– Госпожа, – услышала она тихий голос второго советника Нивлона, – будете ли вы присутствовать на суде?
Данирен тяжело вздохнула:
– А разве повелитель не взял на себя эту почетную обязанность?
Советник вышел из тени дерева, и хмуро потупился:
– Господин послал меня…далеко очень и очень надолго, и покинул дворец.
– Хорошо, советник Нивлон, я появлюсь чуть позже.
Советник низко поклонился, и поспешно удалился из сада. Данирен постояла еще немного, наслаждаясь свежим, наполненным влагой воздухом и последовала в тронный зал, ей тоже с ранних лет внушили, что у нее есть обязанности перед народом.
-
Эссиара отлетела на несколько метров и упала, больно ударившись головой. Аттиа стояла спокойно, ожидая нового нападения. Все-таки она справилась, она выполнила приказ господина и принесет ему голову темной. Аттиа торжествовала и упивалась моментом своего торжества, она прекрасно понимала что темная не питалась много дней, и теперь слаба почти как смертная. Темная пыталась спастись в этом гроте на берегу моря, но ищейка выследила ее и теперь медленно и с удовольствием убивала.
– Остановись, дай сказать, – Эссиара едва дышала.
Выглядела она не лучше, чем чувствовала себя, черные волосы спутаны и колтуном висят на затылке, одежда порвана. Некогда прекрасное лицо исполосовано когтями хранительницы высшего. С ненавистью Эссиара посмотрела на ищейку, та в отличие от нее выглядела так, словно час назад покинула покои господина, темная догадывалась, что высший поддерживает ее силу на расстоянии. – Ты ведь тоже любишь его, Аттиа!
Ищейка, уже поднявшая руку для удара, на секунду задумалась.
– К чему ты клонишь, темная?
Эссиара внутренне возликовала:
– Неужели ты позволишь господину любить эту вертлявую танцовщицу, разве понравится тебе, о Аттиа, быть у нее на побегушках? Ты наследница клана великих воинов, – Эссиара подумала, что нет никого более великого, чем темные, но что значат слова, в сравнении с ее великой целью, – ты позволишь ей победить?
Хранительница молчала. Да она любила его, нежно и преданно. Ранагнара невозможно было не любить, хотя когда-то Аттиа давала клятву, что никогда он не будет ночевать в ее постели.
-
Ей было тридцать полных лет, когда ее приняли в круг посвященных, после пятнадцати лет обучения. Аттиа гордилась званием хранительницы, тем, что она следует традиции предков. Она была лучшей в отряде, самой отчаянной, самой смелой, всегда предчувствующей опасность и именно ее взял в личные хранительницы повелитель Северных земель. Перед новым назначением Аттиа дала клятву служить и защищать, всегда быть преданной клану Северных земель, но в первый же день службы хозяин обратил на нее заинтересованный взгляд. Ранагнар умел соблазнять. Легкие касания, нежные слова, маленькие подарки, умение хвалить те качества, которыми она особенно гордилась, и она сдалась на милость победителя спустя лишь несколько дней. Это была лучшая ночь в ее жизни. Прикосновения его рук, нежные поцелуи губ, страстные объятья и полные любви слова… Об их связи узнали очень быстро, слишком откровенные взгляды бросал повелитель на свою хранительницу, слишком нежно смотрела она на любимого. Ее отозвали из клана, и стоя на коленях с поднятыми вверх руками в течение трех суток, Аттия с полными слез глазами, принесла клятву, клятву в верности хранителям и традициям истинных воинов, клятву в том, что более никогда не позволит высшему делить с ней постель. Ее отправили служить повелителю Видарена, и сцепив зубы она дала обет верности новому хозяину. Ранагнар нашел ее, отыскал, несмотря на то, что ее новое место службы держали в тайне, и предложил покинуть круг хранителей. Аттиа посмотрела в его глаза и согласилась. Жизнь без него, без его улыбки, без его нежных слов для нее была невыносима, ради него она преступила законы круга. Он сделал ее своей личной хранительницей, с правами ищейки и начальника стражи, но она все чаще замечала, как его взгляд становился рассеянным, а чувства ослабевали, она понимала, что он не давал ей никаких обязательств, видела, как в его жизни появляются другие женщины, но каждую ночь надеялась, что услышит его почти бесшумные шаги. Иногда он приходил, и это были часы счастья, когда она могла выразить ему свою любовь, но ее любовь не была нужна ему, он приходил все реже, а вскоре перестал приходить совсем. И все же она продолжала ждать, понимая как бесплотны ее ожидания, как призрачны надежды. Ей больно было видеть, как он улыбается другим женщинам, как соблазняет очередную, как перестает видеть в ней самой женщину. Теперь она была для него лишь личной хранительницей, пусть и высокооплачиваемой, пусть и доверенной, но больше не любимой. Эссиара задела за живое, темная слишком хорошо понимала эмоции, вот и ее легко прочитала.
– Да я люблю его, люблю больше жизни. И я буду преданна своему господину, я приму любой его выбор. – Аттиа занесла руку для удара.
– Стой, прошу, остановись, – темная смотрела умоляюще, – я ведь тоже его люблю…
Эссиара рыдала от боли и от обиды, все сильнее вытягивая из удивленной хранительницы жизненную энергию и собирая силу для удара. Когда-то любимый назвал ее змеей. Что ж Ран, ты был прав, темная была похожа на змею, опасную и коварную, и сейчас Эссиара собиралась подло убить его ищейку.
Аттиа недоверчиво смотрела на рыдающую у ее ног темную, и не видела, как из дальнего угла пещеры в нее летит клинок, зато Эссиара прекрасно управляла своим оружием.
– Я тоже люблю его, – рыдала темная, затем зло добавила, – и если бы ты согласилась мне помочь, я бы сохранила твою жизнь, ищейка!
Хранительница не сразу поняла что происходит, и только когда клинок вошел в ее сердце, испуганно вскрикнула. Еле дыша от нарастающей боли, Аттиа упала на колени, но упасть на песок ей не позволил ветер. С бессильной яростью темная смотрела, как ветер подхватывает ищейку, как относит ближе к выходу из пещеры, как вынимает кинжал и затягивает нанесенную рану. Миг и на камне сидит высший, удерживая в объятиях хранительницу.
– Мой господин, – Аттиа преданно взирает на любимого, – я не выполнила ваш приказа.
Ранагнар залечил ее рану, дождался, пока сердце восстановит привычный ритм и лишь после ответил:
– Ты все сделала правильно, я хотел вначале допросить ее.
Аттиа наслаждалось теплом его рук, да, она должна была защищать его ценой своей жизни, но как быть, если только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, только с ним она чувствовала себя как дома, хотя дома у нее никогда не было. Еще несколько секунд она позволила себе провести в объятьях высшего, затем поднялась, позволив господину покарать темную.
Ранагнар легко встал и подошел к темной. Эссиара все же была истинной женщиной. Даже в такой ситуации остатки своих сил она потратила на то, чтобы быть привлекательнее. Сейчас ее черные волосы струились по обнаженным плечам, лицо она восстановила той жизненной энергией, которую украла у хранительницы. Прекрасная темная взирала на высшего с кокетством и вызовом.
– Эссиара, – хмуро глядя на женщину, произнес Ранагнар, – ты многое должна мне рассказать.
– Сумеешь ли заставить, высший?
– Ты знаешь ответ.
Эссиара грустно улыбнулась и подняла на него полные любви глаза.
-
Сколько ей было лет, Эссиара не помнила и сама. Мужчины входили в ее жизнь и уходили, не затрагивая ее сердце. Темная легко шагала по трупам и сердцам, добиваясь для клана Эхсир положения при правящем клане Ночи. Она всегда получала то, что хотела, и когда получила Ариана, ее радости, ее торжеству не было предела. Ариан любил ее, наследник трона ночи принял под покровительство и ее младшего брата Элиандра. Казалось, жизнь прекрасна и она несется на волне успеха, но в ее судьбу тяжелой поступью вошла любовь.
Впервые она увидела его, когда пила жизнь красивой и сильной высшей, которая к несчастью оказалась любовницей Ранагнара. Эссиара помнила, как встретилась взглядом с его глазами, увидела жестокую, всепоглощающую ярость и поняла, что навеки полюбила его.
Даже сейчас, глядя в его жестокие глаза, в которых для нее не было прощения, Эссиара замирала перед его величием, а тогда, увидев его впервые… тогда она забыла о чести.
Движением руки он отшвырнул темную от своей возлюбленной, наклонился к девушке, начал постепенно вливать в нее жизнь, а темная, лежа в осколках стекла, любовалась каждым его движением. Вот тогда Эссиара впервые поняла, что такое зависть. Она завидовала той высшей, что лежала в его объятьях, она завидовала женщине, которую он целовал, она ненавидела ее. Ранагнар не стал убивать темную, которая валялась у него в ногах моля о любви, он просто вышвырнул Эссиару из замка, презрительно и милостиво. Он сохранил ее жизнь, но любовнице темного принца больше не нужна была такая жизнь.
Темная следовала за ним тенью, подсматривала, как он любил других, много раз предлагала ему себя – но каждый раз презрение, каждый раз отказ. Это было мучительно и невыносимо, это было ее позором.
Эссиара вернулась ко двору наследника Трона ночи, и Ариан принял ее, но прежних отношений между ними уже не было. О ее любви знал только Элиандр, только ему она могла рассказать о своих страданиях, но младший братик однажды не вернулся в клан. Эссиара уговорила Ариана вернуть Элиандра назад, и вместе они оказались на поляне танцующих в ночи. Темная сразу увидела брата, но Элиандр не видел ничего, кроме прекрасной и хрупкой светловолосой девочки, которая танцевала только для него и не скрывала этого. Гнев и злость испытала темная, но едва повернулась к принцу темных, с ужасом увидела, что и наследник трона ночи не отрывает взгляда от юной нимфы. Ее отвергали ради другой, второй раз в ее жизни и Данирен она возненавидела с первого взгляда.
Темная смогла поговорить с братом только на рассвете, когда хрупкая девочка, такая юная и такая счастливая вырвавшись из его объятий, скользнула в портал. Эссиара кричала и ругалась, Эссиара умоляла его вернуться назад, но Элиандр грустно улыбнулся в ответ.
– Я люблю ее, – прошептал темный, – я буду с ней, пока и она любит меня.
Она обернулась к любовнику, потребовала, чтобы Ариан настоял на возвращении Элиандра, но наследник трона ночи сказал не те слова, на которые она рассчитывала.
– Я понимаю тебя, – произнес Ариан, глядя на темного, – я поддержу твое решение. Она чудесная, только… слишком красивая.
Элиандр улыбнулся и Эссиара впервые увидела его таким – влюбленным и невероятно счастливым. О как бесновалась темная, как проклинала того, кого называла 'влюбленным потерявшим себя'. Элиандр сдерживался долго, и лишь однажды, когда Ариана рядом не было, он тихо сказал 'Вспомни о высшем', и у нее не было слов в ответ. Она смирилась, но лишь до тех пор, пока не начал пропадать по ночам наследник трона Ночи. Она знала, куда он уходит, знала, кем он любуется, искала утешения в объятьях его врагов, готовила переворот и мечтала о мести.
– К чему привела злоба и ненависть?– тихо спросил высший, слушая ее историю, – ты погубила свой клан, ты потеряла любимого, ты уничтожила все…
Она молчала долго, и лишь спустя томительные минуты тихо ответила:
– Но я люблю тебя, о, высший.
– Нет, темная, это не любовь! – тихо произнес Ранагнар, вспомнив грустные глаза своей жены, – ты умрешь Эссиара…слишком опасно оставлять тебе жизнь, особенно сейчас…
Аттиа отвернулась, она не любила смотреть, как он убивает.
-
Танцующая в ночи. Часть третья. Лунный дворец.
Ранагнар вернулся во дворец правителей Андариона, когда сияние луны сменило свет солнца, но его жены не было в спальне. Он медленно обошел ее покои, вошел в купальню, почувствовал, как страх охватывает его душу.
Резкий окрик и в покои повелительницы входит стражник.
– Где она?– стражник, немолодой уже мужчина, замирает от испуга. У него нет ответа.
Ранагнар отпустил его, даже не наказав, он не мог сейчас убивать, слишком свежи были воспоминания о гибели темной, слишком тяжело ему было смотреть в непонимающие глаза ищейки. Высший подошел к окну, распахнул ставни, выпустил свой ветер. Ветер вернулся, неся аромат цветов, шелест листьев и ее запах. Он улыбнулся, еще не веря увиденному. Миг и порыв ветра срывается с окна, мчится вперед, опускается в саду.
На маленькой поляне близ фонтана танцевала прекрасная нимфа, рядом в струях сияющей воды повторяла ее движения вторая. Ранагнар замер, любуясь изящными синхронными движениями, он чувствовал, что это не просто танец. Он видел, что они говорят, но как бы ни был прекрасен язык тела, понять его он был не в силах.
'Данирен, – прошептал ветер, – ты восхитительна'.
Она остановилась, дыхание ее было быстрым, но легким, взгляд настороженным, но счастливым. Ранагнар отпустил ветер, миг – и перед танцующей в ночи полный страсти взгляд высшего. Она смотрит недоверчиво, но страха нет в глазах. Он видит, как изменился ее взгляд, чувствует, как поет ее тело, понимает, что она уже знает.
Мягкий переход и она продолжает танцевать, теперь подстраиваясь под движения водной нимфы. Он с замиранием сердца любовался каждым ее движением и не сдержавшись снова стал ветром. Она ощутила его касание, почувствовала, как ветер нежно перебирает ее волосы и отдалась волшебству прекрасной ночи, открывшей для нее чудо.
– Я подарю тебе звезды, – шептал ветер, – я украшу твой мир лунным светом, я поведаю тебе сказки ночи…
Данирен танцевала с ветром, не в силах остановится, она чувствовала, как нарастает буря, как гремят раскаты грома, но разве в силах остановится та, для которой танец был частью жизни. И только когда босые ступни перестали ощущать мягкие касания травы, девушка раскрыла глаза и восхитилась – она танцевала на дороге из звезд, прекраснее которой не существовало. Данирен остановилась, прислушиваясь к тому, как стучит ее восторженное сердце, чувствуя, как согревает ее свет покоренных звезд. Знал ли высший, что для ночной нимфы сияние звезд сильнее любого наркотика, желаннее глотка воды после ночного танца? Ранагнар не знал, но видел, что ее глаза сияют ярче звезд, а счастливая улыбка не покидает прекрасного лица.
– Куда ты ведешь меня, высший? – весело смеясь, спросила нимфа.
Ветер прижался к ней, запутался в длинных волосах, ласкаясь, струился по обнаженной спине.
– Я открыл для тебя путь в Лунный дворец, – прошептал ветер, – я признаю тебя своей женой, ты станешь одной из нас.
Данирен тряхнула волосами, прогоняя ветер, в изящном движении закружилась на дороге из звезд, затем столь же грациозно остановилась.
– О чем ты, высший?
Ранагнар полюбовался красотой звездного пути, на котором в одной ночной сорочке стояла прекраснейшая из женщин и понял, что волшебное мгновение ее радости закончилось. Вдох, и перед хрупкой дочерью ночной нимфы все тот же высокий и сильный высший, с упрямо сжатыми губами и тяжелым взглядом темных глаз.
– Я беру тебя в Лунный дворец, я признаю тебя своей женой, – нежный взгляд в глаза, в которых нет для него прощения.
– Но…почему? – звезды пьянили ее, но она не хотела поддаваться их зову…уже не хотела.
Он порывисто обнял ее, немного приподнял, чтобы коснуться губами сладких губ той, которую так любил, и тихо прошептал, не размыкая объятий:
– Для меня нет жизни без твоего танца, и для меня еще жива надежда, что в твоих глазах появится любовь ко мне.
– Ты солгал, высший, – нимфа вырвалась из его объятий, отбежала немного, и с тоской в голосе тихо произнесла, – я ношу твоего ребенка и в нем нет магии ночного танца, он весь твой, я права, высший?
На мгновение его охватило желание просто отпустить ее, чтобы не видеть наполненные ненавистью и отчаяньем огромные глаза, чтобы не знать, как сильно она умеет ненавидеть. Но слишком хорошо он помнил, каким стал его отец, едва Нимерина покинула дворец.
– Да, Данирен, малыш, которого ты носишь, станет высшим, он уже принят в клан, его цветок распустился на дереве рода. Я мог бы позволить тебе жить в Андарионе, но я не могу быть там постоянно, а оставлять тебя одну более не желаю. Ты ненавидишь меня, я знаю, но моей любви хватит для нас двоих.