— Ты сражался с архонтом?
— Да, однажды. Цвет его магии был золотым, как солнце.
— Ты победил?
— Нет, я был слабее.
— Почему архонты — только люди? А эльфы?
— Другие расы посвящение в архонты убивает. Без вариантов.
— А архонты могли сделать исключение для короля и обучить его своей технике? — спросила Лиандра, вспоминая сон.
— Ни в коем случае. Но если архонт — опытный воин, он мог быть наставником короля и обучить его базовым приемам боя с мечом. Раньше это было обычной практикой. Какой странный вопрос, Лиандра!
— Что означает этот жест? — девушка привычно сложила пальцы левой руки в знак, на который Ханлейт так бурно отреагировал во время поединка на постоялом дворе.
— Удар архонта очень силен, но некоторые воины могут поразить магией и без помощи меча. Знак архонта — предупреждение об атаке. Чтобы выпустить из руки стрелу магии, он не обязателен, этот жест — всего лишь дань традиции северной школы архонтов. Не повторяй его, Лиандра. В твоем случае, знак — не более, чем рефлекс, но цена за него может быть непомерно высока — тебя могут убить.
— Ты хочешь сказать, что я использую знак бессознательно?!
— Именно.
— Я владею приемами архонта-мечника! Ты же сам сказал!
— На уровне инстинктов — да.
— Я контролирую свои поступки!
Ханлейт промолчал. Лиандра продолжила допрос:
— На архонтах быстро заживают раны?
— Воины-маги не очень чувствительны к боли, их тела способны выдержать нечеловеческие нагрузки, но фантастической регенерацией архонты не обладают.
— Но почему на мне…
— Потому, что ты не архонт.
— Архонт может потерять свою магию в силу каких-то причин?
— Нет.
Потрескивал огонь в очаге, сопели разбойники, никто не проснулся и не слышал их разговора. Лиандра убедилась, что Хану известна какая-то тайна, связанная с ее появлением на свет. Девушка не хотела задавать последний, самый главный вопрос, настолько пугающей представлялась истина. Но промолчать не смогла.
— Тогда кто я? — спросила она чуть слышным шепотом.
— Узнаешь позже.
Лиандра вздохнула с облегчением. Она предпочла бы выпить сладкий яд, чем услышать правду. Пожелание Киндара жить, как хочется, звучало гораздо приятнее, чем жуткий совет Ханлейта вспомнить то, чего не было!
— Постарайся уснуть, я тебя рано разбужу.
— Чем ты займешься в Галааде, когда все закончится? — спустя час раздумий, уже засыпая, спросила Лиандра.
— Ничем. Провожу Герванта и вернусь обратно.
— В Морею?
— Нет.
Ответы Ханлейта опять стали сухими и односложными. Разговор был окончен.
* * *Хан разбудил Лиандру, едва забрезжил рассвет. Плохо соображая и спотыкаясь на ровном месте, она вышла на улицу, обреченно таща меч Веселика, и остановилась, прищурившись от рассеянного белого света. Иней покрывал изгороди и стены дома, а сухие метелки травы за ночь превратились в пушистые фантастические растения. Ханлейт привычно разминал руки, перекидывая клинок из одной в другую и выделывая им в воздухе круги и восьмерки. «Он что, вообще не спал?» — сонно подумала Лиандра, но вид эльфа говорил об обратном. Наверное, на посту его сменил другой разбойник.
— Нужно особое приглашение?
— Я не умею так делать, — призналась Лиандра.
Ей достался короткий презрительный взгляд. Ханлейт взял оружие в правую руку. Девушка приготовилась к обучению, как к неизбежной повинности. В это утро ее движения отличались вялостью, азарта не было и в помине. Тяжелый меч Веселика полетел на землю от первого же удара эрендольца. Лиандра потерла болезненно вывернутую кисть, не сообразив, как именно ее разоружили. Она напрасно ждала от эльфа объяснений.
— Подними оружие и держи его крепче. Считай, что тебя нет в живых! Враг не будет ждать, пока ты проснешься!
Урок первый? Лиандра подняла меч и постаралась быть внимательнее. Вот в чем дело — у Хана очень гибкие кисти рук! Он не просто бьет, а норовит наклонить чужой клинок, выворачивая запястье противнику. Защитой от такого приема могла сработать грубая сила, которой Лиандра не обладала. Удержать свой меч возможно, если свести контакт клинков к минимуму, но это вынуждает бить сильнее самой и быстрее двигаться.
Лиандра совершила ошибку, намертво вцепившись в рукоять своего оружия — очень скоро ее мышцы устали до бесчувствия. Ханлейт же держал меч легко, иной раз чуть ли не двумя пальцами, и только в момент удара его рука обретала необходимую твердость. Силы Лиандры были на исходе: отбиваясь все слабее и слабее, она отступала к изгороди до тех пор, пока Ханлейт не поймал ее в смертельную ловушку — прижал клинок к мечу девушки, зафиксировав ее руку в положении защиты. Оттолкнуть эльфа у нее не хватало сил — рука дрожала от напряжения, а меч Хана был все ближе, еще немного — и он перережет ей горло. Ханлейт кивнул на свое оружие, подразумевая траекторию последнего удара, и отошел назад.
— Кем ты себя возомнила? Великим архонтом с неиссякаемым запасом магии? Архонты нуждаются в отдыхе, как и все смертные: потушив меч, они полагаются на силу своих мускулов. А ты поразительно физически слаба, но фехтуешь так, словно обладаешь не меньшей мощью, чем воин-маг. У тебя есть шанс на победу лишь в самом начале боя, пока противник не пришел в себя от неожиданности, увидев технику архонта. Твой враг умрет от удивления!
Это был второй урок… Лиандра разозлилась.
— У меня слишком тяжелый меч!
— Разве? Настоящий меч архонта в полтора раза тяжелее.
— Я устала.
— Уже?
Насмешка в голосе Хана на время вернула ей силы. Эльф изменил тактику — перестал нападать. Но от ее атак Хан уходил как-то очень противно, каждый раз оказываясь сбоку и норовя зайти за спину. Мышцы ног и спины Лиандры заболели от бесконечных поворотов, а голова пошла кругом. Через некоторое время она перестала предугадывать, куда отступит Ханлейт: вправо или влево и начала оступаться. Клинок эльфа то слегка постукивал ей по боку, то задевал за спину, за ноги, но не оставлял порезов.
— Ты умираешь от потери крови, — констатировал эльф, прекращая бой.
Третий урок был самым болезненным для самолюбия — Ханлейт расправился с ней играючи, а Лиандра так вымоталась, что была готова упасть на четвереньки. Обошлось без физических увечий, но уязвленная гордость саднила сильнее, чем раны. Хан убрал клинок в ножны, показывая, что «обучение» окончено.
— Рассчитываешь на силу, которой в тебе нет. Ты перестала меня видеть, когда устала, но хуже всего то, что ты перестала думать. Инстинкты — хорошо, но только чутьем победить нельзя. В первый раз на постоялом дворе было лучше, а сегодня — совсем плохо!
Лиандра с трудом преодолела желание закинуть меч в кусты и уйти в дом. Хан с интересом наблюдал за выражением ее лица.
— Что ты можешь предложить, кроме едких замечаний?
— Свой опыт. Устроит?
Она молча кивнула.
— Лиандра, сколько атак Гвидо ты смогла бы выдержать? — неожиданно спросил Ханлейт.
Наверное, вопрос был с подвохом. Девушка подумала, представляя себе громоздкого разбойника на голову выше себя ростом.
— Не знаю. Три?
— Ни одной.
— А ты?
— Я свой клинок под его кусок железа не подставлю.
— Сдашься без боя?
— Не суди поверхностно — Гвидо не глупец. Это он не вступит со мной в поединок без крайней необходимости.
— Ты порежешь Гвидо на куски потому, что быстрее? Как мог меня? — догадалась она.
— Я не только быстрее, Лиандра, я намного выносливее. Кроме архонтов, на свете есть и другие сильные люди, эльфы и дварфы, хоть последних в Эймаре и редко встретишь. Тебе никогда не сравняться в силе с Гвидо или со мной, даже путем жестоких тренировок. Но стать хорошим воином ты способна. Именно воином, умеющим побеждать, а не жалким недоразумением с мечом в руке.
Опять обидные слова… Лиандра и раньше замечала, что Ханлейт в выражениях не стесняется, а его жесткие определения были еще унизительнее, чем откровенный стеб Герванта.
— Хан, ты будешь меня учить или урок был первым и единственным?
— А разве я не сказал «да»? — удивился он.
«Твое «да» такое снисходительное, что нужно сделать над собой усилие, чтобы в ответ «нет» не выкрикнуть!» — подумала Лиандра, но спросила другое:
— А если я стану настоящим архонтом? Когда-нибудь?
— Тогда отыграешься на мне и перестанешь смотреть с ненавистью! Оставь эту мысль. Сейчас она — твоя главная слабость.
На крыльцо вышел Гервант.
— Собирайтесь, хватит стучать железками.
В небе появилось блеклое пятно солнца. Изморозь растаяла — упрямая осень до последнего боролась за Морею, не желая признавать права зимы.
Страшный помощник
Тропинка от дома знахарки, вдоволь пропетляв по лесу, стала узкой, заросшей сухим бурьяном дорогой. Отряд разбился по двое. Лето ехал рядом с Лиандрой и непрерывно болтал вполголоса, доверительно наклоняясь и задевая ее за ногу. Машинально прижимая Севера к обочине, девушка вспоминала тренировочный бой с Ханом и Лето не слушала.
— Мне не нравится, что ты с ним связалась! Эльф тебя как пить дать покалечит! Лиа, зачем тебе меч? Это тупо — таскать оружие у всех на виду! Учись у меня: ножики маленькие, их незаметно спрятать можно, а если кто пристанет — пугнешь как следует, и все разбегутся. А мне будет спокойнее, когда в море уйду. В плавании на полгода можно пропасть, не дай бог ты без меня кого насмерть прирежешь и попадешься! В первые разы я далеко не двину, обойдусь побережьем и портами. Может, нам в Бадене обосноваться, как думаешь? Это юг страны, мне привычный, теплый. На угол какой-нибудь я картишками запросто заработаю. А знаешь, что? Ты со мной в море пойдешь! В Галааде морячки не редкость. И семья целее будет.
Лиандра услышала знакомое слово «Баден» и удивилась, откуда у Лето в Галааде семья. Она вопросительно посмотрела на аквилейца.
— Мы все обсудим без посторонних ушей, ладно? Сегодня вечером! — шепнул Лето и, наконец, замолчал.
— Что за гадство такое, демон меня возьми? — внезапно завопил дварф.
Разбойники остановились. У самой дороги на толстой ветке дуба висел труп мужчины. Человек умер давно — тело успело разложиться и высохнуть. Лиандра отвернулась с содроганием — она в первый раз увидела смерть такой отталкивающей. К повешенному подъехал Хан.
— Одержимый? — спросил у него Гервант.
— Нет. Не чудовище.
Гервант выругался. При всем своем невежестве, морейцы хоронят покойников, а не развешивают вдоль дорог! Труп не был последним. Следующая пара убитых смотрела друг на друга пустыми глазницами по обеим сторонам дороги — мертвые тела были накрепко привязаны к стволам деревьев. И вновь это были люди, а не одержимые.
— Едем, сворачивать некуда, — угрюмо бросил главарь.
Далеко они не уехали. Наткнувшись на труп, лежащий поперек пути с топором между лопаток, Гервант остановился и отозвал Хана в сторону.
— Лиа, глянь в лес! Еще один валяется! — Лето указал на темный предмет между деревьями, — интересно, что они не поделили? Деньги, наверное.
— Золото — единственная причина для убийства, по твоему мнению, аквилеец? — осведомился Гервант, — разомните ноги, привал. Все, кроме Лиандры.
— Мы идем первыми, — подтвердил Ханлейт.
— Привал в эдаком-то месте?! И никуда она без меня не поедет! — возмутился Лето, загораживая путь своей лошадью.
У Герванта, не настроенного шутить, от злости перекривило рот. Главарь опасался новых одержимых, и поэтому посылал «ненастоящего архонта» и эльфа на разведку.
— Я скоро вернусь, не волнуйся, — шепнула девушка, объехала аквилейца и пустила Севера рысью, догоняя Хана.
Ханлейту и Лиандре встретилось еще несколько тел. Они лежали там, где их настигла рука убийцы или были зверски привязаны к деревьям. Лесная тропа посветлела, раздалась в стороны, подводя к воротам. Около распахнутых настежь створок валялся труп собаки с обломанными древками стрел в боку. Хан спешился, дав знак Лиандре привязать коней у изгороди. Эльф подошел к псу и приподнял носком сапога его морду. Заглянув ему через плечо, девушка отшатнулась: существо собакой не было!
— Кто это, Хан?!
— Скверна уродует не только людей. Пойдем пешком.
Укромная деревенька встретила тишиной. Лиандра вспомнила заброшенное селение на Проклятой дороге, но эту деревню никто не покидал — все ее жители были мертвы. Разведчики шли по улице, заглядывали в распахнутые окна и двери домов и повсюду видели хаос. Развороченные вещи, разбитая посуда, сломанная мебель… и трупы мужчин, женщин, детей и животных. Чудовищная бойня не пощадила никого — ни курицы, ни кошки, но запаха разложения не чувствовалось — трагедия случилась давно, больше полугода назад. Хан хмуро осматривался по сторонам и не спешил уходить.
— Что здесь произошло? Почему люди поубивали друг друга? — спросила шепотом девушка, боясь потревожить покой усопших.
— Они все делали правильно, пока не испугались, — непонятно ответил Ханлейт, — ты заметила хоть один труп коровы, Лиандра?
— Нет, а зачем искать?! Что может быть страшнее смерти?
— Мы ищем не мертвых, а живых. Когда пришла скверна, селяне убили животных — именно они становятся первыми жертвами, но заразить человека не могут. А затем… Среди людей появился тот, чья душа поддалась демону. Став одержимым, он вызвал ужас остальных и начал череду превращений. Люди, охваченные безумием страха, убивали друг друга по подозрению в одержимости, твари вселялись из одного тела в другое, пировали и неистовствовали, пока в живых не остался самый стойкий, самый ловкий человек, избежавший и скверны, и рук своих соседей. Он стал последним одержимым. Демон начинает со слабейшего и останавливается на сильнейшем. Если я прав, то скверна покинула эти места. Но не обязательно.
Деревенская улица свернула в лес. Тропа поднималась вверх среди деревьев по спирали. Ее обрамляли резные столбики, вкопанные в землю. На каждом стояла оплавленная свеча — в темноте, зажженные одновременно, огни могли показать дорогу. Таинственный путь привел Хана и Лиандру к вершине кургана со столбом посередине.
— Какое зловещее место, Хан! — сказала Лиандра, разглядывая топорно вырезанные лица на столбе, — здесь приносили в жертву? Проливали кровь?
— Нет, только хоронили. Мы стоим на могиле, а склоны холма сплошь в покойниках. Тут лежит не одно поколение: люди селения были язычниками и поклонялись своим «спящим» предкам. Поэтому они прятались в лесах — культ предков считается в Эймаре святотатством. Я не чувствую следов скверны. А ты? Уйдем отсюда.
Ханлейт начал спускаться, но Лиандра задержалась и обошла вокруг столба. Рожи многоликого идола таращились во все стороны с выражениями скорби, радости, гнева и печали; хитро ухмыляясь, они подмигивали и хмурились, глядя в пространство пустыми деревянными глазницами. Предки не внушали ни трепета, ни почтения. Лиандра повернулась к ним спиной и почувствовала неладное. Она бросилась прочь, но опоздала. Сомкнув ряды, словно воины перед атакой, ее окружили жители деревни, чьи тела сгнили у подножия кургана. Изуродованные демоном, их души стали чудовищными порождениями скверны. Призраки выжидательно пялились на Лиандру черными дырами глаз.
— Хан! — выкрикнула она отчаянно-громко, и не услышала своего голоса.
Зато рожи предков на столбе ожили, зашевелились, загримасничали. Призрачные твари вокруг закачались в зловещем танце. Молясь идолу и наливаясь буро-коричневой тьмой, они обретали подобие плоти. Какую же страшную силу из чужого мира вызвали язычники своими молитвами?!
Лиандра затаила дыхание и вытянула вперед руку, надеясь раздвинуть зловещий строй и пройти сквозь порождения скверны. Она почти коснулась их и отпрянула, вскрикнув от боли. Кожа на руке девушки съежилась, потемнела, покрылась бугристыми наростами, а ногти превратились в отвратительные желтые когти. Лиандра метнулась обратно к столбу, прижимая к груди покалеченную руку и не смея взглянуть на нее снова. Наощупь кожа осталась гладкой, но боль была мучительной и самой настоящей! Кольцо скверны сужалось у вершины и ширилось вокруг; выливаясь с площадки кургана, как отравленная жижа, она заполонила селение мертвых и лес.