жаль, что не удалось настичь увезший тебя корабль, бесконечно сожалею, что священник в „Гнезде орла“ так и не сумел добраться до тебя, но теперь, когда ты знаешь, ты найдешь способ, девочка моя. И этот кошмар закончится».
Внезапно я поняла, что больше всего на свете мечтаю — чтобы это все действительно закончилось. Чтобы не было герцога, чтобы я вновь оказалась в столице, чтобы мне не было страшно и вокруг не лилась кровь, чтобы…
«И последнее, дитя мое, — прочла я поскриптум, — даже если на данный момент ваш брак уже был заключен каким-либо олухом, который не понял что значит личная просьба матушки Иоланты, поверь — все записи о вашем браке исчезнут, и мерзавец никак, попросту ни единым способом не сможет подтвердить факт свершившегося бракосочетания. Будь сильной, Ари, и к какому бы острову вы не пристали, помни — мы везде, мы сумеем вытащить тебя из лап проклятого убийцы!»
Пальцы дрогнули, уронив листок на стол. И я в отчаянии закрыла лицо руками.
Герцог предусмотрел! Он все предусмотрел, и брак был заключен не священником, и не в соответствии со священным писанием.
Лорд оттон Грэйд связал нас родовым браком, отчетливо осознав, что у церкви очень длинные руки, соответственно… И теперь он мой муж. Мой законный супруг. Мой господин, покровитель и отец моих будущих детей. Этого не изменить. Родовой брак не в силах оспорить даже король и тут его светлость прав — только смерть разлучит нас. И остается выбор — чья смерть? Моя? Вполне возможно. Герцога? Еще сутки назад, я бы с затаенной радостью подумала об этом положительно, но сейчас… Шахты в Истаркане.
Святой сплав. Огромное состояние последнего представителя династии оттон Грэйд, которое, в отсутствии наследников, перейдет короне. И так некстати вспомнилась запись матушки Иоланты о том, что вскоре покровительствующий церкви Генрих станет наследным принцем, а вовсе не Теодор, который обладает правом наследования по старшинству…
Я очень долго сидела, все так же закрыв лицо руками, и думала… думала… думала… Мне было о чем подумать. О жестокости моего мужа, о нетерпимости и откровенной гнусности его характера, о своей нелегкой судьбе, о том, что если я соглашусь на побег и меня скроют от его светлости за стенами многочисленных монастырей, лорд оттон Грэйд более никогда не сможет жениться вновь, соответственно у рода Грэйд не останется наследников, следовательно… состояние и в частности шахты по добыче Святого сплава перейдут церкви… И в этом случае проиграю я, ведь судьба монашки меня не привлекает, проиграет его светлость, оставшись без наследника и семьи, выиграют святые отцы.
Внезапно тишину разорвал пушечный выстрел. Затем еще один, прозвучавший издалека. Выглянув в окно, я увидела возвращающуюся армаду. Красивое зрелище — гордые корабли, рассекающие зеленоватые волны… Затем метнулись к парусам «Ревущего» младшие духи ветра, после и Янир. Локар, потрепав напоследок мои волосы, умчался, видимо на свой корабль. А я все так же сидела за столом, расположив на нем руки и тоскливо глядя в горизонт.
Вскоре послышался голос герцога, отдаваемые им команды казалось разносились над всем огромным кораблем, после уверенные быстрые шаги раздались на лестнице, и не прошло минуты, как лорд оттон Грэйд решительно вошел в каюту. На мгновение остановился у входа, затем медленно подошел ко мне.
Даже не взглянув на его светлость, я молча взяла письмо и протянула ему.
Свой выбор я сделала.
Вот только навалившаяся тяжесть, словно стала давить сильнее, и в душе поселилась невероятная горечь… В этот миг я искренне возненавидела господина Ирека, укравшего меня фактически поставившего меня в столь невыносимые условия, в которых выбор, даже столь очевидный, давался неимоверно тяжело.
Судорожный вздох со стороны герцога, а затем неожиданное:
— Спасибо, девочка.
Но я не смогла даже взглянуть на него — уронила голову на сложенные на столе руки, и поняла, что хочу просто провалиться куда-нибудь, забыть обо всем, не думать, не чувствовать, не знать ни о чем… Не чувствовать себя предательницей, несмотря на все доводы разума.
— Тяжело? — тихо спросил лорд оттон Грэйд.
— Безмерно, — шепотом ответила я.
Герцог обошел стол, сел напротив меня, сжимая письмо в левой руке, пальцами правой побарабанил по столу, затем спросил:
— Могу я узнать, чем был обоснован ваш выбор, Ариэлла?
Холодный и официальный тон — вполне в духе его светлости.
Отвечать не хотелось, говорить не хотелось, не хотелось вообще ничего, но лорд оттон Грэйд ждал ответа. Сидел и ждал, терпеливо, но неумолимо. Минута тянулась за минутой, и я все же ответила:
— Шахты в Истаркане. Возможно, я юна, но никогда не была глупой.
Герцог промолчал.
Несколько минут в каюте царила тишина, а затем его светлость поднялся, бросив письмо на стол, и приказал:
— Вставайте-ка, леди оттон Грэйд.
Подняв голову, устало взглянула на супруга и спросила:
— Зачем?
— Будем консумировать брак, — совершенно серьезно ответил герцог.
Моя усталость была мгновенно смыта волной ужаса и возмущения! Да как он может! Да как он…
— Ну же, Ари, — его светлость снял мундир, отшвырнул его на кровать, — поднимайтесь, нас с вами ждет нечто увлекательное. К тому же не стоит забывать, что это ваш долг, — и герцог ухмыльнулся так, что в полумраке каюты сверкнули его белые зубы. У меня возникло ощущение, что я приросла к стулу.
— Леди оттон Грэйд, — его светлость обошел стол, протянул мне руку, — смелее. Обещаю, вам безусловно понравится.
Я лишилась дара речи. Герцог же улыбнулся вновь, затем отодвинул мой стул, и, схватив меня за руку, силой заставил подняться. Охватившее меня смятение, смешанное с возмущением и гневом было бы сложно описать. Но затем…
Лорд оттон Грэйд вдруг приблизился, с нежностью прикоснулся к моему лицу, и, глядя в возмущенные его поведением глаза, произнес:
— У вас болезненное чувство справедливости, Ари, искренне советую избавиться от него. Идемте.
И, невзирая на мое первоначальное сопротивление, повел меня… к двери. Осознав, что цель нашего шествия вовсе не имеет ввиду постель, я, заинтригованная, последовала за его светлостью.
Лорд оттон Грэйд вывел меня на палубу, к месту, где по обыкновению располагался наш стол, подвел к поручню, обнял обеими руками, словно укутав мою талию, и произнес:
— Скатар.
В то же мгновение передо мной застыл призрачный мужчина в пиратской косынке! Мужчина, принявший меня накануне за морскую ведьму и убитый его светлостью! Именно убитый! Герцог вчера вырвал его сердце! А сегодня этот заклинатель духом ветра завис передо мной, широко улыбаясь.
— Узнаешь? — склонившись надо мной, вопросил лорд оттон Грэйд.
Я не смогла издать ни звука, потрясенная до глубины души.
— Скатар выразил желание служить мне, — продолжил герцог, — как и остальные освобожденные мной заклинатели. Не могу сказать, что освобождая Ренские острова, я планировал увеличить численность подвластных духов ветра, но эти сущности ценят силу, в моей силе они убедились, и после победы склонились, признавая повелителем. Распределил их по кораблям, но Скатар искренне просил возможности быть рядом с тобой. Видимо из чувства благодарности.
Ничего не понимая, я обернулась к лорду оттон Грэйд, вопросительно глядя на него. Герцог улыбнулся и пояснил:
— Накануне, леди оттон Грэйд, вы передали мне его слова: «Никто из наших не рыпнется, все под мага постелились, тошно, а ходу обратно нет». Я сделал соответствующие выводы и ночью мы захватили острова, кои планировали ранее уничтожить. Повстанцев уничтожают, Ари. Жители же Ренских островов повстанцами являлись вынуждено. Мы устранили причины их подчинения и население островов вновь является преданными подданными его величества. Фактически, леди оттон Грэйд, ваша вчерашняя выходка, вследствие которой я мог вас потерять, чего никогда вам не прощу, стала спасением для более чем семи тысяч мирных жителей.
Потрясенная до глубины души, я изумленно выдохнула:
— А вы бы смогли их убить?
— Элементарно, — со снисходительной усмешкой ответили мне. — Леди оттон Грэйд, целостность империи поддерживается страхом. Для страха должны быть основания. Основания создаем мы. И не стоит обвинять меня в бесчеловечности и жестокости, как впрочем, и уводить разговор от ранее затронутой темы. Еще раз, — герцог развернул меня лицом к себе, и резко, почти болезненно сжал, — вы позволите себе безголовую выходку в духе «какие красивые рыбки давайте стоять у самого борта и ждать, пока нас кто-нибудь сожрет» или «там ночь, звезды и странный летающий мужик», и я вас выпорю! Лично. И поверьте, этот воспитательный момент не будет иметь совершенно никакого отношения к моему уважению, которое вы, несомненно, заслужили, и к моей благодарности, которой вы так же достойны.
Почему-то угроза ни в коей мере не испугала меня, в ужас привело совершенно иное.
— Вы чудовище! — выдохнула потрясенная я.
— Рад, что вы это осознаете, — совершенно спокойно ответил лорд оттон Грэйд, глядя мне в глаза, — а значит, будете более благоразумны впредь.
И никак не реагируя на мое возмущение, продолжил:
— К обеду накроют ранее, после я желал бы отдохнуть. Вы составите мне компанию?
Ничего не ответила, опустив глаза и старательно избегая мыслей по поводу безжалостности герцога. Вероятно, мне не следовало бы столь остро реагировать, но все же…
— Неужели вы действительно убили бы семь тысяч человек? — тихо спросила у герцога.
Лорд оттон Грэйд отпустил меня, развернулся и, уходя, произнес:
— К утру, мы прибудем в порт Артур, к этому моменту вы уже должны быть моей женой не только де-юре, но и де-факто.
Остановился, повернулся, взглянув на меня, неожиданно улыбнулся и добавил:
— Впрочем, это излишне, не так ли? — черные глаза чуть сощурились, пристально вглядываясь в меня. — Ведь своим поступком вы уже доказали, что в полной мере являетесь герцогиней оттон Грэйд, моей женой и спутницей жизни. Знаете, Ариэлла, должен признать, ваш поступок тронул меня.
И с этими словами лорд оттон Грэйд, отвесив мне церемонный поклон, удалился. Появившийся Тороп принялся сервировать стол к обеду, дух ветра, бывший еще вчера живым человеком, висел рядом со мной, заинтересованно поглядывая…
А я, неожиданно разглядела невысокого молодого мужчину в черной мантии, скованного магическими и от того светящимися синим путами. Он был прикован к гротмачте и казалось повис на цепях от того, что утратил сознание… Но словно почувствовав мой взгляд, юноша вскинул голову и меня опалило зеленым светящимся взглядом.
«Маг, — сообщил мне Скатар, — тот самый, что держал нас кровавой клятвой».
— Он так юн! — вырвалось у меня.
«Он старше герцога втрое, — не согласился дух ветра, — а его молодость дело темной магии — кровь младенцев позволяет прогнать годы. Шангар пил».
Вздрогнув от ужаса, я стремительно отвела взгляд от мага, при этом отчетливо ощущая, что он продолжает смотреть на меня.
«Состарится, — с какой-то мрачной удовлетворенностью продолжил Скатар, — уже к вечеру стареть начнет, кусок козьего на…простите, леди».
Развернувшись, я ушла в каюту.
Герцог, как оказалось, мылся, и в умывальне слышался плеск воды. Я же села за стол, стараясь не смотреть на конверт от матушки Иоланты, но точно заметила, что самого письма нигде нет. Затем дрожащими руками взяла одну из подаренных герцогом книг, раскрыла, и начала читать приключенческий роман, почему-то даже не вникая в смысл написанного.
Лорд оттон Грэйд вышел через несколько минут, в одном единственном полотенце, вторым он вытирал шею, остановился, задумчиво взглянул на меня, и спросил:
— Вас что-то беспокоит, дорогая?
Не став отмалчиваться, я прошептала:
— Маг.
Герцог передернул плечом, с трудом сдержав глухое раздражение, и пояснил:
— Сожалею, Ари, но убить Шангара сейчас было бы глупо — я еще не всю информацию из него вытащил. А оставить его в живых на ином корабле слишком опасно — к сожалению, я единственный достаточно сильный маг на юге, способный контролировать эти путы. Ничто иное его не удержит — маг умен, опытен и прожил достаточно, чтобы обрести стальную хватку в деле сохранения собственной жизни.
Я поднялась, не желая слушать далее. Не желая знать! Не горя желанием вообще слышать о магии, смертях, убийствах и…
— И куда же вы? — едва я направилась к дверям, поинтересовался лорд оттон Грэйд.
— Проявлю вежливость и дам вам возможность одеться, — ответила я, берясь за ручку двери.
Толкнула — дверь не открылась.
Удивленная я толкнула створку повторно и вновь никакого результата.
— Говоря откровенно, — голос герцога раздался столь близко, что я ощутила его дыхание, — я совершенно не против вашего присутствия в момент моего переодевания. Останьтесь, Ариэлла, мне совершенно нечего от вас скрывать.
Зажмурившись, я процедила:
— Боюсь, с меня на сегодня достаточно потрясений и очередного я попросту не выдер…
Рывок. И я вдруг оказалась прижата к спиной к двери, а передо мной возвышалось тело лорда оттон Грэйда, который позабыв о правилах приличия, морали и этики, отшвырнул второе полотенце и теперь стоял передо мной лишь едва прикрытый влажной тканью, что скрывала только его бедра… и…
— Вашу руку, леди оттон Грэйд, — холодно приказал его светлость.
Вздрогнув, отрицательно покачала головой и вздрогнула вновь, едва герцог отчеканил:
— Руку!
Спрятала обе за спину и зажмурилась, не желая вообще участвовать в происходящем.
— Ваша светлость, — голос герцога стал нежным обволакивающим, — не вынуждайте меня применять силу.
Сжав зубы, молча протянула ему правую ладонь, все так же зажмуривая веки.
И вздрогнула, едва ощутила, как мою руку лорд оттон Грэйд! разместил у себя на груди, прямо напротив сердца. И его биение я почувствовала…
Зажмурилась сильнее, хотя казалось сильнее невозможно, и затаила дыхание, ощущая, как нарастает биение сердца. Моего.
— Страшно? — насмешливо поинтересовался герцог.
Его кожа была прохладной и влажной, приятной, если бы не осознание, что я прикасаюсь к мужчине.
— Интересно, а вы лягушек в детстве трогали? — внезапно спросил лорд оттон Грэйд.
Я распахнула ресницы, изумленно взглянула на него и солгала:
— Нет! Никогда! Как вы могли о таком даже помыслить?!
Улыбнулся. И едва я покраснела под его проницательным взглядом, отчетливо ощущая свою ладонь, которую герцог прижал к своей груди и удерживал в этом положении, почти шепотом поинтересовался:
— Что отвратительнее — я или жабы?
«Жабы, естественно!», — едва не воскликнула я, но сдержалась, прикусив губу.
— Искренне рад, что я для вас хоть чуточку, но привлекательнее лягушек, — произнес не в меру проницательный лорд оттон Грэйд и отпустил мою ладонь.
Отняла ее в тот же миг, вновь спрятав за спину.
Герцог усмехнулся, пристально глядя в мои испуганные глаза, затем направился к шкафу, попутно разматывая полотенце… У него были волосатые ноги. Очень. И руки от локтя и ниже. И…
Тьма, внезапно возникнув, вмиг скрыла последнего представителя династии Грэйд от моего взора, а после раздался голос герцога: