Йорвин вскочил, чуть не выронив репу, как будто за его спиной ударили в колокол. Он посмотрел в окно. Морферимы на улице были чем-то очень обеспокоены. «А сон ли это был?» - прозвучало в голове Йорвина. И так, как ответить на этот вопрос некому, он решил выкинуть его из головы.
В прихожей усадьбы послышались какие-то звуки. Йорвин потянулся за валяющимся на полу кинжалом и подобрал его двумя пальцами. Через секунду а дверях гостиной показался Юрки. На волосах у него был снег.
- Кажется, наверху метель, - заговорил Юрки. - Снега накопилось столько, что местами он продавливает хвою и падает огромными комками вниз. Как бы кого не завалило.
- Раз такое творится зимой, страшно представить, что будет весной. - Йорвин отрезал еще один ломтик.
- О, да. Весной заплаваем. Несколько недель, без переставу, будет лить так, что все мытые ходить будем, - Йорвин кивнул, разрезая репу.
- А сколько тебя не было? Знать бы время.
- Время? День, - ответил Юрки, взглянув в окно.
- Понятно, - произнес Йорвин и вздохнул. - Ты все сделал, что хотел?
- Да. Иоли согласен, ведь я его друг и као. Я объяснил ему все положение дел. Сказал, что от него потребую и что допущу. Думаю, из него получится хороший эскра. Еще я распорядился подготовить нам провизию, оружие и одежду в соответствии с твоими указаниями. А на обратном пути заскочил на курган к отцу и маме, - Юрки повесил меховую накидку на крючок и уселся в хозяйское кресло с отверстием для хвоста, рядом с камином. - Послушай, не раскачивайся ты лучше на этом стуле, а то мало ли, с твоими-то размерами.
- С моими размерами полный порядок, - На одной ноте пробубнил Йорвин, нажевывая репу.
- Твое дело, но если грохнешься, не вини ни стул, ни меня, - Йорвин кисло посмотрел на Юрки и вернулся к репе.
- А где Зуали? - спросил он.
- Не знаю, как у людей и драконов, но у нас женщины очень любят поболтать с подругами, если долго не виделись. Особенно, если вскоре отправляются в долгое, далекое и опасное странствие, - Йорвин, тихо прыснув, покивал.
- Скоро мы уйдем, и не знаю, вернемся ли. А ты так толком и не рассказал, в чем собственно, дело. Что с тобой сделали те, кого ты ищешь?
- Прости. Я должен был. С моей стороны было бы непростительно не рассказать. - Йорвин перестал резать репу, и тяжело вздохнув, начал свой рассказ. - Это случилось тридцать пять лет назад. Тогда я был кузнецом...
И Йорвин поведал Юрки всю историю. Начиная от страшной находки на месте своей деревни, и до того момента, как попал в руки к морферимам. Разумеется, он умолчал о том, кто такой Сиртама, и куда они направлялись и зачем.
- ... И теперь, покинув свое пристанище в горах, я заблудился в этом лесу. На свое счастье, - добавил он, и тень улыбки скользнула по его лицу.
- Сочувствую тебе, друг. Твоя утрата невосполнима. Тебе пришлось всю жизнь начать сначала. Но позволь спросить, почему ты так долго ждал, прежде, чем отправиться на поиски возмездия.
- Дело тут не в возмездии. Все эти годы я размышлял, сидя в высокой башне, что же я такое, ради чего некоторые готовы уничтожать целые поселения. Я думал, это приблизит меня к пониманию того, кто мой враг. Но познания мои о мире были жестко ограничены, пока я сидел в безопасном укрытии. И я понял, что истину надо отыскать самому. При этом я четко понимаю, что враг мой могущественен и он не остановится, пока я жив. А значит, будут новые жертвы, пролитая кровь и разрушенные жизни. Теперь, когда разум мой остыл, я понял, что готов выступить навстречу своей судьбе. Пробил час покончить с этим. Или погибнуть в борьбе.
- Тогда мы с тобой, друг, - сказал Юрки и протянул Йорвину руку. Тот крепко пожал ее. - Все приготовления сделаны. Когда можно будет выступать?
- Да хоть сейчас, - ответил Йорвин и разрезал пополам остатки репы. - Но не раньше, чем я доем.
Глава X
Когда ночной мрак Оторофельда сменился утренним полумраком, Йорвин, Юрки и Зуали выступили в свой поход. Многие морферимы вышли проводить своего нового юного као, так скоропостижно сложившего свои полномочия. Морферимы смотрели на Юрки торжественно и печально. Некоторые помнили его совсем маленьким, а теперь были вынуждены с ним проститься. Возможно, навсегда.
- Мой господин! - Раздалось сзади. Юрки и остальные обернулись. За ними со всех ног бежал морферим из клана Черного Волка. Одет он был в жилет на медвежьем меху, дубленые кожаные штаны, сыромятные наручи и плащ из вульферга. Вобщем, подобающе для долгой прогулки в холодном климате. Догнав Юрки, морферим бухнулся на колени.
- Господин Юрки... Мой као... - Заговорил он, задыхаясь. Видимо, бежал издалека и в большой спешке.
- Постой, - остановил его Юрки. - Отдышись, а потом говори.
- Да, мой... - пробормотал морферим, вываливая из пасти язык.
- Постой-постой, друг, я не твой као. Твой повелитель - дао Вахванена.
- Вы не поняли. Я был одним из тех, кто приходил за жизнью вашего отца, - Эти слова вызвали волну, прокатившуюся по толпе провожающих. Волну негодования и гнева. Стражники, также провожавшие Юрки до ворот, ощерили копья.
- И ты имеешь наглость появляться в моем городе и что-то требовать от меня? Прочь! Лисан, хватай его!
- Нет - нет, выслушайте. Мне очень жаль. Я... Я не думал что мы всерьез будем его убивать. Думал, мы только покажем ему, что с Бэйзи надо считаться. Поверьте, я не хотел его смерти.
- Хочешь сказать, ты убил моего отца, не понимая, что делаешь? - Голос Юрки задрожал. Казалось, он сейчас сорвется.
- Нет! Я пальцем его не трогал. Я только выносил из дома Вашу сестру, чтобы бросить в яму, - Сказав это, морферим сильно ударил себя кулаком в лоб. - Пожалуйста, поверьте. Мне очень жаль. И я всем сердцем хочу загладить свою вину.
- Да? - нарочито изумленно крикнул Юрки. - Хм, и как же?
- Сопровождать вас в вашем походе. И при случае отдать за Вас жизнь.
- И что я, по-твоему, должен ответить? Да, иди с нами, убийца моего отца! Иди с нами, и быть может у тебя будет возможность перерезать и наши глотки, пока мы спим!
- Я не убийца. И не желаю знать тех, кто сподвиг меня на участие в этом. Если хотите, я назову имя того, кто занес нож на као Ояярви.
- Назови, - сказал Юрки, но уже спокойно.
- Моронни, - Почти прошептал морферим, с надеждой глядя на Юрки. Тот кивнул лисану Кагорри, и он отправился в Вахванен на поиски убийцы, прихватив несколько солдат.
- Ты знаешь, - Юрки сложил на груди руки, - Мой отец умел определять лжецов и мухляков одним взглядом. К сожалению, я не унаследовал этой способности. То, что ты так смело сдал своего подельника вызывает у меня немалые сомнения относительно тебя. Поэтому, я спрошу у других, стоит ли тебе верить. Сестра, что ты думаешь? - Зуали, отродясь не видевшая такого всплеска эмоций у брата, обомлела на месте, и теперь, будучи не в силах отвести взгляд от горящих глаз Юрки, совсем растерялась.
- Я... э-э-э... да, - пробормотала она.
- Хм, а ты, Йорвин, что думаешь?
- Ты знаешь... - подбоченился Йорвин, - Людям, да и не только людям, свойственно совершать ошибки. И я глубоко верю, что нет такого преступления, за которое нельзя дать хотя бы один шанс на искупление. Конечно, я не утверждаю, что мы можем ему безоговорочно верить, но тем не менее... В общем, я не против, - В глазах морферима появилась искорка надежды.
- Мои друзья тебе верят, так что поверю и я. То есть постараюсь поверить. А ты постарайся оправдать наше доверие. Как твое имя?
- Эйнари, господин, - Радостно сообщил морферим.
- Знай Эйнари, твоя просьба услышана и принята, - Сказав это, Юрки повернулся к толпе. - Но не думайте, что преступление останется безнаказанным, - Юрки достал один из своих клинков, искусно выточенных из куска камня, и отрезал у Эйнари его длинные волосы, заплетенные в косу, которая кончалась огромным узлом.
- Теперь, - Юрки убрал оружие в ножны, - Ты можешь считать себя условно прощенным, Эйнари, сын Черного Волка, - Эйнари смотрел на валяющуюся в луже косу отстраненным непонимающим взглядом. Казалось, он не верил в то, что только что с ним случилось. Волосы для морфериам священны. Они считаются индикатором прожитых лет и накопленного жизненного опыта. Мудрейшие и старейшие в клане всегда имеют волосы до земли. Если морфериам совершает преступление против своего рода, то все его заслуги прожитых лет обнуляются. Преступник не может считаться равноправным членом рода. На многие годы он остается несмышленым дитенышем, которому нельзя поручить сколько-нибудь ответственное дело или доверить сколько-нибудь ценную тайну, даже если он понесет наказание за свои проступки.
- Как тебе угодно, - поникшим голосом произнес Эйнари.
- В путь! - скомандовал Юрки, и свита отправилась дальше, увеличившись на одного члена.
- Мы отправляемся в опасное путешествие, - заговорил Юрки с Эйнари. - И наверняка нам придется не один раз убивать. А у тебя, как я погляжу, нет никакого оружия.
- Я не воин и не охотник, - ответил тот. - И оружия у меня нет. В крайнем случае, я вступлю в битву голыми руками, и загорожу вас своей грудью от враждебных стрел.
- А чем ты занимался до того, как встал на кривую тропинку?
- Я был строителем, - ответил Эйнари и умолк.
- Не особо полагайтесь на свое оружие, - Йорвин оглядел ножны Юрки профессиональным взглядом, - Для ваших краев оно, может, и сгодится, но за пределами этого леса от него будет мало толку. В мире, где правит сталь, камень быстро проиграет битву. При первой возможности я сделаю тебе новые клинки, Юрки.
- Ты можешь? - Спросила Зуали.
- Я же был кузнецом, - повторил Йорвин, косо стрельнув глазами на Зуали.
Зуали взяла самый большой тюк с поклажей, и глядя, как она тяжело поправляет ремень на плече, Эйнари не выдержал:
- Госпожа, позволь понести твою суму. Я вижу, тебе тяжело.
- О, ты так мил! - Растаяла Зуали, вручив Эйнари свою ношу. Эйнари не был самым крупным из своего племени (он был незначительно выше Йорвина), и самым сильным не был, но с завидной легкостью взвалил огромную для Зуали суму себе на плечо.
- Зу, что у тебя там? - спросил Йорвин.
- Да так. Еда, вода, несколько запасных тетив для лука, плитка для жарки яиц, мешочек латок на случай, если нас кто-нибудь подерет, веревка и другие важные мелочи.
- С тобой не пропадешь, - с улыбкой заметил Йорвин.
На выходе из города отряд обернулся и в последний раз поднял руки на прощание. Ворота города медленно закрылись, и путники отправились через чащу на юг.
Морферимы шли только им ведомыми тропами, которые непривычный глаз Йорвина едва мог заметить. На его удивление, лес был как будто пуст. Спустившись с гор, и войдя в лес, Йорвин всей кожей ощущал движение жизни в Оторофельде, несмотря на то, что многие звери впали в спячку. Сейчас же кроме глухого шелеста хвои над головой и хруста хвороста под ногами никаких звуков не было. Оторофельд как будто умер. Путешественники шли через лес до самой глубокой ночи, пока даже морферимы не перестали видеть землю под ногами. Йорвин разжег костер, и было решено поставить Эйнари первым на часы. Йорвин, Зуали и Юрки уселись, прислонившись к стволу сосны и друг другу, дабы сберечь тепло. Эйнари сменил Юрки, а затем Йорвин встретил сумеречный рассвет.
Таким образом, Йорвин с морферимами шли через лес на юг шесть суток. Йорвин про себя удивился, насколько же глубоко в лесу находится поселение Юрки. Около полудня седьмого дня перехода, лесная гуща закончилась. В глаза забил белый свет дня. Йорвин успел от него отвыкнуть, а морферимы и вовсе видели его чуть ли не первый раз в жизни, поэтому, выйдя из под тени деревьев, болезненно схватились за глаза. Довольно долго они не могли открыть глаз, не зажмурив их от нестерпимой рези. Йорвин быстрее всех свыкся с новыми условиями, и с довольным видом огляделся. Неудивительно, что морферимам так тяжко, ибо все было белым бело, куда ни кинь взгляд. Землю покрыли свежие сугробы глубиной почти по колено. Над головой простиралось не менее белоснежное небо. Настолько безупречно белое, что отвыкшему от света взору практически невозможно было определить, где пролегает горизонт. Йорвин мог бы и вовсе потерять чувство ориентации, кабы не редкие участки лесополос вдалеке, да кое-где выглядывающая из сугробов жухлая трава.
Когда морферимы привыкли к белоснежному мареву, путники продолжили поход. Теперь вопрос о направлении был адресован Йорвину. Тот, имея некоторое представление о географии здешних краев, выбрал юго-западное направление. Его целью теперь было добраться до дороги, а уже после - до первого крупного города, в котором живет много людей, и ползает много слухов и сплетен. А к городским сплетникам у него было много вопросов.
Йорвину повезло. На дорогу они вышли через пару часов. Но назвать ее дорогой язык едва ли повернется. Скорее, это была проселочная тропка, подзаметенная снегом. И тут только до Йорвина дошло, что он допустил один, но очень значительный просчет в своем плане. Когда скрывшееся за облачной пеленой солнце зайдет, на землю опустится тьма, и они не смогут идти дальше. Разжечь в чистом поле костер среди сугробов они вряд ли смогли бы. Единственный их выход - это попросить ночлега в ближайшем людском селении. Но как отреагирует деревенский крестьянин на явление трех звероподобных существ, пусть разумных и говорящих на всеобщем наречии. Но выбора не было. Если они останутся ночевать под открытым небом, то вряд ли доживут до утра.
Вскоре за деревьями показались столбы дыма от деревенских печей, и силуэты хижин. Йорвин повеселел, и в то же время выросла тревога. На подходе к хутору Йорвин велел морфериам натянуть как следует капюшоны, чтобы не бросались в глаза их звериные морды, и, по возможности, держать руки в карманах.
Йорвин, сделав как можно более дружелюбную физиономию, обратился к мужику, рубившему дрова, и спросил, что это за селение. Тот посмотрел на него снизу вверх, косо глянул на морферимов, с головы до пят закутанных в меха, и как будто зябко ежившихся, почесал шапку и принялся дальше колоть дрова. Как выяснилось деревенька, в которую забрели Йорвин с морферимами, называлась Двулесьем, так как находилась аккурат между сосновым лесом и смешанным перелеском. Йорвина эти вести обрадовали. Они вышли из Оторофельда западнее, чем он думал, и как раз в шести часах пешего хода от Двулесья находится крупный город Гвантан, немного уступающий Митриуму в размерах. Туда-то и лежит их путь.
Один вопрос был разрешен, остался еще один, не менее важный. Где они будут пережидать грядущую ночь?
Двулесье было небольшой деревенькой. Через нее проходила большая улица, разделяющая деревню надвое. Йорвин выбрал самый большой дом по левую руку и постучал в дверь. Через некоторое время ему открыла женщина лет сорока - сорока пяти с большими серыми глазами. На ней был домашний поношенный сарафан и кухонный фартук. Йорвин приветствовал ее вежливой улыбкой:
- Здравствуй, добрая госпожа. Не найдется ли у тебя в доме места для четырех уставших и замерзших путников. Мы не будем тебя долго беспокоить, и на рассвете уйдем, - Женщина, поняв, что от нее что-то хотят тут же приняла властную позу и подбоченилась.
- Вы знаете... - начала она, глядя Йорвину в лицо, - У меня нет гостевой комнаты и лишних кроватей тоже нет. А если вас еще и кормить придется, то несогласная я. Мне мужа с сыновьями хватает. Я и так кручусь целыми днями как белка в колесе, а если ко мне еще несколько ртов пожалуют, то вконец умом двинусь.
- Нет-нет. Кормить нас не надо. У нас достаточно своих припасов. Нам нужно только теплое место, чтобы переждать ночь.
- Да? - деловито подбоченилась женщина. И тут ее взгляд устремился на Эйнари, стоявшего за правым плечом Йорвина. Женщина заметила чрезмерно волосатые руки пришельца, а самое главное - из-под меховой накидки выглядывали не человеческие ноги, а звериные лапы. Под капюшоном же воздух потягивал здоровый черный нос.