С Лиандрой заговорил идол: без слов и без единого звука он показывал неминуемое будущее. Демон желал новых жертв, и они пришли — в ловушку угодили все разбойники. Хану суждено начать резню. Охваченный безумием, он легко расправится с Гвидо. Лето поймает в грудь арбалетный болт Герванта, а Киндар застрелит дварфа из засады и упадет под ударом топора Чазбора. Горца настигнет острый клинок эрендольского убийцы и с хрустом полоснет по шее. Ханлейт и Гервант будут биться насмерть. Наверное, долго. С кем из них Лиандра хотела бы вступить в последний поединок? Победителю достанется лучший приз — он повторит судьбу знахарки одренского леса и превратится в чудовище. Его душа будет гнить на кургане спящих предков целую вечность и служить демону…
— Это неправда, ты мне лжешь! Не бывать этому! — выкрикнула Лиандра и снова себя не услышала, — ты испугал меня моими же страхами — да, я боюсь стать одержимой, но я же не такая!
Она решилась посмотреть на свою руку. Человеческая. Ничуть не изменилась. Но демон не отпускал Лиандру от столба, а пока она здесь стояла, внизу сбывалось ужасное пророчество. Нужно было позвать на помощь, но кого? Ханлейт не слышит! Странница вспомнила единственное на земле место, которое ее берегло и охраняло — Проклятую дорогу.
— Отверженные да присягнут тебе! — сказала она шепотом.
А если одних слов недостаточно? Зажав в ладони метательный нож, Лиандра подошла к идолу. Едва прикоснувшись к скверне, она увидела себя одержимой тварью, а не человеком: у столба стояло чудовище с проваленным носом, скалилось и карябало на дереве бессмысленные слова. Превращение, даже мнимое, отдалось болью во всем теле. Наверное, вот так же страдают несчастные, чьи души и тела попали в плен демона… Преодолевая боль, страх и стараясь не смотреть на свою когтистую лапу, сжимающую нож, Лиандра вырезала девиз Проклятой дороги на лбу нагло ухмыляющегося предка.
— Получай! — мстительно прошептала она, жмурясь от серебряного света, зажегшего буквы.
Иллюзия одержимости исчезла, Лиандра вновь стала самой собой. Ее услышали: невидимый спутник с Проклятой дороги, хохотавший над ее растерянностью в морейском храме, явился в чащу Одренского леса. Помощь пришла! Неистовый ветер взметнул волосы Лиандры и пронесся вокруг нее черной тенью, разрывая смертельное кольцо призраков. На вершине кургана столкнулись две враждебные силы, чтобы померяться могуществом. Тишина святилища разбилась вдребезги: Лиандра почти оглохла от визга изуродованных демоном душ и отдаленного грохота, сотрясшего землю у нее под ногами. Она не понимала, сколько времени прошло - несколько минут или целая вечность.
Проиграв в схватке, потусторонняя грязь отступила. Возможно, она найдет себе пищу в ином месте, но более не осмелится появиться в лесу Одрена. В святилище предков вернулся покой. Погасли буквы, рассеялась магия Проклятой дороги. В наступивших сумерках усмехающаяся рожа идола не отличалась выражением от плачущей. А вот и Хан…
— Где ты был? — хрипло спросила Лиандра.
— Не знаю. Я… — неуверенно начал Хан, запнулся на полуслове и потер лицо рукой, приходя в себя, — здесь, рядом. Я хотел подняться, но не мог. Меня заставляли спуститься, но я не стал…
— Ты видел?
— Как ты убила Лето? Да. Это иллюзия скверны, Лиандра. Это не настоящее.
В видении Лиандры аквилейца убил Гервант. Очевидно, демон показывал каждому свое.
— А вот это — настоящее, — девушка указала на надпись, — прочти!
— Девиз Астарота, демона мести?! Я его вслух читать не буду! — воскликнул Ханлейт.
— Отчего же? Как думаешь, кто его написал? — продолжала допытываться девушка.
— Какая разница? Одержимые, наверное.
— А они знают грамоту?
— Твари не соображают, что творят! Пойдем! — Хан схватил Лиандру за руку и потащил вниз с холма.
— Подожди. Сюда кто-то поднимается!
На тропе послышались быстрые шаги. Ханлейт молниеносно выхватил меч из ножен и чуть не отрубил голову Лето, выскочившего к вершине святилища.
— Ты, что, мозгами поехал? — заорал аквилеец, увидев взмах смертоносного клинка и бледнея от испуга, — это же я!
Ханлейт успел остановиться в самый последний момент.
— Где все остальные? Вы же не пришли в деревню?!
— Конечно, пришли! Исчезаете на день, и ни весточки! Гервант решил, что вы — трупы! Раскрой глаза — уже стемнело!
Лето был прав. Скверна задержала разведчиков на несколько часов. Вернувшись в деревню, они застали там Герванта и остальных разбойников.
— Ты спятил! Зачем ты привел их сюда?! Это место — средоточие магии! — едва завидев главаря, закричал Хан.
Разбойники спешно собирались, укладывая полезные в походе вещи, позаимствованные у мертвых.
— Корм лошадям взяли, надолго хватит. Да, я сглупил, Ханлейт, знаю. Поздно бежать. Решим как-нибудь… проблему, — оправдывался Гервант.
О чем сожалеют эльф и нелюдь никто не понял, и только Лиандра догадывалась.
* * *Отряд остановился на привал, когда селение мертвецов осталось далеко позади. Топлива, заготовленного впрок, должно было хватить до утра, а спать никто не собирался. Разбойники уселись вокруг костра.
— Значит, так, — начал Гервант, — до рассвета устанавливаем новые правила: никто с места не встает, даже в кусты по нужде; не спит и резких движений не делает. Специально для непонятливых скажу прямо — скоро один из нас умрет. Пока мы не знаем, кто этот меченый, скверна действует не сразу — видимые изменения проявятся лишь через несколько часов. Сейчас самое важное — не наступить на те же грабли, на которые попались деревенские: не начать мочить друг друга по первому подозрению в одержимости. Всем понятно?
Гервант говорил серьезно, без издевки.
— Мы будем наблюдать друг за другом и выносить на общее обсуждение все, что показалось необычным. Ведите себя естественно, — добавил Хан.
— Ты за собой наблюдай! — нервно ответил дварф, — после таких слов я сам себе странным кажусь, уж не говоря про остальных! Вы свои рожи видели?!
Разбойники приняли суровую правду по-разному. На задумчивом лице Киндара не было и следа страха, Гвидо растерянно смотрел на Герванта; дварф был зол, Чазбор — мрачен, а Лето вертелся на месте, словно ему шило в штанах сидеть мешало.
— По-любому, это — не я! — убежденно сказал аквилеец, — мы с Лиандрой по Проклятому тракту сколько верст отмахали? Одни, ночью — и хоть бы что! К нам обоим зараза не прилипнет, правда, Лиа? Вот и не пяльтесь на меня!
— Перестань без толку подпрыгивать, и смотреть перестанут. Это я виноват — надо было Хана дождаться и не лезть на рожон, — рассуждал Гервант, — ну, что сделано — то сделано. На будущее: если суждено сдохнуть мне, вас поведет Ханлейт, — он единственный знает дорогу.
Лиандре стало еще тревожнее: не станет Герванта — разбойники перегрызут друг другу глотки! Ханлейт и пальцем не пошевелит, чтобы сохранить мир. Перспектива получить главарем эрендольского убийцу испугала не ее одну — Гвидо встрепенулся и произнес непривычно-длинную для себя речь:
— Ты напраслину на себя возводишь, командир! Мы ждали-ждали, пока не стемнело, от каждого лесного треска вздрагивали, а эльфа с девчонкой и след простыл! Не случись беды, Хан бы появился, он время чует! Что делать-то было? Возвращаться к Одрену или на помощь бежать? Уж лучше вперед… Ты так не шути, куда мы без тебя?
— Мы с Лиандрой попали в ловушку скверны, как если бы провалились в другой мир. Для нас прошли мгновения, а для вас — часы, — пояснил Хан.
— Объяснил, как успокоил! — не унимался дварф, — отчего раньше не выбрался? Вас бы с девкой связали на ночь и спать легли, так нет, мучаемся теперь!
— А если скверна по пятам пришла? Вдруг, демон среди нас девятым сидит и душу себе подбирает, как товар на ярмарке? — от новой мысли Лето еще сильнее заерзал на месте.
— Эта дрянь привязана к оскверненному месту и далеко гулять не ходит. Предлагаю, братья и сестра, найти тему повеселее, — вздохнул Гервант.
Но таких тем не нашлось. Разбойники замолчали, погрузившись в свои думы. Короткие порывы холодного ветра проносились над костром, раздувая пламя и осыпая землю искрами. Поскрипывали в темноте деревья. Сполохи огня играли на лицах, превращая их в страшные маски. Воображение гримасничало, подсовывая жуткие картины: Лиандре казалось, что по тонкому лицу Ханлейта пробегают зловещие тени; темные глаза Чазбора превратились в горящие угли, а черты Герванта застыли, как у деревянного предка на кургане. Напряжение росло. Первым не выдержал Мензенлир:
— Почему Златовласка молчит? С тех пор, как мы с поганого места выбрались — я от него ни писка не слышал! Пусть вякнет что-нибудь! Вот кого надо было привязать сразу!
Все головы повернулись в сторону Киндара. В светлых глазах эльфа как будто отразилось пламя, и на мгновение они стали красными.
— Не беспокойся о моем самочувствии, дварф, лучше себя спроси, отчего ты такой дерганный, — спокойно ответил Киндар.
— Я дерганный?! Да, я вообще сам не свой сижу! Сколько можно ждать неизвестно чего? Ладно, эльф пока в порядке. А у девки в башке что творится? Сплошные потемки! То немая, то говорящая, то бродяга, то грелка в постель.
— Что ты сказал?! — поразилась Лиандра.
Самое неинтересное существо в отряде, дварф, которого она едва замечала, оказывается, ее терпеть не может!
— Да правду! Кому ты нужна, кроме хахаля своего аквилейского? Таса из-за вас убили, говно был мужик, зато понятный!
— Ты сам Таса добивал!
— Я тогда разозлился, а сейчас успокоился. И Чаз выздоровел, так что зря мужика прибили!
— Это ты-то спокойный? Дварф и есть тварь — посмотрите все! — Лето показал на Мензенлира пальцем.
— Что, мозги кипят? — глухо спросил Гервант, — может, оружие по кругу пустим? Ничему вас жизнь не учит! Если бы Лето меня в «Дырявом котле» вовремя не разбудил, ваши черные языки на свернутые шеи бы свесились! А ночевка на Одрене чего стоила? Это твой напарник, дварф, тварь прокараулил, а Лиандра заметила! Эй, Чаз, ты спишь?
— Со мной все нормально, — устало ответил Чазбор, — голова болит… никак не пройдет. Крепко мне в Морее из-за Таса вдарили…
Мензенлир, нахмурил мохнатые брови и уставился себе на ноги. Тема была исчерпана.
— А если мы демону не понравились? Скверна посмотрела, подумала «зачем мне эти отморозки сдались?» да и не прицепилась? — спросил Лето.
Гервант пожал плечами и промолчал. В томительном ожидании прошло несколько часов. Близился рассвет. Успокоив себя надеждой на лучшее, Лето клевал носом, то и дело проваливаясь в сон. Разбойники устали бояться и тоже расслабились. Неожиданно Ханлейт пожал руку Лиандры.
— Это не ты, не я и не Лето. С меньшей вероятностью — дварф, его раса самая толстокожая. Смотри внимательнее за остальными, подходит время. Только бы не Гервант… — прошептал он.
— Почему — не мы, Хан?
— Просто поверь. Скверна не причинит вреда тебе и тому, кто находится рядом. В святилище мы были вместе. А с аквилейцем… ты спишь!
На последнем предложении Ханлейт не удержался от пренебрежительной гримасы. Девушка тотчас выдернула руку. «Только бы не Гервант». Главарь рассматривал разбойников по очереди, на несколько минут в каждого упирая жесткий, сверлящий взгляд. Достался он и Лиандре. Неприятно смущенная, она отвернулась от Герванта.
Киндар с отрешенным видом смотрел в огонь и не шевелился. А дышит ли он? Еще немного — и милое лицо Златовласки изуродует магия… Но вот Киндар заметил внимание Лиандры, и его губы тронула знакомая легкая улыбка. Девушка перевела дыхание, — только сейчас она заметила, что не дышала сама. Нет, за эльфа можно не беспокоиться.
Гвидо зевал и вздыхал — из всех приговоренных он выглядел наиболее естественно. Дварф дремал с открытыми глазами, иногда просыпался, тупо таращился в костер и на разбойников, и отключался снова. Он имел совершенно бессмысленный вид. Поведение Чазбора не вызывало подозрений — глядя в землю, сцепив на коленях руки в замок, человек о чем-то глубоко задумался.
Хан снова пожал Лиандре руку.
— Эльф?
— Он просто размечтался.
— А это не странно?
— Для Киндара — нет.
Пару раз встретившись с пристальным взглядом Герванта, Лиандра оставила наблюдение за главарем Ханлейту. Наиболее подозрительными ей показались дварф и его напарник. Но Мензенлир действительно спал, а вот Чазбор — нет. Лицо разбойника время от времени искажали уродливые гримасы. Сначала Лиандра приняла их за игру пламени костра, но вскоре увидела, что ошибается: это мышечные судороги кривили скулы и натягивали жилы на его шее. Лиандра тронула Хана за локоть и тихонько кивнула на человека.
— Да, я заметил. Но проверим.
Ханлейт переглянулся с Гервантом, внезапно приподнялся со своего места и бросил в огонь толстую ветку. Искры с треском взметнулись вверх, разбудив спящих и дремлющих. Мензенлир вздрогнул, и его физиономия сразу же стала осмысленной; удивленно приподнял брови Гвидо, подскочил на месте Лето, смотревший десятый по счету сон. Взгляд Чазбора скользнул по лицам у костра, задержался на Герванте и остановился на Лиандре. Он не был ни сонным, ни пустым, но очень странным: зрачок, расширившись до предела, поглотил всю темно-карюю радужку. Неестественно, нечеловечески черные глаза Чазбора лихорадочно блестели.
— Чаз, голова не болит? — спросил Гервант.
— П-прошла!
Бесцветный, флегматичный голос настоящего Чазбора прозвучал бы по-другому: не так отрывисто.
— Что пристал к человеку? — нахмурился Мензенлир.
Ханлейт поднялся.
— А ты куда намылился? — возмутился дварф, просыпаясь окончательно, — договаривались до рассвета сидеть на жопе ровно!
— Уже утро, поздно светает, — пробормотал Хан и пошел прочь.
Эльф скрылся в лесу, как растворился, ни одна ветка не хрустнула.
— Давайте в одну глупую игру сыграем: каждый назовет имена соседей справа и слева. Вот хотя бы с тебя, дварф, и начнем, — предложил Гервант.
— Почему с меня?! Я имя брата названного и во сне скажу! Вот он, Чаз. Со Златовласки начинай, он какой-то мутный!
— А напарник тебя опознает?
— У меня что-то с харей не так?! — с испугом спросил дварф и схватился пятерней за щетину на подбородке.
— Ну, за ночь ты красивше не стал. Только я не к тебе обращаюсь.
— Мензенлир, — Чазбор произнес имя напарника, будто выплюнул.
— А справа?
Чаз молчал и смотрел на Герванта с необъяснимой злостью.
— Не нравится мне все это! — передернул плечами Гвидо, которого Чазбор не пожелал называть.
— Посмотрите ему в глаза! Он же не в себе! — завопил Лето.
Это послужило сигналом к всеобщему переполоху. Разбойники вскочили и схватились за оружие. Чазбор медленно поднялся вместе со всеми, но остался с пустыми руками.
— Нет, я когда-нибудь отрежу тебе язык, аквилеец, — покачал головой Гервант, — дварф, опусти топор. Нас сейчас у костра семеро с половиной. Не бросишь оружие немедленно — уменьшишь общее количество на одну единицу. Я тебя сам пристрелю!
— Да ни за что! Все в порядке с Чазом — я бы первый почуял неладное! Ты лучше скажи, куда Хан сгинул!
— Мензенлир… Если белое пламя пробудится, оно дотла сожжет наши души, — тяжело, хрипло заговорил Чазбор, словно пересиливая себя, — помоги мне убить его!
От неожиданности дварф выронил топор. Ничего не поняв, разбойники опешили и замолчали. Никем не задерживаемый, Чазбор бросился на Лиандру. Повалить девушку ему не удалось — из леса рванулся Ханлейт и упал всем телом на одержимого. Дерущиеся покатились по земле. Вокруг них мельтешил Гервант, держа топор наготове, но не решаясь ударить и задеть Хана. Худой, жилистый горец, вооруженный нечеловеческой силой одержимости, оказался трудным противником даже для Ханлейта. Изловчившись, Чазбор впился в предплечье эльфа заостренными зубами чудовища, но в этот момент Гервант опустил тяжелый обух топора на его голову. Хватка одержимого ослабла, и Хан вырвался.
— Что рты пораскрывали? Веревку! — заорал главарь.