— Ты… не ушла, — сказал Шалье, и непонятно чего в его голосе было больше: вопроса или удивления. В любом случае, такой тон ей не понравился, а на провокационные вопросы она еще со времен Гатиры не реагировала.
— Слушай. Я тебе вроде как жизнь спасла, верно?
— Верно.
— Хочу кое-что взамен.
— Что? — с готовностью спросил Шалье, чем очень удивил, ей казалось, он опять станет отгораживаться и намекать что его дела — только его.
— Хочу, чтобы ты выходил спать, сюда, ко мне. И на ужин… и на завтрак, когда есть время, ты же когда-то ешь и спишь? Хочу, чтобы ты делал это нормально. И… можешь пользоваться моим душем, так и быть.
Он молчал, но улыбался. Как же похудел, Латиса рассматривала его плечи, ставшие острыми и выпирающие ключицы. Только руки такие же большие, и так же утопает в ладони сразу полголовы.
— Что скажешь?
Он просто придвинулся ближе.
В этот раз нежности было куда больше, чем страсти, она окутывала чем-то настолько невесомым, что становилось очень легко и вскоре ничего страшного вокруг не осталось.
И после выпускать его Латиса не собиралась, так и замерла, обнимая.
— Ты не ушла, — сказал Шалье в конце очень уверенно.
В момент, когда он тихо выскользнул из-под руки и ушел, она тоже не спала. Как ни странно, Латиса не расплакалась, хотя раньше была уверена, что начнет рыдать. Ничего подобного, она просто привычно скомкала одеяло и неизвестно кому сообщила сонным голосом:
— Как же вы, уважаемые господа тайты, меня достали! И правда жить от вашего общества не захочешь… Ни одного брутального мужика в округе, а уж если попадется, то явно не в своем уме! Все, не могу так больше, перехожу на отбросы общества…
Глава 2
Координаты Изолятора Латиса нашла в справочнике, оставленном Карасаном. Письменность тайтов ей до сих пор никак не давалась, потому пришлось потратить целый вечер, выискивая иероглифы, обозначающие это слово. Даже странно, что ей удалось.
…Скалы она узнала издалека и подлетая, уже вспомнила, где в прошлый раз Шалье оставлял катер.
Снаружи здание Изолятора никем не охранялось. Она беспрепятственно вошла в автоматически отъехавшую дверь, попала в квадратное, залитое ярким светом пустое помещение, где увидала первого на окружающей территории тайта. Он сидел за невидимой стеной, в которую она уперлась и не смогла ни пересечь, ни обойти. Охранник выглядел очень удивленным, а уж когда она потребовала встречи с Ульрихом даже замер на несколько секунд, переваривая услышанное.
Пришлось потратить не менее получала, убеждая охрану что она не уйдет до тех пор пока не увидится с названым заключенным. В конце концов тайт пожал плечами и отвел ее в пустую комнату с двумя стоящими друг напротив друга креслами и разделяющей их такой же, как при входе, невидимой перегородкой.
Потом она ждала еще почти полчаса, стараясь сидеть спокойно и не дергаться, потому что была уверена, что за ней наблюдают. Не хотелось показывать, как важен для нее этот визит.
Вошедший в противоположную дверь тайт выглядел очень впечатляюще — огромный и злой, как разъяренный бык на полузабытом празднике тореадоров. Еще у двери при виде Латисы на его лице появилась ухмылка, которая в течение всей беседы с него так и не сползла.
— Тихого пути, — не оттягивая, начала Латиса.
— Тихого.
— Меня зовут…
— Латиса, — закончил за нее Ульрих. Оставалось только привычно сдерживать раздражение — даже в тюрьме каждый знает ее имя, просто беспредел какой-то!
— Да, Латиса. Может вы еще и знаете, почему я пришла?
— Нет, — легко ответил странный тайт. Таким тоном, будто ему и не интересно.
— Тогда я скажу. Видите ли, с тех пор как я поселилась на вашей планете у меня появилось огромное количество знакомых. Замечательных знакомых. Они очень вежливы, обходительны, искренне стараются облегчить мое привыкание и делают для меня все возможное… Кроме того единственного, что мне действительно нужно. Они не хотят рассказывать про Шалье.
Ульрих молчал, терпеливо слушая.
Латиса выдохнула.
— Вы в заключении и составить мне приятную компанию никак не сможете. Ни сводить на вечер пения, ни свозить посмотреть достопримечательности. Но… вы можете то единственное, чего не делают они.
Она замолчала, вопросительно смотря в настороженное лицо.
— А вы не так просты, как кажетесь, — наконец, разлепил губы Ульрих.
— Ничего подобного. Я проста, как пятак. Видите, сижу перед вами и прямо говорю, зачем пришла. Вы — почти последняя моя надежда. Расскажите историю Шалье.
Ульрих с удовольствием откинулся на спинку кресла, перемещая взгляд куда-то поверх ее головы.
— Никто, значит, не рассказывает? Раньше у нас был такой обычай — кто приносит дурные новости, тот перестает быть твоим другом. Видимо ваше… окружение не хочет рисковать вашим знакомством.
Латиса удивилась.
— Надо же… Не думала, что могу кого-то настолько заинтересовать. Причем сразу всех…
— Не скажите… Такая экзотика — землянка, красивая женщина, умная, без внешнего рисунка…
— Без чего?
— Без внешнего энергетического рисунка.
— Огня, который вас окружает?
Он подумал.
— Да. Его узор у каждого уникален… На вас, правда, есть следы Шалье, что экзотичнее вдвойне…
К этому явно стоило прислушаться.
— На мне следы? Как?
— Ну как, как. Видимо, он к вам… прикасался, — криво усмехнулся Ульрих и его глаза бесстыдно поползли вниз по телу. — Да… прикасался — слабо сказано.
Латисе вдруг стало ужасно смешно. Вот чего для счастья и не хватало — теперь все видят, что к ней… прикасались.
— Поставил метку, — очень довольно продолжал Ульрих. — Подобное часто практикуется у животных, они инстинктивно обозначают свою… территорию.
— А если бы он прикоснулся к женщине татов? Был бы след?
— Да. У живущих вместе очень красивые рисунки получаются, жаль, лично вы их не увидите.
Бедолаги… Как же они тут женам изменяют, промелькнула неожиданная мысль.
— Ладно. Все это интересно и познавательно. Но давайте к делу. Сразу говорю — уходить без результата я не собираюсь.
— Хорошо, — сразу же ответил Ульрих. — Расскажу.
— Только, — на секунду она замялась, — хотелось бы слышать… факты…
— А не мою интерпретацию? — усмешка. — Хорошо, я расскажу только факты. Готовы?
— Да, — еле слышно ответила Латиса, вцепившись в обивку кресла.
— Тогда слушайте. У него был брат, Ранье, очень… В общем лучший из всех, кого я знал. С ним никогда не скучали. Однажды они нашли эту планету… Стекляшку, а на ней — разумную жизнь. Почти исчезнувший вид, который не оставил побочных ветвей, это значило, что с его вымиранием разума на планете не останется. Ранье загорелся идеей их сохранить и многие стали ему помогать. В том числе Шалье, хотя Стекляшка его не особо интересовала. Считалось, что он делал это потому, что очень любил брата. И вот…
Глаза Ульриха разгорелись. Латиса ждала, не прерывая паузу, хотя хотелось его встряхнуть, да посильнее и вытрясти, наконец, всю это чересчур засекреченную историю.
— Им удалось сохранить жизнь этих… ящериц, наладить стабильное воспроизводство… Но потом у тех появился каннибализм, причем стал основным видом добычи пропитания — охота была куда сложнее и проще оказалось перехватить в соседней деревне пару жителей. И еще, у Ранье появилась жена — Мальтика. Шалье… очень ее любил, — Ульрих осклабился, с нескрываемым удовольствием следя за Латисой. И последить было за чем — от подобных слов ей стало весьма неуютно. Но нужно было узнать все.
— Дальнейшее я не очень-то знаю, — быстрее заговорил Ульрих. — Ранье придумал какой-то план по внедрению в среду ящериц божества, запрещающего каннибализм. Они улетели на стекляшку вдвоем. А теперь одни голые факты — Ранье отправился к ящерицам и они… убили его и съели. А Шалье его не спас. Потом на планете раздался взрыв огромной мощности, удивительно как эти ящерицы вообще выжили. Хотя, как знать, что у него был за план…
— И что именно там случилось? — спросила Латиса, стараясь чтобы голос не дрожал.
— Никто не знает, — ухмылка стала шире.
— Ладно… По-вашему, что случилось?
— По моему и по мнению ВСЕХ остальных он просто отправил Ранье на верную гибель, потому что…
Ульрих замолчал, наслаждаясь моментом.
— Любил его жену? — решившись, тихо дополнила Латиса.
— Да. А потом изобразил приступ отчаяния, припадок мести и пытался убить, по большому счету, ничем невиновных ящериц. Только вот все равно не получил, чего добивался, — весело улыбался Ульрих. — В одном просчитался… Мальтика.
— Что?
— Когда она узнала, что ящерицы съели ее мужа, взяла самую большую пушку, которую смогла поднять и улетела на Стекляшку, где уничтожила почти половину оставшихся в живых ящериц. Ее, правда, тоже потом добили и съели, но тут уж никаких сомнений в виновности Шалье, — великодушным тоном закончил тайт.
По Латисе ползали его любопытные глаза, но показывать чудеса выдержки она сейчас не могла. Голова опустилась, пока услышанное переваривалось и усваивалось. Получается, все считают, что Шалье убил собственного брата. Вот как… Постойте, все?
— Почему тогда Шалье не в изоляторе, как убийца? — быстро спросила Латиса.
Ульрих поморщился.
— Старшие проверяли оставшуюся информацию и пришли к выводу, что он не виновен. Что это просто несчастный случай.
— То есть доказательств вины не было? Просто вы так решили? — надавила Латиса.
— Достаточных доказательств не было, — сухо подтвердил Ульрих. Еще несколько минут они молчали.
— Вы довольны услышанным? — поинтересовался Ульрих.
Тогда Латиса просто встала, намереваясь уйти.
— Куда же вы? Вы же еще не узнали самого главного, — промурлыкал голос за спиной.
Оборачиваться она не стала, но замерла на месте.
— Когда Мальтика перед высадкой на Стекляшку оставила для своей матери прощальное сообщение… В общем, на записи очень хорошо было видно, что на ней очень много следов Шалье. Как… на вас сейчас, — приглушено добавил Ульрих и Латиса, больше не слушая, очень быстро понеслась к выходу.
Фонтанчик в развалинах был полон такой же зеленой водой.
Ну вот, собственно, чего и добивалась… Шалье умудрился собрать в одном лице множество пороков. Братоубийство, воровство, желание жены ближнего своего, а может и не просто… желание. Вранье, конечно, живя так близко к Шалье трудно не заметить, что сейчас он не сознает, в какую западню угодил. В такое состояние не попадет настолько виновный, каким его выставляет Ульрих. В такую яму можно загреметь только пытаясь исправить то, что исправить в принципе невозможно.
Что же делать-то теперь? Очевидно, он засел в своей норе, где медленно отмирает от жизни, тщетно барахтаясь в прошлом. Да и история не слишком ясная, информации маловато. Нужно искать дальше. Где? Латиса задумалась. Низы она посетила, в центре пустота, огороженная нежеланием нести дурные вести, да и вряд ли они скажут что-то новое. Остаются… облаченные властью. Старший… Аелла. Да, Аелла, других старших она не встречала, в местных развлечениях они не участвовали, видимо, переросли возраст, когда интересно тратить свое время на всякую ерунду.
Латиса отправилась в катер, чуть не наступив по дороге в гнездо с мелкими пупырчатыми яйцами.
Внутри включила экран и вызов.
— Тихого пути, Карасан.
Он ее увидел и тут же отвел глаза. Латиса отступила назад, чтобы ему было виднее. Судя по всему, такую реакцию вызвали следы Шалье.
Интересно, почему недолгая жизнь в обществе тайтов начисто отбили у нее всякий стыд и чувство меры?
— Карасан, вам что-то не нравиться? — прямо спросила Латиса.
— Не нравиться, — все так же отворачиваясь, ответил тот.
— А в чем дело? Вы что, хотели бы видеть на мне… другие следы?
— Вы знаете? — теперь Карасан смотрел прямо и слегка улыбался кислой улыбкой.
— Как видите. Так в чем дело? Давайте сразу и начистоту, потому что я собираюсь всегда быть такой, какой вы видите меня сейчас.
Он раздумывал всего секунду.
— Хорошо, — голос стал глуше и резче. — Правду, так правду. Так вот… Если бы я знал как, я бы вас соблазнил.
Латиса удивилась, причем весьма искренне.
— Зачем? Я совершенно точно знаю, что вы ничего ко мне не испытываете. Так зачем?
— Ну…
— А, все моя пресловутая женская недогадливость! Чтобы досадить Шалье, верно?
Тот молчал, но выражение лица было вполне достаточным ответом.
— А скажите, за что вы так с ним? Лично вам он что сделал?
Карасан отвечал очень охотно и даже, казалось, с немалым удовольствием.
— Не так давно он увел у меня женщину, которую я очень любил.
— Шалье? — Латисе вдруг стало очень… любопытно. — Надо же, да он просто везде успел! Вы… уверены?
— Уверен, — жестко ответил Карасан.
— Надо же… А расскажите подробности, это будет так… познавательно. Шалье, оказывается, может увести женщину, — Латиса странно улыбалась. — И как именно он это делал? Преследовал? Приглашал прокатится? Угощал редкими фруктами со дна Тильской расщелины? Может, серенады пел? Или, может, постойте-ка… какая неожиданная мысль! — может он бросил свою синюю комнату?! — ошарашено округлив глаза, совершенно неискренне удивилась Латиса.
Карасан вдруг посмотрел очень внимательно.
— Да-а-а… а вы очень на него похожи. Такая же… самоуверенная, — впервые в голосе тайта Латиса услышала открытое презрение. И оно совершено не волновало.
— Послушайте, Карасан, я только что была у Ульриха и обо всем узнала. И… раз уж выясняется, что мы больше не друзья, может, сделаете напоследок доброе дело? Ответите на вопрос? Старший Аелла и Шалье как связаны?
Он думал так долго, что Латиса из последних сил удерживала на лице уверенную улыбку. Гримасу вызова, единственное, что могло сейчас заставить его рассказать. И, в конце концов, заставило.
— Так и быть, отвечу. В память нашей… дружбы. Аелла его тогда спас от суда, нашел какое-то единственное нужное доказательство невиновности Шалье. Старших это доказательство убедило, а нас — нет.
— И какое же?
Тут уж Карасан взял себя в руки.
— А это уже другой вопрос. Не звоните мне больше.
На нее внимательно смотрели спокойные, такие знакомые глаза. Первый тайт, которого она увидела и узнала…
— Прощайте, Карасан, — с сожалением, но очень твердо ответила Латиса.
Примерно на полдороге к дому Латиса увидела катера Хранителей. Они летели на приличном расстоянии, но явно следом за ней.
Голова итак раскалывалась, слишком насыщенное выдалось утро, а теперь ко всему прочему у нее на хвосте слежка!
Тогда она остановила катер, зависнув над какими-то остатками полусухого леса и начала думать. Пришлось помучаться — голова соображать совсем не желала, а желала просто лечь на что-нибудь мягкое и отключится.
В конце длительных, бесплодных потуг ответ пришел сам собой, только вот облегчения не принес. Однако это был единственный выход, Латиса достала планшет и стала искать адрес Аеллы.
Ей нужен откуп. И еще доказательство своей доброй воли. Латиса вспомнила координаты грузового катера, украденного Шалье и, сделав на карте отметку, повернула в ту сторону.
Свой катер она отправила к дому Аеллы на автопилоте, а сама вылетела следом на грузовом, искренне надеясь, что Шалье привез аппаратуру неповрежденной и вообще ничего непоправимого с ее помощью не натворил.
Хранители держались на расстоянии, но уже гораздо ближе.
Найдя дом Аеллы, Латиса осторожно опустила катер, надеясь, что не задела соседние, слишком уж неповоротливым оказался грузовой, и быстро выскочила наружу. Хранители оказались быстрее и уже шли в ее сторону. Тщетно делая вид, что их не замечает, Латиса отпустила голову и быстро пошла к дому, такому же странному, как у Шалье, только вокруг виднелось еще несколько подобных.
Хранители перехватили ее на полдороге, молча перегородив проход.