– И как успехи? – поинтересовался Трикс.
– Неделю назад я убил пчелу, укусившую меня! – гордо сказал Абнувас.
Сутар вздохнул.
– А плакал я от боли, а вовсе не из жалости к пчеле… – добавил Абнувас и покраснел.
Сутар махнул рукой.
– Похоронил я ее просто так… ну шутки ради… – совсем уж смущенно добавил султан.
– Поразительный случай! – признался Трикс. – Желать добра всему живому, в том числе и людям – это достойнейшее поведение. Но желать добра так, что при этом в выгоде оказываются злодеи и душегубы… никогда о таком даже не слышал!
Абнувас печально и виновато кивнул.
– Мы советовались с докторами и мистиками, волшебниками и колдунами, – вздохнул Сутар. – Никто не знает, как это лечить. Лекарства и заклинания от излишней жестокости существуют, но никто не пробовал придумать лекарство от излишней доброты. Один колдун, кстати, очень заинтересовался вопросом. Он сказал, что доброта может быть прекрасным оружием. Надо только заколдовать жителей враждебной страны, чтобы они желали всем добра. Чтобы они не казнили убийц и не сажали в тюрьмы воров, не мешали грабить общественные посевы и разворовывать королевские рудники, чтобы любое зло называли последствием тяжелого детства и недостатка внимания. Колдун сказал, что пройдет одно-два поколения и страна, попавшая под такое заклятие, вымрет – родители не станут заботиться о детях, дети о родителях, правитель не станет беречь народ, а народ – слушаться правителя.
– Но если все станут добрыми, то там не будет воров, грабителей и убийц! – пылко возразил Абнувас.
– О, мудрый султан, – горько сказал шут, – заклинание никогда не подействует на всех. Найдутся те, кто перед ним устоит. Найдутся те, кто по своему гномьему или эльфийскому происхождению поддастся заклинанию не в полной мере: к примеру – не будет грабить и убивать только своих соплеменников. А больше всего будет тех, кто по причине душевного недоразвития творил и продолжит творить зло, даже не думая, что это зло. Заклинание свяжет руки только людям и без того добрым. Злодеям оно позволит творить все, что угодно.
– А еще очень быстренько набегут ушлые люди из соседних государств, – сказал Иен. – То-то они порадуются! Факт!
– И тот колдун придумал это заклинание? – забеспокоился Абнувас. – Это очень нехорошо, надо его отговорить!
– Ну, к счастью, тот колдун скоропостижно умер, – сказал Сутар. – Свалился с вершины своей башни, а поскольку в зубах у него почему-то застряли скомканные страницы его колдовской книги, он не смог волшебством смягчить падение.
– Бедняга, – вздохнул Абнувас. – Какая трагическая случайность… Уверен, поразмыслив, он бы сам отказался от своих планов!
Трикс ошеломленно смотрел на Сутара.
Шут пожал плечами:
– Согласен, это было бы мощное оружие. В случае конфликта с вашим королевством, к примеру… Но мы же всетаки не чудовища какие-то! Ну драконье пламя, чума, наводнение… Но должны же быть какие-то моральные границы!
Трикс облегченно вздохнул.
– Теперь ты понимаешь, что наш добрый султан, – шут вздохнул, – не поможет в решении той проблемы, что перед нами встала.
– Какой проблемы? – забеспокоился Абнувас.
– Не беспокойтесь, это мелкие вопросы, недостойные вас, – отмахнулся шут. – Кстати, я шел к вам, чтобы предупредить – заболела одна из гончих собак, у нее отнялись лапки. Вы бы не могли…
– Конечно! – вскочил Абнувас. – Что же ты не сказал сразу, шут? Я немедленно пойду к бедной собачке!
Едва султан удалился, как шут развел руками и пожаловался:
– Ну вот, видите? Он проявляет доброту ко всем. Он не разделяет малую доброту и большую. Не видит, как из-за мелочей страдает главное… Ох, неужели и мы с визирем в ту ночь заразились этой болезнью… и оставили на троне непригодного султана.
– Сутар, – вздохнул Трикс, – я все понял, да. Султана не стоит даже огорчать рассказом про Прозрачного Бога. Тогда, быть может, мы пойдем к Великому Визирю?
Сутар кивнул:
– Я собирался устроить вашу встречу поздним вечером. Но раз уж вы здесь – пойдемте. Аблухай сейчас в театре, смотрит какое-то представление. Обычно это настраивает его на добродушный лад.
– То есть с Великим Визирем у нас не будет таких проблем, как с султаном? – уточнил Трикс.
– О нет. Таких проблем не будет, – твердо пообещал шут.
Часть вторая. Трикс интригует
1
Великий Визирь Аблухай слыл покровителем искусств, знатоком живописи, ценителем музыки, поклонником скульптуры, исследователем архитектуры, другом ремесел и светочем знаний. В этом, конечно, нет ничего необычного, за исключением того, что Аблухай и впрямь покровительствовал искусствам, разбирался в полотнах старых и новых мастеров, обожал музыку народную, камерную и оперную, не пренебрегая, впрочем, авторскими песнями под дутар, обожал древние статуи (особенно изображающие прекрасных обнаженных девушек), мог на память перечислить все красивейшие здания Самаршана и королевства, ценил искусную работу мастеров-краснодеревщиков и ювелиров, а также издал указ о непременном обучении грамоте и счету всех детей мужского пола, изъявивших к тому желание. Потому нет ничего удивительного, что все люди творческие и жаждущие признания (а также золота и серебра) съезжались в Дахриан со всех концов света. Даже суровые мастера варваров, режущие из моржовой кости и минотавровых рогов священные амулеты, порой посещали Дахриан. Даже гномы иногда посылали своих кузнецов преподавать на факультете Ковки и Литья. Даже высокомерные эльфы однажды приняли участие в певческом турнире, после которого несколько десятков человеческих певцов со стыда сменили профессию.
Трикс к искусству относился с подобающей аристократу и магу снисходительностью. Конечно, чтобы соорудить магическую башню или самый простенький дворец, надо знать архитектуру, да и менестреля послушать на пиру всегда приятно. Но тратить на любование танцами или разглядывание картин целые дни? Удивительно скучное занятие!
– Главное, чтобы Великого Визиря не обуяла жажда творчества, – озабоченно сказал Сутар по пути.
– А это как?
– Ну, если Великий Визирь будет увлечен картинами – он может попросить вас нарисовать свой вопрос. Если танцами – то станцевать его. Видишь ли, юноша, визирь благоволит к тем, кто разделяет его увлечение искусствами…
– Главное, чтобы он сейчас не был увлечен ваянием из мрамора, – сказал Трикс. – А то я вопрос буду задавать несколько месяцев…
Вслед за шутом Трикс и Иен прошли длинными коридорами, распугивая своим появлением охранников и слуг. Сутар явно пользовался во дворце авторитетом. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, они вошли в резную дверь и оказались в небольшой, уютно обставленной ложе, нависающей над полутемным театральным залом. Занавес на сцене был задернут, публика в зале – по большой части люди артистической наружности – что-то обсуждала, лакомясь жареными подсоленными зернами кукурузы. В ложе на широком мягком диване развалился пожилой мужчина в длиннополом халате – сухонький, с быстрыми умными глазами, простым белым тюрбаном, украшенным одним-единственным изумрудом, – но крупным и чистым, сияющим, будто зеленый фонарик. Столик рядом с диваном был, как положено, завален фруктами и сладостями.
– Антракт, нам повезло, – прошептал Сутар. Склонился перед человеком и произнес: – А вот и я, Великий Визирь! Твой верный старый шут и наперсник! Визирь кивнул и произнес:
Шут с тревогой оглянулся на Трикса. И тот понял, что ему предстоит испытание. Судя по всему, визирь говорил знаменитыми самаршанскими казелями. Выступив вперед, Трикс вежливо поклонился. И сказал:
– Хм, – сказал визирь. – Конечно, рифмы весьма вольные, но когда ты начал со слова «искусств», я вообще ничего хорошего не ожидал. Ты занимаешься стихосложением?
– Я в стихах очень слаб, признаюсь, Аблухай… – начал Трикс.
– Довольно, довольно. Говори прозой. – Визирь сел на диван и с любопытством осмотрел Трикса. – А второй мальчик – Иен, как я понимаю? Тот, которого ты купил на рынке рабов за перстень любезного короля Маркеля? Он не понимает по-самаршански?
– Нет, не понимаю, – вздохнул Иен. Визирь засмеялся:
– А на каком языке ты мне отвечаешь? Все понятно, драконы и с тобой поговорили… Я слушаю тебя, Трикс Солье.
– О, мудрый Аблухай… – Трикс еще раз поклонился. – Мне кажется, ты прекрасно знаешь все, что я хотел сказать.
– Работа такая, – вздохнул визирь. – Совсем лишен радости неожиданных встреч и разговоров. Будешь шербет?
– Буду. – Трикс, повинуясь кивку визиря, сел на низенькую табуретку напротив дивана. – Досточтимый Аблухай, пусть тебе известны все мои вопросы, но я не знаю ответов…
– Ответы… – вздохнул Аблухай. – Хорошо. Ответы мои будут: да, да, нет, да.
Трикс глотнул шербета и задумался. Потом признался:
– Без вопросов непонятно.
– Вопросы твои, мальчик, были бы такими, – вздохнул Аблухай. – Намерен ли я сражаться с Прозрачным Богом? Понимаю ли я, что помощь витамантов опасна? Готов ли я сменить помощь витамантов на помощь короля Маркеля? Выполню ли я то, что витаманты потребуют за свою помощь?
– А мне кажется, что лучше были бы ответы да, да, нет, нет, – сказал Трикс. – Что-то мне подсказывает, что все остальное от лукавого.
– Я не могу давать волшебникам лживых клятв, – покачал головой визирь. – Если расплатой за победу будет война с его величеством Маркелем, то будет война. Мне очень жаль.
Трикс мрачно смотрел на пустую сцену. Народ в зале рассаживался по местам. Начала играть тихая музыка.
– Посмотришь представление? – любезно поинтересовался Аблухай. – Занимательная история. Уверен, что она тебе понравится.
– Значит, все зря? – тихо спросил Трикс. – Значит, я зря приехал в Самаршан?
– Ты можешь предложить мне какой-то другой выход? – спросил визирь. – Нет? Тогда давай смотреть пьесу. Кстати, она называется «Подвиги Любви, или Морские Приключения Юного Мага».
Что-то знакомое почудилось Триксу в названии. Нет, пьесы такой он не видел, но что-то шевельнулось в памяти…
Занавес медленно разошелся.
На сцене возвышался корабль. Точнее – нос корабля. На носу корабля стоял незнакомый безусый юноша, козырьком прижимая ко лбу ладонь и вглядываясь в зал. А за ним стояли…
– Бамбура! – потрясенно воскликнул Трикс. – Шараж… Хорт… Майхель…
Еще среди актеров стоял маленький мальчик, который, очевидно, изображал Халанбери, а у его ног сидел белый песик Альби.
– Это же мы на корабле! – прошептал Иен.
– Презренные витаманты близятся! – тонким голосом воскликнул юноша, играющий Трикса. – Я обращу всю свою могучую магию против их белого колдовства. Вы же, друзья, поддержите меня силой своего оружия!
– Сразимся и победим! – воскликнул Майхель, выдвигаясь вперед. К удивлению Трикса, директор театра был облачен в побрякивающие доспехи и вооружен мечом. – В этом клянусь тебе я, славный рыцарь Паклус!
– И я, могучий варвар Хорт! – сказал Шараж.
– И я, горец Шараж! – поддержал его Бамбура.
– И я, капитан Бамбура! – заявил Хорт.
– Ничего не понимаю! – признался Трикс. – Это ведь на самом деле было!
Великий Визирь кивнул и промолвил:
– Я знаю.
– Но почему они изображают не самих себя? – спросил Трикс.
– И где я? – возмутился Иен.
– Ну, оруженосец Иен пал смертью храбрых в середине первого акта, – пояснил Аблухай. – Все в зале рыдали. Его, видишь ли, изображал тот же юноша, что играет Трикса. Поэтому они вместе не появлялись.
– Я? Пал? – обиженно сказал Иен.
– А играют они не себя, а роли, – продолжал Аблухай. – В этом великая сила искусства, друзья мои. Видимо, Шараж лучше справляется с ролью варвара, а варвар прекрасно изображает капитана.
На сцене меж тем начала появляться корма другого корабля. Слышно было поскрипывание блоков, тащивших декорации по сцене.
– Ах… меня поразила магия… – простонал Бамбура, то есть Хорт, и рухнул за корабль, скрывшись из глаз.
– Такого не было… – сказал возмущенный Трикс.
– Но должен же кто-то играть злого витаманта Гавара? – усмехнулся визирь.
– Хотел бы я посмотреть сейчас на его физиономию! – сказал Трикс.
– А ты посмотри, – предложил визирь. – Он в зале, в первом ряду. Я испытал огромнейшее удовольствие, когда узнал, что именно Гавар приехал вести переговоры.
Трикс вздрогнул. И подумал, что Великий Визирь чем-то напоминает ему короля Маркеля, но куда сильнее – неприметного министра тайной канцелярии. Аблухай, похоже, знал все и даже немного больше.
И вряд ли стоило сочувствовать покровителю искусств, что он вынужден еще и править вместо излишне доброго султана. Визирь прекрасно совмещал одно с другим.
А еще Трикс понял, что добрый султан остается на троне не только из-за мягкосердечия визиря, но и по причине его практичности.
– О чем-то задумался? – ласково полюбопытствовал Аблухай.
На сцене тем временем появился Гавар, то есть Хорт, изображающий Гавара. И принялся размахивать черным мечом.
– Скажи, о мудрый Аблухай, что я должен сделать, чтобы вы не пошли на союз с витамантами и не стали воевать с нами? – спросил Трикс.
– То, что ты должен сделать, не равно тому, что ты сделать можешь, – небрежно ответил визирь.
– И все-таки?
– Войско Прозрачного Бога движется к столице. Через три дня оно встанет у наших стен и вожди племен потребуют созвать совет старейшин. Если султан не послушается приказов совета – Прозрачный Бог сместит его и сам станет султаном. – Визирь помолчал. – И пойдет войной на ваше королевство. Если я призову в бой драконов и воспользуюсь помощью витамантов – мы можем одолеть Прозрачного Бога. И тоже пойдем войной на королевство.
Трикс ждал.
– Сделай так, чтобы Прозрачный Бог не дошел до столицы, – просто сказал визирь. – Уговори его. Победи его. Обмани его. Убей его. Как угодно. И тогда я отправлю Гавара прочь, отпущу драконов и не стану воевать с вами.
– Я смогу это сделать? – спросил Трикс. На сцене тем временем «Гавар» сражался с парнишкой, изображавшим Трикса.
– Нет, – ответил Великий Визирь.
– Тогда мне придется это сделать, – сказал Трикс. – Я принимаю твое предложение, Великий Визирь Аблухай.
– По рукам! – торжественно ответил визирь. – Я готов оказать тебе всю необходимую помощь. В пределах разумного. Транспорт, оружие, деньги…
Трикс вздохнул. Он знал, что когда высокие особы произносят «в пределах разумного», то следует проявить разумную скромность. Можно просить верблюда, но не ездового дракона, хороший меч – но не какую-нибудь древнюю волшебную саблю, полный кошель серебряных динаров – но не сундук с золотом.
– Да, это пригодится… – признал он.
– Я попрошу драконов отнести тебя в то место, где ты решишь встретиться с Прозрачным Богом, – сказал визирь. – А также дам тебе старинную заколдованную саблю великого воина, которая любого делает мастером фехтования, и сундучок, в котором кое-что звенит. – Визирь тепло улыбнулся, и на всякий случай пояснил: – Чудным золотым звоном!
После этих слов Трикс занервничал. Если «помощь в пределах разумного» так велика, то его поступок совершенно неразумен.
– Ты можешь передумать, – добавил визирь.